Красивые цитаты о музыке (500 цитат)

В музыке есть прекрасная вещь — когда она попадает в тебя, ты не чувствуешь боли.

Есть нечто в музыке, не поддающееся записи. Жизнь нельзя записать, сердце нельзя записать… Момент творения неуловим по своей сути…

Есть песни, под которые хочется танцевать, песни, которым хочется подпевать, но лучшие песни — это те, которые возвращают тебя к моменту, когда ты впервые услышал их, и снова, и снова разбивают твоё сердце.

За песни под фонограмму надо платить ксерокопиями денег.

Всё можно пережить, если подобрать нужную песню.

Музыка глушит печаль.

Это забавно, как песни изменяют наши жизни, правда?

— Оно того стоило? Две недели в яме?
— Самый лёгкий срок…
— Брехня! В яме легко не бывает. Там неделя тянется как год. Это точно.
— Со мной был мистер Моцарт.
— Тебе разрешили взять с собой проигрыватель?
— Он был здесь (показывает на голову) и здесь (показывает на сердце). Красота музыки, её отнять нельзя. На вас музыка так не действует?
— Ну, я в молодости играл на губной гармошке. Потом утратил интерес. Здесь от этого нету прока.
— Здесь от этого огромный прок. Тебе это нужно, чтобы не забыть…
— Не забыть?
— Не забыть, что в мире есть места, высеченные не из камня. То, что в тебе есть то, до чего не добраться… То, что не тронут. Это только твоё. Понимаешь? И ничьё больше. Только твоё.
— О чём ты говоришь?
— О надежде…

Людей будут находить мертвыми прямо в наушниках.

— Ты напеваешь «Металлику»?
— Меня это успокаивает.

Просто мне кажется, что если мне так нравится эта песня, то эта песня про меня. Это моя песня. Про мою жизнь. Хотя её исполнил человек, который не знает меня и вообще никогда не узнает, что я живу. Но эта песня про меня.

Главное правило, Сэмми. Водитель выбирает музыку, пассажир помалкивает в тряпочку.

— Как понять, что ты влюбился?
— Все непонятные песни обретают смысл.

Джаз — это музыка для знатоков, я бы даже сказал, для избранных.

Для меня музыка была чем-то более фундаментальным и важным, чем просто желание стать музыкантом. Я никогда не ощущал себя музыкантом, и не ощущаю этого сейчас. Для меня музыка — это природа. Это не школа, не работа, что слишком шизофренично, на мой взгляд. В школе вы можете усвоить определенные техники, но наилучший путь — это создать собственную технику. Ты делаешь что-то свое, так, как ты это чувствуешь…

Музыка очень важна. Я никогда не считал музыку развлечением. Она может быть развлечением, но это лишь маленький сегмент ее возможностей. В настоящее время мы используем музыку в очень узком смысле. Надеюсь, в будущем люди будут использовать весь спектр ее возможностей.

Музыка — это код. Этот код содержит все тайны, всё, что мы пока не понимаем. Мы прибегаем к философии, чтобы понять многие вещи. Но музыка — словно свидетель существования мира с момента его создания.

Я не слышу разницы между группами, звучащими по радио. Каждая из них похожа на двадцать остальных. Возможно, я превращаюсь в старого брюзгу — но хоть убейте, не пойму, почему эти молодые ребята так стараются быть похожими один на другого. Зачем они стремятся стать рок-звездами — чтобы иметь возможность изменить мир, сделать что-то новое и выразить себя? или ***нуться с Пэрис Хилтон и получить vip-пропуск в модный клуб?

Современные нейронауки активно изучают мозг в то время, когда на него воздействует музыка. И мы сейчас знаем, что когда музыка участвует в развитии человека в раннем возрасте, это сильно влияет на структуру и качество нейронной сети. Когда мы воспринимаем речь, происходит очень сложная обработка физического сигнала. Нам в ухо ударяют децибелы, интервалы, но это все физика. Ухо слушает, а слышит мозг. Когда ребенок обучается музыке, он привыкает обращать внимание на мелкие детали, отличать звуки и длительности между собой. И именно в это время формируется тонкая огранка нейронной сети.

Трэш — музыка для умных. В нем присутствует очень много интеллекта: и в музыке, и в лирике, и даже в делах самих групп. Трэш породил кучу умных парней. Может быть, мы не похожи на всяких интеллектуалов и ботаников, но каждый из нас умен именно в своем деле — профессионально и творчески. Мы все всегда были дальновидными.

Музыка — это самое прекрасное, что есть на земле. Но даже она не разбудит мертвого.

Мюзикл: разговорный жанр для не умеющих петь и музыкальный — для не умеющих говорить.

Музыка в моей крови. Музыка — это моя жизнь, музыка — это вся вселенная для меня.

Я не люблю выходить в свет, не люблю, когда меня узнают. Не хочу, чтобы на меня смотрели. Я очень не люблю выходить на сцену, но, тем не менее, я же мазохист, и это идеальное наказание.

Вы должны импровизировать. Меня спросили: «Как ты научился играть на басу одной рукой?». А я в ответ: «С таким лицом, как у меня, вы многое научитесь делать одной рукой».

Великая музыка, я убеждён в этом, всегда идёт от сердца. Музыка, созданная только путём приложения техники, не стоит бумаги, на которой она написана. Это был мой всегдашний довод против так называемой «модернистской музыки», которую создают молодые композиторы «радикального» направления. Их музыка – продукт интеллекта, но не души.

Знаю: для современной музыки почти нет правил. Начинают без всякой надобности с того, что попадётся под руку. Торопятся модулировать, чтобы казаться дерзкими. Несколько аккордов, считающихся ультрасовременными, – сюда гамму, так называемую китайскую – туда. Похоже на изготовление дамской шляпки, хотя и менее искусно. Заканчивают как придётся. Стоило ли начинать?

Музыка — лучшее утешение для опечаленного человека.

Когда хочешь найти жест, когда хочешь понять, как играть на сцене, требуется только одно – прислушаться к музыке. Композитор об этом уже позаботился. Если не поленишься по-настоящему прислушаться душой и ушами – я говорю, душой и ушами, потому что ум тоже должен работать, но не слишком много, – обнаружишь в музыке каждый жест.

Музыка — прекрасный способ стирания мыслей, плохих и не очень, самый лучший и самый давний.

Музыка очень сильно влияет на меня. Есть некоторые песни, которые, когда я их слышу, мгновенно возвращают меня к определенным моментам в моей жизни. Есть песни, которые я не могу слышать, потому что они напоминают мне, скажем, о рождении моей дочери или сына. Я не могу их слушать, потому что могу разрыдаться.

А я без музыки не могу. Не знаю, что бы делала без неё. Иногда я словно заворачиваюсь в неё, как в воображаемый плащ.

Наслаждайтесь жизнью и музыкой, которая помогает скрыться от жестокой реальности мира, пусть хотя бы на несколько минут.

Если человек идёт не в ногу со своими спутниками, возможно, это потому, что он слышит другой барабан. Пусть он шагает под ту музыку, которая ему слышится, в каком бы ритме она ни звучала.

Музыка объединяет всех, кроме соседей.

Я верю, что можно излечить расизм, зло и ненависть — музыкой.

— Знаешь, когда Бах был при смерти, он услышал, как его сын исполняет на пианино одно из его произведений. Мальчик остановился, не доиграв до конца.
— Умирающий соскочил с кровати, подбежал к пианино и закончил игру.
— Не смог примириться с незавершенностью мелодии.

Я не могу долго слушать Вагнера. У меня возникает непреодолимое желание напасть на Польшу.

Без музыки жизнь была бы ошибкой.

Ты ведь никогда не расстанешься со своей музыкой… Не важно, что бы ни случилось, потому что всякий раз, когда у тебя случаются неприятности, это единственное место, куда ты можешь убежать и просто перетерпеть.

Музыка, подобно дождю, капля за каплей, просачивается в сердце и оживляет его.

Музыка вокруг нас, надо только уметь её слышать…

Музыка была со мной всегда: когда мне хорошо и когда мне плохо, она помогала и поддерживала, вдохновляла меня на творчество и просто заставляла жить…

Музыка существует не для того, чтобы спасти мир. Она существует для того, чтобы спасти твою жизнь.

— Не знала, что ты играешь на виолончели.
— Да, мои родители видимо подумали, что назвать меня Леонардом и перевести в класс для одарённых детей будет недостаточно, чтобы меня били в школе.

— Ты любишь музыку?
— А тебе нравится дышать?

Моей первой любовью была классическая музыка. В детском саду мы слушали Чайковского каждый день. Я бы с удовольствием поработал с Чайковским или Клодом Дебюсси.

Музыка должна высечь огонь от сердца мужчины, и возбудить слёзы на глазах женщины.

Рок-н-ролл — глобальное явление. Людям стоит умирать за него. Ты не понимаешь. Музыка возвращает тебе твой бит и рождает мечты. Целое поколение, зажигающее «фендеровским» басом… Людям просто необходимо умирать за музыку. Люди умирают за что угодно, так почему бы и не за музыку? Умри за нее. Она же прекрасна! Разве ты не хочешь умереть за что-нибудь прекрасное? Может, мне надо было умереть. В конце концов, все великие блюзовые певцы умерли. Но теперь жизнь налаживается. Я не хочу умирать. Ведь не хочу?

Наша музыка исходит из наших сердец, и так было всегда.

Когда мне было 11 лет, я увидела на «MTV», как Курт Кобейн поёт «Heart-Shaped Box», и замерла в изумлении. Тогда он мне показался самым красивым человеком в мире. Даже в столь юном возрасте, я почувствовала его грусть.

Для меня музыка — способ рассчитаться с жизнью.

Музыка должна играть по отношению к поэтическому произведению ту же роль, какую по отношению к точному рисунку играет яркость красок.

После окончания школы я стал делать какие-то наброски в своей комнате в доме моих родителей. Что у меня было? Макбук с установленной на нем программой Logic, гитара, микрофон — все очень скромно. Мы осваивали все премудрости звукозаписи интуитивным путем, типа «а что будет, если нажать на эту кнопку?». Именно в этот момент зародилось то, что впоследствии получило название Milky Chance.

Не думаю, что «The Prodigy» способны выпустить песню, которой мы сами недовольны. Хотя, постойте, был один очевидный промах — Baby’s Got a Temper.

Я дошел до точки, на которой нужно было остановиться. Я не хотел превращаться в Джека-потрошителя. И превратился в эдакого ванильного парня. Мой трезвый мозг решил, что пора привести себя в форму и сосредоточиться на работе. Но время от времени мне нравится отлетать. Я позволяю себе джойнт или пару пинт пива, чтобы не терять связь с психоделией.

В музыкальной группе нет места демократии. «О, Грэм, мне чертовски нравятся твои басы, давай оставим их вместо фортепиано…» Эта хрень не работает. «The Prodigy» — это агрессия во плоти. И есть всего один вариант, как эта агрессия должна звучать.

Регги – это музыка свободы. Сама вибрация этой музыки позитивно влияет на людей.

Здесь очень мало реплик, очень много молчания, но при этом нельзя сказать, что ничего не происходит. Особенно важную роль тут играет звук и музыка. В фильме есть молчание, но никогда нет тишины.

Мне все равно, что люди думают о моей личной жизни. Мне плевать, что они думают о моих сиськах. Люди покупают мои песни, раскупают все билеты на мои концерты. Я получаю нереальную отдачу от своей музыки.

Цель музыки — молчание.

Поэт — это последний человек, кто радуется тому, что его стихи перекладываются на музыку. Поскольку он-то сам в первую очередь озабочен содержанием, а содержание, как правило, читателем усваивается не полностью и не сразу. Даже когда стихотворение напечатано на бумаге, нет никакой гарантии, что читатель понимает содержание. Когда же на стих накладывается ещё и музыка, то, с точки зрения поэта, происходит дополнительное затмение. Так что, с одной стороны, если ты фраер, то тебе лестно, что на твои стихи композитор музыку написал. Но если ты действительно озабочен реакцией публики на твой текст, — а это то, с чего твоё творчество начинается и к чему оно в конце концов сводится, — то праздновать тут совершенно нечего. Даже если имеешь дело с самым лучшим композитором на свете. Музыка вообще выводит стихи в совершенно иное измерение.

Квартет — это беседа четырех неглупых людей.

Тартини может найти самые редкостные и искусные аккорды, но без мелодии вы услышите только прекрасно отделанный шум; если он и не покажется неприятным для уха, то во всяком случае он оставит голову пустой, а сердце холодным.

Найдите хорошую мелодию — и ваша композиция, какова бы она не была, будет прекрасной и непременно понравится.

Вся прелесть музыки — в мелодии.

«Полёт Валькирии» Вагнера? Вам не хватило одной осквернённой могилы? Есть закон об оскорблении чувств верующих, но закона о защите любителей музыки нет! При этом музыка существует, а Бога нет. Queen, Элвис, Вагнер — всё это использовали в самых сраных комедиях, и вы хотите сказать после этого, что Бог существует?

Мы тонем под музыку — вот это первый класс!

Я не участник президентской гонки, я просто создаю музыку. Если она нравится людям — тем лучше. Если нет — пошли они к чёрту! Для нас такие вещи, как косметика предназначены только для сцены. Сейчас я не сижу здесь, на интервью, с помадой на губах, подводкой на глазах и, знаете ли, в лифчике.

Музыка — маленькое напоминание бога, что есть что-то большее в этом мире, чем мы. Гармоническая связь между всеми живущими и звёздами.

Музыкой… Рядом с ним я становлюсь музыкой…

Все песни когда-нибудь заканчиваются, но разве музыка становится от этого хуже?..

Музыка не попадает в мой ритм.

Музыка — это самый сильный вид магии.

Я могу присесть за фортепиано будто бы на пять минут, но когда я смотрю на часы, уже три часа утра.

В каждой музыке
Бах,
В каждом из нас
Бог.

Музыка — единственный всемирный язык, его не надо переводить, на нем душа говорит с душою.

Война — это всё преходящее, а музыка вечна.

Под музыку можно петь, танцевать и даже влюбляться… Конечно, если ты не Далек.

Я до сих пор не знаю, о чём пели эти две итальянки, да и знать не хочу. Кое о чём лучше молчать. Мне хочется думать, что они пели о чём-то столь прекрасном, что это не выразить словами, и от этого у тебя болит сердце. Говорю вам, эти голоса парили там, куда никто не смеет забираться в своих мечтах. Словно какая-то красивая птица залетела в нашу клетушку и заставила эти стены исчезнуть. И на какое-то мгновение каждый обитатель Шоушенка почувствовал себя свободным человеком.

Есть музыка, которой нужен воздух. Опусти стекло…

Музыка вымывает прочь из души пыль повседневной жизни.

Слова иногда нуждаются в музыке, но музыка не нуждается ни в чем.

Музыка для меня — излюбленное средство перемещения во времени и самый быстрый способ возвращения в прошлое.

Мы надевали женские тряпки, притворялись маньяками и заливали все вокруг искусственной кровью. Публика видела такое только в фильмах ужасов. А сегодня достаточно включить новости. Я, Мэрилин Мэнсон и Роб Зомби втроем так не напугаем, как вечерний выпуск на CNN.

Скоро авторство в музыке станет ненужным. Будут — как американцы сейчас — просто указывать название компании, которая предоставляет композицию.

Если вы когда-то действительно писали музыку, вы будете продолжать это делать.

В целом, задача альбома «Immunity» — ввести человека в транс, в измененное состояние сознания. Музыка на это способна: если слушать ее с правильным настроем, можно забыть, где вы находитесь и что происходит вокруг.

Дело в том, что ню-метал — понятие настолько растяжимое, что в его рамки можно впихнуть все что угодно.

Люди всегда спрашивают меня «Брайан, сколько тебе лет?». Знаете, что? Я не думаю, что важно, в какой день ты родился. Думаю, моя страсть к музыке и участие в рок-группе не даст мне состариться, я собираюсь быть ***аным подростком всю мою жизнь.

Меня поражает, когда люди говорят мне, что у электронной музыки нет души, и винят компьютеры. Тычут в них пальцем, как бы говоря: «Здесь нет души!». Ты не можешь винить компьютер. Если в музыке нет души, так это потому, что ее туда никто не вложил. И это не вина инструмента.

Здравствуйте, сегодня я хочу посвятить передачу памяти Ильи Кормильцева — лучшего поэта русского рока.

— Откуда к вам приходят идеи? Откуда берете вдохновение? — Ну, это довольно сложно объяснить. Перед тем, как начать работу над новым треком, я готовлю музыкальные фрагменты, звуки, которые потом могут быть использованы в композиции. У меня их очень много. Знаете, я как белка, которая прячет свои орехи. У меня полно этих звуков в самых разных местах, и я точно знаю, где что спрятано. А потом из звука появляется идея того, как должна выглядеть цельная композиция. Появляется какое-то настроение композиции. Шаг за шагом я начинаю ее создавать, выстраивая звуки таким образом, что они ложатся друг на друга. И иногда я сам удивляюсь, как это у меня получается: из кусочков — композиция. Это как мозаика.

Одним хорошим качеством музыка обладает точно — когда она задевает вас за живое, вам не больно…

Мы вложили в эту запись всё, что у нас было, как мы делаем с любой из наших записей.

Я думаю, что мои родители хорошо понимали, что я буду жить музыкой. Потому с детства мой дом был полон музыкальных инструментов: барабаны, гитара, пианино… На них я и училась играть.

Он великолепен. Есть что-то грустное в том, что Боб Марли умер в 35. Он любил спорт, музыку… Именно об этом мне напоминает Ямайка. Я думаю, спорт с музыкой отлично сочетаются.

Так как в музыке отсутствует непосредственно познаваемое, одни ищут в ней формально прекрасное, другие — поэтические прообразы. Даже Шопенгауэр, давший исчерпывающее определение сущности музыки и высказавший удивительную мысль: “Композитор обнажает сокровеннейшую суть мира и высказывает глубочайшую истину, пользуясь языком, неподвластным разуму, он начинает блуждать, пытаясь перевести на язык наших понятий особенности языка, неподвластного разуму, подобно тому, как магнетическая сомнамбула рассуждает о вещах, о которых, бодрствуя, она не имеет ни малейшего понятия”. Хотя композитору должно было бы быть ясно, что перевод на язык наших понятий, на язык человека, — это абстракция, редукция до познаваемого, утрата самого главного — языка мира, который должен оставаться непонятым, должен лишь ощущаться. Ho Шопенгауэр правомерен в своих поисках, его цель как философа представить сущность мира, его необозримое богатство посредством понятий, за которыми слишком легко просматривается их нищета. Так же прав и Вагнер, который, желая дать среднему человеку представление о том, что он как музыкант видит непосредственно, подставлял программы под симфонии Бетховена.

«Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера» — первый альбом, не содержащий ни одной танцевальной мелодии. Впервые в истории рок-музыки альбом сделан по сюитному принципу: он не делится на отдельные песни, его надо слушать от начала до конца, так как его значение можно понять лишь в процессе целостного восприятия.

Удивительная энергетика, обаяние, юмор, магнетизм (теперь это называют харизмой). Работать на сцене по восемь часов каждую ночь, с вечера до утра, было безумно тяжело, но зато у музыкантов появился некоторый профессионализм. Как ни парадоксально, но «Битлз» привезли из Гамбурга так называемый «ливерпульский бит» — акцентированную ритмику.

Я увлекся музыкой чуть позже, когда появились Deep Purple, Led Zeppelin. Но помню, что когда мне было 16 лет, танцевать с девушкой под Yesterday или Michel было всегда приятнее, чем под другую музыку. Поэтому «Битлз», конечно, имели значение для моего развития, приобщения к прекрасному (я имею в виду девушек).

Попробуйте, будучи композитором, написать альбом так, чтобы у вас получилось двенадцать замечательных, великолепных мелодий. Никто, кроме «Битлз», этого сделать не мог. А у них не на одной, а на всех пластинках каждая мелодия является шедевром.

Можете называть меня музыкальной проституткой, друзья. Но я всегда буду петь то, что приятно фанатам.

Музыку хорошо слушать ночью. Когда не видны лица людей.

Танец может выявить все тайны, которые кроются в музыке.

Если «музыка – это состояние души», то многим из отечественной эстрады пора наведаться к психиатру.

Наушники не только позволяют лучше слышать звуки, но и и отгораживают от внешнего мира, где слышны «нормальные» шумы этой реальности. Музыка становится поддержкой моей мысли.

Наши концерты — это больше чем новые впечатления, интересное общение или праздник. Мы — это стиль жизни, мы и есть музыка. Мы — это побег от реальности.

Только музыка имеет силу формировать характер… При помощи музыки можно научить себя развивать правильные чувства.

Цель музыки — трогать сердца.

— Вы играли в Guitar Hero достаточно, чтобы достичь миллиона очков! Поздравляем! Теперь официально вы — задроты!

Удивительно, какие разные чувства вызывает в разных людях одна и та же музыка.

А сейчас я выражу свой гнев с помощью этого пианино!

Музыка — лучшее утешение для опечаленного человека.

Музыка должна быть отдушиной для чувств. Музыка дает выход эмоциям, так и должно быть.

Послушав песню один раз, он завел ее снова. Потом еще раз. Потом еще. Видимо, его душе нужен был кислород.

Здравствуй, друг-депрессия, проходи, присаживайся, у меня столько хорошей и грустной музыки.

Место «Битлз» очень специфично: они создали современный музыкальный язык. Можно создать другие языки, но оказаться на месте «Битлз» уже нельзя.

У меня нет фанатов: у меня есть друзья, которые наслаждаются моей музыкой.

Вот есть Земфира — это музыка, а есть Киркоров — это народный жанр.

Люди, которые приходят меня слушать, радуются, потому что они помнят лучшие времена. А я надеюсь, что мне удается возбудить в них эти воспоминания, потому что для меня самого они уже как в тумане.

О, давай прикрутим звук на пару сотен децибел, звездочка. Вряд ли Майли Перри-Гомес нужны глухие фанаты.

— Это точно уместно? — А то! Она наш талисман. В прошлый раз помогло. — Тогда он был в коме, не в межвременном измерении. — Значит, Гага на будильнике его не удивит.

Хотелось толкнуть пафосную речь на прощание, но ничего в голову не приходит. Сами знаете — мы музыканты, поэтому ф-но скажет лучше слов.

— Знаешь, я почувствовал, что смог тронуть их сердца: в ком-то проснулась злость, в других — желание покрасоваться. Я думал, пусть они поймут. Вспоминал маму. У всех есть эмоции, на которые мы опираемся. Кто-то просто не способен выйти на сцену с холодной головой. — А ты? Что у тебя на сердце? На что ты опираешься? — На тебя. Я отправился в путешествие, и грянули овации, восхваляя момент, когда моя музыка достигла их. Запечатлена и вид ее в спине. Пока не настанет день, я обопрусь на тебя. Но… только на время. — Знаешь, я не всегда буду рядом, чтобы помочь тебе. Чарли Браун.

— Сейчас мы узнаем, кто из вас музыкальней. — Я для этого музыкальную школу закончил. Но я смотрел вашу передачу, это мне только помешает.

Мой друг страстно увлекался музыкой; он был не только очень способный исполнитель, но и незаурядный композитор.

Как вам известно, меня бросила жена через семнадцать часов после свадьбы. Пережить мне это помогло то, что я живу музыкой. И когда меня хотят лишить её, я готов за неё умереть.

У меня есть друг, играет на трубе в джазе. Как-то мы выпили, и мне захотелось поделиться с ним, что я чувствую, слушая его игру. Но он сказал: — Джоан, ты не можешь говорить о музыке. Говорить о музыке, всё равно, что танцевать фильм. И говорить о любви, всё равно, что танцевать фильм.

— Что? — воскликнул Алишер. — «Кола»? Буду! И батончики буду! Боже, благослови Америку! — Не слишком ли много за изобретение очень сладкого лимонада и очень калорийных шоколадок? Вместо ответа Алишер ткнул пальцем в кнопку проигрывателя. Через секунду из динамиков донеслись ритмичные аккорды. — Тогда ещё за рок-н-ролл, — невозмутимо ответил он.

Паузы в шуме — это своего рода музыка.

— Я очарован. — Кем? — Музыкой.

Мне кажется, музыка была лучше, когда разрешали петь некрасивым людям.

— Слышь, народ, а что это у Царя там валит? — Охохо, какая-то муть.. классика, ребят. — Берёза.. я не понял. — Простите, народу интересно, что за фигню Вы слушаете. — Сам ты фигня, это Вагнер. — Кто? — Вагнер, Сень. «Полет Валькирий» слышал? — Ну, между прочим, я тоже Вагнера по утрам слушаю. У соседей так собаку зовут.

— Это музыкальный лейбл. На телефоне стоит картинка с его логотипом. — Они по своей воле решили выпустить эту музыку?

— О, брат, ты только послушай. О, я такой музыки не слышал со времен Серебряного Города, пожалуй. — Что, в аду нет музыки? — Только для пыток. И, зачастую, ужасная. В последнее время ставим песни одного юнца по имени Бибер. Господи, слыхал бы ты их вопли.

Я лишь хочу, чтобы мир услышал мои песни такими, какими они звучат в моей голове. Вот почему я занимаюсь музыкой.

— У вас есть рекомендации?
— Да. Рекомендаций навалом.
— Так. Мы вас слушаем.
— Ну не знаю, «Kool & the Gang», «Earth, Wind and Fire». Очень рекомендую.

Если вы действительно любите музыку, то вам не должно быть стыдно за ту музыку, которую вы любите.

— Музыка у меня в крови.
— Надеюсь, там и останется.

— А ты на чем играешь?
— Эээ, нинтендо, тетрис еще… Вопросы точнее задавай.

В фильмах всегда понятно, когда люди предназначены друг для друга, потому что нарастает фоновая музыка — глупо, зато верно.

Много сна, вдоволь наркотиков, полное погружение в винил… Надо слушать много музыки…

— Это из «Тома и Джерри», да?
— «Том и Джерри». Какой болван! Помогите, это ведь шедевр!

Мы такие модные, что даже себе подражаем.

— Могу сказать точно — я скучал без тебя. По-настоящему.
— А ты плакал?
— Нет. Но я слушал все песни Синатры.

Вы знаете… Музыка для меня… Это… Это воздух, которым я дышу… Вы знаете… Это… Кровь которая течет по моим венам… Она удерживает меня при жизни… Я не знаю чтобы я делал без неё… Это я… Это моя жизнь…

— Влюбиться? Как оно? Расскажи.
— На что это похоже? Это как… Когда слушаешь музыку, играющую в другой комнате, и ты подпеваешь, потому что действительно любишь эту песню. Потом дверь закрывается, или приходит поезд, и ты больше не слышишь музыку, но ты продолжаешь петь. И потом, неважно сколько времени прошло, ты опять слышишь музыку, и ты по прежнему попадаешь в такт.

Это песни, которые вы любите, когда любите.

Я чувствую запах дождя до того, как упадут первые капли, но я их не вижу. Я чувствую, как солнце ласкает моё лицо, но я не вижу, как оно встает или садится. Я так хочу видеть мир так, как его видят другие: видеть солнце, видеть дождь. И музыку… Музыка, наверное, очень красивая.

Мне всегда лучше работается после того, как я послушаю музыку.

Музыка — это неотредактированная часть тебя.

Музыка — это стенография чувств.

Теоретически вы знаете, что музыка существует и что она прекрасна. Но не притворяйтесь, пожалуйста, что, слушая Моцарта, вы получаете высокое наслаждение: делая это, вы уподобляетесь тем дурацким снобам от музыки, которых встречаешь у леди Эдвард Тэнтемаунт. Не умеют отличить Вагнера от Баха; но стоит заиграть скрипкам, и они уже в экстазе.

Современная музыка гораздо труднее несовременной, потому что её даже насвистеть невозможно!

Проблема с этими мелодиями была в том, что они были слишком ностальгическими. Если теперь она ради забавы пела «Жили-были старики, и были они бедны», песенка оживляла столько забытых чувств, что чуть не вызывала слезы. Если Демельза пела «Сорвал я розу для любимой», она навевала воспоминания о Тренвит-хаусе и том первом Рождестве. И так далее. Музыка, считала Демельза, это, пожалуй, длительный процесс, прямо как жизнь, когда ты скидываешь прежнюю шкуру по мере того, как появляется новая. Но каждая мелодия, казалось, пускает корни в определенном событии или чувстве из прошлого.

Изъян в красоте любимого человека – словно мелизмы, что доводят музыку до совершенства.

— Мы все видели первый фильм. — А я нет. Я больше люблю Марвел. — Мы тоже Марвел. — Да, но как… Марвел под эгидой Фокса. Это если б Битлов продюсировали Nickelback. Тоже музыка, но хреновая. — Так, крови из носа нет… Я обожаю Nickelback! И ротик свой грязный не разевай! И вообще выкуси — ведь Дисней купил Фоксов. [Показывает на свою голову] Ушки на макушке.

Я ничего не знаю о любви, и мне никогда не узнать. Это не ужасная потеря, однако серьезно затрудняет понимание попсовой музыки.

— А о чём поют? — А тебе не один хер? Кайфово поют! — Мне не нравится. — Он, мудак, от Наутилуса прётся.

Американские военные на базе Гуантанамо обвинялись в том, что они очень резко и постоянно на протяжении большого количества времени включали одну и ту же песню заключённым и некоторые заключённые сходили с ума. Это у них называлось «Пытка музыкой». У нас это называется «Русское радио». Агрессивная ротация!

Коэн не музыкант, он уборщик у Райана. Тот повсюду гадит, а Коэн за ним прибирает. Но вместо того, чтобы это делать как положено — лопатой, Коэн использует прилипчивую мелодию и удачно схваченные фразочки. Однако, как бы сладко она не звучала, запах-то никуда не скроешь.

В одном замке старого города, в его подвале, запертым на ключ, в комнате с решетками на дверях, сидит кому-то неугодный скрипач, а к нему приставлены два охранника, попеременно дежуривших у его двери. Но они не могут долго находиться в этом подвале, потому что скрипач так играет на скрипке, что у них выступают слезы на глазах. Скрипку ему оставили, и это является единственным утешением скрипача в этой жизни. Подобно этому скрипач, я запер свою душу на ключ в такой же комнате, а ключ выбросил в озеро вечности, чтобы никто не смел, подходить к моей душе. И неизвестно, подберет ли кто-нибудь, кроме Бога, ключ к той заветной двери, за которой томится моя душа.

Пасмурно. Всё серое, тучи сковали небо, моросит, в ушах наушники… Кому-то не очень нравится такое настроение, но меня это прёт, просто прёт. Когда на улицах почти пусто, а случайные прохожие всё пытаются скрыться от разъяренного неба. Прохладно, в ушах наушники и музыка, которая наполняет твой мозг полностью, и ты уже никуда не спешишь, так как твой мозг полностью погружен в мелодии и слова любимых групп. Твои ноги всё несут тебя по прямой, и кажется, что если кончится дорога, ноги всё равно будут идти, а мозг будет забит музыкой, глаза будут смотреть на промокший асфальт, а капли всё будут падать и падать.

Он вернул мне прежнюю любовь к музыке и показал мне новый, совершенно идеальный мир, в котором я с лёгкостью и радостью растворюсь, схватив его за руку и забрав с собой.

Говорят, кто не любит джаз, не умеет наслаждаться жизнью.

— Сегодня была изумительная встреча! — Ты познакомилась с мужчиной? — Лучше. Гораздо лучше! Я встретила свою музыку.

Музыка идеально дополняла момент: старенький магнитофон стоял на столике, у самой кровати, вылетавшие из него ноты, падали мурашками на её голую спину.

Никогда не думал, что хуже рояля в кустах может быть только тот, что играет Баха! или Брамса! тебе на голову с высоты…

Легкая жизнь бывает после: HARD работы, HARD секса, HARD рока.

Дорогою до боли мне знакомой, В туманных улицах столицы Глазами нищими прошу воды У плачущего небосклона… Но осень непреклонна. Лишь белый снег вплетает В крону умирающего клена И в лица новые морщины! Дни стали кислые, как щи, но… Пальцы бегают по клавишам души, И снова эта музыка в тиши…

Вокруг только черное и белое, его пальцы бегали по клавишам. Он закрыл правый глаз, и клавиши стали черными, закрыл левый, и они стали белыми. Мелодия струилась сплошным потоком, как печальный осенний дождь, срываясь с его пальцев и переливаясь сложнейшими этюдами. Она то затихала, то неожиданно усиливалась, переходя в раскаты аккордов. Прервав игру, он обернулся и посмотрел на свой мир грустными глазами. Мир в свою очередь с серьезным видом посмотрел на него в ответ. Ничего не менялось…

Счастлив тот, кто слышал песню — которая слышится и не слышится!

— Значит, только некоторые слышат?
— Только те, кто слушают.

Никто не хочет признать, что мы подсели на музыку, как на наркотик. Так не бывает. Никто не подсаживается на музыку, на телевизор и радио. Просто нам нужно больше: больше каналов, шире экран, громче звук. Мы не можем без музыки и телевизора, но нет – никто на них не подсел.

Музыка — это единственный наркотик, который я употребляю.

Если я хочу вспомнить что-нибудь, мне надо только поставить нужную пластинку, и всё оживает передо мной.

Музыка — это моя религия.

Все мы лишь часть песни. Я просто слушаю музыку.

Если на одну минуту ты подумаешь, что ты лучше шестнадцатилетней девочки в футболке «Green Day», ты жестоко ошибаешься. Вспомни, когда ты первый раз пошел на концерт и увидел свою любимую группу. Ты носил их рубашку и подпевал каждому слову. Ты не знал ничего о политике сцены, о стрижках или о том, что круто. Все, что ты знал — это то, что музыка заставляет тебя отличаться от всех. Кто-то, наконец, понял тебя. Вот для чего нужна музыка.

— Превосходно… Я о твоей игре.
— Музыка… Я могу определить только её точность, но не красоту.
— Очень часто это одно и то же.
— Если это не всегда одно и то же, то в чём смысл красоты?

Музыка принадлежит всем. Только фирмы звукозаписи ещё верят, что ещё владельцы — они.

Музыка избавляет от одиночества, замкнутости, библиотечной пыли, открывает в его теле двери, сквозь которые душа выходит брататься с людьми.

Душа — под музыку — странствует. Странствует — изменяется. Вся моя жизнь — под музыку.

— Ты же постоянно слушаешь этот плеер?
— Когда затыкаешь уши, сердце тоже недоступно. Поэтому я не соприкасаюсь с ненавистным миром.

Музыка — это жизнь. Пока она звучит, ничто не умирает навсегда.

Для меня музыка — это то, что проходит через душу и оседает в сердце.

Семь нежных нот — изменили жестокий мир к лучшему.

Мелодия радости и мелодия грусти — жизни большая симфония.

Семь божественных нот — виртуозно овладели языком человеческих чувств и эмоций.

Мир музыки живет по утонченным законам собственного бытия.

Скрипка — божественный эликсир для души и сердца!

Животворящая сила музыки — часто вдохновляет нас на благие поступки.

Моё детство — Полонез Огинского, моя жизнь — «Прощание с Родиной».

Мне нравится музыка. Я люблю, когда струны сильно натянуты, а одна из них обязательно слабее, ведь так звук получается более плавным. Стоит мне услышать чью-то игру, или начать играть самой, как кожа покрывается мурашками. Это приятно. Приятно, что ты сам являешься создателем чего-то своего. Собственной музыки, собственной мелодии и собственной песни. Собственного мира.

Столько споров насчёт музыки/кухни: азербайджанская или армянская, грузинская или турецкая. Очевидно, что каждый всегда будет называть её своей. Если эта песня/еда приятная, значит она достойная, и не должна иметь национальной принадлежности.

У музыки нет возраста и нации, однажды мы уйдём, а она останется.

Музыка, аккорды, ноты, Отвергаю я снова заботы. Дабы в мир свой погрузиться, Каждый там желает очутиться.

Несколько кусочков дерева, струны, и фернамбуковая палочка с конским волосом — мой кит-комплект для передачи информации. Транслируйте себя миру, и он откликнется.

Я давно осознал, что хочу быть всесторонним музыкантом, где-то композитором, где-то аранжировщиком, где-то мульти-инструменталистом. Но скрипке я учился двадцать лет, а на этот путь я встал только год назад. И каждый трек, каждое новое погружение в неизведанную сферу — подарок для себя самого.

Годы обучения, часы занятий, мозоли на пальцах, след от скрипки на шее, ненависть соседей, искривлённая спина, метры струн — это всё лишь средство, чтобы создать нечто нематериальное. Нечто, которое без физического контакта проникает внутрь тела, окутывает душу, заставляя её слышать и чувствовать; которое запоминается и не даёт уснуть; которое вдохновляет на новое и лучшее.

Совершенно различные эмоции: во время классического концерта и то, что происходит во время эстрадного концерта. Это действительно самое главное, потому что ты видишь: то, что ты делаешь, приносит людям настоящий кайф. Есть определённые каноны и строгости в классической музыке: никто не будет кричать из зала «Это классно!», никто не будет подпевать, а ведь это же некоторая свобода душевная. Люди в основном в нашем мире и так очень зажаты, не могут показать свои эмоции. А на улицах происходит обратный эффект. Ты не только передаёшь людям энергию, а она тоже зеркально отражается тебе. И для меня сейчас, в моём нынешнем положении, это превращается в некоторую зависимость: я иду играть на улицу для того, чтобы побольше людей привлечь к своему творчеству, не для того, чтобы заработать какую-то копейку, а для того, чтобы зарядиться энергией. Настроение и ощущение себя в этом мире меняется, когда получаешь эти эмоции.

Есть такое мнение, что хорошие ансамбли получаются не из тех людей, которые изначально вместе собрались и начали вместе что-то делать, а из тех, кто отдельно сам по себе каждый — музыкальная единица. Когда они собираются в ансамбль, то у них всё хорошо сложится. Надо заниматься собственным развитием, а потом сложить из этого хорошую группу.

Под настроенье в до-мажор, в минуточку досуга, в воображеньи разговор вели вчера два друга. При встрече — реверанс, поклон, и вот за чашкой чая, беседуют она и он, других не замечая.Слова осмысленно звучат в душевном разговоре, бывает, в унисон молчат лирично, в ля-миноре.

Виват Мессир, напишем песни из впечатления в блокнот, играть намного интересней импровизациею нот. из ниток шелковых печалей и неизведанных страстей, одежду боги нам соткали, чтоб жили мы среди людей. и льется музыка стихами, танцует вереница слов, сегодня вдохновенье с нами, Мессир, споем же про любовь.

Есть музыка вокруг, и есть — внутри, Одна из них порою замолкает, И тут уж каждый Гайдн, сам твори, Когда тебе никто не помогает, Попробуй сам кому-нибудь помочь, И, может быть, тогда — счастливый случай? — Тоску и тишину прогонит прочь Внезапность в ком-то найденных созвучий.

Мы созвучны лишь в одной октаве. Ну, а дальше полный диссонанс…Нет ни шанса зазвучать в таком составе. Это просто страшный мезальянс. Наш дуэт скатился на миноры. В оркестровой яме грянул туш. И дублёры в закулисных коридорах Смаковали гибель наших душ. Из партера кто-то рассмеялся И на сцену выбросил букет: «Ваш дебют, увы, не состоялся! Занавес! Включите в зале свет! »

В завораживающей гармонии жизни слышна мелодия, которую играет Господь.

Сосновые шишки, как значки нот в партитуре, создают осеннюю мелодию счастья!

Моей первой любовью была классическая музыка. В детском саду мы слушали Чайковского каждый день. Я бы с удовольствием поработал с Чайковским или Клодом Дебюсси.

Из песни слова не выкинешь, но можно выкинуть песню.

Каждый день следует прослушать хоть одну песенку, посмотреть на хорошую картину и, если возможно, прочитать хоть какое-нибудь мудрое изречение.

Смех и музыка разъедают мысли.

Музыку не изучают по книжкам. Она вокруг нас.

Мир — это музыка, к которой надо найти слова!

Книги и музыка — мы и сами не замечаем, как они спасают нас каждый день, каждый час. Жизненно важные мелочи. Настоящие подарки судьбы, даже если мы до конца этого и не осознаем.

— Приготовление пищи можно сравнить с музыкой. Разные элементы соединяются, чтобы создать симфонию.
— Вот только пятая симфония Бетховена не станет завтра дерьмом.

Мы поняли тогда, что эмоции, вибрации, которые ты производишь, столь же важны, сколь твое техническое мастерство. Мы просто открыли, что музыка — это материя эмоций.

Музыка должна высечь огонь от сердца мужчины, и возбудить слёзы на глазах женщины.

Музыка — это жизнь! Это материальное воплощение эмоции — ее потрогать можно! Это неоновая метаэнергия, сцеженная из человеческих душ и превращенная в звуковые волны, специально чтобы твои уши могли ее воспринимать!

Не надо судить о музыке, пока не кончится концерт.

На часах девять, и все старперы планеты уже нацепили тапочки и посасывают Cherry, а ребята, которые обожают рок-н-ролл, снова готовы оседлать нашу рок-волну. Вы слушаете Радио Рок, а я Граф. И я предупреждаю: рок доведет Вас до экстаза! Рок весь день и рок всю ночь!

Мёртвый рокер дороже живого. Дурацкий мир, да?

Что бы хорошее или плохое со мной не произошло, мой способ не слишком бурно реагировать, ну, типа отстраниться от своих эмоций — подобрать к этому идеальный саундтрек.

Что ни говори, а музыка обесценивается не так быстро, как мысли.

Музыка — могучий источник мысли. Без музыкального воспитания невозможно полноценное умственное развитие.

Мне встречались люди, говорившие, что занимались любовью под эту песню [My Sweet Prince]. Но это, пожалуй, худшая из песен для подобной цели. Сдуреть можно! Вы же понятия не имеете, что творилось в моей жизни, когда я ее писал. Вообще-то она про героин и суицид… А впрочем, нельзя обвинять людей в неведении. Под мою музыку они проживают свою жизнь.

Биение сердца, первое зарождение музыки.

Хорошая музыка как татуировка, нанесённая прямо на мозг. После того как ты услышал её, тебе от неё уже не избавиться.

Ты увеличиваешь громкость музыки, чтобы заглушить шум, другие увеличивают громкость, чтобы заглушить тебя. Ты снова увеличиваешь громкость. Все покупают стереосистемы побольше. Гонка звуковых вооружений. И ты не выиграешь количеством высоких частот. Дело не в качестве, дело в громкости. Дело не в музыке, дело в победе. Ты задаёшь тон соревнованию басовой линией. Ты содрогаешь окна. Ты забываешь про мелодию и выкрикиваешь слова. Ты срываешься на мат и смакуешь каждое слово. Ты доминируешь. Ведь дело — во власти.

Если под музыку не танцуют – это не музыка.

Есть песни, после которых хочется действовать, жить, любить.

Я верю в музыку так же, как кто-то верит в сказки.

Музыка — это искусство печалить и радовать без причины.

Слушать музыку можно, только закрывая глаза и лицо (превратившись в ухо и нос), т. е. устроив ночное безмолвие и мрак — условия — предмирные. В эти условия ночного небытия начинает втекать и принимать свои формы — становиться космосом — дотоле бесформенный и небывший хаос.

Жизнь, как пианино. С чёрными и белыми полосами, но живя, нельзя забывать, что чёрные клавиши тоже создают музыку.

Нашу музыку надо слушать тогда, когда вам хреново, и тогда мы скажем вам, что вы не одиноки.

Простые мелодии успокаивают душу, если она у вас, конечно же, есть.

Для меня музыка — способ рассчитаться с жизнью.

Каждый яркий листок — как нота! И вместе они создают осеннюю мелодию.

Когда слушаешь прекрасную музыку — словно купаешься в облаках.

Позволяя нотам становиться частью вас, будьте готовы к революции нейронных связей. Ведь музыка способна проникать в самый центр нашего сознания и творить в нём новые миры танцующих фантазий.

Когда музыка синхронизируется с твоим сознанием, начинает казаться, — всё, что тебе нужно от жизни, это всегда слышать её звучание.

Твои музыкальные предпочтения дерьмо, если ты считаешь, что я слушаю дерьмо.

Музыка — это не просто мелодия или слова, она несет в себе определенный посыл, чувства и передает состояние души.

Музыка вдохновляет нас, придает нам жизнь и заставляет задуматься о будущем.

Атмосфера света и цветочных лепестков. Нарастающий аромат духов: легкая нота, еще одна, запах жасмина, розы, пиона и моря, морского бриза. Сложносочиненная мелодия. Вначале тонкая нота, звенящая струна. Потом аккорд. Потом охапка солнечных лучей — и входишь ты. Перед тобою — цветочный букет, даже если руки твои пусты. Поэтому всегда хочется подарить тебе цветы, это то, что я вижу в твоей картине всегда. За тобой — легкий морской ветерок, скорее, как послевкусие улыбки. Если собрать все вместе, то это большой цветущий куст, и отдельные лепестки, каждый по отдельности — твои улыбки и слова. Цвет — белый, жемчужный, розовый и нежно-голубой. Все залито солнцем. И еще жемчуг, где — то по краям картины. Капельками, как роса после дождя. Ранимость и решительность одновременно. И в зависимости от фона, усиливается то одно, то другое. То цветочное звучание — и тогда это музыка Моцарта и цветы. То вдруг что-то причиняет боль твоим цветам — и музыка становится решительной, с легким наступлением вперед. Цветы заслоняются музыкой, чтобы не быть сломанными. Есть ощущение, что то, что снаружи — лишь малая часть того, что внутри. Внутри целый ковер из цветов, и все они поют, все имеют голос. Нежный цветочный хор, лепестки шелестят и издают мелодию. Я ее слышу. Хочется сказать тебе о ней, но у меня нет столько слов. Цветочный хор звучит, и я хочу понять: слышит ли кто-то еще эту музыку, как слышу ее я? Слышишь ли ее ты?

Думаю, человекоподобие божественного образа в человеческой культуре (истории) является следствием эстетической и логической узости, т. е. нам трудно творить принципиально новый образ, фантазии не хватает. Если бы я был бы Богом, я бы выбрал себе более чудесную форму, например — форму музыки.

Смысл текста песни говорит о смысле жизни почитателя этой песни.

Музыка — это язык. Каждый музыкант говорит на своём языке с помощью своего инструмента. Никто не запретит тебе говорить, кричать, молить… никто не поймёт твой язык, все лишь будут слушать прекрасную мелодию ритмов которая будет идти из тебя. А моя страсть — это барабаны, это тот инструмент который может передать все мои чувства и мой бешеный ритм жизни.

Музыка — крик и состояние души.

Скольжение клавиш… В руки заселяются звуки Истонченные до света. Ты уходишь или остаешься Ждать расстрельно следующего такта? И после падения в звук Знать, что по обе стороны клавиш последнее целование… И звучат ноты, повторяя обет красоты… Я уже молил о чаше…Снег стал розам венком невесты. Неутоленное предвкушение целует разрывы нот, Они когда-то звались цветами… Долго, одного воздуха касаясь, они стали необязательным присутствием слов. Они не утратили яви тела, Они преданно падают к нашей грусти, Они — возможность выразить сердце. У них в запасе вечность… И то, что сейчас ты скажешь не вслух, Не приняв колею формы, — и есть ты… Фуэте мотыльков и звуков, Рассказать тебя может лишь Бог.

Не знаю, какая у вас ситуация. Но я слушаю Моцарта, ем молочный шоколад с добавлением кофе и запиваю кофе, шоколад больше люблю чисто кофейный, но его не оказалось. Моцарта рекомендуют слушать ученые. Я поступаю так в любой ситуации, грустно мне или весело, я ем сладкое и слушаю классику.

Хорошей музыкой может считаться та, под которую хочется смотреть в глаза незнакомым людям.

Музыка способна наполнить смыслом даже то, что в нём не нуждалось.

Я скучаю по музыке счастья, а не тоски. По весне, по надежде, задором в душе звенящей. По распахнутым душам, как будто огоньки освещающим зрителям двери в настоящее. Мне не нравится, солнце, видеть тебя таким: угасающим, сдавленным, опустившим крылья. Это выбор – твой. Но ведь жизнь-то, мой друг, пойми, пока ты плутаешь, галопом несётся мимо.

Забывать надежды — пустое дело: где-то в сердце живет огонек, не гаснет. А с мечтами всё обстоит сложнее:разум точно знает — они напрасны. Поправимо ли это? Разбито сердце, из осколков целое — нет, не склеить. Даже музыкой что-то мне не согреться. Даже в дружбу что-то мне не поверить.

— Почему ты постоянно ходишь в наушниках?
— Они как подушка безопасности между мной и остальным миром.

Музыка была изобретена, чтобы подтвердить одиночество человека.

Страстные звуки музыки проникали в его душу, смешиваясь с его собственной любовью и его собственным горем, и он забыл обо всём на свете.

Тот, кто не получает удовольствия от музыки, создан без гармонии.

Разве музыка не помогает вырваться из собственного тела?

Музыка — это разум, воплощённый в прекрасных звуках.

Боже, эта музыка такая громкая, что я даже собственных мыслей не слышу.

Музыка обладает магической силой — вдруг собирает рассеянные мысли и дает покой встревоженной душе.

Музыка — лучшее спасение от боли любого вида.

По-настоящему чувствуешь, что у тебя есть «душа», только когда слушаешь музыку.

— Значит, Андрей, Вы планируете поступать в нашу музыкальную школу?
— Да.
— У вас слух есть?
— Ну мы же как-то ведём диалог…

Блюз соткан из печали. Так тебе скажет любой негр в Новом Орлеане.

Плохо, если твои клипы лучше, чем твои песни.

— Почему мы не бегаем, как другие, с ipod’ами?
— Потому что мы не боимся остаться наедине со своими мыслями.

Музыка творит чудеса, будоражит кровь и заставляет жить дальше.

Слушаю не музыку, слушаю свою душу.

Но всё же я верю, что не пригожусь тебе. Верю, что будешь счастлив, любим и понят. Верю, что каждый шаг на этой Земле Ты проживешь осмысленно и достойно. Будешь стучать в миллионах чужих висков, Будешь звенеть капелью в душе у Бога. Смыслы и суть отыщешь без тихих слов, Спрятанных мной вдоль длинной твоей дороги.

Приходит, смотрит чёрными глазами из бездны сна. Чего-то ждёт, куда-то манит, и как струна волшебной скрипки, звучит в ушах знакомый голос… Цветком прекрасным, словно лотос, моя душа вдруг распускается, а сердце стучит быстрей. Скажи, к каким глубинам дверцы ведут во сне? Не умолкай! Пусть песня эта летит из снов в реальный мир, и пусть, согрета её теплом, я тоже стану тихой скрипкой или струной… И строки сложатся в молитву сами собой, и будет проще достучаться до тех высот, откуда льётся вариация вот этих нот… Не умолкай! Пусть тёплый ветер уносит вдаль с твоей мелодией по свету мою печаль… Потом проснусь – неуловимо мелькнёт из сна мотив мелодии любимой… Звучи, струна!

Это секунды правды. За ними, слышишь, в гулком молчании нету ни слова фальши. Не обещаю тебе ни любви, ни даже дружбы навеки. И всё же, пока ты дышишь, всё же, пока ты бродишь по белу свету, ты не один, и в будущем, как и прежде, целая жизнь — не в слове, а где-то между, между тобой и мной — музыкальным эхом. Тихие мысли, чувства слышней намного всех обещаний, залов и микрофонов. Всё же души касаюсь тихонько словом. Не обещай ничего. Будь живым. Собою.

Ты звучишь — я молчу, но с тобой в унисон Я дышу и слова выдыхаю. И у Города крепче здоровье и сон, И теплее становятся камни. И февраль превращается в тёплый июль, А в сердцах пробуждается ласка. Посади на ладонь мне лишь песню свою — Я для Города выращу сказку.

Они приходят, голос лишь услышав… Идут на звук запевшей вдруг струны… Как их ни просишь быть чуть-чуть потише, Они всегда безжалостно честны. Крадутся в сердце тихим нежным шёпотом, За душу трогают и что-то говорят… Рой бабочек разбудят ненароком И каждый нерв как будто теребят. И нет от них ни спасу, ни защиты. Твой мир поставят быстро вверх тормашками И дёрнут все запрятанные нити… О, вездесущие и честные Мурашки…

Эта осень – острее и ярче других: Столько разных историй, событий и лиц. А в наушниках льётся знакомый мотив Про сорвавшийся с ветки потерянный лист. Греют душу следы состоявшихся встреч, А надежда на новые – греет теплее. Мне бы в памяти этот восторг уберечь, Чтобы он в суете останавливал время.

Она слушала Боба Дилана — в дороге все слушают Дилана, и это всегда казалось ей самой естественной вещью на свете.

The Cure — музыка для тех, кто глубоко несчастен и вместе с тем рад этому.

Музыка передает состояние. Само состояние и есть жизнь музыки.

Даже в музыке есть свои специи. И ощущаешь их эмоционально.

Музыка находится в сердце, но чтобы её проявить, надо искусство музыки в себе открыть и развить.

Вспоминать под музыку, значит помнить музыкой.

Музыка придает чувствам огонь, жар в груди. Когда ты не можешь полностью выразить свои чувства словами.

Горячая музыка от любви. Холодная от разлуки. И только прохладная от усталости и скуки.

Музыка, которая берёт за душу, всегда сопровождается словами, касающимися твоей памяти.

Музыку невозможно остановить, если ею жить.

В музыке прошлого хранятся воспоминания. В музыке настоящего — яркие моменты и переживания.

Чем глубже музыка, тем ярче чувства.

Музыка — это магия ума и сердца. Бывает, слушаешь музыку, мурашками по коже бьёт пульсация сердца. А бывает, слышишь голос и звуки, ум заводит ноги и руки.

Каждый фильм, мультфильм, а также любое эмоциональное событие в жизни людей подкреплено музыкальным фоном. Это есть свидетельство того, что без музыки невозможно практически ничего.

То, что делает со мной некоторая музыка, не сделает ни одна сумма денег.

Музыка спасла меня во многих отношениях. Она питает мою душу.

Секстет «Облачный атлас» содержит всю мою жизнь, является моей жизнью; теперь я — отсверкавший фейрверк, но, по крайней мере, я сверкал.

Что ты думаешь о поп-музыке? — Она, как Макдональдс. Иногда можно съесть, но не каждый день.

Владеющий чарами песен, душою владеет любой.

Я не принимал за чистую монету все, что мне говорили. Моя душа могла захлебываться от чувств к этому миру, но их вызывали только книги и музыка. Что говорить — я был одиноким человеком.

Нужны новые уши для новой музыки.

Музыка может изменить мир, поскольку она способна изменить людей.

Музыка — моё божество и единственная любовь, которая меня никогда не покидала.

Идеальная музыка — это тишина, а музыканты занимаются созданием красивой рамки вокруг этого совершенства.

Музыка не может мыслить, но она может воплощать мысль.

Свет во тьме зарождает, в пустыне цветы распускает, душу в небе парить заставляет — так музыка мир изменяет!

Наверное, вы еще не готовы к такой музыке, но вашим детям она понравится.

Сейчас иные даже спорят, не вынимая наушников из ушей.

Что за удивительная вещь — прекрасная музыка! Быстротечная красота, порожденная искусством исполнителя, превращает короткий отрезок времени в беспредельность; её невозможно в точности воспроизвести; подобно существованию мотыльков-однодневок, она — чисто условное понятие и одновременно неотъемлемая часть бытия. Нет ничего более близкого к жизни, чем музыка.

Музыка образует середину между мыслью и явлением.

Музыка создает состояние. Само состояние, жизнь и музыку.

Не давайте своей внутренней музыке угаснуть, она есть ваши чувства и настрой.

Было бы у музыки лицо, ей бы поклонялись как святой иконе.

В каждой музыке глубина чувств. В каждом чувстве музыка жизни.

Если бы музыка имела высоту и глубину, её звуки пронзили бы всю вселенную.

Включая музыку погромче, мы отключаем всё, и даже нас.

Когда ты чувствуешь музыку, она знает, как говорить с твоим телом на разных языках.

Сильной музыка не бывает, если память и чувства не задевает.

За каждой музыкой тишина, за каждой тишиной начало музыки.

Музыка никогда не вызывает боль, она лишь может напомнить о ней.

Подумать только — ну что такое музыка? Включил, услышал и мыслью растворился.

Машина без музыки — это просто машина. Хорошая машина с замечательной музыкой — это уже шедевр.

Музыка — это собрание разных звуков дополняющих друг друга.

Музыка — это магия чувств, в которой растворяется ум каждого.

Ноги пляшут, сердце скачет — там, где музыка хоть что-то значит.

Мороз и иней в душе может в миг растопить старая знакомая музыкальная мелодия из детства.

Вот ты включаешь музыку, а она включает тебя.

Две буквы — это звук. Два звука — это уже музыка.

Музыка живёт в тишине. Не верите мне? Тогда посмотрите, где вы её включаете?

Слёзы человека в момент музыки от души.

Я не уверен, что музыка, которая мне нравится, должна быть популярной.

Музыка — это откровение более высокое, чем мудрость и философия.

Одна только музыка напрямую метит в нервную систему. Всё остальное — бесполезное сотрясение воздуха.

Он чувствует себя одиноким, скучает. Книги, музыка, культура — всё это прекрасно, но существование этим не заполнишь.

Если вы купили камеру – вы фотограф.
Если вы купили флейту, теперь у вас есть флейта.

— Чтобы музыка хорошо звучала, не нужны наркотики. Или с этой музыкой что-то не так.

Музыка — единый язык мира.

Это был номер пятый, и она прослушала его раз четырнадцать, не меньше.
И на четырнадцатый раз её грудная клетка наконец взорвалась и рассыпалась на тысячу осколков…

Любителями и знатоками музыки не рождаются, а становятся… Чтобы полюбить музыку, надо прежде всего ее слушать.

Величие искусства яснее всего проявляется в музыке.

Скрипка, она как хорошая женщина. По рукам не ходит.

И только музыка моя мне протягивает руку.

Нужно купить успокоительное, но закрыта аптека. Нужно выговориться подруге, но она в отпуске. Нужно поплакаться в жилетку, но вешалка пуста.
… Музыка и книги работают без выходных, но мы это редко замечаем.

Ну, я музыкой занимался немного. Грузил аппаратуру для Металлики.

Я прежде не сознавала, что музыка может отпереть закрытые двери, перенести в мир, которого не представлял даже сам композитор. Музыка оставляет отпечаток в окружающем воздухе, как будто несёшь её остатки с собой.

— Что слушаешь?
— Аудиокнигу «Падение Римской Империи».
— А я сегодня утром просто кайфовала под биографию Эйнштейна.

— Слышь, герой, тебе надо отоспаться. Я поработаю, а ты найди мотель и поспи. Хорошо?
— Что бы я не делал, Дин, Глюцифер не затыкается.
— Даже сейчас?
— Да, сейчас он поет «Лестницу в небо».
— Классная песня.
— Но не в пятидесятый раз подряд.

Музыка прошлого ближе к чувствам. Музыка настоящего ближе к эмоциям.

Есть музыка реальности, а есть музыка сна. Есть музыка, в которой спит душа, а есть музыка, которая пробуждает тебя.

Слова и музыка имеют мощнейшую силу. Если их соединить в унисон друг с другом.

Музыка заводит сердца так, что пляшет и поёт тело. А есть музыка, с которой хочется поделиться всем, что наболело.

Если музыка режет глаза как после лука, значит человека настигла разлука.

Очень часто мы грустим без музыки. С музыкой же мы грусть свою разделяем.

Я музыкой живу, я в музыке расту, я с музыкой и уйду.

Музыка — это разрядка для ума и тела, когда устал или всё осточертело.

Музыка — это нечто магическое, нечто открывающее тебя в другом мире.

Музыкой можно говорить, но понимают её только живые души.

В каждой музыке есть такая нотка и мотив, которые хочется повторять снова и снова.

Включить музыку может каждый. Понять, для чего он её включил, не все.

Музыка без слов — это одинокие чувства.

Музыка имеет своё «время». В каждом времени своя музыка.

Люди, которые слушают громко музыку — этим неосознанно показывают или говорят другим о том, что с ними происходит.

Чтобы понять, какую музыку любит твоё тело, наблюдай за тем, под какую музыку тебе хочется кричать, петь, смеяться, плакать, танцевать.

Из множества звуков, голосов и разной музыки всегда есть та музыка, которая ждёт именно тебя.

В музыке есть «сердце», но слышать его может только человек.

В любой музыке поет безмолвная душа. В любой душе есть чувства, играющие без слов. И этот немой танец звуков соединяет родные сердца.

Природа — это звук. Всё живое её музыка.

Есть музыка любви, а есть музыка печали. Есть музыка грусти, а есть музыка конца и начала. Но какая бы нота ни звучала, она дух и сердце всегда согревала.

Музыка воодушевляет весь мир, снабжает душу крыльями, способствует полету воображения; музыка придает жизнь и веселье всему существующему… Ее можно назвать воплощением всего прекрасного и всего возвышенного.

«Панк» — это музыкальная свобода. Говорить, делать, играть — что хотите. «Нирвана» означает свободу от боли и страданий внешнего мира, и это близко к моему определению панк-рока.

Есть два убежища от жизненных невзгод: это музыка и кошки.

Эта музыка не калечит,
Болевой вызывая шок –
Она легче –
Её на плечи
И несешь за собой, как шелк.

Музыка стоит на втором месте после молчания, когда речь идет о том, чтобы выразить невыразимое.

«Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? довольно?..»
И скрипка отвечала да,
Но сердцу скрипки было больно.

Я должна быть музыкальной, у меня же сотни дисков.

Хорошая музыка — лучшая таблетка от депрессии.

Я слышу музыку, понимаю, но не могу выразить, и всё остается в моей душе. Поэтому в моей душе бывает тесно и мутно.

Я никогда не думал, что так много людей захотят послушать меня, пытаясь понять мир. Это то, что я делаю в лирике — пытаюсь понять самого себя и свое место в этом мире.

Все печальные люди любят стихи, счастливым по душе песни.

В шесть лет Моцарт сочинил свой первый концерт для клавира. Отец взял у него ноты и воскликнул:
— Но ведь этот концерт так труден, что его никто не сможет сыграть!
— Да нет же, — возразил сын, — его может сыграть даже ребенок. Например, я.

Какую музыку я люблю? Спросите у музыки, какой я ей больше нравлюсь.

Вот что бы мне хотелось – заснуть после концерта прямо на сцене. Покрушить все вокруг, а потом свернуться калачиком и наслаждаться тишиной и покоем.

Между жизнью и смертью — я выбираю гитару.

Послушайте! Вы слышите? Музыка! Я слышу её везде: в порывах ветра, в воздухе, в лучах света — она везде. Всё, что нужно, — просто открыться. Всё, что нужно, — просто слушать.

Музыка украшает тишину, но и тишина прекрасна для музыки.

Музыка — это украшение для души, расслабление для тела и спокойствие для неугомонного ума.

Музыка может ранить сильнее слова. Её пули всегда идут на вылет через грудь, чувства и сердце.

Так просто оказаться в мире музыки. Включил звук погромче, выключилась реальная жизнь.

От одной музыки сильнее бьется сердце, от другой ком в горле притесняет душу. А от третей хочется жить.

Музыка заводит сердца, но сердца и создают музыку.

Музыка — это зеркало чувств души.

Музыку создают сердца, но не в каждом сердце есть музыка.

Музыка — это воздух для души. Все звуки — это эхо живых душ.

Не вся музыка вызывает чувства, но из чувств сделана вся музыка.

Все люди любят музыку. Нет ни одного человека в мире, который бы сказал: «Мне не нравится и не нужна музыка в моей жизни». Просто бывают моменты и периоды жизни, когда душе и телу необходима тишина. А без музыки грубеет сердце и душа.

Музыка может достучаться туда, где бессильны будут слова.

Я недавно хотела скачать новой музыки и наткнулась на подборку «Музыка для секса». Это уже готовый плейлист музыки для секса, который длится 1 час 40 минут. 1 час 40 минут длился весь мой секс за всю жизнь! Я правда не понимаю, на кого это рассчитано? Может быть, это всё-таки секс + обед? Но там ведь всё равно ещё час останется. В общем, я включила, и оказалось, что там первые пять минут — шум дождя. Теперь понятно. Ты уснул, проспал 1 час 30 минут — и всё успел за последнюю песню группы «Сплин».

— Как определяется грань? Что становится классикой, а что нет? <…> — Кукольник писал: «Пока живёт поэзия Кукольника, поэзия не умрёт». Где Кукольник? Нету. Если вы можете узнать с первых трёх строчек, что это Пушкин, а это Фет, а это Лермонтов… Это Бах, а это Прокофьев. — А это Таривердиев… — Таривердиева оставим в покое. Пока он не помер, оставим в покое… Если вы можете узнать, это тоже входит в комплект. Вы должны узнавать музыку. Тогда это композитор, потому что иначе это автор. Один из многих.

Я для саморазвития в свободное время стараюсь изучить какие-то новые классические произведения, и в этом плане есть два типа классических произведений: те, которые писались для людей, и те, которые открываешь и там чёрного больше, чем белого. И ты думаешь: «Твою мать, как же к этому подступиться?» И есть Бетховен, который всегда писал для людей, там есть какая-то в начале раскачка и в конце чуть-чуть посложнее. А есть Рахманинов. Это когда ты открываешь и сразу — будь любезен, отрасти шестой палец, или наточи подбородок! И ты думаешь: «Ага, концерт для осьминога с оркестром! Всё сходится!.. Рахманинов, для кого ты это писал? Вот для кого?» Мне кажется, Рахманинов — это такой первый пианист-эгоист, говорящий: «Кто написал — тот и играет! Моя прелюдия!»

У нас в школе был такой предмет, как музыка, где куча подростков в одной комнате пели песни, ни одна из которых не была батарейкой и которые нам включали на грампластинках. То есть в XXI веке нам включали грампластинки. И это не потому что у нас учительница была каким-то хипстером, которая: «Дети, в цифре нет души! Вот вам виниловая запись «The Rolling Stones». Слушаем и передаём косяк от окна!»

Попса — это когда плохо. Когда хорошо — это популярная музыка.

В музыке раскрывается бесконечное.

Музыка — это строительные леса вокруг воздушных замков.

Есть вещи, которые не купишь за деньги. Например, хороший музыкальный вкус.

Самую знаменитую в истории музыки дождевую интонацию Фредерик Шопен вставил в прелюдию № 15, Op. 28, известную под названием «Капли дождя». Считается, что эту свою самую длинную прелюдию Шопен написал во время пребывания в монастыре на Майорке в 1838 году. Французская романистка Амандина Дюпен (более известная под псевдонимом Жорж Санд), возлюбленная Шопена, сопровождавшая его в поездке на Майорку, рассказывала, что вернувшись в монастырь ночью в страшнейшую грозу, застала композитора в слезах. Он рыдал, играя одну из своих новых прелюдий. Его преследовали видения, вспоминала Санд в автобиографии «История моей жизни». Ему грезилось, что он тонет в озере. «Музыка, которую он сочинил в тот вечер, была наполнена дождинками, стучащими по черепичной крыше, — пишет Санд, — но в его воображении и в его песне они превращались в слезы, льющиеся с неба ему в сердце».

Эта музыка была прелестной. Странной, но прелестной. Она была написана в те времена, как сказал Кассиан, когда люди ещё не ходили по земле. Ему она казалась беспорядочной и сбивающей с толку, но я нашла ее завораживающей.

Будущее музыки с каждым годом всё больше определяется прошлым, и оно становится настоящей угрозой для её развития.

Когда-то ей хотелось по-настоящему научиться играть на гитаре, но выучила она только несколько аккордов: С, Am, F и G. Достаточно знать эти четыре и уже можно играть огромное количество разных песен, что она и делала на множестве вечеринок, заставляя окружающих думать, что прекрасно знает всю музыкальную грамоту.

Юноша, обсуждавший с барменом вопрос о том, чьё творчество оригинальнее — Бартока или Шенберга.

— Вы все время мешаете планомерным занятиям. Чем со мной пререкаться, Серафима Ильинична, вы молчали бы лучше и слушали музыку. (Дует.) Вообще, я просил бы в минуты творчества относительной тишины. (Чи­тает.) «Гаммы. Гамма есть пуповина музыки. Одолевши сию пуповину, вы рождаетесь как музыкант». Ну, сейчас я уже окончательно выучусь. «Для того чтобы правильно вы­учить гамму, я, всемирно известный художник звука Теодор Гуго Шульц, предлагаю вам самый дешевый способ. Купите самый дешевый ро… (перевертывает страницу) …яль». Как рояль? — ? — Как рояль? — Подождите. Постойте. Не может быть. «Предлагаю вам самый дешевый способ. Купите самый де­шевый ро… (пробует, не слиплись ли страницы, перевер­тывает) …яль». Это как же? Позвольте. Зачем же рояль? (Читает.) «В примечаниях сказано, как играется гамма. Проиграйте ее на рояле и скопируйте на трубе». Это что же такое, товарищи, делается? Это что же такое? Это кончено, зна­чит. Значит, кончено. Значит… Ой, мерзавец какой! Главное дело, художник звука. Не художник ты, Теодор, а подлец. Сво­лочь ты… со своей пуповиной. (Разрывает самоучитель.) Маша! Машенька! Серафима Ильинична! Ведь рояль-то мне не на что покупать. Что он сделал со мной? Я смотрел на него как на якорь спасения. Я сквозь эту трубу различал свое будущее.

Музыка — насос для надувания души.

А жить в Ла-Веле проще простого: с рассвета и до обеда деревенские собирают фрукты. Потом едят то, что морской бог подбросил рыбакам в сети. До заката играют в шашки, поют старые песни, пока кто-нибудь из чужих земель не привезёт песни новой. Тогда все поют только её, пока не сделают старой.

Сомневаюсь, что Моцарту во время написания камерных сочинений в Вене была необходима трава.

Панк — это грозный голос сопротивления. ·Мы создали свою собственную музыку, свой образ жизни, свое сообщество и свою культуру… Мы создаем движение на основе любви, действуя в надежде на то, что однажды, в конце концов, на Земле будет достигнут мир. Мы можем оступаться, но мы будем продолжать бороться. Свобода — это то, что мы создаем каждый день, и от нас зависит, сбудется ли она.

Бывает такая музыка, которую как-то неловко петь в доме, битком набитом людьми, – чересчур уж она твоя собственная.

Похоже, кроме меня никто не обращал на музыку внимания. А мне она проникала прямо под кожу.

Я слушаю «Kindertotenlieder»[*] Густава Малера, которые всегда успокаивают меня и приближают к осознанию «вечности», погружая в состояние, которое я называю «красота скорби» или «примирение». Естественно, это иллюзия — человек не в состоянии примириться с глубокой скорбью. Собственно говоря, чрезмерное увлечение музыкой, безусловно, никакой пользы не приносит, ведь прекрасная музыка рождает в нас ощущение, будто на свете существуют «вечные ценности», «совершенство», а может быть, даже «вопрос, который суть ответ». Слушая музыку, мы преисполняемся чувства, что нет на земле такой скорби, которую нельзя было бы вынести, нет той тоски, что была бы нам не по силам, и нет страдания, которое пережить невозможно.Искусство — и в особенности музыка — создает у нас ощущение, что жизнь по своей природе есть нечто бесконечно увлекательное и приятное, если не сказать прекрасное. Быть может, эта беспредельная потребность в «искусстве» есть вовсе не доказательство «прекраснодушия», она, скорее, указывает на нехватку, зияющую дыру, вопиющие недостатки в душе?

Джаз из сердца, джаз из народа, джаз от земли.

Хорошая музыка — это оргазм для ушей слушателя.

Музыка может всё. Нет такой волны, на которую музыка не настроит – деньги, секс, любовь, войны, бог. Нет такого, о чем музыка не расскажет – хочешь узнать врага, слушай, как он поет. Хочешь привязать человека – знай, какие ноты делают его пьяным до мягкости пластилина.

У себя, вдали от мира, он слушает музыку.

То, о чем вы пели, я покажу вам, чтобы знали вы, что сделали. А ты, Мелькор, увидишь, что нет темы, истоки коей не лежали бы во мне, равно как никто не может изменить музыки мне назло. Ибо тот, кто попытается сделать это, окажется лишь моим инструментом в создании вещей более дивных, чем он сам мог бы представить себе.

Другой мудрец сказал: — Оберегайте ваших жен от увлечения музыкой и пением, ибо эти увлечения разрушают скромность и рождают страсти, приводят к невоздержанности и опьяняют сильнее вина.

Лучшая музыка – это тишина.

Наш гимн – будущему протест. Это играет Франц Лист.

Ноты, эти черные значки на нотном стане — закодированные человеческие эмоции.

Жизнь человека — это путь от одной точки к другой. И в промежутках между этими двумя точками человек живет в поисках гармонии. Не так просто её найти, но музыка помогает.

Скрипка — инструмент для щекотания человеческих ушей при помощи трения лошадиного хвоста о внутренности кошки.

Играть музыку это то, что я делаю — моя семья это то, что я есть. Когда все забудут о «Nirvana» и я на каком-нибудь туре возрождения буду играть на разогреве у «Temptations» и «Four Tops», Фрэнсис Бин всё равно останется моей дочерью, а Кортни всё равно останется моей женой. Это для меня ценнее всего остального.

Музыка управляет массами. Музыкантам доверяют гораздо больше, чем политикам и представителям шоу-бизнеса.

Когда ты счастлив, ты наслаждаешься музыкой. Когда ты грустишь, ты вникаешь в текст песни.

Я просто хотел убить себя. Я ненавидел музыку. Я думал что-то вроде: «Мне хочется снова отправиться в турне, ненавижу сидеть взаперти пытаясь расцарапать себе душу». Это очень больно — исследовать те области своего мозга, о которых ты предпочёл бы не знать. Ты сочиняешь что-нибудь и думаешь: «Чёрт возьми! Я не могу об этом сказать. Я не хочу, чтоб люди узнали об этом». Это нечто настолько обнажённое и искреннее, что тебе страшно это выпускать. Ты отдаешь часть своей души, выставляешь напоказ часть себя. Я стараюсь этого избегать. Я ненавижу это ощущение, когда ты посылаешь кому-нибудь свою кассету: «Вот моя новая песня. Я только что разрезал свою душу. Послушайте и покритикуйте».

Странное чувство находиться перед огромной массой людей, которых ранее ты никогда не встречал и вряд ли увидишь вновь, а они тем временем подпевают тебе, и это идёт изнутри. Они выглядят так, как будто всё понимают, но на самом деле они не имеют ни малейшего представления, о чём же я говорю, но это действительно что-то значит для них, и это круто. Я часто встречаю людей, и им кажется, что они знают меня, ведь они читали мои интервью или же стихи. «Тебе очень хорошо ясна ситуация Курта Кобейна. Зачем он покончил с собой? Бла-бла-бла». Вы ничего не знаете о Курте, мать его, Кобейне! Вы читали его стихи, смотрели его выступления на телевидении, но ведь это совершенно другая сторона монеты. Кому из вас, чёрт возьми, известно, через что ему приходилось проходить? То, что с этим человеком происходило немало всякого дерьма, очевидно. Когда кто-нибудь говорит: «Эй, чувак, чего ему расстраиваться? Он богатая рок-звезда», я прихожу к выводу, что человек, сказавший это, никогда не достигал поставленных перед собой целей. Когда ты действительно добиваешься чего-то, то приходишь к выводу, что это клёво, но это не совсем то, о чём ты мечтал. Ты не можешь являться самым довольным жизнью человеком лишь потому, что кто-то приобрёл твой альбом. Всё это включает в себя значительно больше.

Все это — мои личные переживания, но они объеденные крайне претенциозной идеей записи… она должна была… и стала чем-то вроде устаревшего концептуального альбома времён 70-х. В нём нашли отражение записи очень на меня повлиявшие — Low Дэвида Боуи и даже The Wall, я уверен, что позаимствовал кое-что у Pink Floyd. По правде говоря я точно это знаю… Пусть эти записи сейчас и могут показаться кому-то устаревшими, меня они восхищают гораздо больше, чем что-нибудь вроде: «Вот мой видеоклип, вот моя танцевальная песня, вот моя пауэр-баллада». Вся эта доступность. В моём случае это просто — я, скучающий, пытающийся что-то придумать, установить рамки, в которых мне хотелось-бы работать, короче сконцентрироваться.

Меня всегда оскорбляло то, что когда я бывал на студии, звукорежиссер или исполнительный продюсер во время сессии начинал главенствовать над группой. Это всегда было ужасным оскорблением для меня. Группа платит деньги за привилегию находиться и записываться на студии и это нормально, что когда ты платишь, деньги то сам решаешь, как это должно быть сделано. Так что у меня сложилось мнение ещё до того как я начал профессионально записывать, что так работать я не буду.

Я никогда не понимал, почему та музыка, которую вы слушаете, должна решать, какую одежду вы будете носить, или каким должен быть цвет ваших волос. Если в этой музыке есть философия, то вы можете жить ею, но я не понимаю, почему вы должны быть частью клики, сцены, движения.

Есть даже формула попсы: надо петь так, чтобы слушателю казалось, что это про него. Любовь есть не у всех, на вечеринки ходят тоже не все, а срут абсолютно все, поэтому кал-музыка самая попсовая, скоро это поймут все российские и зарубежные попсовые деятели.

— Увы, свою лучшую симфонию я… проспал… — Но как это могло случиться?! — Дело в том, что я ее от начала до конца сочинил… во сне. Проснувшись, хотел записать, но под рукой не оказалось ни бумаги, ни карандаша. И я тут же заснул. Но утром ничего не мог вспомнить, ни единой божественной мелодии.

Моя любимая музыка — это моё оружие, и я воспринимаю её именно так, и не иначе. И если она не качает, не заставляет орать или громить, сопереживать или не вдохновляет – я не буду её слушать, какой бы качественной и ценной с художественной точки зрения она бы ни была.

Говорили, что музыка не имеет темной стороны… Она даже состоит из черного и белого, просто в ответах черных и белых клавиш.

Не люблю музыкальный снобизм. Когда я был ребенком и играл в фолк-клубах, я хотел петь американские песни, но это были английские фолк-клубы, и они не разрешали делать это. Бред собачий. Я думал: «Что за идиотизм, музыка ведь везде музыка!»

Для меня музыка — это терапия. Или, по крайней мере, что-то отдаленно напоминающее ее.

Самая большая ошибка, которую только могут сделать родители, — это зачать ребенка под плохую музыку.

Любите и изучайте великое искусство музыки. Оно откроет вам целый мир высоких чувств, страстей, мыслей. Оно сделает вас духовно богаче. Благодаря музыке вы найдете в себе новые неведомые вам прежде силы. Вы увидите жизнь в новых тонах и красках.

Рок-н-ролл вечен, потому что он прост, в нем нет ничего лишнего. Его ритм проникает сквозь все преграды. Я читал книгу Элриджа Кливера — он пишет о том, как негры помогли своей музыкой белому человеку обрести себя, осознать свое тело. Их музыка проникла в нас навсегда. Уже в пятнадцать лет для меня ничего, кроме рок-н-ролла, в этой жизни уже не существовало. Сила его в каком-то особенном реализме. Поразительная естественность рока поражает уже при самом первом знакомстве с ним. Одним словом, это истинное искусство.

Когда слушаешь русский шансон, то создается впечатление, что тюрьма — самое чудесное место на Земле, где сидят талантливые, образованные, любящие маму люди.

Настоящая музыка и мода — вещи несовместимые. Я вообще редко слушаю новые группы. Чаще они слушают меня… Иногда такие ребята приходят ко мне со словами: «Вы оказали очень большое влияние на нашу музыку!». А я не понимаю, что это значит. Мы ни на кого не стремились оказать влияние — просто играли нашу музыку. Всегда советую и другим придерживаться такого же подхода к творчеству.

Любое искусство стремится к тому, чтобы стать музыкой.

Музыка — это самое прекрасное, что есть на земле. Но даже она не разбудит мертвого.

Это то, чем я живу, по меньшей мере — это сохраняет меня в живых. Музыка — это то, кто я.

Музыка дорога нам потому, что является наиболее глубоким выражением души, гармоническим отзвуком её радостей и скорбей.

Временами песни люблю сильней, чем людей.
Музыка греет, это никуда не деть.

Я верю, что музыка — это голос особого духа, задача которого собирать мечты мира, и который, проходя через сознание людей, способен уладить, пусть даже на короткое время, их раздоры, или потрясти души, разрушая социальные неудобства.

Просто люди слушают музыку как фон. Они испытывают наркотические ломки без фона и не могут жить в тишине со своими мыслями наедине.

Ты должен любить музыку больше чем еду, больше чем жизнь, больше чем себя самого.

Под хорошую музыку куда проще изображать элегантного мужчину.

Ничто не вызывает с такой силой прошлого, как музыка; она достигает большего: когда она вызывает его, кажется, будто оно само проходит перед нами, окутанное, подобно теням тех, кто дорог нам, таинственным и печальным покровом.

— Тебе нравится музыка?
— Больше, чем еда.

Лишь музыка способна не объясняя ничего, сказать всё.

Я думаю, что самое прикольное в музыке для меня всегда было то, как она заставляла меня себя чувствовать, когда я слушаю ее, и совершенно другое, но похожее чувство, когда я играю сам. Я бы сказал, что опираюсь на то, что чувствую.

Когда ты любишь музыку, слушаешь песню и думаешь: «О, мне это понятно, наконец-то кто-то поет о том, что относится ко мне», ты находишь в этом утешение и огромную поддержку. Люди не осознают, что верно и обратное. Когда кто-то нам говорит, что им нравится какая-то песня или она им близка, они снимают вес с наших плеч, потому что мы пишем о вещах, которые действительно происходили, и нам кажется, что никто больше такое не испытывал.

Растворяет ночь музыкальный вздох, Укрывает всех пеленой безбрежной.Счастье любит тех, кто к нему готов, Кто в душе умеет хранить надежду.

Я очень люблю музыку, но не знаю, что это такое.

Музыка — это кислород. Если в легких нет кислорода, то ты не можешь дышать. Для меня музыка — это нечто, что всегда со мной. Куда бы я ни пошел, музыка — это часть меня. Без нее я не могу жить. Я дышу ею.

Жизнь, как пианино. С чёрными и белыми полосами, но живя, нельзя забывать, что чёрные клавиши тоже создают музыку.

Музыка меняет выражение лица.

Музыка выражает то, что нельзя сказать, но о чем невозможно молчать.

Музыка – это не только важная часть моей жизни… это моя жизнь!

После того, как я завязал с наркотиками, я спросил себя: «А зачем я вообще употреблял эту гадость, когда у меня есть музыка?» Ведь это и есть самый сильный наркотик в мире. Я понял, что те же странные и непередаваемые ощущения я могу испытывать, погружаясь в песню, стоя на сцене.

Только не-готы считают, что Cure — это готика.

Всю свою жизнь я играл музыку исключительно для собственного удовольствия, и идея превращения музыки в машину бизнеса для меня чудовищна.

В конце концов, музыка – вопрос субъективных предпочтений.

Господствующий принцип древней музыки — ритм и мелодия, новой — гармония.

Сто лет назад к певцам относились с презрением. А сегодня, если ты вышел на сцену и держишь в руках микрофон, тебя воспринимают чуть ли не оракулом, ты становишься выразителем идей для очень многих людей. Но я-то пою просто потому, что мне нравится.

Музыка для меня — это бесспорный научный факт. Как алгебра.

Музыка будет по-немецки, вы не поймете.

Музыка существует для выражения главного и необъяснимого.

Когда музыка совпадает по фазе с описываемой сценой, я чувствую себя как в ожившем сне.

Музыка — самое мимолетное, самое эфемерное искусство. Она существует ровно столько, сколько звучит инструмент, а потом в одно мгновение исчезает без следа. Но ничто не заражает людей так быстро, как музыка, ничто не ранит так глубоко и не заживает так медленно. Мелодия, которая тебя тронула, остается с тобой навсегда. Это экстракт красоты. Я думал, им можно лечить уродство души…

Группа «Металлика» уже десятые сутки не может уехать из Магнитогорска.

Я слышал, что если ставишь рок, то растения начинают угасать, а если ставишь классическую симфоническую музыку, то оно прямо цветет. А если «Король и шут», то фикус начинает танцевать. Кто любит рок, у того фикус хорошо растет.

Музыка — это же… Это коммуникатор мощнейший, соединяющий вообще всё: людей, время, события.

— Я хотел, чтобы вы преодолели пределы ожидаемого. Я думаю, что это абсолютно необходимо. Иначе мы лишим мир нового Луи Армстронга, нового Чарли Паркера. Я же рассказывал тебе, как Чарли Паркер стал Чарли Паркером?
— Джо Джонс швырнул в него тарелкой.
— Точно. Паркер-юнец неплохо играет на саксе, вот он выходит с оркестром на сцену и все портит. Джонс чуть ли не обезглавил его за это. Под смех оркестра. Паркер всю ночь проплакал, но уже на утро – что он делает? – репетирует. И репетирует, и репетирует. Думая только об одном: над ним больше не будут смеяться. Через год он возвращается в Рино, снова выходит на сцену и выдает самое охренительное соло, которое слышал мир. А представь, что Джонс сказал бы: «Да не парься, Чарли, э, нормально было, молодец!». Тогда Чарли подумал бы: «Насрать, я же неплохо сыграл». И все, конец, нет Птахи. Для меня это величайшая трагедия. Но миру сейчас нужно именно это. Неудивительно, что джаз умирает. Я вот думаю, и с каждым альбомом джаза из Старбакса убеждаюсь все больше, что нет в нашем языке слова вреднее и опаснее, чем… «молодец».
— А где же грань? Может, вы перестараетесь, и тогда новый Чарли Паркер сломается и не станет Чарли Паркером?
— Нет, что ты, нет. Настоящий Чарли Паркер никогда не сломается.

— Откуда ты так много знаешь? Ты не похож на рок-н-рольщика.
— Что, я не слоняюсь и не веду себя как придурок?
— Да.
— Это музыка. Просто это музыка.

Музыка говорит о том таинственном и возвышенном, о чем мечтает душа, что она предчувствует. В мелодии как бы раскрываются высшие идеи и чувства, которые бессилен выразить человеческий язык. Это – откровение бесконечного.

Ну о какой ерунде сейчас поют? Либо хнычут о том, как они рассекали на своих офигенных тачках под пальмами, либо плачут о том, как тяжело живется на свете. Во всем этом нет ни слова правды, поэтому такие тексты всех оставляют равнодушными. Только у 1% есть роскошные машины. От силы 2% обзавелись силиконовыми сиськами. Но сердце есть у каждого. У каждого есть воображение. У каждого в жизни бывают хорошие дни и плохие дни. Вот о чем я пишу. Это единственная на свете вещь, о которой я что-то знаю.

Панк — это не просто звук, музыка. Панк — это образ жизни.

Иногда лучшее, что ты можешь сделать с гитарой, — это просто разглядывать ее.

Я никогда не любил копаться в себе. Ни в жизни, ни в музыке. Иногда лучше на всё плюнуть. Просто выйти на сцену и делать рок!

В наши дни всякая группа уже после второго выпущенного альбома сравнивает себя с The Beatles, и с этого момента их изюминка теряется.

Чья это машина?
Не знаю, но у них неплохая подборка рок-баллад.

Поэзия — мой любимый язык. А любимый язык поэзии — музыка.

Одна нота не делает мелодии, нужны различия. Нужны даже несогласия… Прелесть мелодии рождается из сочетания несходства.

Действительно, если посмотреть на музыку с точки зрения чистой физики, то здесь всё предельно ясно. Музыка — это сложная система звуковых волн. Дело музыканта — соединить их в единое целое и направить к некоторой цели. Но есть также нечто необъяснимое с точки зрения чистой науки. Действительно — «что же резонирует в нас в ответ на приведенный к гармонии шум»? Что заставляет людей плакать или смеяться, слушая музыкальное произведение? Для меня эти внутренние иррациональные ощущения не что иное, как свидетельство присутствия Бога, которого каждый человек может ощутить через музыку.

Симфония должна походить на Вселенную. В ней должно быть всё.

Современная музыка похожа на Макдоналдс: сходил в туалет, и ничего не осталось.

Я всегда говорю, что самым первым концертом, который я видел, был концерт Nirvana, только чтобы произвести на людей впечатление, но, на самом деле, это была Селин Дион.

Ничто не вечно, кроме музыки. Она всегда была, есть и будет. Это прекрасно.

Музыка показывает человеку те возможности величия, которые есть в его душе.

Музыка создаёт для людей мост, по которому можно перейти от мышления к Присутствию…

Никогда не бывает такого, чтобы я остался чем-то доволен. Я постоянно стараюсь совершенствовать свою музыку.