Имя Антона Павловича Чехова известно всем любителям литературы, как нашим, так и заграничным. Писатель отличался особым уровнем остроумия и чувства юмора. Также он, как и многие другие творческие люди, имел ряд странностей. К примеру, количество его псевдонимов переваливало за 50. А еще он писал строго по графику и одевал для работы костюм с бабочкой. В данной подборке собраны знаменитые фразы Антона Павловича Чехова.
Жизнь, по сути, очень простая штука и человеку нужно приложить много усилий, чтобы её испортить.
На этом свете ничего не разберёшь.
Нужно по капле выдавливать из себя раба.
Нынче зубных врачей больше, чем зубов.
На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью.
Реклама — великое дело.
Для того, чтобы ощущать в себе счастье без перерыва, даже в минуты скорби и печали, нужно: а) уметь довольствоваться настоящим и б) радоваться сознанию, что могло бы быть и хуже.
Провинция рано старит.
Чем культурнее, тем несчастнее.
У духовенства и актеров много общего.
Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай.
Женщина находится под обманом не искусства, а шума, производимого состоящими при искусстве.
Люди только чай пьют, а в их душах совершается трагедия.
Самая крупная рыба водится в живорыбных лавках.
В жизни всё зло — от скуки, от праздности, от пустоты душевной.
Искусство писать — это искусство сокращать.
Жизнь с каждым днем становится вое сложнее и двигается куда-то сама собою, а люди — заметно глупеют, и все более людей остается в стороне от жизни.
Иногда доктора бывают полезны.
То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, и есть наше нормальное состояние. Влюбленность указывает человеку, каким он должен быть.
Когда у нас появляются дети, то все свои слабости, как то: склонность к компромиссам, к мещанству — оправдываем так: «это для детей».
Жизнь есть досадная ловушка. Когда мыслящий человек достигает возмужалости и приходит в зрелое сознание, то он невольно чувствует себя как бы в ловушке, из которой нет выхода.
Крестьяне, которые больше всего трудятся, не употребляют слово «труд».
Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро!
… была жажда жизни, а ему казалось, что это хочется выпить — и он выпил вина.
Одинокому везде пустыня.
Ни одна специальность не приносит порой столько моральных переживаний, как врачебная.
Никогда не рано спросить себя: делом я занимаюсь или пустяками?
Работать для науки и для общих идей – это-то и есть личное счастье.
Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься.
Вы должны иметь приличных, хорошо одетых детей, а ваши дети тоже должны иметь хорошую квартиру и детей, а их дети тоже детей и хорошие квартиры, а для чего это — чёрт его знает.
Лучше быть жертвой, чем палачом.
Выходит так, как будто чем богаче язык, тем выше культура. А по-моему, наоборот: чем выше культура, тем богаче язык. Количество слов и их сочетаний находится в самой прямой зависимости от суммы впечатлений и представлений: без последних не может быть ни понятий, ни определений, а стало быть, и поводов к обогащению языка.
Жизнь — это миг. Ее нельзя прожить сначала на черновике, а потом переписать на беловик.
Ложь — тот же алкоголизм. Лгуны лгут и умирая.
Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче.
Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни.
Там хорошо, где нас нет: в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным.
Пахнет осенью. А я люблю российскую осень. Что-то необыкновенно грустное, приветливое и красивое. Взял бы и улетел куда-нибудь вместе с журавлями.
Равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть.
Каждый дует в свою трубу то, что ему дуть надлежит.
На земле нет ничего хорошего, что в своём первоисточнике не имело бы гадости.
Разве льгота, данная Ивану не служит в ущерб Петру?
Нужно стремиться к тому, чтобы каждый видел и знал больше, чем видел и знал его отец и дед.
Мы переутомились от раболепства и лицемерия.
Когда нет настоящей жизни, то живут миражами. Все-таки лучше, чем ничего.
Даже консерваторы идут вперёд, хотя и делают вид, что пятятся назад.
Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед богом, пожалуй, пред умом, красотой, природой, но не пред людьми. Среди людей нужно сознавать свое достоинство.
Молодые люди все с норовом.
Эти умники все такие глупые, что не с кем поговорить.
Без добрых дел и пост не спасёт.
Не стоит мешать людям сходить с ума.
Дойду, или укажу другим путь, как дойти.
«Познай самого себя» — прекрасный и полезный совет; жаль только, что древние не догадались указать способ, как пользоваться этим советом.
Масса, всегда склонная к антропоморфизму в религии и морали, больше всего любит тех божков, которые имеют такие же слабости, как она сама.
Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью.
Длинные ногти бывают у белоручек.
Нет ничего хуже, когда знаешь чужую тайну и не можешь помочь.
Жаль мне почему-то его прошлых страданий, — жаль всего того, что я и сам перечувствовал ради этого человека в ту нехорошую ночь. Точно я потерял что-то…
Уходить от любимых людей — это самоубийство.
Только теперь глядя на нее [Таню], Коврин понял всю опасность своего положения, понял, что значит черный монах и беседы с ним. Для него теперь было ясно, что он сумасшедший.
Все это прекрасно, да как бы чего не вышло.
Молодой человек собрал миллион марок, лёг на них и застрелился.
Отрицать больницы и школы легче, чем лечить и учить.
И… кролик беззаветно падает в пасть удава.
Всё знают и всё понимают только дур*ки да шарлатаны.
Россия — громадная равнина, по которой носится лихой человек.
Злость — это малодушие своего рода.
— А ты хорошая, смешная! — сказал незнакомец. — Совсем лисица!
На деревню дедушке.
— Странно, ты повторяешь то, что часто мне самому приходит в голову, — сказал Коврин. — Ты как будто подсмотрел и подслушал мои сокровенные мысли.
Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой.
Наша встреча, это наше супружество были лишь эпизодом, каких будет еще не мало в жизни этой живой, богато одаренной женщины. Всё лучшее в мире, как я уже сказал, было к ее услугам и получалось ею совершенно даром, и даже идеи и модное умственное движение служили ей для наслаждения, разнообразя ей жизнь, и я был лишь извозчиком, который довез ее от одного увлечения к другому. Теперь уж я не нужен ей, она выпорхнет, и я останусь один.
Если в начале пьесы на стене висит ружье, то оно должно выстрелить.
Не все то правда, что говорили римляне или греки. Повышенное настроение, возбуждение, экстаз — все то, что отличает пророков, поэтов, мучеников за идею от обыкновенных людей, противно животной стороне человека, то есть его физическому здоровью. Повторяю: если хочешь быть здоров и нормален, иди в стадо.
Если твой поступок огорчает кого-нибудь, то это еще не значит, что он дурен.
Да… Это вещь… (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Крестьяне, которые больше всех трудятся, не употребляют никогда слова «труд».
Римляне говорили: mens sana in corpore sano.
В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.
— Надо быть справедливым, — сказал я. — Физический труд несут миллионы людей. — И пускай несут! Другого они ничего не умеют делать! Физическим трудом может заниматься всякий, даже набитый дурак и преступник, этот труд есть отличительное свойство раба и варвара, между тем как огонь дан в удел лишь немногим!
В Греции всё есть.
— Надо быть справедливым, — сказал я. — Физический труд несут миллионы людей. — И пускай несут! Другого они ничего не умеют делать! Физическим трудом может заниматься всякий, даже набитый дурак и преступник, этот труд есть отличительное свойство раба и варвара, между тем как огонь дан в удел лишь немногим!
Если человек не курит и не пьёт, поневоле задумаешься, уж не свол*чь ли он?
Я робею перед ничтожествами, идиотами, скотами, стоящими неизмеримо ниже меня умственно и нравственно.
Пахнет осенью. А я люблю осень. Что-то необыкновенно грустное, приветливое и красивое. Взял бы и улетел куда-нибудь вместе с журавлями.
Через месяц Беликов умер. Хоронили мы его все, то есть обе гимназии и семинария. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала! И как бы в честь его, во время похорон была пасмурная, дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами.
Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть…
Коврин теперь ясно осознавал, что он — посредственность, и охотно мирился с этим, так как, по его мнению, каждый человек должен быть доволен тем, что он есть.
Краткость — сестра таланта.
Вообще, брат, я большой-таки чудак. Сознаюсь.
Никто не хочет любить в нас обыкновенного человека.
Это было нежное и мягкое сочетание синего с зеленым; местами вода походила цветом на синий купорос, а местами, казалось, лунный свет сгустился и вместо воды наполнял бухту, а в общем какое согласие цветов, какое мирное, покойное и высокое наслаждение!
Писательский зуд неизлечим.
Есть только грязь, пошлость, азиатчина…
Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой.
Он много говорил, пил вино и курил дорогие сигары.
Искусство дает крылья и уносит далеко — далеко!
В детстве она очень любила мороженое, и мне часто приходилось водить её в кондитерскую. Мороженое для нее было мерилом всего прекрасного. Если ей хотелось похвалить меня, то она говорила: «Ты, папа, сливочный».
Трудно понять человеческую душу, но душу свою собственную понять ещё трудней.
– Зачем же тут сидишь? – Да так… захворал… Нет мочи ехать. – Что ж у тебя болит? – Весь болю.
Писатели, которых мы называем вечными или просто хорошими и которые пьянят нас, имеют один общий и весьма важный признак: они куда-то идут и Вас зовут туда же.
Как бы то ни было, приходится проститься с мыслями о счастье. <…> Впрочем, раз в жизни я был счастлив, когда сидел ночью под твоим зонтиком.
Если бы все люди сговорились и стали вдруг искренни, то всё бы у них пошло к чёрту прахом.
Никита, убирающий за ним, бьёт его страшно, со всего размаха, не щадя своих кулаков; и страшно тут не то, что его бьют, — к этому можно привыкнуть, а то, то это отупевшее животное не отвечает на побои ни звуком, ни движением, ни выражением глаз, а только слегка покачивается, как тяжёлая бочка.
Все произведения я делю на два сорта: те, которые мне нравятся, и те, которые мне не нравятся.
Вы, о люди, истребляете леса, а они украшают землю, они учат человека понимать прекрасное и внушают ему величавое настроение.
Где нас любят и где нам верят, там нам скучно; но счастливы мы там, где сами любим и где сами верим.
Тяжелее всего, тяжелее всего, что работаешь и ни в ком не встречаешь сочувствия. Никакого сочувствия!
Можно лгать в любви, в политике, в медицине, но в искусстве обмануть нельзя.
Разлимонился, рассиропился, раскис…
Сотни верст пустынной, однообразной, выгоревшей степи не могут нагнать такого уныния, как один человек, когда он сидит, говорит и неизвестно, когда он уйдет.
Наконец, оставив книгу и вслушиваясь внимательно, он понял: девушка, больная воображением, слышала ночью в саду какие-то таинственные звуки, до такой степени прекрасные и странные, что должна была признать их гармонией священной, которая нам, смертным, непонятна и потому обратно улетает в небеса.
Бездарен не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрывать этого.
И чем больше она говорила и чем искреннее улыбалась, тем сильнее становилась во мне уверенность, что я уеду от нее не солоно хлебавши.
«Циник» — слово греческое, в переводе на твой язык значащее: свинья, желающая, чтобы весь свет знал, что она свинья.
Звёзды погасли уже давно, но всё ещё блестят для толпы.
Стать писателем очень нетрудно. Нет того ур*да, который не нашел бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя.
Прав тот, кто искренен.
У людей, живущих одиноко, всегда бывает на душе что-нибудь такое, что они охотно бы рассказали.
Я был несчастлив. И дома, и в поле, и в сарае я думал о ней… я старался понять тайну… женщины, которая выходит за неинтересного человека, почти старика… и я всё старался понять, почему она встретилась именно ему, а не мне, и для чего нужно было, чтобы в нашей жизни произошла такая ужасная ошибка.
Кто ничего не хочет, ни на что не надеется и ничего не боится, тот не может быть художником. Писатель должен много писать, но не должен спешить.
Всем скверно живется. Когда я бываю серьезен, то мне кажется, что люди, питающие отвращение к смерти — не логичны. Насколько я понимаю порядок вещей, жизнь состоит только из ужасов, дрязг и пошлостей, мешающихся и чередующихся…
Серьезность человека, обладающего чувством юмора, в сто раз серьезней серьезности серьезного человека.
Если каждый человек на куске земли своей сделал бы всё, что он может, как прекрасна была бы земля наша!
Кто ничего не хочет, ни на что не надеется и ничего не боится, тот не может быть художником. Писатель должен много писать, но не должен спешить.
Верность — это то качество, которое утратили люди, но сохранили собаки.
У очень хорошего человека такая физиономия, что его принимают за сыщика; думают, что он украл запонки.
Талант — это прежде всего труд.
Если пишешь о женщинах, то поневоле должен писать о любви.
Женатый на актрисе, во время бенефиса жены, сидел в ложе сияющий, вставал и кланялся.
Мужчина должен увлекаться, безумствовать, делать ошибки, страдать! Женщина простит вам и дерзость и наглость, но она никогда не простит этой вашей рассудительности.
Противиться злу нельзя, противиться добру — можно.
Одиночество в творчестве тяжелая штука. Лучше плохая критика, чем ничего.
Буржуазия очень любит так называемые «положительные» типы и романы с благополучными концами, так как они успокаивают ее на мысли, что можно и капитал наживать и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым.
Увидел за ужином хорошенькую и — поперхнулся; потом увидел другую хорошенькую — и опять поперхнулся. Так и не ужинал, много было хорошеньких.
Русский суровый климат располагает к лежанию на печке, к небрежности в туалете.
Незаписанная мысль — потерянная мысль.
Идите, идите по лестнице, которая называется цивилизацией, прогрессом, культурой, — идите, искренно рекомендую, но куда?
Посмотришь на иное создание — миллион восторгов, а заглянешь в душу — обыкновенный крокодил.
Человек любит поговорить о своих болезнях, а между тем это самое неинтересное в его жизни.
Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости.
После осмотра здания комиссия, бравшая взятки, завтракала с аппетитом, и точно это был поминальный обед по чести.
Женщины мечтают иметь узкую ступню, но жить на широкую ногу.
Если вы зовете вперед, то непременно указывайте направление, куда именно вперед.
Ехать с женой в Париж все равно, что ехать в Тулу со своим самоваром.
Авангарду всегда плохо.
Женщина есть опьяняющий продукт, который до сих пор ещё не догадались обложить акцизным сбором.
Автор должен быть гуманен до кончика ногтей.
Жена — это самая ужасная, самая придирчивая цензура.
Добрых людей много, но аккуратных и дисциплинированных совсем, совсем мало.
Женщина усваивает скоро языки, потому что в голове у нее много пустого места. Надо воспитать женщину так, чтобы она умела сознавать свои ошибки, а то, по ее мнению, она всегда права.
Для возбуждения аппетита употребляют отнюдь не грамоту, а рюмку водки.
Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.
Аристократы? То же безобразие форм, физическая нечистота, мокрота, те же беззубая старость и отвратительная смерть, что и у мещанок.
Все мы на свете друг другу нужны, ищите своего человека.
Баба может дурить, сколько ей угодно, на то она и баба.
Если боитесь одиночества, то не женитесь.
Баня — это место, где царствуют свобода, равенство и братство.
Как же люди любят исчезать. Особенно в тот момент, когда ты к ним уже привязался.
Если барышня любит не вас, а вашего брата, то это братская любовь.
Для большинства наших барышень за кого ни выйти, лишь бы выйти.
Когда одни сыты, умны и добры, а другие голодны, глупы и злы, то всякое благо ведёт только к раздору, увеличивая неравенство людей.
Нет никаких «вторых половинок». Есть просто отрезки времени, в которые нам с кем-то хорошо. Три минуты. Два дня. Пять лет. Вся жизнь.
Говорить о своих о благодеяниях и подачках не совсем красиво. Это похоже на попрёки.
В любовных делах, а особенно в женитьбе, внушение играет большую роль.
Лучше развратная канарейка, чем благочестивый волк.
Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её.
Вообще нет и не может быть богатства праведного.
Жениться интересно только по любви; жениться же на девушке только потому, что она симпатична, это всё равно что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша.
Что имеем, того не любим.
Никогда так не любишь близких, как в то время, когда рискуешь потерять их!
Нет ничего скучнее и непоэтичнее, как прозаическая борьба за существование, отнимающая радость жизни и вгоняющая в апатию.
Когда я женился, я стал бабой.
Так называемые правящие классы не могут оставаться долго без войны.
Не так связывают любовь, дружба, уважение, как общая ненависть к чему-нибудь.
Пейзаж невозможно писать без пафоса, без восторга, а восторг невозможен, когда человек обожрался.
В семейной жизни самый важный винт — это любовь.
Распускать себя порядочному человеку не подобает.
Они хочут свою образованность показать.
Голод ведь и волка из лесу гонит!
Счастливы или несчастливы данные муж и жена — этого сказать никто не может. Это тайна, которую знают трое: Бог, он и она.
Самый высший гонорар получают люди, прошедшие огонь, воду и медные трубы, самый же низший — натуры нетронутые и неиспорченные.
Хоть ты и седьмой, а дур*к.
Где люди делом заняты, там не до драк.
Медицина учит, что холостяки обыкновенно умирают сумасшедшими, женатые же умирают, не успев сойти с ума.
Из деревни лучшие люди уходят в город, и потому она падает и будет падать.
Кто не может взять лаской, тот не возьмёт и строгостью.
Среди людей нужно сознавать своё достоинство.
Женщины без мужского общества блекнут, а мужчины без женского глупеют.
Коль смутил девку, так и женись.
Пока я не любил, я… тоже отлично знал, что такое любовь.
Женщина не может долго оставаться без привязанности.
Женщина может быть другом мужчины лишь в такой последовательности: сначало приятель, потом любовница, а затем уж друг.
Лучше снести упрёки в излишнем сентиментализме и в неполитичности, чем рисковать быть жестоким.
Если не видишь недостатков в человеке, значит ты влюбилась, иди*тка.
Запугивать общество, как мы делаем это теперь и будем делать, значит отнимать у него бодрость, то есть прямо расписываться в том, что мы не имеем ни общественного ни политического смысла.
Мужской логике никогда не совладать с женской.
Хорошо делаешь, если читаешь книги.
Когда любишь, то такое богатство открываешь в себе, столько нежности, ласковости, даже не верится, что так умеешь любить.
Когда критикуешь чужое, то чувствуешь себя генералом.
Жизнь, по сути, очень простая штука и человеку нужно приложить много усилий, чтобы её испортить.
На этом свете ничего не разберёшь.
Нужно по капле выдавливать из себя раба.
Нынче зубных врачей больше, чем зубов.
На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью.
Реклама — великое дело.
Для того, чтобы ощущать в себе счастье без перерыва, даже в минуты скорби и печали, нужно: а) уметь довольствоваться настоящим и б) радоваться сознанию, что могло бы быть и хуже.
Провинция рано старит.
Чем культурнее, тем несчастнее.
У духовенства и актеров много общего.
Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай.
Женщина находится под обманом не искусства, а шума, производимого состоящими при искусстве.
Люди только чай пьют, а в их душах совершается трагедия.
Самая крупная рыба водится в живорыбных лавках.
В жизни всё зло — от скуки, от праздности, от пустоты душевной.
Искусство писать — это искусство сокращать.
Жизнь с каждым днем становится вое сложнее и двигается куда-то сама собою, а люди — заметно глупеют, и все более людей остается в стороне от жизни.
Иногда доктора бывают полезны.
То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, и есть наше нормальное состояние. Влюбленность указывает человеку, каким он должен быть.
Когда у нас появляются дети, то все свои слабости, как то: склонность к компромиссам, к мещанству — оправдываем так: «это для детей».
Жизнь есть досадная ловушка. Когда мыслящий человек достигает возмужалости и приходит в зрелое сознание, то он невольно чувствует себя как бы в ловушке, из которой нет выхода.
Крестьяне, которые больше всего трудятся, не употребляют слово «труд».
Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро!
… была жажда жизни, а ему казалось, что это хочется выпить — и он выпил вина.
Одинокому везде пустыня.
Ни одна специальность не приносит порой столько моральных переживаний, как врачебная.
Никогда не рано спросить себя: делом я занимаюсь или пустяками?
Работать для науки и для общих идей – это-то и есть личное счастье.
Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься.
Вы должны иметь приличных, хорошо одетых детей, а ваши дети тоже должны иметь хорошую квартиру и детей, а их дети тоже детей и хорошие квартиры, а для чего это — чёрт его знает.
Лучше быть жертвой, чем палачом.
Выходит так, как будто чем богаче язык, тем выше культура. А по-моему, наоборот: чем выше культура, тем богаче язык. Количество слов и их сочетаний находится в самой прямой зависимости от суммы впечатлений и представлений: без последних не может быть ни понятий, ни определений, а стало быть, и поводов к обогащению языка.
Жизнь — это миг. Ее нельзя прожить сначала на черновике, а потом переписать на беловик.
Ложь — тот же алкоголизм. Лгуны лгут и умирая.
Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче.
Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни.
Там хорошо, где нас нет: в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным.
Пахнет осенью. А я люблю российскую осень. Что-то необыкновенно грустное, приветливое и красивое. Взял бы и улетел куда-нибудь вместе с журавлями.
Равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть.
Каждый дует в свою трубу то, что ему дуть надлежит.
На земле нет ничего хорошего, что в своём первоисточнике не имело бы гадости.
Разве льгота, данная Ивану не служит в ущерб Петру?
Нужно стремиться к тому, чтобы каждый видел и знал больше, чем видел и знал его отец и дед.
Мы переутомились от раболепства и лицемерия.
Когда нет настоящей жизни, то живут миражами. Все-таки лучше, чем ничего.
Даже консерваторы идут вперёд, хотя и делают вид, что пятятся назад.
Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед богом, пожалуй, пред умом, красотой, природой, но не пред людьми. Среди людей нужно сознавать свое достоинство.
Молодые люди все с норовом.
Эти умники все такие глупые, что не с кем поговорить.
Без добрых дел и пост не спасёт.
Не стоит мешать людям сходить с ума.
Дойду, или укажу другим путь, как дойти.
«Познай самого себя» — прекрасный и полезный совет; жаль только, что древние не догадались указать способ, как пользоваться этим советом.
Масса, всегда склонная к антропоморфизму в религии и морали, больше всего любит тех божков, которые имеют такие же слабости, как она сама.
Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью.
Длинные ногти бывают у белоручек.
Нет ничего хуже, когда знаешь чужую тайну и не можешь помочь.
Жаль мне почему-то его прошлых страданий, — жаль всего того, что я и сам перечувствовал ради этого человека в ту нехорошую ночь. Точно я потерял что-то…
Уходить от любимых людей — это самоубийство.
Только теперь глядя на нее [Таню], Коврин понял всю опасность своего положения, понял, что значит черный монах и беседы с ним. Для него теперь было ясно, что он сумасшедший.
Все это прекрасно, да как бы чего не вышло.
Молодой человек собрал миллион марок, лёг на них и застрелился.
Отрицать больницы и школы легче, чем лечить и учить.
И… кролик беззаветно падает в пасть удава.
Всё знают и всё понимают только дур*ки да шарлатаны.
Россия — громадная равнина, по которой носится лихой человек.
Злость — это малодушие своего рода.
— А ты хорошая, смешная! — сказал незнакомец. — Совсем лисица!
На деревню дедушке.
— Странно, ты повторяешь то, что часто мне самому приходит в голову, — сказал Коврин. — Ты как будто подсмотрел и подслушал мои сокровенные мысли.
Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой.
Наша встреча, это наше супружество были лишь эпизодом, каких будет еще не мало в жизни этой живой, богато одаренной женщины. Всё лучшее в мире, как я уже сказал, было к ее услугам и получалось ею совершенно даром, и даже идеи и модное умственное движение служили ей для наслаждения, разнообразя ей жизнь, и я был лишь извозчиком, который довез ее от одного увлечения к другому. Теперь уж я не нужен ей, она выпорхнет, и я останусь один.
Если в начале пьесы на стене висит ружье, то оно должно выстрелить.
Не все то правда, что говорили римляне или греки. Повышенное настроение, возбуждение, экстаз — все то, что отличает пророков, поэтов, мучеников за идею от обыкновенных людей, противно животной стороне человека, то есть его физическому здоровью. Повторяю: если хочешь быть здоров и нормален, иди в стадо.
Если твой поступок огорчает кого-нибудь, то это еще не значит, что он дурен.
Да… Это вещь… (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Крестьяне, которые больше всех трудятся, не употребляют никогда слова «труд».
Римляне говорили: mens sana in corpore sano.
В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.
— Надо быть справедливым, — сказал я. — Физический труд несут миллионы людей. — И пускай несут! Другого они ничего не умеют делать! Физическим трудом может заниматься всякий, даже набитый дурак и преступник, этот труд есть отличительное свойство раба и варвара, между тем как огонь дан в удел лишь немногим!
В Греции всё есть.
— Надо быть справедливым, — сказал я. — Физический труд несут миллионы людей. — И пускай несут! Другого они ничего не умеют делать! Физическим трудом может заниматься всякий, даже набитый дурак и преступник, этот труд есть отличительное свойство раба и варвара, между тем как огонь дан в удел лишь немногим!
Если человек не курит и не пьёт, поневоле задумаешься, уж не свол*чь ли он?
Я робею перед ничтожествами, идиотами, скотами, стоящими неизмеримо ниже меня умственно и нравственно.
Пахнет осенью. А я люблю осень. Что-то необыкновенно грустное, приветливое и красивое. Взял бы и улетел куда-нибудь вместе с журавлями.
Через месяц Беликов умер. Хоронили мы его все, то есть обе гимназии и семинария. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала! И как бы в честь его, во время похорон была пасмурная, дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами.
Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть…
Коврин теперь ясно осознавал, что он — посредственность, и охотно мирился с этим, так как, по его мнению, каждый человек должен быть доволен тем, что он есть.
Краткость — сестра таланта.
Вообще, брат, я большой-таки чудак. Сознаюсь.
Никто не хочет любить в нас обыкновенного человека.
Это было нежное и мягкое сочетание синего с зеленым; местами вода походила цветом на синий купорос, а местами, казалось, лунный свет сгустился и вместо воды наполнял бухту, а в общем какое согласие цветов, какое мирное, покойное и высокое наслаждение!
Писательский зуд неизлечим.
Есть только грязь, пошлость, азиатчина…
Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой.
Он много говорил, пил вино и курил дорогие сигары.
Искусство дает крылья и уносит далеко — далеко!
В детстве она очень любила мороженое, и мне часто приходилось водить её в кондитерскую. Мороженое для нее было мерилом всего прекрасного. Если ей хотелось похвалить меня, то она говорила: «Ты, папа, сливочный».
Трудно понять человеческую душу, но душу свою собственную понять ещё трудней.
– Зачем же тут сидишь? – Да так… захворал… Нет мочи ехать. – Что ж у тебя болит? – Весь болю.
Писатели, которых мы называем вечными или просто хорошими и которые пьянят нас, имеют один общий и весьма важный признак: они куда-то идут и Вас зовут туда же.
Как бы то ни было, приходится проститься с мыслями о счастье. <…> Впрочем, раз в жизни я был счастлив, когда сидел ночью под твоим зонтиком.
Если бы все люди сговорились и стали вдруг искренни, то всё бы у них пошло к чёрту прахом.
Никита, убирающий за ним, бьёт его страшно, со всего размаха, не щадя своих кулаков; и страшно тут не то, что его бьют, — к этому можно привыкнуть, а то, то это отупевшее животное не отвечает на побои ни звуком, ни движением, ни выражением глаз, а только слегка покачивается, как тяжёлая бочка.
Все произведения я делю на два сорта: те, которые мне нравятся, и те, которые мне не нравятся.
Вы, о люди, истребляете леса, а они украшают землю, они учат человека понимать прекрасное и внушают ему величавое настроение.
Где нас любят и где нам верят, там нам скучно; но счастливы мы там, где сами любим и где сами верим.
Тяжелее всего, тяжелее всего, что работаешь и ни в ком не встречаешь сочувствия. Никакого сочувствия!
Можно лгать в любви, в политике, в медицине, но в искусстве обмануть нельзя.
Разлимонился, рассиропился, раскис…
Сотни верст пустынной, однообразной, выгоревшей степи не могут нагнать такого уныния, как один человек, когда он сидит, говорит и неизвестно, когда он уйдет.
Наконец, оставив книгу и вслушиваясь внимательно, он понял: девушка, больная воображением, слышала ночью в саду какие-то таинственные звуки, до такой степени прекрасные и странные, что должна была признать их гармонией священной, которая нам, смертным, непонятна и потому обратно улетает в небеса.
Бездарен не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрывать этого.
И чем больше она говорила и чем искреннее улыбалась, тем сильнее становилась во мне уверенность, что я уеду от нее не солоно хлебавши.
«Циник» — слово греческое, в переводе на твой язык значащее: свинья, желающая, чтобы весь свет знал, что она свинья.
Звёзды погасли уже давно, но всё ещё блестят для толпы.
Стать писателем очень нетрудно. Нет того ур*да, который не нашел бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя.
Прав тот, кто искренен.
У людей, живущих одиноко, всегда бывает на душе что-нибудь такое, что они охотно бы рассказали.
Я был несчастлив. И дома, и в поле, и в сарае я думал о ней… я старался понять тайну… женщины, которая выходит за неинтересного человека, почти старика… и я всё старался понять, почему она встретилась именно ему, а не мне, и для чего нужно было, чтобы в нашей жизни произошла такая ужасная ошибка.
Кто ничего не хочет, ни на что не надеется и ничего не боится, тот не может быть художником. Писатель должен много писать, но не должен спешить.
Всем скверно живется. Когда я бываю серьезен, то мне кажется, что люди, питающие отвращение к смерти — не логичны. Насколько я понимаю порядок вещей, жизнь состоит только из ужасов, дрязг и пошлостей, мешающихся и чередующихся…
Серьезность человека, обладающего чувством юмора, в сто раз серьезней серьезности серьезного человека.
Если каждый человек на куске земли своей сделал бы всё, что он может, как прекрасна была бы земля наша!
Кто ничего не хочет, ни на что не надеется и ничего не боится, тот не может быть художником. Писатель должен много писать, но не должен спешить.
Верность — это то качество, которое утратили люди, но сохранили собаки.
У очень хорошего человека такая физиономия, что его принимают за сыщика; думают, что он украл запонки.
Талант — это прежде всего труд.
Если пишешь о женщинах, то поневоле должен писать о любви.
Женатый на актрисе, во время бенефиса жены, сидел в ложе сияющий, вставал и кланялся.
Мужчина должен увлекаться, безумствовать, делать ошибки, страдать! Женщина простит вам и дерзость и наглость, но она никогда не простит этой вашей рассудительности.
Противиться злу нельзя, противиться добру — можно.
Одиночество в творчестве тяжелая штука. Лучше плохая критика, чем ничего.
Буржуазия очень любит так называемые «положительные» типы и романы с благополучными концами, так как они успокаивают ее на мысли, что можно и капитал наживать и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым.
Увидел за ужином хорошенькую и — поперхнулся; потом увидел другую хорошенькую — и опять поперхнулся. Так и не ужинал, много было хорошеньких.
Русский суровый климат располагает к лежанию на печке, к небрежности в туалете.
Незаписанная мысль — потерянная мысль.
Идите, идите по лестнице, которая называется цивилизацией, прогрессом, культурой, — идите, искренно рекомендую, но куда?
Посмотришь на иное создание — миллион восторгов, а заглянешь в душу — обыкновенный крокодил.
Человек любит поговорить о своих болезнях, а между тем это самое неинтересное в его жизни.
Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости.
После осмотра здания комиссия, бравшая взятки, завтракала с аппетитом, и точно это был поминальный обед по чести.
Женщины мечтают иметь узкую ступню, но жить на широкую ногу.
Если вы зовете вперед, то непременно указывайте направление, куда именно вперед.
Ехать с женой в Париж все равно, что ехать в Тулу со своим самоваром.
Авангарду всегда плохо.
Женщина есть опьяняющий продукт, который до сих пор ещё не догадались обложить акцизным сбором.
Автор должен быть гуманен до кончика ногтей.
Жена — это самая ужасная, самая придирчивая цензура.
Добрых людей много, но аккуратных и дисциплинированных совсем, совсем мало.
Женщина усваивает скоро языки, потому что в голове у нее много пустого места. Надо воспитать женщину так, чтобы она умела сознавать свои ошибки, а то, по ее мнению, она всегда права.
Для возбуждения аппетита употребляют отнюдь не грамоту, а рюмку водки.
Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.
Жизнь, по сути, очень простая штука и человеку нужно приложить много усилий, чтобы её испортить.
На этом свете ничего не разберёшь.
Нужно по капле выдавливать из себя раба.
Нынче зубных врачей больше, чем зубов.
На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью.
Реклама — великое дело.
Для того, чтобы ощущать в себе счастье без перерыва, даже в минуты скорби и печали, нужно: а) уметь довольствоваться настоящим и б) радоваться сознанию, что могло бы быть и хуже.
Провинция рано старит.
Чем культурнее, тем несчастнее.
У духовенства и актеров много общего.
Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай.
Женщина находится под обманом не искусства, а шума, производимого состоящими при искусстве.
Люди только чай пьют, а в их душах совершается трагедия.
Самая крупная рыба водится в живорыбных лавках.
В жизни всё зло — от скуки, от праздности, от пустоты душевной.
Искусство писать — это искусство сокращать.
Жизнь с каждым днем становится вое сложнее и двигается куда-то сама собою, а люди — заметно глупеют, и все более людей остается в стороне от жизни.
Иногда доктора бывают полезны.
То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, и есть наше нормальное состояние. Влюбленность указывает человеку, каким он должен быть.
Когда у нас появляются дети, то все свои слабости, как то: склонность к компромиссам, к мещанству — оправдываем так: «это для детей».
Жизнь есть досадная ловушка. Когда мыслящий человек достигает возмужалости и приходит в зрелое сознание, то он невольно чувствует себя как бы в ловушке, из которой нет выхода.
Крестьяне, которые больше всего трудятся, не употребляют слово «труд».
Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро!
… была жажда жизни, а ему казалось, что это хочется выпить — и он выпил вина.
Одинокому везде пустыня.
Ни одна специальность не приносит порой столько моральных переживаний, как врачебная.
Никогда не рано спросить себя: делом я занимаюсь или пустяками?
Работать для науки и для общих идей – это-то и есть личное счастье.
Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься.
Вы должны иметь приличных, хорошо одетых детей, а ваши дети тоже должны иметь хорошую квартиру и детей, а их дети тоже детей и хорошие квартиры, а для чего это — чёрт его знает.
Лучше быть жертвой, чем палачом.
Выходит так, как будто чем богаче язык, тем выше культура. А по-моему, наоборот: чем выше культура, тем богаче язык. Количество слов и их сочетаний находится в самой прямой зависимости от суммы впечатлений и представлений: без последних не может быть ни понятий, ни определений, а стало быть, и поводов к обогащению языка.
Жизнь — это миг. Ее нельзя прожить сначала на черновике, а потом переписать на беловик.
Ложь — тот же алкоголизм. Лгуны лгут и умирая.
Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче.
Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни.
Там хорошо, где нас нет: в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным.
Пахнет осенью. А я люблю российскую осень. Что-то необыкновенно грустное, приветливое и красивое. Взял бы и улетел куда-нибудь вместе с журавлями.
Равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть.
Каждый дует в свою трубу то, что ему дуть надлежит.
На земле нет ничего хорошего, что в своём первоисточнике не имело бы гадости.
Разве льгота, данная Ивану не служит в ущерб Петру?
Нужно стремиться к тому, чтобы каждый видел и знал больше, чем видел и знал его отец и дед.
Мы переутомились от раболепства и лицемерия.
Когда нет настоящей жизни, то живут миражами. Все-таки лучше, чем ничего.
Даже консерваторы идут вперёд, хотя и делают вид, что пятятся назад.
Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед богом, пожалуй, пред умом, красотой, природой, но не пред людьми. Среди людей нужно сознавать свое достоинство.
Молодые люди все с норовом.
Эти умники все такие глупые, что не с кем поговорить.
Без добрых дел и пост не спасёт.
Не стоит мешать людям сходить с ума.
Дойду, или укажу другим путь, как дойти.
«Познай самого себя» — прекрасный и полезный совет; жаль только, что древние не догадались указать способ, как пользоваться этим советом.
Масса, всегда склонная к антропоморфизму в религии и морали, больше всего любит тех божков, которые имеют такие же слабости, как она сама.
Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью.
Длинные ногти бывают у белоручек.
Нет ничего хуже, когда знаешь чужую тайну и не можешь помочь.
Жаль мне почему-то его прошлых страданий, — жаль всего того, что я и сам перечувствовал ради этого человека в ту нехорошую ночь. Точно я потерял что-то…
Уходить от любимых людей — это самоубийство.
Только теперь глядя на нее [Таню], Коврин понял всю опасность своего положения, понял, что значит черный монах и беседы с ним. Для него теперь было ясно, что он сумасшедший.
Все это прекрасно, да как бы чего не вышло.
Молодой человек собрал миллион марок, лёг на них и застрелился.
Отрицать больницы и школы легче, чем лечить и учить.
И… кролик беззаветно падает в пасть удава.
Всё знают и всё понимают только дур*ки да шарлатаны.
Россия — громадная равнина, по которой носится лихой человек.
Злость — это малодушие своего рода.
— А ты хорошая, смешная! — сказал незнакомец. — Совсем лисица!
На деревню дедушке.
— Странно, ты повторяешь то, что часто мне самому приходит в голову, — сказал Коврин. — Ты как будто подсмотрел и подслушал мои сокровенные мысли.
Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой.
Наша встреча, это наше супружество были лишь эпизодом, каких будет еще не мало в жизни этой живой, богато одаренной женщины. Всё лучшее в мире, как я уже сказал, было к ее услугам и получалось ею совершенно даром, и даже идеи и модное умственное движение служили ей для наслаждения, разнообразя ей жизнь, и я был лишь извозчиком, который довез ее от одного увлечения к другому. Теперь уж я не нужен ей, она выпорхнет, и я останусь один.
Если в начале пьесы на стене висит ружье, то оно должно выстрелить.
Не все то правда, что говорили римляне или греки. Повышенное настроение, возбуждение, экстаз — все то, что отличает пророков, поэтов, мучеников за идею от обыкновенных людей, противно животной стороне человека, то есть его физическому здоровью. Повторяю: если хочешь быть здоров и нормален, иди в стадо.
Если твой поступок огорчает кого-нибудь, то это еще не значит, что он дурен.
Да… Это вещь… (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Крестьяне, которые больше всех трудятся, не употребляют никогда слова «труд».
Римляне говорили: mens sana in corpore sano.
В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.
— Надо быть справедливым, — сказал я. — Физический труд несут миллионы людей. — И пускай несут! Другого они ничего не умеют делать! Физическим трудом может заниматься всякий, даже набитый дурак и преступник, этот труд есть отличительное свойство раба и варвара, между тем как огонь дан в удел лишь немногим!
В Греции всё есть.
— Надо быть справедливым, — сказал я. — Физический труд несут миллионы людей. — И пускай несут! Другого они ничего не умеют делать! Физическим трудом может заниматься всякий, даже набитый дурак и преступник, этот труд есть отличительное свойство раба и варвара, между тем как огонь дан в удел лишь немногим!
Если человек не курит и не пьёт, поневоле задумаешься, уж не свол*чь ли он?
Я робею перед ничтожествами, идиотами, скотами, стоящими неизмеримо ниже меня умственно и нравственно.
Пахнет осенью. А я люблю осень. Что-то необыкновенно грустное, приветливое и красивое. Взял бы и улетел куда-нибудь вместе с журавлями.
Через месяц Беликов умер. Хоронили мы его все, то есть обе гимназии и семинария. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала! И как бы в честь его, во время похорон была пасмурная, дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами.
Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть…
Коврин теперь ясно осознавал, что он — посредственность, и охотно мирился с этим, так как, по его мнению, каждый человек должен быть доволен тем, что он есть.
Краткость — сестра таланта.
Вообще, брат, я большой-таки чудак. Сознаюсь.
Никто не хочет любить в нас обыкновенного человека.
Это было нежное и мягкое сочетание синего с зеленым; местами вода походила цветом на синий купорос, а местами, казалось, лунный свет сгустился и вместо воды наполнял бухту, а в общем какое согласие цветов, какое мирное, покойное и высокое наслаждение!
Писательский зуд неизлечим.
Есть только грязь, пошлость, азиатчина…
Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой.
Он много говорил, пил вино и курил дорогие сигары.
Искусство дает крылья и уносит далеко — далеко!
