Лучшие цитаты из сериала Люцифер (500 цитат)

Вот видишь. Поэтому я никогда не вру. Трудно уследить за тем, кому ты что наплел.

— Я поищу отца Фрэнка, а ты ни во что не лезь.
— Это же церковь! Что я, перемолюсь, что ли?

У всех есть демоны внутри.

— Аминодиль, как дела, здоровяк?
— Тебя просят вернуться в потусторонний мир.
— Ой, сейчас, секунду. Позволь мне глянуть на расписание. Так, свободные даты: «никогда» и «даже не надейся». Вам подходит?

— Притворимся на минутку, что ты другой человек – вежливый, зрелый.
— О! Я люблю ролевые игры.

Быть одному и быть одиноким – это совершенно разные вещи.

Как там говорят? Смейся, будто никто не слышит, танцуй, будто на трупах своих врагов.

— Вы когда-нибудь видели лицо дьявола, милейший?
— Каждое утро в зеркале, приятель.

Иногда близкие люди заставляют тебя меняться.

Значит, ты хочешь убить меня? Встань в очередь!

Иногда мы лучше всего сходимся с людьми, которые полная наша противоположность.

— Он в тебя стрелял… Почему ты такой живой?
— Я вижу, концепция бессмертия тебе пока плохо дается.

Люди не рождаются сломленными. Все начинается со страсти и стремления, пока не случается что-то, что разбивает их иллюзии.

— Никуда я не дрейфую и никому я не пасую! — В переносном смысле.

— Что ты делаешь? — Проверяю, не кровоточат ли глаза. — И зачем? — Я нашла у Люцифера знахарскую книгу и там написано: кровь из глаз — это плохо. — Так, это книга XIV века. — Ладно, пофиг, с тобой что-то не так. Я от тебя не отстану, пока ты не сходишь к себе. — Что? — К доктору!

— Привет, ребята. Не хотите кайфануть? Потому что у меня есть реально крутой товар, если у вас есть нал. — Мы играем в покажи и назови?

— Что? Я просто чувствую связь с нашей жертвой. — Ты совсем не похож на Тима Данлера. — Плохой парень с золотым сердцем. Да мы с ним как братья. Я словно расследую собственное убийство. — Только ты мог превратить трагическую смерть в повод поговорить о себе. — А о ком мне ещё говорить?

— Так вот от кого мне достался вкус к хорошей жизни. — Что вы тут делаете? — Эмми Дот, да? Пример для девочек и неловкая лекция для их папаш. Волк в овечьей мини-юбке.

Ты действительно хочешь убить меня из-за этой подслащенной слизи?

— Она в раю, Дэн. — Не надо. Я эту фразу просто ненавижу! — Посмотри на меня. Она там. Просто поверь.

— Почему ты решил жить здесь, в Лос-Анджелесе? — Ну, тут вкусная еда, я люблю океан, и я встретил людей, которые мне дороги. — Похоже, теперь это и мой дом тоже. И мне пора перестать придумывать оправдания остаться, а просто выбрать это. — Рад слышать, друг.

— Я доверилась ему достаточно, чтобы нарушить правила. Его не волнует, что случиться со мной. — Ладно, послушай, ты расстроена… Я понимаю. Но ты должна понять, Хлоя, ты никогда не изменишь Люцифера. Он такой, какой есть.

– Мне что, её нянькой быть? – Моя мама застряла в теле до неприличия привлекательной женщины, так что да пока что.

— Я спешу, сами дотащите? — Кто это? — Я тебе что, секретарша? Он плохой, сам разберись.

О! Это тот человеческий случай, когда ты злишься на что-то другое, но срываешься на мне?

Подумать только, мы провели тысячелетия в борьбе друг с другом.

— Дай угадаю. Ты собирался грязно пошутить о том, как он меня подставил? — Ты права, да. — Тебе лишь бы шутки шутить, но я восприняла тебя всерьёз, несмотря на то, что ты уцепился за эти нелепые метафоры: рай, ад, ангелы, демоны… — Вообще-то это… — Поверь, не стоит начинать этот разговор.

Мама меня убьёт. И не смейся, это не метафора, она на самом деле убьёт меня: она не из тех, кто прощает.

— Боже, что ты тут забыл?..
— Ничего божьего, я тут по своим делам.

Как и Тим Данлер, я хотел бы помочь тебе, чем смогу. Поэтому держи, последняя рубашка. Да, и как видишь, дьявол действительно носит Prada.

Индустрия бриллиантов — самый величайший обман, придуманный не мной. Тысячи долларов за куски древнего угля. Невероятно.

Ты такое умеешь, что краснеет даже дьявол.

Люди готовы на безумства ради тех, кого любят.

Если удастся обойтись без конца света, то это будет приятным бонусом.

Кажется, у каждого демона есть собственный ад, куда нет хода даже Люциферу.

Жизнь слишком коротка, чтобы обижаться.

— Почему меня винят в их маленьких грешках? Будто я шепчу им на ухо, заставляя совершать то, что в ином случае они считают предосудительным: «О! Это дьявол меня заставил!». Я никогда никого не заставлял ничего делать! Никогда!
— Случившееся с тобой несправедливо.
— Несправедливо? Это неправомерно! Целую вечность мое имя используют, как иллюстрацию для своей порочности.

– У мамы есть один шрам.
– Где?
– На попе, её укусил Кракен.
– Ясно. Не туда зашёл наш разговор, но о каком Кракене ты говоришь?
– Это злобный чихуахуа моей мамы.

— Ты никогда раньше не думал, что постоянные вечеринки — это твоя попытка заполнить пустоту?
— Попытка?!… Вчера я заполнил пять пустот!

— Уж не знаю, посмеяться или пристрелить тебя.
— Удиви меня.

Уязвимым быть страшно.

— … И я думаю, что ты здесь поэтому же. Чтобы снова найти себя.
— Зачем мне портить идеал?

— А как тебе твой человеческий муж?
— Обнаружила лайфхак: как только он что-то спрашивает, я занимаюсь с ним сексом и он помалкивает.

— Ну, все, готов?… Я не могу, давай ты!
— Нет-нет-нет, ты убиваешь, я возвращаю.
— Но ты врач!
— А ты демон из ада!
— Да, Господи Боже! [Бьет себя дефибриллятором]

— Ты имеешь в виду настоящие врата? Большие и жемчужные? То есть облака? Арфы? Старые чуваки в балахонах?
— И мой отец Морган Фримен. Соберитесь, доктор.

Просто поразительно, что маленькие деньги зарабатываются тяжёлым трудом, а большие деньги — делаются легко и быстро.

— Так откуда у тебя это платье?
— Осталось от одной из моих ночных гостей.
— Так как же она ушла?
— С улыбкой.

Я не злой, я наказываю зло. Дьявол, да. Думаешь, ты знаешь, что это, как и весь мир? Мучитель? Может быть. Соблазнитель? Да… Но я не бесчувственный убийца. Видимо, мне стоит прояснить свою позицию. Не волнуйся, я не отправлю тебя в Ад, я доставлю Ад прямо к тебе.

— Здесь каждый переживает тяжелую утрату.
— А я что, нет? Я потерял и доктора, и напарницу.
— Я… простите, они умерли?
— Нет, они сговорились. Можно поспорить, что хуже.

— Давайте вернемся к абсурдному заявлению о нашей с вами похожести.
— Вы правы, мы не похожи.
— Спасибо.
— Я играю на фортепиано намного лучше вас.

— Слушай, тебе все равно кого бесить, да?
— Абсолютно!

— Ну, она щедрая, как психотерапевт, любовница, друг и…
— Так, стоп. Вы спали с психотерапевтом.
— Что? Только в начале, потом она решила, что сексом платить не стоит. Соблюдает этику, понимаете ли.

— Здравствуйте, хочу снять номер на вечер и, пожалуйста, с хорошим видом из окна.
— Ты что, шутишь? Это же психбольница.
— Извини, я забежал вперед. Я единственный и неповторимый Люцифер Морнингстар.
— …
— Дьявол!… Темный властелин?… Вельзивул, Господи Боже!
— …
— В смирительную рубашку меня, срочно!
— У нас почти нет мест, дружище, так что, если ты не представляешь опасности для себе или… [Люцифер хватает парня за рубашку и прижимает к стеклу.] — Так сойдет?
— Замечательно.

— Взгляните на этот мир — грехи, похоть — это дьявольские козни.
— Нет, нет, это мне не приписывайте, вы, люди, отлично справляетесь и без меня.

— Что ты здесь делаешь?
— Блин, слушать я не умею, говорить о чувствах тоже, но я не пущу подругу на вражескую территорию одну.

Самодовольство намного привлекательнее занудства.

— Я просто не понимаю. У тебя столько талантов, а ты… полицейский?..
— К твоему сведению, мне нравится изучать человечество.
— Они едят, дорогой. Они постоянно едят. А затем еда перерабатывается. И не в лучшую сторону.

— Вы знаете, почему я Вас остановил?
— Очевидно Вам захотелось воспользоваться свой скромной долей власти и наказать меня за превышение скорости. Ничего, я Вас понимаю. Я тоже люблю наказывать людей. Ну, раньше любил.

Когда находишь человека, который придает твоей жизни смысл, то все остальное не так уж важно.

— Мы не всегда это понимаем, но у Бога есть план.
— Да, я в курсе. Но почему все думают, что это хороший план?

— В следующий раз не жди, что я спасу твою задницу! — Какая жалость! Моя задница всегда могла рассчитывать на тебя, как и передница!

— Почему на парковке вы напали на парня? — Клянусь, я не причинил бы ему вреда. — Он террорист, собирающийся установить бомбу? Лидер кровожадного культа? Должно быть, он истинное зло, раз оружейник взялся за дело. — Просто у парня проблемы с мафией. — Они держат его семью в заложниках и заставляют убить президента? — Нет. Он проигрался в казино.

— Слишком часто исполнял эту песню? Слишком, да? И все же, зачем так грубо просить исполнить новую? Чего желаете? Poison, Abba? — Месть. — Не знаю такую, но, если напоешь — я подхвачу. [бандит снимает маску] Надо же, это же мистер На выход, сука!

О, Боже мой, я должен был догадаться, вонь изо рта — первый признак зла.

— Сделка есть сделка. — Что? О, нет. — Я… Уроки вождения придётся отложить, пока мама смотрит.

Да, ты у нас плодовитый. Оказывается, это ты в меня такой.

— Если я надавлю на топор — ты умрешь? — Да. — Потому что я рядом? — Да. — Но ты заслонил меня? — Да… И сделал бы это снова. И снова. Разве ты этого не знаешь, детектив?

Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на единственной вещи, детектив, на том, что ты стареешь.

Гавайский принт — восьмой смертный грех.

— Прошу прощения, извините, что прерываю столь захватывающий панегирик, но я хочу увидеть распорядителя похорон. Привет, Нил. Помнишь меня? У меня мало времени, к сожалению. А вот этому бедняге уже некуда торопится. — Сэр, подождите пока мы закончим. Это неуважение. — Нет, вот это неуважение. Всё это шоу. Для кого оно вообще? А? Не для него. Он никого из вас не услышит. Не мог бы ты подтвердить мои слова, бро? — Он прав. — Ясно? Поверьте, ему ли не знать.

— Кажется это кровь золушки. — Золушки? Ты уверена, что не злобная мачеха?

Люцифер, вернись к скуке и не мешай мне работать.

— Тогда давай улетим через окно. — Что? У меня больше нет крыльев, мама.

— Мистер Новак, мы поговорили с поставщиком, он сказал, что вы заказывали особые продукты. — Может быть, сразу к сути? Нас ведь дела ждут, детектив. Показывай свои яйца, Мори! — Простите?.. — Ага! Что это у нас тут? Твои фаршированные яйца, верно? — Да. — Так и я думал! Дело раскрыто, детектив. — Люцифер! Ты что, это мои наручники? — Возможно. — Извините, мы хотели кое-что узнать о ваших… — Яйцах! — Фаршированных!

— На этот раз без скатерти? — Она смотрелась тут, как свинина на кошерной свадьбе.

— Что ты делаешь? — Вызываю Аменадиила. — Ух ты. Чудесно. Он тоже тут? — Да. И он отправит тебя обратно в Ад. Так что… — Что? Почему? — Потому что ты опасная и жуткая.

— Детектив? Какой сюрприз. — Где ты пропадал? — Трудился аки пчёлка. Нет покоя грешникам. — Ясно. Ваши жуткие прелюдии отнимают много времени. — Хочешь посмотреть? — Я звонила тебе три недели. Почему ты меня избегаешь? — Я должен управлять бизнесом и не могу всё время играть в хорошего копа и симпатичного Дьявола.

— Неа, это невероятно громкое дело. Нужно действовать по уставу. Ты не должен его терроризировать. — Да я бы никогда. — И угрожать, что вырвешь ему руки. — Всего-то один раз было. — И вывешивать из окна. — Торжественно клянусь, что его ноги будут стоять на земле.

Смотри, можно выбить из негодяя признание дискотекой.

— Ладно, хватит наступать друг другу на пятки, мы оба явно хотим одного и того же. — О, ты забегаешь вперед, мисс Декер, да, я хочу заняться с тобой сексом, только сперва раскроем убийство. — Нет, нет, я говорю надо работать вместе!

— Люцифер! Люцифер! Брысь с кресла! — Брось, детектив. Я так давно не восседал на троне.

Мм… когда ты делаешь такое лицо, ты похожа на эту куклу.

— Я наблюдал за тобой, Люцифер.
— Извращенец.

— Где тебя носило, Мэйз?
— Я гуляла.
— Восхитительно туманный ответ. Но, боюсь, тебе придется быть поконкретнее. Ты была нужна мне.
— И я должна прибегать всякий раз, как понадоблюсь?
— Да! Это ты и должна делать.
— И почему это?
— Так уж у нас повелось со времен адских мук. И в горе, и в радости.

— У каждого из нас есть свои демоны.
— Мой демон заправляет баром.

— Она меня с ума сводила.
— Женщины это умеют, и это совсем не значит, что их можно бить.

Люди не имеют над нами власти. Мы им ее вручаем.

— Немногословная и злобная.
— Ну так… Столько ботокса. Удивительно, что она ещё может жевать.

– Нет, сними кофту, пожалуйста.
– Что? Ты серьёзно?
– Хочу взглянуть на твою спину.
– Зачем?
– Возможно, ты ангел, которого послали меня убить.

Не знаю, божий ли это промысел и слышишь ли ты меня вообще. Но если ты там, папа, сделай одолжение. Я стану сыном, которым ты хотел меня видеть, я сделаю, как ты просишь, пойду туда, куда ты меня отправишь. Я… взамен я прошу одного, защити Хлою Декер.

— Я никогда… никогда… никогда не пересплю с тобой. Никогда. Понял?
— Играешь недотрогу? Мне нравится.
— Когда Ад замерзнет, Люцифер.
— Я могу это устроить, кстати.

Если тебе и правда надо понять меня, то сначала ты должен пройти милю в моих итальянских лоферах.

— Ты — какая-то пародия на всё божественное.
— Спасибо! Спасибо, но я в последнее время много думаю. По-твоему, я стал Дьяволом по своей злой природе или потому что так решил папочка?

Ну, я – ходячий парадокс, что тут скажешь.

Иногда нужно потерять что-то, чтобы понять ценность этого.

— Ты не можешь злиться на меня целую вечность.
— Ещё как могу. Одно из преимуществ дьявольской жизни.

— У меня случилось что-то вроде озарения. Ты заслуживаешь кого-то стоящего, и это не я.
— Я не это имела в виду, Люцифер.
— Знаю. Это имею в виду я. Ты… заслуживаешь кого-то лучше, потому что ты, детектив, бескорыстная до тошноты. У тебя на первом месте всегда дочь, хоть эта неблагодарная проказница и не платит за ипотеку. Поэтому, ты заслуживаешь того, кто достоин этой милости. Того, кто знает, что каждое преступление разрывает твое сердце, хоть ты никогда этого не признаешь. Того, кто действительно ценит твое ужасно унылое второе имя. Джейн. И важней всего, детектив, ты заслуживаешь того, кто хорош так же, как ты сама. Ведь ты, ну, особенная, а я… я этого не достоин.

Вижу, у тебя не шее вздулась вена. Так бывает, когда я выкидываю посуду в мусорку, вместо того, чтобы ее мыть. Ты злишься?

— Господи, что я тут делаю?
— Не то божество, но вопрос вечный.

Я не для того ушел из ада, чтобы попасть в другой.

Может быть, ей нужны были деньги на армию фламинго?

— О, чудненько. Так пока ты тут работаешь, я поеду к детективу. О, и не забудь… — Да, никому не говорить про твою супер жуткую не могильную могилу. Поняла.

— Если хочешь поговорить, я всегда рядом. — Такое я с тобой обсуждать не стану. — Меня ничем не испугать. Я даже тебя голым видела. — Это куда хуже. Спасён Кретином.

— У меня будто дежавю. Такая знакомая улица. — Конечно, знакомая. Мы присматривали вон тот дом за углом, помнишь? Когда Трикси родилась. — А, да. Тут хорошие школы и район безопасный. Оу, или нет!..

– Ты собираешься меня наказать? – Конечно. И не потому что отец промыл мне мозги, или я пытаюсь что-то доказать. Я наказываю, потому что у меня это хорошо выходит. И мне нравится, когда люди получают по заслугам. Это делает меня счастливым. – Полагаю, лучшей причины не сыщешь. – Поэтому я выношу тебе приговор. Мама, ты останешься здесь, на Земле, среди созданий, которых ты презираешь… как одна из них.

– Этого можешь убить, пошли. [Шарлотта надвигается на парня] – Я пошутил! Это шутка, мама!

— Я расскажу всем кто ты на самом деле. — Валяй. Они даже не верят, что ты дьявол.

Я все понял, когда ты улетел на небеса с Шарлоттой. Впечатляюще, к слову. Билет первым классом в Серебряный Город. Она это заслужила.

О, приветик. Выглядишь подозрительно. Скажи-ка, чего ты желала трупу невесты?

— Я не стану тебя бить, Джастин. Я тебя уничтожу. — Это так сексуально, словно ты наказываешь сам себя.

У тебя на кровати лежит мёртвый мужчина – людям такое не нравится.

— Детектив, ты переварила? Ты… ты принимаешь увиденное? — Я просто… — Детектив, ты принимаешь меня? — Просто ты же всегда говорил, как есть, так ведь? Так, что, думаю, глубоко внутри я знала всегда. — Но, что ты чувствуешь? Страх, ужас, хочешь накричать на меня, ударить по лицу, снова сбежать? — Я хочу вернутся к работе. — И все? — И все. — Да что за х…?

— Невесту убили выстрелом в грудь. — Грудь? Нужно было в голову. Это же первое правило охотников на зомби.

— Так вы братья? — К сожалению. — Мы никак не можем сработаться.

Врёшь и не краснеешь даже в этом шлючье платье, мама.

— О, отлично! — Отлично? — Да. Чем больше времени это займёт, тем злее будет становиться Мейз. — Кто или что такое Мейз? — Мейз — это охотница за головами, которая ищет Риверза. — Да. Когда она найдёт бедолагу, то оторвёт ему все конечности по очереди. Аж дух захватывает! — Она не сможет этого сделать. — О, нет! Ей точно хватит на это сил. Я прав? — Да, прав. — Охотникам обязательно доставлять добычу живой? Головы же достаточно? Ведь это её фишка. Можно склеить его, чтобы было легче доставить.

— Ты не любишь Хэллоуин? — Конечно, люблю. Распутные деяния, слетевшие с катушек людишки, костюмированные оргии. — Отлично, но мы празднуем Хэллоуин иначе.

— Ясно. Хочешь, чтобы я сделал всю тяжёлую работу. Давай так. Шаг первый: вернись во времени и не доводи всё до такого бардака. — Внезапно я вспомнил, почему так хотел тебя убить. В чём твоя проблема? — Отличный вопрос, доктор. Дайте подумать. Дело в том, что мой брат пытался меня убить, а теперь хочет работать со мной. Но мы не ладим, потому что он эгоистичный кретин.

— Твой брат довольно предсказуем. Всегда бежит к еде или сиськам. Обычно к сиськам. — Так мы нашли его в прошлый раз. Но наличие сисек у него самого меняет ситуацию.

Ты… жестокий, манипулирующий ублюдок. Это всё часть твоего замысла? Это всё для тебя игра, не так ли? А? Так я знаю, что такое наказание, и он его не заслужил. Он следовал твоим тупым правилам, но этого всё равно оказалось мало. Что же надо сделать, чтобы тебе угодить? Нарушишь твои правила, и падёшь. Следуй им, и всё равно проиграешь. Не важно, грешник ли ты… не важно, святой ты или нет. Никому не победить, какой в этом смысл? Какой в этом смысл, мать твою?

Люди иногда убивают своих любимых. Любовь зла.

— Увидев необъяснимое, я ищу ответы.
— Я дал вам ответ, детектив. Я не виноват, что вы его не принимаете.

Самое сложное, что нужно сделать каждому – это научиться быть собой.

— Твоя потасовка с проповедником попала в новости.
— Ах это… Это было пять катастроф назад.

– Неважно, во что я верю.
– Как раз это и важно, детектив.

Если она идет не для того, чтобы убить меня, то я не знаю, что она будет делать… и вот это действительно пугает.

Иногда во время душевного кризиса, мы стараемся сами себя отвлечь — создать некий барьер, чтобы избежать столкновения с глубочайшими страхами.

К чему спешить? У вечности нет срока годности.

Почему я переживаю? Почему я чувствую ответственность? И… почему я сам себе провожу терапию?

— Я ей верю.
— Почему?
— Какой из ответов ты хочешь услышать? Неясно-загадочный или тупо-бессмысленный?

Ты не знаешь, каково говорить кому-то правду и видеть в его глазах жалость, будто ты сумасшедшая. И если мои друзья так на меня посмотрят, у меня разобьется сердце.

Мне жаль, но иногда нужно смириться с тем, что тебе не отвечают взаимностью.

— Что Ваша коррумпированная конторка будет делать?
— Прошу прощения!?
— Вы найдёте и накажете виновного? Это дело будет для Вас приоритетным? Для меня — да.
— Яйца у тебя здоровенные.
— Большое спасибо, но на самом деле яйца у меня средние.

Даже не знаю, с чего начать: с самого великого падения за все времена или с последовавшего за ним ужасного наказания? Чтобы меня обвинили во всех человеческих злодеяниях, совершённых в честь меня. Хм… Мне казалось, я хочу, чтобы люди страдали, но я хотел всего лишь быть самим собой, и чтобы меня судили только за мои поступки. Ну, и мне показали, как я на самом деле бессилен, и что даже людей, которым я доверял, тебя, можно использовать против меня.

А ты-то? Чем ты лучше? И почему людишки думают, что одно зло можно искоренить другим? Ты же видишь — этот червь впервые в жизни полюбил женщину, и вот — его награда?!

— Нет ничего лучше сухой рубашки после проливного дождя. Что это за вонь? Тропические мускусные свечи. На какие ещё жертвы ты пошёл, чтобы притворится психологом? — Мне нравится аромат. — Кто б сомневался.

Прости, дружище. Она одноразовая.

– Моей главной целью было найти тебя, сынок. – Чтобы выпотрошить меня, ясно.

— Что ж. И Оскар получает Кэндис Денница. — Они купились? — Да. Если даже мама не поняла. Так что спасибо, что помогла залезть в её интриганскую душу.

– Я видела мужчин с женственными руками. – Дэн не считается.

— Приветики, мне нужен номер на вечер, пожалуйста, желательно с красивым видом. — Вы шутите? Это психиатрическая клиника.

— Только не рассказывай никому, что нёс меня на ручках, как ребёнка. — Чего ты пытался добиться? — Достойной смерти. Ну или славной и безбашенной.

— Ты же не причинил ему вреда? — Физически, нет. Как и обещал. — Ещё хуже.

— Что это? Тут курица, то что от неё осталось. — Если её приносили в жертву мне, то я отказываюсь. Сальмонеллёз мне не нужен.

Назовём это заклинанием «Стюардессус-помешатус».

— Молодчина, Люцифер! Хорошо влияешь на людей. — Как он смеет так говорить?

– Это просто кукла, почему вокруг неё такой ажиотаж? – Это не просто кукла, а манипуляция. – Что? – Лучшей подруги Трикси купили куклу «американка», теперь Трикси хочет такую же. Она портит старую куклу и ждёт, что я куплю новую. – Мм… впечатляет, меньшего от маленькой распутницы я и не ждал.

– Люций, ты ведь не думаешь, что она помогла маме сбежать? – Ну, это же совсем не похоже на поступок двуличного демона, не правда ли?

У этой женщины явно проблемы с доверием. Очевидно. Или она просто сука!

– Всё было хорошо, пока ты не подкатил к ней яйца. – Правда? А мне вот помнится, что она послала нас обоих куда подальше.

— Сливки? Сахар? Или любите черный и горький, как ваша душа? — Что? — Вам приносит удовольствие повышение голоса на своих подчиненных, Мистер Пирс? Потому вы стали лейтенантом? — Мы вообще знакомы? — Шарлотта Ричардс. Я ваш новый прокурор. А вы человек, который заставляет меня скучать по старой себе. Если бы я не стремилась к доброте и правильности, раздавила бы вас, как таракана. — Я вам верю. Вот только я не понимаю в чем дело. Простите, если каким-то образом я вас обидел. — Не передо мной вам нужно извиняться. Элла Лопес может быть поразительно задорной и оптимистичной, но она не заслуживает, чтобы кто либо осуждал её характер. Особенно мужчина, которым, по неизвестной причине, она восторгается.

— Ты решил убить моего брата?! Но зачем? — Господь снял с меня клеймо. Я подумал, что убью его любимого сына и печать вернется. — Неужели? Знаешь, когда я оказался в аду, я провел восстание против дорогого папаши. Но ничего не вышло. Меня все возненавидели. Позже я осознал, что я и сам себя возненавидел. Чувствовал себя чудовищем. А потом, когда я посмотрел в зеркало, я увидел в нем дьявольский лик. — Наказание твоего Отца? — И я так думал, но поговорив сегодня с водителем-убийцей, я понял, что чувствовал себя чудовищем прежде, чем им стал. Думаю, я сам себя наградил этим ликом. — Скажи мне, ты реально веришь в теорию Аменадиля? А как же твои крылья? — Ну, я же спас маму и решил рассказать детективу правду. Я чувствую себя так хорошо как, наверное, никогда. Наверное, до такой степени, что перестал ощущать себя чудовищем.

— Как там Серебряный Город? — Все еще Серебряный, и все еще город. — А как там наша родня? Слышал Уриил отрастил себе усы. — Да ладно?! — Я не в курсе, я застрял здесь, но ты-то должен знать. — Меня пару лет там не было, Люци. — А где ты был? Уж точно не бродил ведь среди людей. Подожди, ты все это время летал туда-сюда, как какой-то бомж в перьях?

— Ничего сложного, если прочитать книжки по праву. — Какие книжки? — Все изданные. Справилась менее чем за неделю.

— Забавно, я всегда относился к благодетелям с жалостью, зная их маленький грязный секрет.
— Какой?
— Что делать добро очень приятно!

— Я дам тебе шоколадный торт.
— Я хочу денег.
— Оу… нравится мне твой стиль.

— Ты склеишь осколки?
— Людей в аду заставляют делать то, что ты делаешь сейчас добровольно.

Каждый из нас скрывает свою боль, Линда. Мы не готовы делиться ею с миром.

— О, брат, ты только послушай. О, я такой музыки не слышал со времен Серебряного Города, пожалуй.
— Что, в аду нет музыки?
— Только для пыток. И, зачастую, ужасная. В последнее время ставим песни одного юнца по имени Бибер. Господи, слыхал бы ты их вопли.

— Может ты знаешь фамилию, друзей, семью, где она жила, когда приезжала сюда?
— Я любовник, а не справочник!

— Горишь желанием вернуться к новому другу?
— Что? Перестань. Дьявол дружит со священником? Абсурд.
— Это до абсурда очаровательно.

— Ты, наконец, начинаешь понимать свои эмоции. Ломаешь установки.
— Вообще-то в этом и проблема. Поставь мне их, пожалуйста, обратно.
— Зачем?
— Все эти эмоции чертовски мне неудобны, вот зачем.

Отчаяние порождает странных союзников.

— Два дня назад в тебя выстрелили в упор.
— Не стоит благодарить меня за героизм. Хотя, немножко можно, никому не помешает.
— Ты был весь в крови, ты должен быть мертв.
— Что ж, такова цена приключений, что еще скажешь?

Я просто поняла, что самоуважение идет изнутри. Нельзя ждать, что другие будут его подпитывать.

Когда уже люди наконец поймут, что нельзя вести переговоры с террористами! Ты же видишь, что это игра в дурака!

Чудеса, это не по моей части, но мы договоримся.

— Я дам тебе минуту, а потом перезапущу твое сердце.
— Минуту? Да у меня оргазмы бывали подольше.
— Там время течет медленнее, помнишь?
— Да, но шанс всего один. А если вы выдернете меня до того, как я узнаю формулу?
— Одна минута уже опасно. После смерти мозг живет всего три минуты. Ну… я читала, что так. Только что. По дороге сюда.

— Я Беатрис, но меня все зовут Трикси.
— С таким именем только на панель.

Пара вон за тем столиком вот-вот разосрется. А, когда вон та вошла сюда, все стали обсуждать ее накачанные скулы. Они жалкие и хотят разорвать друг друга. Вообще-то, это напоминает мне о доме.

Я просто не хочу быть одна. Давай обнимемся? Пожалуйста. Только без трусов, разумеется.

— Ты же новенькая, верно? — А. Привет. Ага. Элла Лопес. Меня перевили всего пару дней назад. А ты гражданский консультант детектива Декер? — Люцифер. Денница. — Круто. — Я ожидал другой реакции, учитывая твой выбор побрякушек. — Ооо. Чувак. У меня есть друг по имени Адольф. Сечёшь? Меня это особо не парит. К тому же, у Дьявола подпорченная репутация. — Да? Ты же не шутишь? — Нет. Ну что такого ужасного он сделал? Бунтовал против папы? Спросил голую тётку, хочет ли она яблоко? — Прямо сердце радуется, продолжай. — Думаю он и правда рулил Адом. Не то чтобы это круто пытать души и обрекать на вечные муки. — Я в отставке. Кроме того не я создал Ад. Я просто там работал. — Ты сейчас говоришь от первого лица. Стой, похоже ты… — Дьявол. — … фанат Станиславского.

— Я на секунду отвел взгляд от дороги и на меня вылетел мотоцикл, очень не вовремя. — Ты убил байкера и нашел того, кто все замнет? — Да, я услышал о мужике, который решает все дела и позвонил ему. А на утро — будто ничего и не было. Но это было. Сколько бы времени не прошло, каждый раз глядя в зеркало, я вижу лишь… — Чудовище?..

Дай себе расслабиться, Декер. Отбрось предосторожность, будь импульсивна хоть раз. Вместо того чтобы, ну… быть собой.

– Жаль, у меня с собой нет ножей, мы бы поклялись на крови. – В следующий раз. – Да-да, в следующий раз это уже прогресс.

— Ты был весь в крови, ты должен быть мёртв. — Для нас с тобой это не в диковинку. Что такого? — У меня есть образец твоей крови и я собираюсь провести анализ. — Ух. — И я выясню наверняка, кто ты такой. Да. — Дьявол воплоти. — Скорее какой-нибудь Ларри, сын сантехника.

– Ты вчера работала, да? – Нет, я ходила ужинать. – С кем? – С Люцифером. – Если ты не работала – значит, это свидание? С цветочками, свечами и песнями про то, что надо делать голышом? – Нет. Определённо нет. Это было не свидание, правда. – А чего ты тогда покраснела, мама? – Ничего я не покраснела.

Столь многих нужно покарать, а времени нет.

Мой первый чек. Мне заплатили. Как охотнику за головами. Полиция заплатила мне за пойманного преступника. Охотится на людей — это профессия. Кто ж знал?

Добро пожаловать в клуб. Встречи проходят по вторникам.

– Что случилось с твоими крыльями, сынок? – Я их отрезал. – Зачем? Я понимаю сделать стрижку по прибытию на Землю, но это перебор.

– По человеческим канонам: давным-давно мальчик встретил девочку и они влюбились друг в друга. Они занялись сексом. Проблема лишь в том, что они были божествами, и в этот момент возникла Вселенная. – Большой взрыв? – Ты и не представляла, насколько подходит это название, да? В общем, они стали мамой и папой, и была у них целая куча детей, в том числе ваш покорный слуга. И они построили дом. Они назвали его Раем. Они были счастливы. Папа был… ну, то есть папа и мама… Короче, мама была просто милашкой поначалу. Но всё ведь меняется, верно? Папа стал уходить в гараж и мастерить небольшой проект, который назвал «Человечество». Мама охладела и… отдалилась. И вскоре они оба забили на семью. – И тогда один из детей начал действовать? – Именно. Папа взбесился и выбросил меня из дома. – А что сделала твоя мать? – Ничего. Она просто стояла и смотрела на это. Но в итоге через пару тысяч лет папа выгнал и её. Бросил её в Ад и посадил в клетку. Ну а я сделал для неё то же, что и она для меня. Ничего.

— Держись, Шарлотта. Я позову на помощь. — Я уже один раз пережила смерть. Думаю второй раз не получится. — Нет, все будет хорошо. Зачем ты это сделала? Зачем ты так выпрыгнула передо мной? — Не ради себя, так уж точно, черт возьми… Останешься со мной?.. — Да. Обещаю. Полетели домой…

— Есть идеи, что вообще произошло? — Кто-то проник к нам и сделал это. — Тут столько неблагополучных людей, а он считает, что преступник пришлый. Бред! Очевидно, что убийца здесь. <…> — Это не мог сделать кто-то из детей, они все идут по пути «FireHawk» — это место преображения. — Нет, это место развода. Люди не меняются. Поверь, я знаю. — Просто им нужна правильная мотивация. Как бывший наркоман и аферист — я живое этому доказательство.

Это подмигивание с усами, как у порноактёра, создаёт неверное представление, я полагаю.

Прости. Нельзя убивать мою маму.

— Наверняка есть заблудшие, с которыми мы можем спутаться. — Нет, спасибо. — Мне же больше достанется.

— Что? Дуешься, что я пыталась предать и убить тебя? Да ладно, месяц уже прошел! — Нет, конечно, я тебе кто, человек, что ли?

— Надо его найти. — Зачем? Ты уже придумал план Б? Авель может помочь как-то еще? В чем дело? — Не знаю, но нам надо срочно его найти. — Ясно, пора звонить детективу. — Отличная идея, кстати: «Привет, Декер, мы вытащили Авеля из ада, посадили не в то тело и потеряли. Он сбежал в теле жертвы. Да, и еще я бессмертный». — Ладно, сделаем это сами, по-тихому. Он ведь твой брат, куда он мог пойти? — Не знаю, мы не общаемся. Пару тысячелетий уже.

— Перед тем как жертву увели, она сказала, кто на неё напал. — Отлично. И кто же? — Санта Клаус.

— Ты знал, что Аменадиль и Линда встречаются?
— Ч-что… Что они делают? Откуда ты знаешь? С чего ты взяла?
— Я видела их у нее в кабинете. Они разговаривали. Явно собираясь заняться сексом.
— Ты понимаешь, что разговоры в кабинете — это буквально работа Линды?
— Интересная точка зрения.

Дружба — штука двусторонняя.

— Ты в последнее время жалуешься на плохие сны. Тебе снится, что не можешь управлять крыльями.
— Еще мне снилось, что я король кентавров — это же не значит, что я буду носить подковы.

— Ты бы тоже расстроился, если бы тебя по смс бросил бывший.
— Я был бы только рад, если б Дэн бросил меня.

Эмоциями нельзя управлять, Люцифер.

У самых злых людей самые обычные имена. Остерегайтесь тех, кого зовут Кит.

— Сходи куда-нибудь повеселиться с детективом. Трех бокалов хватит.
— Фигня какая, пари называется. Легко.
— Да, но тебе нельзя связывать ее и лить бухло ей в глотку.
— Менее легко.

Весь зал суда, нет, даже весь город может быть уверен, что их защищает честный, заслуживающий доверия и надёжный человек – детектив Декер. Она… по-настоящему хороша. И я не про постель – этого аспекта я не знаю – вот до какой степени она хороша.

Я дал вам ответ, не моя вина, что вы его не приняли.

— Обожаю психбольных! Разве не забавно, когда кто-то мнит себя Наполеоном или Уэсли Снайпсом?
— Кто нашел труп?
— Господь.
— А, видишь!
— Господь Джонсон — пациент. Он там. Реально возомнил себя Богом. Имя сменил и все такое.
— У вас будет куча тем для разговоров.
— Да, я бы поболтал во Всемогущим.

— Итак, вы избраны для спецоперации «Помоги Люциферу сбежать из больницы».
— Сбежать? Но тут дают пудинг!
— Слушай, я знаю, что пудинг это хорошо, но ведь это не все, чего ты хочешь? Давай, Пит, не только же о десертах ты мечтаешь?
<…>
— Хочу кидаться трусами.
— В прачечную. Вперед, народ, не стесняйтесь, давайте! Используйте свои сильные стороны.
— И вот так ты планируешь выбраться? Придав ему храбрости кидаться трусами?
— Нет, это так, смеха ради.

Дети чем-нибудь, да испытывают нас. Заставляют проходить через ад. Но мы все равно их защищаем. Всегда.

Если что-то слишком хорошо для правды — держись от нее подальше.

— Ты была права, я пытаюсь вернуться к прежней жизни, сыграть наши величайшие хиты, ведь я избегаю необходимости разобраться с текущими проблемами. С моими чувствами к тебе. Я боялся… боялся, что… ты не захочешь меня, потому что видела лишь некоторые мои грани. И если ты увидишь их все, узнаешь меня целиком, то сбежишь.
— Люцифер…
— Детектив, это правда. Моя другая сторона плохая, даже чудовищная, но ты хотела правды, и ты заслуживаешь правды. Сейчас я не могу тебе это показать, поэтому я просто скажу тебе это. Детектив… Хлоя, я дьявол.
— Нет, это не так. Для меня — нет.

Если ты явился читать нотации, уходи. Я раздражающе трезв, а при тебе, на то чтобы напиться, уйдет лет сто.

Может, хочешь поговорить про Калигулу, Сталина… Трампа? Знаю, он не умер, но когда-нибудь точно умрёт.

— Ты когда-нибудь задавался вопросом: «Какого хрена я здесь делаю?» — Поедая мятное мороженое с шоколадной крошкой в розовом пледике.

— Ты даже не попытался походить на Тода. — А зачем мне это? Будь я Тодом, он хотел бы выглядеть как я.

– Поговорим с твоей подругой Шэрон. Проверим, подтвердится ли его алиби. – Она мне не подруга, мы просто… Нет, так ещё хуже.

– Что это? – Это типа денег. Люди используют это, чтобы покупать то, что им не по карману. – Жаль, я узнала это, уже поев из мусорок на улице.

– Извини за такой мой человеческий облик, но… у него хотя бы великолепная задняя часть. – Ты лжёшь. – Нет, сногсшибательная, потрогай! – Я не об этом! И к твоему заду я прикасаться не буду, мама!

— «Славный путь» — система духовных и телесных практик, разработанная, чтобы раскрыть, что называется, домашнего тебя. — Ясно. И что, люди верят в эти бредни? Я, конечно, люблю упругие попки в лосинах, как и все, что к ним прилагается, но вот это — здоровенная куча духовного дерьма. — Учение Дженсена помогает открыть тебя настоящего. — А если, ты настоящий — это урод весом 180 кг с метеоризмом? Просто говорю. Не все надо раскрывать.

Она хотела переспать с диджиком по имени Люцифер.

Я не знаю… что с тобой не так, но благодаря тебе, я лучший детектив, и ты всегда меня поддерживаешь. О чём ещё можно просить?

— Попадись он нам, о копах уже может не волноваться. — И вы будете сидеть и ждать момента отомстить? Какой-то вы ленивый.

— Он злобный гений. — Мама, перестань. — Я то думала эта Кэнди — простая дурочка, но похоже она самый грозный соперник из всех что я встречала.

– А ты внимательный, Люци! [Видит его взгляд] – … фер.

— Мой пудинг пропал. — Что-что? — Да в холодильнике был мой пудинг, на нем было написано «Дэн» — его нет. И уже не в первый раз такое. — О, ну что, вызываем опер-группу? Устроим засаду?

Думаю, это тот момент, когда меня бросила мать. Было бы справедливо отвернуться от неё, так что я бросил её в ответ. У неё даже не было шанса защититься. Да и как вообще она смогла бы оправдать свои действия? Что бы она сказала?

Привет, детектив, сэр мудак, отпрыск.

— Люцифер всегда говорит правду. Всегда. Он не врал. — А что, если это самая величайшая ложь?

— Значит, преступник знал жертву. — У бывшего наркомана были скверные друзья? Я в шоке!

— Люцифер подложил мне бомбу, а жуткий человек — это я? — Вообще-то это была я, но бомба была не настоящей, прости. — Ага, человеческие головы, взрывы, может быть лучше мне кто-то кексиков пришлет, а? Было бы мило!

За пять минут многое может случиться. – Ты же не предполагаешь, что… – Что ты переспал с ней? Нет. – Нет, что я скорострел. Будь у нас секс, она бы ушла только утром, уж поверь.

— Боже, в «КДВ» это было намного проще. — «КДВ»? — Мое исследование. И фильм. Кстати, там Хэнкс национальное достояние. И фильм, хотя Том Хэнкс круче. — Твое исследование — это посмотреть «Код Да Винчи»? — И продолжение.

— Сюда вот-вот придет моя следующая добыча. — Твоя цель придет к тебе? Как ты это провернула? — Дай-ка угадаю. Шантаж? Нет, пообещала тройничок? — Купон на бесплатный напиток в «Роскоши».

— Люцифер, по поводу того, что я видела… — У меня были тысячелетия, чтобы смириться с этим. Со своей… дьявольской стороной. Но не в ней моя суть. Я надеюсь на это. Все равно, несправедливо было бы ожидать, что ты просто примешь это. Сам не знаю, когда смогу. Если смогу. — Люцифер, я хотела сказать, что сегодня я увидела своего напарника. — Правда? — Правда. — Ну тогда, проблема решена, детектив. Если ты меня принимаешь — это все, что имеет значение.

— Плохиш с золотым сердцем — просто моя копия. Может, я сейчас свое убийство раскрываю.
— Только ты можешь из трагедии дать повод поговорить о себе.
— А о ком мне еще говорить?!

— Чего ты пытаешься добиться?
— Красивой смерти. Ну… или хотя бы кровавой.

Это твоя сторона намного страшнее той, злобной.

— Но я не понимаю, почему ты еще жив?
— Хороший вопрос, Мейз. Почему иногда я бессмертный, а иногда чересчур человечный?

Эмодзи с дьяволом? Ну все, я найму спеца по авторскому праву.

— Тебе придется снять эту одежду, это серьезная проблема. Я отвезу тебя домой, существовать в обществе ты пока не приспособлена. А потом я встречусь со своей коллегой. Мама!
— Да?
— Ты голая!?
— Ты сказал, одежда — это проблема, вот я ее и решила.
— Сядь уже в гребанную машину наконец! Боже правый, благодаря тебе у меня будет травма на целую вечность, мама.

— Это еще что за хрень?
— Макароны с сыром. Все мамы готовят их, чтобы порадовать детей. Я видела вон на том плоском экране.
— Аа, теперь понятно, зачем столько сыра.
— Люцифер, я всем своим существом хочу, чтобы все снова стало так, как было когда-то. С тобой и всеми моими детьми в раю. Я хочу то, что твой отец отнял у меня — я хочу вернуть себе дом. Но я знаю, что это невозможно. Поэтому я хочу сделать все возможное, чтобы стать тебе хорошей матерью здесь, на Земле.
— Слишком поздно. Ты просто стояла и смотрела, как меня изгоняют, как меня бросают в ад и очерняют навеки вечные. Ты бросила меня, мама, боюсь, во вселенной нет столько макарошек, чтобы это исправить.

— Что за работа на этот раз?
— Горничная топлес. Убираться при этом все равно надо. В жопу такую работу.

— Кажется, я сломал своего психотерапевта. Она где-то между совершенной бесполезностью и бормочущим психом.
— То есть она — это ты в юбке.

– Нужен список всех, с кем ты спал за последние восемь недель.
– Тебе понадобится блокнотик побольше.

Отвечай, а то я вырву тебе хребет и забью им до смерти!

— А времени на ордер нет?
— Ну, отчаянные времена…
— … требуют проникновения со взломом.

— Ты правда считаешь, что это Пламенный меч? Я думал Отец уничтожил его, чтобы я его не применил.
— Отец сказал, что уничтожил.
— Но Он просто спрятал его на видном месте.
— Но он такой маленький и такой не пламенный?..
— Это потому что только ты, лучезарный мой, можешь его зажечь.
— И мне, что, облить его виски и бросить спичку?

— Когда-нибудь я тебе колокольчик на шею повешу.
— О, интересная получилась бы любовная игра.

— По-моему, он хочет с тобой переспать.
— Это доктор Люцифера, Мэйз.
— И, что? Докторам секс не нужен?

— Что-то с ней явно не так.
— Да, похоже у нее критическое тысячелетие.

— Вот он бы не выбросил луковую шелуху в измельчитель. — И почему же это такое преступление? Это мусор! — Это компост! — Знаешь, что? Слава Богу, что этому браку конец. — Ребята, Брайан не убийца, но вы не раскрыты, так что у меня новый план. Ну что, голубки, готовы вернуться в пригород?

– Отвали, прошмандовка! – Эй! Я не дам называть мою прошмандовку прошмандовкой! Щас я ей врежу!

Ты несёшь ещё больший бред, чем обычно.

Если бы я расстраивалась каждый раз, когда люди говорят мне, что им не нравится что я делаю, то не стояла бы здесь. Но вместо этого я упорствовала, достигла высот, открыла собственную фирму и вот я теперь на начальной работе в прокуратуре. Тебе нужно стать толстокожей. Не давай себя в обиду, потому что правда в том, что никто не сделает это вместо тебя.

— … Просто надо действовать умнее. — Она умная, это вы тупица.

Новые правила: неожиданные визиты горячих дам не приветствуются. Особенно тех, кто на самом деле моя мать.

А если твоя истинная сущность — это 180-килограммовый козёл с проблемой метеоризма?

Ну хотя бы во сне у тебя есть секс.

– О разводе. О том, как буду матерью-одиночкой. Возможно, бездомной и… в будущем у меня, скорее всего, будет много-много кошек. – Или штука, для которой нужна батарейка.

— Невероятно!!! Видишь, что происходит? — Да, вижу! И все гораздо хуже, чем я думала… — Спасибо.

Это значит, я должен был вернуть тебя в Ад или он намекает, что в Аду сквозняк?

— Нам нужно сделать остановку. — Что?! Нет. — Моя дочь подралась в школе и ее надо забрать. — А она сама не может? — Ей 7 лет. — Слушайте, я должен помогать вам в расследовании, а не в ботовых делах.

[Хлои просыпается после сна, в котором почти переспала с Люцифером] – Как это было? – Что ты здесь делаешь?! – Что? Я услышала твои крики, прибежала узнать, не в опасности ли ты, а потом поняла, что происходит, и осталась посмотреть.

Всё в порядке, детектив? Ты словно думаешь о чём-то другом. Обычно ты чуть улыбаешься моим шуткам или закатываешь глаза. Кажется, разок даже фыркнула.

— Господи! — Не совсем.

Игнорируете их и полагаетесь только на себя.

– Тридцать пять лет назад отец попросил меня спуститься сюда и благословить пару, которая не могла зачать ребёнка. Он никогда не просил меня ни о чём подобном ни до этого, ни после. И сегодня… я снова встретил ту мать. И узнал, что вышло из сотворённого тогда чуда. Вернее кто. <…> – Теперь ясно, что такого особенного в Хлои, верно? Твой отец поместил её сюда. Поставил на пути Люцифера. Знаешь, что это значит? – Это значит, что я всего лишь пешка. <…> – Это значит, что Хлои – не препятствие. Благодаря ей ты вернёшь себе крылья, благодаря ей мы вернём себе всё. <…> Мы возвращаемся домой, сынок. А Хлои – ключ.

Типичный Вегас. Даже самоубийства фальшивые.

— Почему ваш фургон стоял вчера возле заброшенного склада в Игл-Роке? — Я думаю, вы ошибаетесь, мы и близко там не были. — Ну… — О, нет, Игл-Рок… Не говори, что ты опять сошлась с Фредом. Ты же бросила этого гада. — Да, а потом встретила его в смузи-кафе. — Прекрасно понимаю, что может быть упоительнее жижи из манго. Алиби имеется, так что вы тут тусите с трупиком, а мы пошли.

Ладно-ладно, ты хорошая подруга и отличный че… демон.

— Зачем ты здесь сейчас и откуда тебя знает мисс Лопес? — А, это… — Не волнуйся, я не Папа, я не осуждаю, что ты общаешься с людьми. Рассказывай. — Элла попала в ужасную автокатастрофу в детстве и я появилась сделать свое дело. — И что? Это была ложная тревога? — Бывает такое. В тот раз, я не знаю, мне не хотелось уходить. Ты же знаешь Эллу, есть в ней что-то эдакое, она такая позитивная и рядом с ней… — Чувствуешь себя хорошим. — Да, именно. Я ведь только с мертвыми людьми говорить могу, они такие угрюмые. В общем, бывая в том районе, я всегда проверяла как у нее дела. И мы подружились. Но как оказалось — странно, когда люди говорят с невидимыми ангелами.

И я сказала ей, что я призрак. Лучше не стало. Поэтому, отправила ее сюда, поближе к тебе. — Что-что? Сперва Папа подбросил мне детектива, а теперь ты подсовываешь мне мисс Лопес? Мне что, нужна помощь в поиске женщины? — Расслабься, я сделала это не ради тебя, а ради нее. Хотя, наверное, ради вас обоих. Раз уж я не могу быть рядом с ней и рядом с тобой тоже, подумала, пусть хотя бы два моих любимых человека будут вместе.

Мужские вкусняшки священны.

— Исходя из ожогов, который в данном случае очень сильный, высокая концентрация горючего находится… Вот здесь… — Боже милостивый… Яйца в огне… — Люцифер… — Это придает качественно новое значение фразе «жар между ног». — Люцифер!.. — Подожди, вот еще: «горящий Бобинсон», «жареная яичница»… — «Неопалимая Акулина». — Ооо… А ты хороша! Но это был я, только никому не говори.

— Все еще хуже, чем я думал. Моя мама затеяла многоуровневую игру, насмехается надо мной и этими скаженными образами меня. — Нет, серьезно, думаешь, наркодилер — твоя мама? — Ну, ей бы хватило ума такое провернуть.

— Что ж, здравствуй, Азраэль. — Ты слишком крут, чтобы звать меня Рэй-Рэй? — Уменьшительными именами называют сестер, которые не бросают тебя на тысячелетия. — Я тебя не бросала, я была занята. — Вот как? — А ты попробуй быть ангелом смерти. Много людей умирает, Лу. — И не говори. — Я понимаю, ты зол, надо было связаться с тобой, когда Папа скинул тебя в ад. И я собиралась, но день растянулся до недели, неделя, ну… до тысячи лет… А потом это уже казалось странным.

Метель в солярии… как иронично!

– Как далеко может зайти божественное существо, впервые запертое в человеческом теле? – Посмотрим-ка: она офигенно горяча, одета в мою одежду и у неё корпоративная кредитка. – Чёрт возьми.

— Мы обыскали квартиру, дом и машину Глори. Клинка нигде нет. — Но мы нашли в подвале сейф. Печеньки. — Вы их украли? — Ну, все от этого в выигрыше. Злой гуру лишился калорий, а у нас теперь… есть печеньки.

Моё самомнение ещё и самодостаточно.

— Итак, у нас убийца-Золушка. — Да, вневременное зло.

— Здравствуй, мисс Лопес. Хотела кое-что спросить. Помнишь, ты сказала, что видишь во мне тьму, я пытаюсь разобраться с этим и мне не помешали бы подробности. Где, конкретно, ты ее увидела? Как? Когда? — Ну… прям сейчас. Вот где-то тут. [Шарлотта откладывает нож, который держала в руках] Так лучше. Но над тобой нет радужного нимба, даже когда ты не машешь орудием убийства.

— Мне нужно разобраться, что все это значит. — Разобраться? Ладно, хорошо, мы ведь никуда не торопимся. Разбирайся, пожалуйста. У меня есть фильм «Инопланетянин» на диске, чтобы прорыдаться и пинта мороженого в морозильнике.

Как всё перевернулось: божественные создания и их враги решили затусить.

— Тебе легко говорить, это не над тобой насмехаются. «О Боже!» то, «О Боже!» это. Возникает повсюду и портит все, что я люблю! — Не хотела бы я оказаться у тебя в голове. — Тебе не понять, твоя мама — чудесная женщина.

— Ты призрак. — Не хочу быть необъективной, но призраки крутые, а то что ты их видишь — делает тебя особенной. — Начнем с того, что я вижу только тебя.

— Это его ограбили? — Да. — Он же здоровый, как бык. И тот, что приходил ко мне такой же. Я бы не стала с такими тягаться. — Да, что ж, пушка может быть не хилым уравнителем.

— Ты должна выудить пулю. — Знаешь, я уже к ней как-то привязался, лучше я ее оставлю, спасибо. — Если есть седативные — советую дать ему. — Таблетки есть? — Что? — Жалко. [вырубает Риверса]

— Можно я с вами поеду? Ну… улики собрать. — Ясно, но если он невиновен… — Он не невиновен. — Если он невиновен, то никаких улик не будет, так что лучше тебе потусить здесь. — Я понимаю, что ты хочешь сказать, но на всякий случай, лучше собрать как можно больше всего — отпечатки, пучок волос, автограф…

— Эта, так называемая уникальная программа, якобы делает из плохих детей хороших?
— В мои времена такой программой был бабулин сапог — эффективное средство.

Были времена, когда и я думал, что знаю все. Когда я был ангелом и проводил все свое время глядя вниз, на мир. Но я узнал, что для объективности надо смотреть и наверх. Это хорошее напоминание о том, сколького мы не знаем.

— Я хочу умереть. <…> Я тысячи лет брожу по земле, я видел и делал все, что только возможно. Смотрел как все, что только мне известно обращается в прах. Снова и снова.
— Прямо, как будто…
— В аду? Да. Я ищу выход целую вечность…

В аду нет столько ярости, сколько у отвергнутой женщины.

— Ты даже не представляешь, как надоедает быть бессмертным человеком.
— Не могу сказать.
— Ну, что ж, а я поведаю. Сначала ты вынужден смотреть как все, кого ты любишь, умирают. И это ужасно. А помимо всего, так жить еще и весьма скучно. Я побывал везде, куда можно съездить, перепробовал всю еду, секс, музыку. Меня больше ничто не удивляет.
— А «Игру престолов» ты смотрел?

— Детектив, вы забыли открыть мне машину.
— Ведешь себя, как ребенок — вот и получай.
— Что?! Разве законно запирать ребенка в машине?!

Мистер Данлер не говорил о том, что испытывает филантропический кайф, делая добрые дела, например, отказывая в сексе пьяным женщинам?

— Тебе нравится, как приятно совершать добро, но настоящее добро должно исходить из самоотверженности и от всего сердца.
— Разумеется. Я всем сердцем хочу, чтобы ценили меня настоящего. У дьявола ужасная репутация.
— Значит, тебя волнует твой имидж, каким ты кажешься людям.
— И, всегда пожалуйста!
— Я к тому, что ты развиваешься в прекрасном направлении. Но добро – это не игрушки.
— Ну, а я поиграю с ним, как с игрушками.

— Ты разрушил мою жизнь. Меньшее, что я могу сделать — испортить твой вечер.
— Как ты меня нашла?
— Шла на сладкий запах неудачи.

– Начинаю понимать, почему ты выбрал этот образ. Всемогущий… неуязвимый…
– Не совсем.
– Или потому что тебе кажется, что все против тебя?
– Так и есть, но поверь, я ничего не выбирал. Как можно самому желать, чтобы тебя поносили?

– Ты что, кинул в меня игрушкой?
– О, ты не спишь?! Раз так, то я хочу кое-что спросить.

— Действительно, что может пойти не так, если ангельская кровь попадет в базу данных полиции!?
— Извини, это риторический вопрос?

— Выглядишь, будто из ада явился.
— Бадумц! Впервые от тебя такое слышу.
— Ты пьян!?
— Если бы! Чертов сверхъестественный метаболизм вечно мешает. Но я не оставляю попыток.

Не бойся, Люци-Дэн здесь или лучше сказать Мудифер, такое мне больше идет.

– У Вас нет права здесь находиться. Если Вы сами не уйдёте, я Вас вышвырну.
– Это не так-то просто. В прошлый раз нужна была сила Божья, а что есть у тебя? Дорогие адвокаты? Или ты сам это сделаешь?

— Да уж, не знаю чего я так боюсь, понимая, что умираю. Я попаду в рай. — Ты действительно в это веришь? — Я же сказал, Люцифер, я ни о чем не жалею. — Да, но это было до того, как ты убил Шарлотту Ричардс. — Нет-нет, это вышло случайно. — Спусковой крючок нажал ты. Ты отнял у нее жизнь. Ты выбрал убить ее. В глубине души ты понимаешь, что ты чудовище. И что тебе место в аду, где ты будешь пытать себя этой правдой целую вечность. Ведь, чтобы ты ни говорил — от своих поступков не убежишь. От того, кто ты на самом деле.

Ага. И нас всех вроде как тоже.

— Может это был намек на близость, а кусочки хлеба символизировали доверие детектива? Или, это был сэндвич подозрения, я.. Доктор, какое вкусное послание она мне передала? — А Гитлер? — Сэндвич — это Гитлер? — Как ты пытал Гитлера в аду? Его клетка рядом с Иди Амином или Муссолини? Или там в аду есть крыло тиранов? — Да, зря я подумал, что ты не захочешь обсуждать то, что я действительно дьявол.

Я спас тебе жизнь! Может быть… кто знает…

— Грешник — городской миф, его не существует. Он Бугимен, за которым прячутся преступники: «Ой, меня Грешник заставил!». — Из-за него меня даже перестали винить в людских злодеяниях!.. Хотя, это меня устраивает.

— Скучаю по Шарлотте. — Я тоже, мисс Лопес. — Не верится, что ее не стало. И что Пирс способен на такое. Знаю, пути господни неисповедимы и что плохое случается не просто так, но плохого так много, что у меня просто не получается найти ему причины. Зачем Он все это сделал? — Сам не верю, что говорю, но я не верю, что это вина моего Отца. Все это время я думал, что Он дергает за ниточки, но я стал склоняться к тому, что мы сами в ответе за все. Хитро, конечно, с Его стороны. Если задуматься, кроме самих себя нам винить некого. — Ну нахрен. Я виню Пирса.

— Тело подкинули и оно странное. И не потому, что голова обрита и поджарена во фритюре, этому бедняге все тело кто-то побрил. — Ну, может у убийцы хаэтофобия — боязнь волос. В аду с такими весело, постоянно играемся с париками.

Точно. Дай-ка я сверюсь с графиком. Ага, с седьмого никогда, бля, по тринадцатое хрен тебе! Вам как, подойдёт?

— Оу! Класс! Новые места. Ты выследила Мейз, которая выслеживает добычу? — Да ладно. Ограбление в такси в Ванкувере, драка с командой по кёрлингу в Монреале. И я думаю, что нападение медведя на острове Принца Эдварда — это тоже она. — Она отлично проводит время. Хорошо, что я ей это предложил. — Так это из-за тебя Канада в опасности?

— Почему ты защищала Зика Мура, менеджера компании по импорту/экспорту? — Я лучшая. — По отмазыванию преступников. — Неправда. Я не со всеми клиентами спала.

— Не спросишь о подозрительных отпечатках лап? Детектив бы спросила. — Это следы лап Корнелии, мастифа жертвы. Где она — неизвестно. — Понятно. Собака-убийца. Настоящие убийства тебе не доверяют, Дэниел?

— Куда ты? — Прихорошиться. И советую тебе тоже, сейчас же. Потому что я сейчас займусь кровавой депиляцией.

– Я ведь не совсем притворялась. Особенно когда душила ту ненормальную – это было искренне. – Ну спасибо.

Ты подвел меня, Люцифер. Хороший ли ты напарник, если на тебя нельзя положиться?

— Это моя мама в чересчур горячем теле. — Люцифер, для ее человеческого мозга это звучит странно. — Не волнуйся, мама, доктор Линда в курсе всех подробностей. Ее мозг плавился от этого всего неделю.

— Я Люцифер Морнингстар, консультант полиции ЛА. Я перехватил угнанное авто со всем его содержимым. Всегда пожалуйста. — Руки вверх! На землю! — Мне бы не хотелось, я только что надел чистое. — Имя напарника и номер его жетона! — О, Господи Иисусе! Детектив Декер, боюсь, номер ее жетона я не знаю. Но размер груди у нее 75В, если это поможет. Жарко тут, как в аду. Ну, почти. — Подтвердилось. — Ну разумеется. В размере груди я никогда не ошибаюсь.

— Похоже, они ели замороженный йогурт, отмечая… свадьбу!? Хэштеги: «миссис Люцифер» и «горячий муж»!? — Что за непонятные слова?

— Вали из машины! Живо! — Слушайте, вы же не хотите в меня стрелять, мистер… как вас? — Пошел вон, урод. — Мистер пошел вон, урод.

— Кто-то отметил Люцифера в «Гроуве». — Ты шутишь? — Некая Сахарная Вата 86. — Как не повезло с именем. — Да нет, мам, это же интернет… Знаешь, забей.

— Ты что, не понимаешь? Я сделал это ради тебя. Эти двое — они предали тебя. — Я не просил об этом. — Но ты этого заслуживаешь. Я нашел на чердаке дневники Хоффмана. Он понимал, как тяжело терять другого человека. Хотел показать миру, что нельзя бросать людей. — Не тебе решать, кто с кем хочет быть! И не мне…

— Я просто очень люблю Люцифера.
— Разве можно тебя винить?
— Вы для меня идеал, как порно, пицца с начинкой и хрустящей корочкой и одеялко с «Хеллоу Китти» в одном.

– Зато, похоже, что ты вообще с этим делом не связан. Ведь вряд ли ты спал с этим мужиком.
– Э… вообще-то, Вы тут ошибаетесь, детектив.

– Это нехорошо.
– Что у меня был любовник? Да ладно, детектив: двадцать первый век на дворе.

— Детектив.
— Юрисконсульт.
— Мудак.
— Говнюк.
— На этом я пойду.

— Он что, изменил вам, за пять дней брака?
— Нет, конечно, я абсолютно верен. Я очень серьезно отношусь к брачной клятве.
— И именно поэтому выбрал в партнерши тупую, раскрашенную дурынду?
— Кэнди, никаких обзывательств, пожалуйста, прошу вас. Даже по отношению к себе.

Вы мой «плюс один», не видели? Потасканная блондинка, одетая во что-то несвежее и мятое.

— Как книга должна зажечь меч?
— Может, это инструкция?
— На неизвестном мне, древнем языке! Чудесно! Держи.
— Что? Я тоже не могу это прочесть.
— Но ты говоришь на всех языках.
— Говорю, а не читаю. Язык мне всегда пригождался больше книг.

Вы, люди, такие забавные с этими вашими законами. А ведь сами их иногда нарушаете.

Терпение как-то не моя добродетель.

Я застряла там, где мне нет места, и в ближайшее время выхода не предвидится. Мне надо придумать, как стать более… нормальной.

То, что не смогла разрушить ты, я разрушил сам.

– Один мудрый человек сказал: «Противоположности притягиваются».
– А по-моему, это был мультяшный котик в клипе.
– Мудрый – значит, котик.

— Человечество не целиком ужасно. Они же придумали водку, американские горки, сыр с плесенью…
— А про танцы слыхала?
— Да, даже как-то на столе танцевала.

— Думаешь, он предаст родную мать? Которая дала ему все желаемое?
— Не все дети ценят старания родителей.
— С этим соглашусь.

— Да что с вами такое, люди? Вечно во всем вините меня. Я никого ни к чему не принуждаю!
— Неправда! Ты обманом заставляешь грешить, обрекаешь на муки.
— У меня для тебя есть история, журналистик. Я еще ни одному человеку об этом не рассказывал. Я не решаю, кто попадет в ад.
— А кто решает?
— Вы сами. Вы сами себя туда отправляете. Вас ведет собственная вина, сами себя заставляете снова и снова переживать собственные грехи.

Чтобы он не сказал — просто смейся. [Хлоя хохочет] Нет-нет! Не как ведьма-маразматичка под крэком! Глубокий, страстный смех.

— Люцифер Деница? Это ваш сценический псевдоним?
— Имя мне ниспослал господь.
— Вы знали убийцу? Нравится играть в копов?
— Нет. Мне просто нравится играть. Но у нас была занимательная беседа перед его смертью. Я расспросил его. Он ещё не был мертв. Его душа ещё не прошла врата ада.
— Значит, вы говорили с умершим. Он её застрелил и за это бог забрал его душу. И объясните, как так получилась, что она погибла под градом пуль, а на вас ни царапины? Интересная догадка?
— Это работает иначе, детектив. У бессмертия свои плюсы.
— У бессмертия. Это пишется с двумя «С»? А то всегда забываю записать.

Чтобы подобраться к демону есть лишь один способ: дать ей думать, что она подбирается к тебе.

Когда дьявол пройдет по земле и встретит свою первую любовь — зло вырвется наружу.

— Ты идёшь или как?
— Извини, я думал, это та часть, где ты меня покидаешь и говоришь что-то вроде: «Люцифер, стоять! Хороший Дьявол!»

— Я видела, Ник нажал на курок. Я слышала выстрел. Но Джош не мёрв. Ты зарядил холостыми? Это просто представление, чтобы Джош разговорился?
— Это, вероятно, более правдоподобно, чем мой ангельский брат, который замедлил время, чтобы я убрал пулю, верно?

Если мы хотим сблизиться с окружающим миром, иногда полезно просто принять его и тех, кто нас окружает.

– Знаете, что стоит дороже белого тигра? Содержание белого тигра.
<…>
– Какая трагедия!
– Убийство – всегда трагедия.
– Нет, я про тигра. Я бы купил его, если бы знал.

Вы очень привлекательный. Однако зачастую это означает, что и не очень умный.

– Мы никого не убили, ясно? Мы просто… просто… немного подтолкнули вперёд кармическое воздаяние.
– Так теперь называется русская мафия?

– Да мне плевать, что обо мне думают.
– Не плевать, как и нам всем. Это нормально. Это по-человечески.
– Я демон.
– В тебе человечности больше, чем во многих людях.

Я всё ещё не понимаю, почему после всего, что я сказал о своих… менее позитивных качествах, она всё равно решила поцеловать меня? Может, она сумасшедшая?

— Тебе трудно будет понять, но… недавно я прошел через ад. Буквально и образно говоря. Настоящая пытка, воплотились все мои страхи.
— Люцифер, это я чуть не умерла.
— Да, я знаю. Именно об этом я и говорю.

Обращай внимание на действия, а не на слова.

Жуткое деяние. В аду я оставлял такие развлечения для закоренелых грешников: педофилов, нацистов и тех, кто откидывает кресло в самолете.

— Эй, Люци! Люци, просыпайся!
— Без обид, брат, но в списке того, от чего я хочу просыпаться — твое лицо где-то между конской мордой и билетами на Coldplay.

— Я не знаю, можно ли ему доверять. Как понять, можно ли доверять человеку?
— Очень просто — нельзя. Люди всегда подводят. А знаешь, чему можно доверять? Боли. И я знаю, Пирсу сейчас очень больно.

Семья очень влияет на моральные принципы человека.

Удовлетворенность — враг совершенства.

— Позволь мне напомнить тебе, что клинок убивает не только людей. Он уничтожает и небесных существ, включая демонов. Так вот, скажем, детектив найдет его, принесет к себе домой и…
— Меня прикончат, потому что я не мою за собой посуду!

— Кажется, ты ей нравишься.
— Разумеется, нравлюсь. Как я могу кому-то не нравиться?

Лучший вариант — это всегда следовать за своим самым сильным желанием.

Брат, выглядишь так, как я себя чувствую.
— Уверен, мои проблемы куда больше твоих, уж поверь.
— Мы же знаем, что больше чем у меня не бывает.

— Ты найдёшь родственную душу.
— Её нельзя найти, когда нет своей собственной.

— Если бы ты сделал то, о чём я тебя просил, ничего бы этого не было, и я был бы дома.
— На небесах? Серьёзно? Ты уверен, что это всё ещё твой дом после всего, что ты наделал? Ты спал с демоном, думаю, папа отправит тебя в другое место, куда-нибудь… Не знаю… В тёплые края.

Привет, детектив. Если пришла выстрелить в меня, то самое время. Сейчас все так делают…

— Я не вор, я актер — Луи Дельгадо. Я играл в сериале «Нас пятеро», поищите меня там.
— Люблю Лос-Анджелес, даже у бездомных есть страничка на IMDb.

– Что ты делаешь?
– Я принимаю свою роль во всём этом. Все грехи человечества – это вина Дьявола, так? Я думал, ты считаешь по-другому, но я ошибался. Ты такая же, как и все остальные.

— Люцифер, что ты здесь делаешь?
— В качестве епитимии назначаю вам 10 Кровавых Мэри и перепихон.

Это что, сверхъестественная кочерга?

Грязная работа… Я имею в виду, что в аду так обращались с настоящими подонками: педофилы, нацисты… люди, которые откидывают спинки сидений в самолете…

— У него были проблемы с наркотой?
— Ну, если считать употребление кокаина на миллионы долларов проблемой… Для меня-то это будни, но для него все закончилось плохо — его перестали звать в кино.

— Постой, я тебя где-то видел. Да-да-да, ты тот вор, что оставляет после себя трусишки. — Ты! Из-за тебя меня посадили в тюрьму! — Ну, думаю тут вы сами виноваты, сэр, это же не я бегал в лыжной маске и с пистолетом.

— Чем ты занимаешься? — У меня интернет-магазин, подняла его с нуля, жопу рву, а знаете, что Эш говорил о работе? «Само что-нибудь подвернется». И, знаете, кто подвернулся? Я. Кто-то должен был нести ответственность. Группа не считала меня за свою, но именно Эш был самым большим эгоистом и вел себя как ребенок. — О, как я тебя понимаю. У меня был незрелый напарник — это просто жесть. — С ума сойти можно. — Да, я хотела его убить. — Я этого не говорила.

— Люцифер, я хотела поговорить с тобой о крыльях. — Они опять вылезли? — Значит, они отрастают? — Выросли. Сегодня утром. Сволочи тихушные.

— Все это — моя вина. Зря я вообще тебя во все это впутал. — Будто я не знала, что имею дело с самой могущественной и самой дефективной семейкой во вселенной. Люцифер, я сама во все это ввязалась, зная на что иду и решила быть тебе другом, принимая последствия.

Я хотел воспользоваться тобой для исправления ситуации, в которой я застрял. И побесить тебя в процессе. Убить двух зайцев одной молитвой или типа того.

— Это действительно шаг вперед, мама. Так ты создашь новый мир, собственный, без Отца. — Но, как же ты, Аменадиль, мои дети? — Ты знаешь, мама, вернись мы на небеса, началась бы война. А на каждой войне неизбежно будут жертвы. — Я не хочу, чтобы пострадали мои дети. — Я знаю, так что, пожалуйста, да будет свет.

— Что ж, детектив Эспиноза, не знал, что у вас стальные яйца… — Больше не будешь называть меня детективом мудаком? — Сегодня точно нет!

– Чего ты хочешь, Малькольм? Чего ты больше всего жаждешь своей гнилой душонкой? – Я… – Тебе дали второй шанс, ты действительно хочешь потратить его на убийство детектива Деккер? – Нет. – Ну, разумеется, нет. Ты хочешь жить, не так ли? – Хочу. Почти больше всего на свете. – Почти? – Есть ещё кое-что. Чувствуешь? Это смерть пришла за тобой, дружище. Я-то знаю, со мной бывало. И больше всего на свете я хочу… чтобы ты почувствовал эту боль. Прошёл через то же, что и я. Потому что мы оба знаем, куда отправишься.

Прости, это немецкий? И если да, то он ужасен. Поверь, я знаю. Гитлер любил поговорить, точнее поорать.

— Ты должен объяснить это маме, хотя бы частично, она расстроена. — И хорошо. — Она умерла и пошла за тобой в ад, Люци. Ради тебя, столкнулась со своими страхами из любви к тебе. — Перестань. — Да, она сделала тебе больно, но она думала, что поступает как лучше, для тебя. И, судя по твоему рассказу, ты понимаешь, каково это.

Нет на свете соседа хуже, чем дьявол.

— Откуда ты знаешь, что это испытание? — Я в такой ситуации, что вынужден избавиться от того, что так отчаянно хочу получить назад. — Может, просто не повезло? — Нет, у моего Отца всегда есть замысел. Больше я в этом не сомневаюсь. — Это ужасно жестоко. — Будь это легко, это не было бы испытанием.

— Ты же работала с эмоционально-хрупкими мужчинами? — Ты сегодня самокритичен.

— Ты только хуже делаешь, Даг, отпусти его. — Мне плевать на напарника, бросай пушку! — Ой, ну тогда уже души меня, Дагги, видишь ли, я для нее бесполезен. — Что? Неправда, Люцифер. — Ну, ты же сама сказала… — Так, подождите, в чем дело? — Я больше не нужен детективу, так что давай уже, мочи. Ну же. — Не слушай его, Даг. — Нет давай, вперед, как в последний раз. Или, что еще лучше, давай, детектив, стреляй! Двух зайцев одним выстрелом, так ведь говорят?

— Ничего необычного в последние дни не замечали? Необычное поведение? — Какое, например? — Может быть, кто-нибудь проносил маленькую колбочку с черепом и костями?

— Что еще ты можешь сказать о Джанне? Надо составить портрет жертвы. — Ну, у нее невероятные… — Я не про умения в сексе. — Ясно. — Что насчет ее фамилии, друзей, родных, у кого она ночевала в Лос-Анджелесе? — Я любовник, а не органайзер.

— Ты убил нашу жертву и спрятал орудие убийства в кукле. — Это не орудие убийства. Это 380-тый, а жертву убили из 9-ти миллиметрового. — Значит, другой пистолет он спрятал в другом месте. Вперед, осмотр простат всем куклам

— Тогда, я не понимаю, что делает Люцифер. — Как обычно — что захочет. — И он женился на этой напыщенной дуре, только потому, что она ему нравится? Брось, только глубоко раненная душа такое выберет!.. Или же… ему действительно так плохо? Значит, мой сын в самом деле теперь сломленный. И это я его сломала…

— Джанна ушла через пять минут после тебя. Живая. — Я тебе верю, но кто-нибудь может это подтвердить? — Что ж, в «Роскоши» было триста самых близких моих незнакомцев. После ее ухода я пошел в бар.

Ооо… Дьявольский тортик… Я пришел куда надо.

— Не смей пить на месте преступления.
— Ладно… Что расследуем? Тут какие-то все мертвые…
— У нас раненый жених и мертвая невеста…
— Надо же, как быстро смерть разорвала их?

– У неё под носом было столько кокаина, что толкнёшь её, и снег пойдёт.
– Да, я такое пробовал.

Но я знаю, что как бы всё плохо ни было, настоящее испытание – как мы отреагируем на боль, от которой страдаем. Или которую причинили.

— У меня не было выбора.
— Не парьте чушь, вы сами решили пойти на такую глупость.
— Люцифер!
— Откуда нам знать, не потребует ли убийца вторую ее руку или селезенку или сердце! Невозможно выиграть, играя по правилам деспота и извращенца.

Блин, я скучаю по Люциферу, он лучше всех обнимается. Это он с виду ворчун, а в душе — белый и пушистый.

— Я могу помочь.
— Да и как же?
— Ну я могу быть красноречив, да и люди мне всякое рассказывают, и я вижу то, чего не видят другие.
— Значит, ты ясновидящий?
— Нет, мысли я читать не умею, я не Джедай.

— Теперь мне надо на что-то отвлечься. Ну, здравствуй, «что-то».
— Послушай, если с виду кажется, что у меня нет самоуважения, я проясню этот факт: руки прочь. Лучше сидеть дома одному, в темноте, чем быть с тобой.
— Дерзкий. Мне нравится.

Вы, ребята, убили председателя апелляционной комиссии? Скажите, что не убили. Не то, чтобы он не заслуживал, он невыносим…

Это пуля, которой ты в меня выстрелила. Помнишь, на складе, когда мы только начали работать? Я подумал, раз уж я вряд ли когда-нибудь смогу проникнуть в тебя, увековечу то, как ты проникла в меня.

Интересно, почему я раньше не догадался? Первый в мире убийца, отмеченный Господом и обреченный ходить по земле в одиночестве и муках до скончания веков. Впечатляющее прозвище. Но даже оно не такое нелепое, как Грешник. Согласен, Каин?

Нельзя никому позволять вставать между тобой и тем, что тебе нравится в этой жизни. Иначе и жить не стоит.

Люди постоянно забывают — я не выбирала Адама, меня создали для него. Оказалось, существование по чужой воле лишает жизнь радости.

— Друг, скажите, эта порочность — всё, что Вы хотите от жизни?
— Я хочу получить Пулитцеровскую премию за фотографию.
— Пулитцеровскую? В самом деле? Вы слышали, парни?
— О да, но они не выдают премию за фотографии сисек.

Нельзя положить двух людей вместе, как кукол и думать, что они помирятся. Отношения требуют времени и усилий! И надо работать над ними, как… как на работе.

— Какой у тебя план по поискам Малькольма?
— План? У меня? Я думал, это ты у нас эксперт по убийственным планам. Или нет, учитывая, что я все ещё жив.
— Я привел тебя сюда, чтобы мы вместе придумали план.
— Больше похоже на то, что ты свалил на меня тяжелую работу. Ну, во-первых, надо вернуться в прошлое и не делать из этого такую жесть.
— Я вдруг вспомнил, почему хотел тебя убить.

– Можно сказать, я оказал тебе услугу.
– Кажется, я поняла, зачем ты оказываешь все эти услуги.
– Оу, правда?
– Дело во власти. Так ты ощущаешь превосходство, контроль. У тебя зависимость, ты постоянно хочешь разводить вокруг себя хаос, невзирая на последствия. У тебя будто какой-то комплекс Бога.
– Этого у меня определённо нет.

— Сходи в кино, в музей, наверстай упущенное за последние тысячи лет. Ты будешь удивлена. — Не сомневаюсь, что многое изменилось. Кто бы мог предположить, что ты возьмешься за человеческую работу? — Я каратель, мама, я всегда этим занимался. Изменилось только место.

— Как насчет правды? — Во время своей мини-смерти Шарлотта попала в ад, Форест преследовал ее там, а теперь снится ей. Еще там участвует Дэн, так что все плохо. — Ну это точно вздор! — Не волнуйся, детектив мне не поверит. Видишь, классические мы.

— А зачем оставлять орудие убийства? — Может убийца испугался и убежал? Мы уже такое видели. — Да, тоже проделал самый гнусный гад на земле, он же Пирс. — ??? — Да ладно вам, мы же все об этом подумали! — Ну ладно, пора нести туфельки в лабораторию. Будут еще вопросы — вот мой предварительный отчет. — Я пойду с ней, потому что… это очень неловко. Но в душе — я с тобой, приятель. В жопу этого урода!

— У меня больше, да? — Да, это что-то значит? — Только силу любви Люцифера. — А эти маленькие, типа для равнодушных пар?

— Так чего же ты хочешь? — Свободы. — О, как я и подозревал. Тебе надоело быть в тюрьме? — Да, именно, я задолбался. — Ты хочешь сбросить оковы, переродиться? — Да. — И ты сбежала из ада, нашла себе тело этого бедолаги, только что помершего от инфаркта и начала губить землю? Ну что ж, пора и джигу станцевать. Мы нашли тебя, мама. — Погодь, че? — Ты же сказал, что хотел сбросить оковы? — Да, когда меня в скорой спасли, я понял, что я хочу быть свободным. — Да, свободным от ада. — А, не, от долгов. Я кучу денег должен, ну и вот эти цацки все бы покрыли. Ну, все, вы двое — мне это надоело… — Это не мама. — Да, что ты говоришь!?

О, как можно буквально управляя временем, всегда быть так не вовремя!

— Мэйзикин, негодяйка ты эдакая, ты его подстрелила? Молодчина. — Нет, это не я. Стреляла психичка-горничная. — Канадская гостеприимность называется.

Люцифер никогда не предавался… эмоциям. Вместо переживаний он всегда действовал. Ну сам знаешь: революция там, яблоко тут…

— Никаких больше метафор, никаких разговоров про дьявола. Я уже говорила, ты можешь думать, что это все из чего ты состоишь, но я тебя вижу совсем не таким. — В последнее время я и сам сомневаюсь.

— Эй, Люци! Люци, просыпайся! — Без обид, брат, но в списке того, от чего я хочу просыпаться — твое лицо где-то между конской мордой и билетами на Coldplay.

– Тогда, во что же ты веришь? – Что мне нужны яйца. – Прошу прощения… – Это старый анекдот. Пришёл мужик к психиатру и говорит: «Док, помогите, мой брат сошёл с ума: думает, он курица», а доктор отвечает: «Ну так сдайте его в психушку», а мужик ему: «Я бы сдал, но мне нужны яйца». – Как-то не смешно. – Ну да.

— Ты его видел или нет? — Не покажете ордер, ни с одной из вас разговаривать не буду. — Я дам тебе два варианта: либо я сломаю тебе руку, либо отрежу… — Мэйз! Просто, у вас есть брат, сестра или кто-то, кто вам дорог и за кого вы будете до смерти переживать, не зная в безопасности ли он сейчас? — Угрожаешь его семье? Хардкор, Эллен.

— На криминалистике учат вскрывать замки? — Нет, в средней школе научилась.

– Мы никого не убили, ясно? Мы просто… просто… немного подтолкнули вперёд кармическое воздаяние. – Так теперь называется русская мафия?

Слушай, деньги у меня есть, твоя дочка мне нравится, одеваешься ты дерьмово, так что я не буду таскать твои шмотки.

— Эй, обезьянка, с Мэйз все будет хорошо. — А почему у тебя такой встревоженный вид? — Я не за Мэйз тревожусь, а за Канаду.

— Ну что? Что мы думаем о Кэнди? — Она идеально подходит Люциферу. — Размер лифчика равен ее IQ, да? — И того меньше.

— Когда вы похерили свою мужественность? — Прошу прощения? — Нет, я конечно, поддерживаю существование папаш-домохозяек и даже похвалю за то, что вы не бросили детей, но это не повод опускать руки.

— А какую роль во всем этом играю я? — У тебя же медицинское образование. — Которое, я получила много-много лет назад. — Вот и славно. Это ты будешь возвращать меня к жизни. Ну что, кто хочет меня убить? [Мейз и Аменадиль поднимают руку]

— Кажется, я знаю, в чем дело. — Да, правда? — Ты тянешь время, Люцифер. — Тяну время? С сексом? Я? Доктор, мы что, не знакомы?

Совершенство торопить нельзя.

— Расскажи мне, чего ты хочешь? Чего ты на самом деле хочешь?
— Я хочу мафин с малиной и сливочным сыром. И… и… и снять эту штуку!
— Боже, ты ожидаешь близнецов?
— Ну запустился я немного и что? Углеводы отродье дьявола.
— Не вешай на меня свою слабость.
— Поэтому вы не пришли на занятие? Растолстели?
— Конечно, никто не обретет настоящего себя с гуру, похожим на трубочку.
— Лучше я буду жирным, чем распускающим руки гадом.
— Ну все, я требую адвоката.
— Только не съешь его.

Выкладывай, у меня нет свободной вечности! Ах да, вообще-то есть, просто я хочу, чтобы ты ушла.

— Не нужно мне ничего доказывать.
— Я бы согласился, но ты считаешь, что красивая стюардесса нам помеха, на полном серьезе.
— Люцифер, мы разные люди с разными личностями. Я не осуждаю, я из отдела убийств, а не нравов и шлюха ты, а не она.

— Ты же не собираешься говорить Хлое о нас с Шарлоттой?
— Если ты обещаешь больше не прикасаться к Шарлотте.
— Да, это не проблема.
— Хорошо. А то не хватало мне еще отчима-мудака.

– Поэтому вы разошлись после поцелуя?
– Именно. И потому что дома её ждало то беспомощное существо. Два, если считать ребёнка.

Следуй за сердцем, сынок. Такие вещи сами со временем складываются.

— Не уверен, что понимаю, что ты тут устроил, но… мне тоже не сопротивляться?
— Что? Нет, я налажал, ясно, Люцифер? Я поддался гневу и теперь Хлоя будет за это расплачиваться.
— То есть, это не кровавые брачные игры опоссумов?
— Нет, конечно.
— О, ну в таком случае… [снимает наручники] — Да ты что, блин, издеваешься? Ты мог освободиться все это время?
— Разумеется мог. Лови.
— А какого хрена ты не остановил его, когда он меня бил?
— Я обещал ничего не делать без твоего разрешения.

— Аменадиль, ты идешь?
— Нет, мама, я помогу. Хлоя этого заслуживает.
— Это самый безумный план на свете. Я в деле.
— Доктор, у тебя, наверное, найдется разумный совет?
— Он же дьявол. С тех пор, как я это узнала — все разумное улетучилось.

— А какую роль во всем этом играю я?
— У тебя же медицинское образование.
— Которое, я получила много-много лет назад.
— Вот и славно. Это ты будешь возвращать меня к жизни. Ну что, кто хочет меня убить? [Мейз и Аменадиль поднимают руку]

Извини, нам обязательно держаться за руки? У тебя разве нет поводка или что-то типа того для прогулок?

— А как же всё то хорошее, что она сделала? Например, вот: Люцифер Морнингстар.
— Это весьма лестно.
— Худшего пациента не придумаешь. Подлый, эгоистичный, самовлюбленный дьявол. Алчный…
— Вы к чему-то ведете?
— Да, у меня тот же вопрос.
— Я к тому, что несмотря на все это, она, по-своему, помогла ему.

— Думаешь, я определяю себя по брату?
— Я знаю по опыту, что он отбрасывает здоровенную тень.
— Единственная константа во вселенной, то что Люцифер любимчик. Что бы я не делал, как бы я не старался, как бы он не лажал. Ни черта не изменится.

— Конечно, для этого тебе нужно понимать, как ты влияешь на людей, как ты делаешь им больно!
— Больно сейчас делаешь ты.
— Ты, тебе на всех насрать, кроме себя, если они тебе не полезны. Звучит знакомо?
— Будь осторожна, Мэйз.
— Ты такой же, как твои родители.

— Ты ангел?!
— Боже! Мои извинения. Обычно от преждевременного разворачивая крыльев я не страдаю. Итак, на чем мы остановились?
— Нет, оставь, обожаю косплей. Могу одеться в дьявола, это будет супер-секси.
— Я не желаю заниматься сексом… с самим собой!

— Он не только всучил мне крылья и отнял лицо, но и лишил меня моей фишки. Он делает одолжение людям, а потом требует оплату. Ничего не напоминает?
— Люцифер, это не ты изобрел принцип одолжений.
— ?!
— Да, я забыла с кем говорю.

Я посмотрел ваш договор об аренде — он написан помадой на стрингах стриптизерши. Так себе юридическое обязательство.

Какая прелесть — разных цветов! Резину вам нужно надевать только на одну часть тела, хотя откуда вам знать, вы себя явно кастрировали.

Детектив Декер, отойдите от машины. Поднимите руки и спокойно идите в мою сторону. Иначе у нас не останется выбора и мы выстрелим в вас из нашей новой базуки. Мы уже не один месяц ждем случая применить ее, так что давайте поторапливайтесь.

— Что ты, блин, искала? И почему мы встречаемся здесь? Ты же вроде съехала? — Да. Я забыла свой нож, должно быть где-то здесь. — О нет, только не клинок, выкованный в аду! — Не клинок, а нож! Выкованный, не знаю… в Китае. — А да, бесценный.

— Люцифер… Люцифер… Ты что… Молишься или?.. — Да, обычно это помогает, но сейчас он, наверно, отошел подрочить или типа того…

— Что ты знаешь о Господе Джонсоне? — Я люблю огонь. — Ладно, забей. — Может, я могу помочь? Я видел, как он сотворил чудо. — Правда? — В полдник он достал мне еще одно желе. Тсс.

— Ты богиня мироздания! — К сожалению, больше нет. Теперь я застряла в этом человеке с исключительной задницей.

— Не так я хотел это объявить. Знаю, все немного неожиданно… — Нет, с чего бы вдруг?! Ты исчез после того, как я чуть не умерла, чтобы жениться на стриптизерше.

Мы во многом похожи, да, Бёрд? Кроме одного — ты плохой человек, а я нет. Я намного, намного хуже.

— Лос-Анджелес столько может предложить… — Справа знаменитый магазин «Путч-Паутч», который продает сумочки для собачек размером с сумочку. — Очевидно! — Не путайте с магазином собачек в форме сумочек.

— Люцифер, я очень за тебя беспокоилась. — Тихо, подожди, подожди, у меня новости. — Что? Ого. Ты просто исчез на две недели, а потом явился и затыкаешь мне рот?!

Не трогай обуглившиеся гениталии! Не думала, что произнесу это вслух.

— Тебя нужно взять детектива с собой и повеселиться. Несколько коктейлей сделают своё дело. — Отстойная сделка. Легко. — Да, но тебе нельзя связывать её и вливать выпивку ей в горло. — Не так легко.

— Может, убийца придет на открытый микрофон? — Который сегодня. — Как нам его выманить? — Арестовать всех в клубе и сорвать с них штаны — самый крошечный стручок победит.

— Бьянка старается его не вмешивать. — Может, ему надоело и он решил показать себя? — А потом обронил телефон, доказав, что мать права.

Я думала, это будет внушать большее благоговение. А это просто крылья горят в мусорке.

— Боже мой, все не так, как вам показалось. — А что, вы миньоны на выгуле? — Медленно снимайте капюшоны. — С виду все не очень, но мы можем объяснить. Я Эва, это моя сестра Кэтлин. — Здрасьте, как дела? — Какие дружелюбные убийцы.

— Это музыкальный лейбл. На телефоне стоит картинка с его логотипом. — Они по своей воле решили выпустить эту музыку?

Если тебе больше нечего сказать, то увидимся через тысячу лет.

— Отвернуться от Хлои, нормально? Просто взять и забить на ее чувства? — Чувства, над которыми она не властна! Ненастоящие чувства! — Но она-то не в курсе. — Поэтому, я должен спасти ее от… — От себя. Ты защищаешь Хлою, потому что у нее не было выбора. — Теперь я его предоставил. — Сделав для себя щит из Кэнди?

— Смс-ки с угрозами, все с одного номера, последнее перед тем, как она пришла к тебе. — «Избавься от лузера из «Роскоши» — ужасно, у нее была встреча с кем-то в «Роскоши». — Думаю, тут имелся в виду ты.

Я думала, это будет внушать большее благоговение. А это просто крылья горят в мусорке.

— Эй, обезьянка, с Мэйз все будет хорошо.
— А почему у тебя такой встревоженный вид?
— Я не за Мэйз тревожусь, а за Канаду.

— А что мы отмечаем?
— Разве не очевидно? Мы поймали негодяя, который похитил меня, дал мне крылья и отнял дьявольский лик. Наконец-то, Мэйз, я получу ответы.
— Ну да.
— А давай немного поменьше сарказма.
— Нет-нет, ты прав, человеческая тюрьма остановит божьего солдата.
— Это еще больше сарказма.

— Он точно не божественное создание?
— Он определенно человек.
— Пытку водой пробовала?
— Дважды.
— Зубочистки под ногти?
— Я что, похожа на дилетанта?
— «Nickelback» на повторе включала?
— С этого я начала.

Чтобы найти способ тебя убить, я должен сначала тебя понять, найти твои сильные и слабые стороны. У каждого свой криптонит.

— Что ты, блин, искала? И почему мы встречаемся здесь? Ты же вроде съехала?
— Да. Я забыла свой нож, должно быть где-то здесь.
— О нет, только не клинок, выкованный в аду!
— Не клинок, а нож! Выкованный, не знаю… в Китае.
— А да, бесценный.

— Господи!
— Не совсем.

— Тебя как-то не беспокоит то, что я – принц тьмы…
— Я готова поработать над смыслом этой метафоры.

Какая прелесть — разных цветов! Резину вам нужно надевать только на одну часть тела, хотя откуда вам знать, вы себя явно кастрировали.

— Когда вы похерили свою мужественность?
— Прошу прощения?
— Нет, я конечно, поддерживаю существование папаш-домохозяек и даже похвалю за то, что вы не бросили детей, но это не повод опускать руки.

Я устала бороться за то, чего у меня никогда не будет.

— Элла наконец составила отчет.
— Здорово! Прости, а это может подождать? Эти смерти, конечно, ужасная трагедия, но я уверен, что завтра в рабочие часы эти мертвые девушки все еще будут мертвы.

– Господь поместил её на путь Люцифера. Она… чудо.
[Мэйз смеётся] – Декер-бабулины-панталоны – чудо? Я тебя умоляю!

Если тебе больше нечего сказать, то увидимся через тысячу лет.

— Ну что? Что мы думаем о Кэнди?
— Она идеально подходит Люциферу.
— Размер лифчика равен ее IQ, да?
— И того меньше.

— Что ты знаешь о Господе Джонсоне?
— Я люблю огонь.
— Ладно, забей.
— Может, я могу помочь? Я видел, как он сотворил чудо.
— Правда?
— В полдник он достал мне еще одно желе. Тсс.

— Мам, ты отдала чемодан денег, не имея доказательств, что фрагмент у него.
— И?
— Тебя надули.
— Он мой клиент, дорогуша, ему не хватит опрометчивости. Я уверена, он вернется. Проверим, чтоб наверняка?
— Отличная идея, мама.
— Видишь, он меня не надул!
— Ага, помер, вместо этого. И его ограбили, что куда лучше.

Я кое-что понял здесь, в Городе Ангелов. Что сам я больше не ангел. А если это так, зачем я по-прежнему пытаюсь угодить Отцу? Миллиарды… Миллиарды лет заточения в аду, но я по-прежнему пытаюсь снискать Его одобрение. По-прежнему играю роль в Его спектакле. <…> Пора наконец стать тем, кем меня видят все — бунтарем. А как мне сказала одна мудрая женщина: хочешь быть настоящим бунтарем — езжай в ЛА.

— Значит, ты занимался сексом с безымянными массажистками? — Ты меня знаешь, брат: вино, женщины и песни. Все, отчаливай, мне не нужна нянька. — Твоя щека говорит о другом. — Оказывается удар с ноги от Брюса Ли в репертуар художницы не входил. Мне пришлось заключить сделку с отпрыском детектива. — Так вот с кем ты был — с Хлоей и Трикси. Вино, женщины и песни, ага… — Вообще-то все перечисленное было! Если… считать караоке, после игры в «Монополию».

— Детектив, такие люди, как вы, должны знать, как приятно наказывать обидчика. — Почему? — Да бросьте, может, вы и не поджарили орешки Дэна, пока, но движение плеча здесь, презрительный взгляд там — действуют не хуже. — Хорошо, я немного жестока с Дэном в последнее время, но он это заслужил. — Уверен, вам это нравится. Но задумывались ли вы на секунду, какое влияние это имеет на тех, кто стоит между вами? — Ты имеешь в виду Трикси? — Что? Нет, я говорю о себе. Ты только представь, как мне скучно.

— Тебя как-то не беспокоит то, что я – принц тьмы… — Я готова поработать над смыслом этой метафоры.

— Мне кажется, или самая умелая истязательница ада, только что подложила ему подушку? — Не кажется. — Ясно. Значит, это правда. Он сломал мою Мэйз.

Я коп из отдела убийств, я взволнованным преступникам не нянька, Шарлотта. Так что, на этом все. — Я слышала кое-что. Когда он звонил. — Что? — Как… пальцем тычут. — Ты слышала, как тычут пальцем!? — Очень злобно! Да… а еще… выстрел. И было похоже, будто он умирает или… плавится!? Трудно сказать.

— Расскажи мне, чего ты хочешь? Чего ты на самом деле хочешь? — Я хочу мафин с малиной и сливочным сыром. И… и… и снять эту штуку! — Боже, ты ожидаешь близнецов? — Ну запустился я немного и что? Углеводы отродье дьявола. — Не вешай на меня свою слабость. — Поэтому вы не пришли на занятие? Растолстели? — Конечно, никто не обретет настоящего себя с гуру, похожим на трубочку. — Лучше я буду жирным, чем распускающим руки гадом. — Ну все, я требую адвоката. — Только не съешь его.

— У нее же нет тела, она должна вселиться в недавно усопшего. — То есть в любого, кто двинул кони, пока тебя не было на своем посту.

— Если женишься на ней, будешь как бы отцом Люциферу. — О Боже мой!

— Мам, ты отдала чемодан денег, не имея доказательств, что фрагмент у него. — И? — Тебя надули. — Он мой клиент, дорогуша, ему не хватит опрометчивости. Я уверена, он вернется. Проверим, чтоб наверняка? — Отличная идея, мама. — Видишь, он меня не надул! — Ага, помер, вместо этого. И его ограбили, что куда лучше.

– Господь поместил её на путь Люцифера. Она… чудо. [Мэйз смеётся] – Декер-бабулины-панталоны – чудо? Я тебя умоляю!

Видимо, чувство вкуса в семье досталось мне одному. Я такой плащ в стиле «педофильский шик» носить не советую, а то ты совсем не похож на крутого ангела.

— Ты же сейчас должен пить чай с Гитлером?! — Смена планов — я больше не хочу умирать.

— Этот мужик явно вор, пойдем, придушим его. — Я бы предпочла поговорить. — А потом придушить. Прелюдии никому еще не мешали.

— Сейчас у нас есть проблема поважнее — выяснять, не тратит ли мама наше время. — Раз она уверена, что ее клиент нашел еще фрагмент меча, то и я тоже. — О, какой преданный сын! Но мама не так хорошо адаптировалась, возможно, этот хрен ее обманывает. Я должен удостовериться. — Все с ней нормально. — Это же не деньги?.. — Конечно, нет. Она бы не принесла их на встречу. — Конечно, нет, это было бы абсурдно. — Она их ему показывает, она же не вручит их до того, как он отдаст ей… фрагмент… Замечательно!

— Тебе трудно будет понять, но… недавно я прошел через ад. Буквально и образно говоря. Настоящая пытка, воплотились все мои страхи. — Люцифер, это я чуть не умерла. — Да, я знаю. Именно об этом я и говорю.

Я устала бороться за то, чего у меня никогда не будет.

— Я узнал этот взгляд. Ты тоже бежишь, как и я. <…> Как тебя зовут? — Мэйзикин Смит. — А на самом деле? — … — Липовое имя. Значит, ты от чего-то убегаешь. Лучший способ сделать вид, что не убегаешь — бежать к чему-то другому. Уж я-то знаю.

— Если ты не хотел, чтобы клинок нашли — не надо было оставлять его в яме. — В засыпанной яме у черта на куличиках, где его никто бы не нашел, если бы не ты! — Да, ну… так вышло. — Да и где мне было его прятать? В клубе? Знаешь, сколько там трется народу? — Ну не знаю, тогда у себя в спальне. — Там еще больше.

Тебе нужна броня потолще, учись стоять за себя, ведь правда в том, что за тебя этого никто не сделает.

— Значит, преступник знал жертву.
— У бывшего наркомана были скверные друзья? Я в шоке!

Чужой мусор — сокровищница для криминалиста.

Отцы влияют на жизнь детей самым драматическим образом.

Вот так всегда, тот, кому доверяешь и не ждешь подвоха — больше всего ранит. Ждет, когда расслабишься, а потом раз! У меня это текила…

— Маленькие пончики или вафли?
— Люцифер, нельзя воровать еду в полицейском участке.
— Или что? Меня поставят в угол, чтобы я подумал о своем поступке?

— Не имеет значения, во что я верю.
— Это единственное, что имеет значение.