Лучшие цитаты Гумилёва Николая Степановича (370 цитат)

И ничто души не потревожит, Кто сгорел, того не подожжешь.

Еще не раз вы вспомните меня…

Она поет – и звуки тают В ее божественных глазах.

Она поет – и звуки тают Как поцелуи на устах.

Она была прекрасна, как мечта Ребенка под светилом южных стран.

Она не водит за собою Толпу вздыхателей немых.

Ты позабыла: я свободы Я не унижусь пред тобой.

Чтоб блеском этих чудных глаз Души тревоги усмирить.

Слишком знаем мы друг друга, Чтоб друг друга позабыть.

И с тех пор все как будто больна. Двадцать первое. Ночь. Понедельник.Очертанья.

Не гляди так, не хмурься гневно, Я любимая, я твоя.

Только б мне с тобою не расстаться, Остальное все равно!

Мне снилось: мы умерли оба, Лежим с успокоенным взглядом. Два белые, белые гроба Поставлены рядом. Когда мы сказали: «Довольно»? Давно ли, и что это значит? Но странно, что сердцу не больно, Что сердце не плачет. Бессильные чувства так странны

Мне страшно с Тобой встречаться…

Я научилась просто, мудро жить…

Тех обманул я, тех обидел, Тех погубил, – пусть вопиют! Но я искал – и это видел Тот, кто один мне – правый суд!

Каждый миг есть чудо и безумье, Каждый трепет непонятен мне, Все запутаны пути раздумья, Как узнать, что в жизни, что во сне?

В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине.

Не завидуй другу, если друг богаче.

Одна есть в мире красота. За нас распятого Христа.

Ты ясностью, прекрасностью победно мрак рассек!

Я много лгал и лицемерил, Мои отпустятся дела.

Мы на всех путях дойдем до чуда! Эти строки – первая ступень.

Пересмотрите всё мое добро, В край целований молчаливых.

Пригвождена к позорному столбу По площадям стою – за счастьем.

Мы живем, под собою не чуя страны…

Счастье ночной белладонны — Лаской убить.

Я ненавижу человечество, Я от него бегу спеша. Мое единое отечество — Моя пустынная душа. С людьми скучаю до чрезмерности, Одно и то же вижу в них. Желаю случая, неверности, Влюблен в движение и в стих. О, как люблю, люблю случайности, Внезапно взятый поцелуй, И весь восторг – до сладкой крайности, И стих, в котором пенье струй.

Кто видал, как в ночи кипитКипяченых черемух рать?

И в лицо нам ветер влажныйБьет соленым покрывалом.

Улыбка вянет на губах покорных,И в сухоньком смешке дрожит испуг.

И всё ж навеки сердце угрюмо,И трудно дышать, и больно жить…

Сердце прыгало, как детский мячик.

Отчего так ветру скучно? Плачет, ноет он докучно, —И в ответ ему стозвучно капли бьются и бегут;Я внемлю, мне так же скучно, грусть со мною неразлучна,Равномерно, однозвучно рифмы стройные текут;В эту пору непогоды, под унылый плач Природы,Дни, мгновенья, точно годы – годы медленно идут.

Уходит светлый Май. Мой небосклон темнеет…

Я мечтою ловил уходящие тени…

Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета: Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее – область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй, Сам же себя полюби беспредельно. Третий храни: поклоняйся искусству, Только ему, безраздумно, бесцельно, Юноша бледный со взором смущенным! Если ты примешь моих три завета, Молча паду я бойцом побежденным, Зная, что в мире оставлю поэта.

Сонет к форме Есть тонкие властительные связи Меж контуром и запахом цветка. Так бриллиант невидим нам, пока Под гранями не оживет в алмазе. Так образы изменчивых фантазий, Бегущие, как в небе облака, Окаменев, живут потом века В отточенной и завершенной фразе. И я хочу, чтоб все мои мечты, Дошедшие до слова и до света, Нашли себе желанные черты. Пускай мой друг, разрезав том поэта Упьется в нем и прелестью сонета И буквами спокойной красоты!

Я много лгал и лицемерил, И много сотворил я зла, Но мне за то, что много верил, Мои отпустятся дела. Я дорожил минутой каждой, И каждый час мой был порыв. Всю жизнь я жил великой жаждой, Ее в пути не утолив. На каждый зов готов ответить, И, открывая душу всем, Не мог я в мире друга встретить И для людей остался нем. Любви я ждал, но не изведал Ее в бездонной полноте, — Я сердце холодности предал, Я изменял своей мечте! Тех обманул я, тех обидел, Тех погубил, – пусть вопиют! Но я искал – и это видел Тот, кто один мне – правый суд!

И я хочу, чтоб все мои мечты, Дошедшие до слова и до света, Нашли себе желанные черты.

Есть тонкие властительные связи Меж контуром и запахом цветка. Так бриллиант невидим нам, пока Под гранями не оживет в алмазе. Так образы изменчивых фантазий, Бегущие, как в небе облака, Окаменев, живут потом века В отточенной и завершенной фразе. И я хочу, чтоб все мои мечты, Дошедшие до слова и до света, Нашли себе желанные черты. Пускай мой друг, разрезав том поэта Упьется в нем и прелестью сонета И буквами спокойной красоты!

Отчаянье З. Н. Гиппиус Довольно: не жди, не надейся — Рассейся, мой бедный народ! В пространство пади и разбейся За годом мучительный год! Века нищеты и безволья. Позволь же, о родина-мать, В сырое, в пустое раздолье, В раздолье твое прорыдать — Туда, на равнине горбатой, — Где стая зеленых дубов Волнуется купой подъятой, В косматый свинец облаков, Где по полю Оторопь рыщет, Восстав сухоруким кустом, И ветер пронзительно свищет Ветвистым своим лоскутом, Где в душу мне смотрят из ночи, Поднявшись над сетью бугров, Жестокие, желтые очи Безумных твоих кабаков, — Туда, – где смертей и болезней Лихая прошла колея, — Исчезни в пространство, исчезни, Россия, Россия моя! Июль 1908 Из окна вагона Эллису Поезд плачется. В дали родные Телеграфная тянется сеть. Пролетают поля росяные. Пролетаю в поля: умереть. Пролетаю: так пусто, так голо… Пролетают – вон там и вон здесь — Пролетают – за селами села, Пролетает – за весями весь; — И кабак, и погост, и ребенок, Засыпающий там у грудей: — Там – убогие стаи избенок, Там – убогие стаи людей.

Мне нравится, что Вы больны не мной…

Уж сколько их упало в эту бездну…

Ты меня не любишь, не жалеешь…

До свиданья, друг мой, до свиданья…

Жизнь – обман с чарующей тоскою…

И чем могла б тебе помочь?От счастья я не исцеляю.

Мальчик сказа мне: “Как это больно!”…

Сжала руки под темной вуалью…

Боже, как жизнь молодая ужасна.

Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета: Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее – область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй, Сам же себя полюби беспредельно.

Третий храни: поклоняйся искусству, Только ему, безраздумно, бесцельно.

У воды разносится в полдень
Беззвучное эхо.

Скорбно льющихся воспоминаний
Боль без предела.

Двадцать первое. Ночь. Понедельник…

Какое счастие: и ночь, и мы одни!

Нет, не тебя так пылко я люблю.

И слезы ей – вода, и кровь — «Мой милый, что тебе я сделала?»

Слова любви всегда бессвязны, И будут первыми всегда.

Ты меня не любишь больше: Истина в пяти словах.

Где отступается Любовь, Там подступает Смерть-садовница.

И мщенье, напомнив, что я перенес, Уста мои к смеху принудит, Хоть эта улыбка всех, всех твоих слез Гораздо мучительней будет.

«Я пришел к тебе с приветом…» Я пришел к тебе с приветом,Рассказать, что солнце встало,Что оно горячим светомПо листам затрепетало;

Но сердечного недуга Не смогла ты утаить; Слишком знаем мы друг друга, Чтоб друг друга позабыть.

О, как убийственно мы любим…

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…

Однако же хоть день, хоть час Еще желал бы здесь пробыть, Чтоб блеском этих чудных глаз Души тревоги усмирить.

Будущее Будущее!Интереснейший из романов!Книга, что мне не дано прочитать!Край, прикрытый прослойкой туманов!Храм, чья постройка едва начата!

Любви я ждал, но не изведалЕе в бездонной полноте, —Я сердце холодности предал,Я изменял своей мечте!

Юному поэту Юноша бледный со взором горящим,Ныне даю я тебе три завета:Первый прими: не живи настоящим,Только грядущее – область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй,Сам же себя полюби беспредельно.Третий храни: поклоняйся искусству,Только ему, безраздумно, бесцельно, Юноша бледный со взором смущенным!Если ты примешь моих три завета,Молча паду я бойцом побежденным,Зная, что в мире оставлю поэта.

А вы смогли бы? Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?

Мы встречались с тобой на закате…

Я спросил у свободного ветра, Что мне сделать, чтоб быть молодым. Мне ответил играющий ветер: «Будь воздушным, как ветер, как дым!» Я спросил у могучего моря, В чем великий завет бытия. Мне ответило звучное море: «Будь всегда полнозвучным, как я!»

Я спросил у высокого солнца, Как мне вспыхнуть светлее зари. Ничего не ответило солнце, Но душа услыхала: «Гори!»

Будем как Солнце! Забудем о том.

Кто нас ведет по пути золотому, Будем лишь помнить, что вечно к иному, К новому, к сильному, к доброму, к злому, Ярко стремимся мы в сне золотом. Будем молиться всегда неземному, В нашем хотеньи земном! Будем, как Солнце всегда молодое, Нежно ласкать огневые цветы, Воздух прозрачный и все золотое. Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое, Будь воплощеньем внезапной мечты! Только не медлить в недвижном покое.

Дальше, еще, до заветной черты, Дальше, нас манит число роковое В Вечность, где новые вспыхнут цветы. Будем как Солнце, оно – молодое. В этом завет красоты!

С начала мира и доныне, И будут первыми всегда; Всегда дробясь, повсюду цельны, Как свет, как воздух, беспредельны, Легки, как всплески в тростниках, Как взмахи птицы опьяненной, С другою птицею сплетенной В летучем беге, в облаках.

Слова любви всегда бессвязны, Они дрожат, они алмазны, Как в час предутренний – звезда; Они журчат, как ключ в пустыне.

Цветы в крови, трава в крови, и в небе красный след.

Ночь, словно сумрачное ораторио старинных мастеров, росла в саду, где звезды раскидались, как красные, синие и белые лепестки гиацинтов – росла и, поколебавшись перед высоким венецианским окном, медленно входила и застывала там, под сводами.

Им могли восхищаться только греки, слишком красивые, чтобы не быть глупыми.

Вот эти муки творчества, удел всякого истинного мужчины, перед которым жалки и ничтожны женские муки деторождения.

А стены были исписаны сложными алгебраическими уравнениями, исчерчены ромбами, треугольниками и кругами. Старый мэтр, как математик, расчислял свои творения и называл музыку алгеброй души.

Ночь, словно сумрачное ораторио старинных мастеров, росла в саду, где звезды раскидались, как красные, синие и белые лепестки гиацинтов – росла и, поколебавшись перед высоким венецианским окном, медленно входила и застывала там, под сводами.

Приносился ветер от благовонных полей эздрелонских, крупные южные звезды смотрели, не мигая, и тени слетали как пыль с крыльев гигантской черной бабочки – ночного неба.

Хочешь, я поведу тебя туда, где в свите девушек, окружающих Деву Марию, находится нежная, как шелковистое облачко, кроткая Беатриче, прелести которой дивятся даже ангелы.

Немного времени спустя случилось так, что Кавальканти заболел и волею Всемогущего Господа Бога должен был перейти в число граждан вечной жизни.

Столь же острая, сколь и внезапная, мука ревнивого подозрения огненным облаком окутала взоры Кавальканти, и, когда он снова получил возможность владеть своими чувствами, Лоренцо уже скрылся за соседним углом, а Примавера торопливыми шагами направлялась домой.

Замирает, коснувшись слуха,
Отзвук безмолвный.

Однажды ученик спросил у старца: «Долго ли ждать перемен к лучшему?»
«Если ждать, то долго», – ответил старец.

Злополучно, многострадально, изумительно и упруго —
Мы ведь скроены идеально, исключительно друг для друга.

Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему…

Ты так же сбрасываешь платье,
Как роща сбрасывает листья,
Когда ты падаешь в объятье
В халате с шелковою кистью.

Ты — благо гибельного шага,
Когда житье тошней недуга,
А корень красоты — отвага,
И это тянет нас друг к другу.

Мы ищем вопросы, мы знаем ответы.
Антракт.
В три затяжки скурить сигарету.
Костер из надежд, детских сказок и веры.
Еще горит пламя — уже звенят нервы.
День прожит, он умер, его больше нету,
А время мы меряем на сигареты…
Реальность — текила с лимоном и солью,
А мы те актеры, что вышли из роли.
Суфлера не слыша, смеемся над миром,
Танцуем на крыше забытого тира.
Актеры свободы. Заложники ветра.
Мы ищем вопросы. Мы знаем ответы.
Антракт.
В три затяжки скурить сигарету.
Улыбки на лица! Мы здесь до рассвета.
Гаданье на кофе. Надежда на чудо.
Ладони в крови. В тихом шепоте губы.
И мир на осколки… за сказку кому-то…

Вблизи тебя до этих пор Я не слыхал в груди огня. Встречал ли твой прелестный взор — Не билось сердце у меня. И что ж? – разлуки первый звук Меня заставил трепетать; Нет, нет, он не предвестник мук; Я не люблю – зачем скрывать!

Но сердечного недуга Не смогла ты утаить; Слишком знаем мы друг друга, Чтоб друг друга позабыть. Так расселись под громами, Видел я, в единый миг Пощаженные веками Два утеса бреговых; Но приметно сохранила Знаки каждая скала, Что природа съединила, А судьба их развела.

Время сердцу быть в покое От волненья своего С той минуты, как другое Уж не бьется для него; Но пускай оно трепещет — То безумной страсти след: Так все бурно море плещет, Хоть над ним уж бури нет! Неужли ты не видала В час разлуки роковой, Как слеза моя блистала, Чтоб упасть перед тобой? Ты отвергнула с презреньем Жертву лучшую мою, Ты боялась сожаленьем Воскресить любовь свою.

Нет, я не изменил. До старости глубокой…

О, женщина, дитя, привыкшее играть.

Я не унижусь пред тобою;Ни твой привет, ни твой укорНе властны над моей душою.Знай: мы чужие с этих пор. Ты позабыла: я свободыДля заблужденья не отдам;И так пожертвовал я годыТвоей улыбке и глазам.

Ты меня не любишь, не жалеешь…

Мы встретились с нею случайно…

Весь день она лежала в забытьи…

И так я слишком долго виделВ тебе надежду юных днейИ целый мир возненавидел,Чтобы тебя любить сильней. Как знать, быть может, те мгновенья,Что протекли у ног твоих,Я отнимал у вдохновенья!А чем ты заменила их? Быть может, мыслию небеснойИ силой духа убежден,Я дал бы миру дар чудесный,А мне за то бессмертье он? Зачем так нежно обещалаТы заменить его венец,Зачем ты не была сначала,Какою стала наконец! Я горд! – прости! люби другого,Мечтай любовь найти в другом;Чего б то ни было земногоЯ не соделаюсь рабом. К чужим горам, под небом югаЯ удалюся, может быть;Но слишком знаем мы друг друга,Чтобы друг друга позабыть.

Я не унижусь пред тобою;Ни твой привет, ни твой укорНе властны над моей душою.Знай: мы чужие с этих пор.

Любовь — это природное действие, это стихия, это как цунами, которое накрывает всех без разбора, не щадя никого и ничего вокруг! Сначала она накрывает тебя с головой, тащит на дно, засасывая все глубже и глубже, и вот тебе уже не хватает воздуха, ты задыхаешься, твои легкие вот — вот лопнут! И вдруг она вышвыривает тебя на поверхность, где ты беспомощно, как котенок, барахтаешься на волнах, еще не зная, повезло тебе или нет…

Читайте собакам стихи,
Как сказки читаете детям.
За всех прирученных на свете
Читайте собакам стихи.
Читайте собакам стихи
И будете поняты лучше.
Никто не умеет так слушать.
Читайте собакам стихи.
Читайте собакам стихи.
Их уши ласкает созвучье.
Рифмуется сущее с сучьим.
Читайте собакам стихи.
Читайте им радость и грусть,
Разлуку читайте и счастье.
В глаза заглядевшись собачьи,
Читайте стихи наизусть.
Читайте собакам стихи.
Являя нам преданность снова,
Собаки нас любят за слово.
Читайте собакам стихи.

Я не пишу стихи. Стихи пишут меня.

Стихи не читать.
Стихи смаковать надобно!

Все мои стихи — стихи «по поводу», они навеяны действительностью. Стихи, не связанные с жизнью, для меня ничто.

Что делаешь, что делаю? Взираю.
Седеющий пульсирует висок.
И я пишу стихи, зачем — не знаю
Стихи, стихи, как некий адресок.

Стихи если и приносят пользу, то не как стихи.

Когда мне портит кровь упрямый кредитор,
Я лишь сложу стихи — и бешенство пропало.
Когда я слышу брань вельможного нахала,
Мне любо, желчь излив, стихами дать отпор.

Когда плохой слуга мне лжет и мелет вздор,
Я вновь пишу стихи — и злости вмиг не стало;
Когда от всех забот моя душа устала,
Я черпаю в стихах и бодрость и задор.

Стихами я могу слагать хвалы свободе,
Стихами лень гоню назло моей природе,
Стихам вверяю все, что затаил в душе.

Когда ты поймешь, что мои стихи — не стихи, поговорим о поэзии.

Поэзия — не обязательно стихи, так же как стихи большей частью — не поэзия.

Будь жестоким ежеминутно,
Будь развязным, лихим, фривольным…
Я считала, в стихах уютно…
А в стихах, оказалось, больно…

До того мне бывает грустно,
Что едва не по венам бритвой…
Я считала, стихи — искусство
Оказалось они — молитва.

Но потом становлюсь сильнее
Помолюсь и придёт забвение
Я считала, в стихах идеи…
Оказалось, в стихах спасение…

В этот час гений садится писать стихи.
В этот час сто талантов садятся писать стихи.
В этот час тыща профессионалов садятся писать стихи.
В этот час сто тыщ графоманов садятся писать стихи.
В этот час миллион одиноких девиц садятся писать стихи.
В этот час десять миллионов влюбленных юнцов садятся писать стихи.
В результате этого грандиозного мероприятия
Рождается одно стихотворение.
Или гений, зачеркнув написанное,
Отправляется в гости.

Не надо работать над стихами, надо чтоб стих над тобой (в тебе!) работал.

Ты не пишешь стихи, чтобы их заучивать. Ты пишешь стихи, чтобы их написать.

Тихо, чуть нервно читает стихи.
Каждая строчка, как лезвие бритвы:
Режет пространство и жизнь на куски;
Стихи – откровенье, стихи, как молитва.
Поэзия сердцем с тобой говорит,
Поэзия мир наделяет душой.
И каждый, кто нервно читает стихи:
Немножечко грешник; и много – святой.

Отличие хороших стихов от плохих: в хороших стихах запоминаются хорошие строчки, а в плохих — плохие.

Я горд! – прости! люби другого, Мечтай любовь найти в другом; Чего б то ни было земного Я не соделаюсь рабом.

«Сжала руки под темной вуалью…» Сжала руки под темной вуалью… «Отчего ты сегодня бледна?» – Оттого что я терпкой печалью Напоила его допьяна. Как забуду? Он вышел, шатаясь, Искривился мучительно рот… Я сбежала, перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот. Задыхаясь, я крикнула: «Шутка Все, что было. Уйдешь, я умру». Улыбнулся спокойно и жутко И сказал мне: «Не стой на ветру».

Отныне стану наслаждатьсяИ в страсти стану клясться всем;Со всеми буду я смеяться,А плакать не хочу ни с кем; Начну обманывать безбожно,Чтоб не любить, как я любил —Иль женщин уважать возможно,Когда мне ангел изменил? Я был готов на смерть и мукуИ целый мир на битву звать,Чтобы твою младую руку —Безумец! – лишний раз пожать! Не знав коварную измену,Тебе я душу отдавал;Такой души ты знала ль цену?Ты знала – я тебя не знал!

Приснился мне почти что ты
Какая редкая удача!
А я проснулась, горько плача,
Зовя тебя из темноты.

Но тот был выше и стройней
И даже, может быть, моложе
И тайны наших страшных дней
Не ведал. Что мне делать, Боже?

Что!… Это призрак приходил,
Как предсказала я полвека
Тому назад. Но человека
Ждала я до потери сил.

Позвони мне хотя бы сегодня,
Ведь ты все-таки где-нибудь есть,
А я стала безродных безродней
И не слышу крылатую весть.

Вы были бы самым несчастным человеком в этой жизни, если бы не читали книги и стихи.

Что такое стихи хорошие?
Те, которые непохожие.
Что такое стихи плохие?
Те, которые никакие.

Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет – и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.

Помогите мне, стихи!
Так случилось почему-то:
на душе темно и смутно.
Помогите мне, стихи.

В отроческую пору все писали стихи, настоящие поэты потом уничтожили стихи этого периода, а плохие их опубликовали.

Истина в стихах.

Сорок пять стихий
В мясорубку — в стихи.
Чем сложней узор,
Всех предметов сор,
Бывших смыслов сброд,
Там скорей пройдет.

Чтобы получились стихи, вдохновение должно застать вас врасплох. Чтобы исправить стихи, застать их врасплох должны уже вы.

Вызолачивайтесь в солнце, цветы и травы!
Весеньтесь, жизни всех стихий!
Я хочу одной отравы —
пить и пить стихи.

Люби меня… Мне это очень нужно,
Хотя бы раз в неделю вспоминай!
Впусти мой ветер, если будет душно,
И улыбнись, когда ворвется май…

Люби меня на выдохе, на вздохе,
Однажды и до самого конца,
Когда тебе внезапно станет плохо,
Когда не вспомнишь моего лица…

— Кому читаешь-то? Кому, спрашиваю, читаешь?
— Никому. Себе.
— А чего же в голос?
— Так ведь стихи.

Я сочинил стихи для девушки, она подписалась и подарила их другому…

Научись отпускать людей, —
Кто решил от тебя уйти,
Кто был в списке твоих друзей,
Кто тебе помогал в пути.

Кто любимым когда-то был,
Или даже остался им.
Кто так страстно тебя любил,
А теперь стал совсем чужим.

И, не значит, что он плохой,
Значит, просто закончен бал.
Просто так решено судьбой
В этой жизни кривых зеркал.

Отпусти, пусть уходит вдаль,
Даже, если тоска сильней.
Пусть отпустит тебя печаль, —
Научись отпускать людей…

А на небе — звезды. Самые обычные звезды на самом обычном небе. И я не знаю и не хочу знать их имен. Я хочу просто смотреть, показывать на них пальцем, улыбаясь, и говорить тебе: «смотри, как красиво». Там сложность стремится к простоте. Там на заре выпадает роса и мы шлепаем по ней босиком, и я не читаю тебе стихов о любви и боли, жизни и смерти: я зову тебя купаться, потому что вода теплая и в ней отражаются сосны и облака. И если напрячь фантазию, то можно представить, что мы летим между ними. А вечером мы пьем чай. С сушками. И все тайны бытия, риторические вопросы, тягостные мысли и нерешенные дела молча ждут нас с той стороны двери.

Да, вы со мною были нечестны.
Вы предали меня. И, может статься,
Не стоило бы долго разбираться,
Нужны вы мне теперь иль не нужны?

Нет, я не жажду никакой расплаты!
И, как ни жгут минувшего следы,
Будь предо мной вы только виноваты,
То это было б пол ещё беды.

Но вы, с душой недоброю своей,
Всего скорее даже не увидели,
Что вслед за мною ни за что обидели
Совсем для вас неведомых людей…

Всех тех, кому я после встречи с вами
Как, может быть, они ни хороши,
Отвечу не сердечными словами,
А горьким недоверием души.

Скажи мне так, чтоб я тебя увидел.

— Бессмертие — не ваш удел!
— Зайдите через тысячу лет. Там поговорим.

Напиши хоть пару строк, чтобы оправдать то, что ты с собой делаешь.

Нет слов, короче, чем в стихах,
Вот почему стихи и вечны!
И нет священнее греха,
Чем право полюбить беспечно.

Стихи не умирают.

Эффектные строки:
…Рассудку вопреки,
Наперекор стихиям… —
в авиации категорически неприменимы: успешно продвигаться «наперекор» стихиям здесь удаётся, только неуклонно следуя велениям рассудка.

Стихи не пишутся — случаются.

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.

Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам!

Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.

Отращивай волосы в пол
И пиши стихи.
Слишком ли малое там,
за твоим плечом?
Кто-то меня, наверно,
иссякшей счел,
но если стихи не о нас-
не значит
стихи
ни о чем.

Такие, как ты, поймут: по собственной воле
поэтами не становятся. Всё не случайно.
Стихи о любви рождаются только из боли,
стихи о мечте – из чёрной бездны отчаяния,
стихи о дружбе – из горького одиночества,
стихи о грусти – из адского мрака ночи.
Мы пишем о том, чего нам так сильно хочется,
и что получить, скорее всего, не сможем…

— Ты, говорят, стихи пишешь?..
— Пишу.
— Хорошие хоть?
— Хорошие. А зачем плохие-то писать?

Боже! Мирно засыпая,
Душу я Тебе вручаю.
Если я умру во сне,
Забери её к Себе.

Лучше будет, если взамен тысячи слов
Ты отыщешь одно, но такое, что вселяет Мир.
Лучше будет, если взамен тысячи стихов
Ты найдешь один, но такой, что покажет Красоту.
Лучше будет, если взамен тысячи песен
Ты найдешь одну, но такую, что дарует Радость.

В этих пяти страницах больше жизни, чем в дюжинах плохих стихов, которые мы читали на наших уроках.

Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша.
Мое единое отечество —
Моя пустынная душа.

С людьми скучаю до чрезмерности,
Одно и то же вижу в них.
Желаю случая, неверности,
Влюблен в движение и в стих.

О, как люблю, люблю случайности,
Внезапно взятый поцелуй,
И весь восторг — до сладкой крайности,
И стих, в котором пенье струй.

Самое ценное в жизни и в стихах — то, что сорвалось.

Все печальные люди любят стихи, счастливым по душе песни.

Картина — стих, только без слов.

— Это все мое. То, что ты пишешь-все мое.
— Все слова. Каждое биение сердца. Все для тебя!

Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.

Каждый поэт мечтает написать такое стихотворение, которое хотелось бы читать шёпотом.

Мне удивительный вчера приснился сон:
Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.
Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.
И слезы капали. И вился русый локон…

И больше ничего мой сон не содержал…
Но потрясенный им, взволнованный глубоко,
Весь день я думаю, встревожено дрожа,
О странной девушке, не позабывшей Блока…

Человеку нужен человек,
Чтобы пить с ним горьковатый кофе,
Оставаться рядом на ночлег,
И интересоваться о здоровье.

Чтобы улыбаться просто так,
Чтоб на сердце стало потеплее,
Чтобы волноваться, там сквозняк,
Одевай-ка тапочки скорее.

Иногда безмолвие — это и есть стихи.

В стране есенинских стихов
Закончилось искусство.

Стихи нельзя объяснить — только понять.

Ныряю в волны твоей стихии,
Кричу твое имя, теряя рассудок,
Прими как исповедь честные стихи мои —
Желаю быть с тем, кто действительно дорог.

Зачем нужны стихи? Кому какая польза
От ритма, рифм и прочих пустяков?
А вы попробуйте запомнить столько прозы,
Сколько на память знаете стихов!

Стихи — это глаза…
Читать стихи — это как смотреть в глаза.
Тот, кто смотрел в твои глаза, тот узнает тебя и в следующей жизни.

Если не умеешь писать стихи, ведь они почти никому не нравятся, а нравятся тебе, тогда пиши стихи для себя, на память.

Кому в стихах одна лишь страсть нужна,
Пусть понапрасну времени не тратит:
За труд его вознаградить сполна
Других стихов, других поэтов хватит.

Ни слез, ни вздохов нет в стихах моих:
Что мне в любви трескучей и плаксивой?
Я духом волен, и поет мой стих
Правдивые и сильные порывы.

Все мышцы должен укрепить в трудах
Любой атлет, ристатель, колесничий,
А я, поэт, — воспеть в своих стихах
Все состоянья духа, все обличья.

У Музы у моей — английский склад:
Ей скучно петь на однозвучный лад.

Я пью для того, чтобы писать стихи.

Я стихи простые эти
Сочинила в туалете!

Человеку нужен человек,
Позвонить, послушать его голос:
«А у нас сегодня выпал снег.
Как ты без меня там? Беспокоюсь!»

Чтобы был приятель, друг, сосед,
И еще сопящая под боком,
Без которой счастья в жизни нет,
Без которой очень одиноко…

Над стогом не горит звезда…
Наука держит в хлороформе
Наш дух, который иногда
Бунтует в стихотворной форме.

Я не пишу стихов и не люблю их. Да и к чему слова, когда на небе звезды?

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.

Где ныне конь боевой,
Где звонкого рога пение?
Отгремели горной грозою,
Отшумели степными ветрами,
Сгинули дни былые,
В закатной тени за холмами.

Дикость. Дикие мысли.
Необузданная, извращенная,
Яркая, безумная одержимость.
Я болен тобой.
Ты так прекрасна, любимая.
Я размельчаю тебя в
Совершенный, мягкий порошок,
И втягиваю…
Слизываю с кончиков
Собственных пальцев.
Любимая, ответь мне.
Твой образ послан мне
Каждодневной гибелью.
И изо дня в день я не могу
Дождаться своей участи…
Теперь предай меня земле,
Любимая.
Теперь предай меня земле.

Невозможно
Писать стихи
Если влюблен;
И не писать
Если из месяцев — апрель.

Под ней проталины чернеют.
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

Он не страдал, он не ходил за нею.
Не объяснялся, кепку теребя…
Она сама, однажды, чуть робея
Ему сказала: «Я люблю тебя».

Его друзья томились в ожиданьи.
Худели от бессонницы и дум.
А вечером просили для свиданья
Его же новый, синенький костюм.

Сколько замечательных поэтов среди тех, кто не пишет стихов!

Несколько листьев кленовых на стол,
Чашечка кофе с корицей, печенье,
Долгий, уютный с тобой разговор
Лучше, чем праздные развлечения.
Теплые пальцы ласкают ладони,
А за окном моросящий вечер,
И отключенный звонок в телефоне.
Кутаем в плед озябшие плечи.
Зонтик в прихожей скоро просохнет,
Капли дождя собрав на полу;
«Ты ведь придешь ко мне еще завтра?»
«Позволь, и сегодня я не уйду…»

Быть поэтом — всё, печатать стихи — ничто.

Богов порождают стихии, а кумиров — жрецы.

Я — это лишь одностишие
от моего стиха.

Стихи — красивая лирика,
Афоризмы — здравый смысл!

Изящные стихи — словами нарисованная дивная картина!

Любовные стихи должны отражать стиль автора.

Музыка от Бога, — стихи от человека!

Женщина — магия любви.
Женщина — любви стихия!

«Вместо книг стихов у тебя уютненький огород»

О чем твои стихи? — Не знаю, брат.
Ты их прочти, коли придет охота.
Стихи живые — сами говорят,
И не о чем-то говорят, а что-то.

Ведь живу я вне времён и правил —
Хоть по кочкам, хоть сквозь сон и бред,
Что увидел — то в стихах прославил,
А стихи всегда ведут на свет.

Мир до невозможности запутан.
И когда дела мои плохи,
В самые тяжелые минуты
Я пишу веселые стихи.

Ты прочтешь и скажешь:
— Очень мило,
Жизнеутверждающе притом. —
И не будешь знать, как больно было
Улыбаться обожженным ртом.

Мне жаль людей, которые не понимают стихов.
А может быть, их поэт еще не родился?
Тогда мне жаль их вдвойне.

В свете твоем я научился любить.
В красоте твоей — писать стихи.
Ты танцуешь у меня в сердце,
Где никто тебя не найдет.

Деревья — это стихи, что пишет земля на небе. Мы валим их и превращаем в бумагу, чтоб записать на ней свою пустоту.

Соломон Гранди,
в Понедельник рождён,
во Вторник крещён,
в Среду обвенчан,
в Четверг покалечен,
в Пятницу болен,
в Субботу помер,
в Воскресенье отпели,
так и жизнь пролетела,
считай, за неделю.

Небольшие жеманные стихотворения раздражают нервы больше, нежели скрип немазаных колес.

Давно уж нет мечтаний, сердцу милых.
Они прошли, как первый день весны.
Но позабыть я и теперь не в силах
Тем голосом навеянные сны!

Пусть говорят мне: время все излечит,
Пусть говорят: страдания забудь.
Но музыка давно забытой речи
Мне и сегодня разрывает грудь!

Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах всё быть должно некстати,
Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как жёлтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дёгтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.

Как боятся стихий — урагана и смерча,
Глубины, высоты, наводнения или огня —
Так боятся любви, что сильнее и жизни, и смерти.
Ты меня узнаешь? Я стихия твоя!

В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты…

В Аду все только и говорят, что стихами…

— Вам нравится Бетховен?
— Да, особенно его стихи.

Если слова не хотят, стихи не напишутся.

Стихи — лирика жизни,
Афоризмы — жизненной мудрости смысл!

— А ну-ка, отгадайте, что тут у меня?
— Стихи?

Ломбарды — моя стихия, я чувствую их как родных.

Ночами и днями писал Вам стихи я.
На нас навалилась как будто стихия.
И время объятий, и время свободы…
Кто знал, что отпущены дни, а не годы?

Я песнь о ней сложил, но вознегодовала
она за то, что ей пределом служит стих.
«Как мне тебя воспеть?» Она мне отвечала:
«Стиху ли быть красот вместилищем моих?»

Я искал стихи про подлеца,
А нашёл не вдруг стихи о счастье.
И урок, что дан мне был, усвоил я отчасти,
Что конечна подлость, счастью ж нет конца.

Умчался век эпических поэм,
И повести в стихах пришли в упадок;
Поэты в том виновны не совсем
(Хотя у многих стих не вовсе гладок),
И публика не права между тем;
Кто виноват, кто прав — уж я не знаю,
А сам стихов давно я не читаю —
Не потому, чтоб не любил стихов,
А так: смешно ж терять для звучных строф
Златое время… в нашем веке зрелом,
Известно вам, все заняты мы делом.

Юность стиха — как любви пора,
Как усы у мальчика над губой;
Вдруг огонь и земля, волна и гора —
Все разом заговорят с тобой!

Но если, два крыла отрастив,
Он взлетит до высот настоящей любви,
Он оттуда все увидит твой стих, —
Оленя ранят, а стих в крови.

Пусть душа его не будет глуха
Ко всему, чем на грешной земле живут!
Так сначала приходит зрелость стиха,
А потом уж тебя поэтом зовут.

Что может быть ужаснее стихов
В определённом пониманьи мира?
Когда людей полным-полна квартира,
Или когда один и нездоров?
Что может быть прекраснее стихов,
Когда влюблён, и ты не ждёшь ответа!
Зима всегда стремиться будет к лету,
Ты ко всему привык, но не готов…
Что может быть правдивее стихов?

Говорят, что невозможно покорить стихию… самая неукротимая стихия – это люди! Какое блаженство быть любимым ими, и какая мука – вечно тосковать и желать этого блаженства, осознавая невозможность обладания им.

По-моему, стихи «Выхожу один я на дорогу…» — это агитация за то, чтобы девушки гуляли с поэтами. Одному, видите ли, скучно. Эх, дать бы такой силы стих, зовущий объединяться в кооперативы!

— Зачем вы пишете стихи?
Вы что же думаете,
строки
Способны исцелять пороки
И даже исправлять грехи?
Зачем вы пишете стихи?
Ну, хоть один
от ваших виршей
Стал добродетельней и выше?

Переводчик в прозе — раб, переводчик в стихах — соперник.

От счастливой любви рождаются дети, от несчастной — стихи.

Пейте чай, болтайте, слушайте музыку, читайте хорошие стихи.

Стихотворение подобно человеку — у него есть лицо, ум и сердце. Если человек не дикарь и не глупец, его лицо всегда более или менее спокойно. Так же спокойно должно быть и лицо стихотворения. Умный читатель под покровом внешнего спокойствия отлично видит все игралище ума и сердца.

Высоко в небе облачко серело,
Как беличья расстеленная шкурка.
Он мне сказал: «Не жаль, что ваше тело
Растает в марте, хрупкая Снегурка!»

В пушистой муфте руки холодели.
Мне стало страшно, стало как-то смутно.
О, как вернуть вас, быстрые недели
Его любви, воздушной и минутной!

Я не хочу ни горечи, ни мщенья,
Пускай умру с последней белой вьюгой.
О нем гадала я в канун Крещенья.
Я в январе была его подругой.

Стихи рождаются из боли…
Из потрясений и любви…
Из жизни, где так много соли…
Так много горя и тоски…

Как под диктовку гласа свыше…
Ложатся ровною строкой…
Слова, что сверху сердцем слышим…
Текут вслепую под рукой…

Стихи, и музыка, и рифмы…
Сквозь правду жизни, сны и мифы…
Ложатся сами по себе…
Все адресованы тебе…

О поэзии нельзя болтать. Ее надо читать. Чувствовать на языке. Жить ею. Ощущать, как она тебя подвигает, преображает. Как благодаря ей твоя жизнь обретает форму, цвет, мелодию.

Если вы любите мои стихи, преодолейте их яд, прочтите в них о будущем.

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

Апельсинчики как мед,
В колокол Сент-Клемент бьет.
И звонит Сент-Марнин:
Отдавай мне фартинг!
И Олд-Бейли, ох, сердит.
Возвращай должок! — гудит.
Все верну с получки! — хнычет
Колокольный звон Шордитча.
Вот зажгу я пару свеч
Ты в постельку можешь лечь.
Вот возьму я острый меч
И головка твоя с плеч.

Ты сегодня сочиняла свои первые стихи
И так торопилась произнести их вслух,
Переступлю и возьму ей свои первые цветы.
Идеальное утро для идеальных двух…

О чем твои стихи? — Не знаю, брат.
Ты их прочти, коли придет охота.
Стихи живые — сами говорят,
И не о чем-то говорят, а что-то.

В лесах их песни птицы допевают,
В полях для них цветы венки совьют,
Они уходят вдаль, но никогда не умирают,
И в песнях, и в стихах своих живут.

По-моему, стихи «Выхожу один я на дорогу…» — это агитация за то, чтобы девушки гуляли с поэтами. Одному, видите ли, скучно. Эх, дать бы такой силы стих, зовущий объединяться в кооперативы!

Когда я вырасту и стану великаном,
Я всем разбитые коленки излечу,
И всех ребят из нашего подъезда
Я через крыши прыгать научу.

Я стихи простые эти
Сочинила в туалете!

Сжигает ночь остатки дня,
Сжигает часть моей души,
И тогда лунный свет проникает в меня
И спасти от гибели темной спешит.
Ложатся облака повязкой на глаза,
И вот уже нет пути назад.
Ночь вонзает острый нож
В прикрытую дневную ложь.
Глаза закрыты, и на устах улыбка.
Все неподвижно, зыбко,
И в темноте украдкой
Жизнь превращается в загадку.

Тихо, чуть нервно читает стихи.
Каждая строчка, как лезвие бритвы:
Режет пространство и жизнь на куски;
Стихи – откровенье, стихи, как молитва.
Поэзия сердцем с тобой говорит,
Поэзия мир наделяет душой.
И каждый, кто нервно читает стихи:
Немножечко грешник; и много – святой.

Тому, кто любит стихи,
Они не дадут пропасть,
И даже скостят грехи
Не все, так хотя бы часть…

Стихи не могут пасти,
Судить и головы сечь,
Но душу могут спасти
И совесть могут сберечь.

— Пишу стихи для тебя.
— О любви?
— Ну, раз для тебя, то о любви.

Без нежности нет за земле любви,
Как нет и листвы без весенних почек.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну,
Ты – вечности заложник
У времени в плену.

Не надо отдавать любимых,
Ни тех, кто рядом, и ни тех,
Кто далеко, почти незримых.
Но зачастую ближе всех!

Когда всё превосходно строится
И жизнь пылает, словно стяг,
К чему о счастье беспокоиться?!
Ведь всё сбывается и так!

В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты…

Стихотворение начинается с восхищения и кончается мудростью.

— А ты ведь пишешь стихи?
— Это стихи меня пишут.

Прошу вас об одном, прелестные особы:
Живите, радуйтесь! Своею красотой
Дарите нам мечты, спасайте нас от злобы;
Сверкайте ярче звезд ночных,
Цветите ярче роз душистых,
Будите вдохновение в артистах,
Внушайте нам стихи, — но не судите их!

Заперты мне все богатые двери,
И мои бедные сказки-стихи
Слушают только бездомные звери
Да на высоких горах пастухи.

Поначалу Тристан был коровой,
А Изольда – простой швеёй.
Они долго любили друг друга,
Но потом объявили бой.
И все рыцари плясали тамбукку,
И все рыцари кричали: «Ура!».
Если голову пускают по кругу,
Значит, то – моя голова.

А я писал, от радости шалея,
О том, как мудро смотрят с Мавзолея
На нас вожди «особого закала».
(Я мало знал.
И это помогало.)
Я усомниться в вере
Не пытался.

Стихи прошли.
А стыд за них
Остался.

Я так хочу стихи свои писать,
Чтоб каждой строчкой двигать жизнь вперёд.

Стихи еще делятся (для автора) на такие, о которых поэт может вспомнить, как он писал их, и на такие, которые как бы самозародились. В одних автор обречен слышать голос скрипки, некогда помогавшей ему их сочинить, в других — стук вагона, мешавшего ему их написать. Стихи могут быть связаны с запахами духов и цветов. Шиповник в цикле «Шиповник цветет» действительно одуряюще благоухал в какой-то момент, связанный с этим циклом.

В состоянии счастья сложно писать стихи:
Не стыкуются рифмы, и строчки срастаются криво.
Но ещё сложней – в состоянии тихой тоски,
Когда всё так спокойно, так серо и… так справедливо.

Я сегодня не сплю… я сегодня курю,
Я сегодня совсем сам не свой…
Я сегодня ругаюсь, я сегодня молюсь,
Я сегодня хочу быть с тобой!

Стихи, шедевры пишутся от горя, а не счастья.

Страшися участи бессмысленных певцов,
Нас убивающих громадою стихов!

А стихи замков души не терпят,
Рвутся непокорные вовне…

Стихи должны быть вымучены жизнью, а не пером.

И сердце… с тихим «тик» которое почти «так».

Стихи танцуют вальс с сердцем,
украшая твои чувства.

Любовь была летним солнцем,
А сейчас, любовь — стихия.

Мои стихи – дневник, моя поэзия – поэзия собственных имен.

Хочется снова писать стихи, да не в кого влюбиться…

Я в женщине вижу поэта, и сам, словно стих, ей пишусь.

Стихи ненатуральны, никто не говорит стихами, кроме бидля, когда он приходит за святочным подарком, или объявления о ваксе, или какого-нибудь там простачка. Никогда не опускайтесь до поэзии, мой мальчик.

Восторженные речи? – пустяки.
Хулительные возгласы?! – пустое.
А что стихи?
По-прежнему стихи.
По-прежнему одни чего-то стоят.
И по ступеням
ритма,
не спеша,
С улыбкою к душе идет душа.

Так об Октябре узнают дети.
Мы расскажем каждому из них,
Что на новом рубеже столетий
Вдохновенней не было напева,
Что в поэме горечи и гнева
Этот стих — был самый лучший стих!

Я сегодня пью кофе, я его не люблю,
Я сегодня прощаюсь с мечтой!
Я сегодня пожалуй на всех наплюю —
Я сегодня хочу быть с тобой!

К стихам талант отточен нашей болью,
Омыт кровавыми слезами под дождем.
Мы посыпаем наши раны пеплом, солью,
Но также любим тех, кого не ждем.

Мы все простить готовы и поверить,
Глазам, что предавали нас не раз,
Наш трудный путь шагами не измерить
И опыт весь не поместить в один рассказ.

Среди дешевых тел и душ плешивых,
Путь каждого из нас зарос травой.
Я часто слышу от пустых и от фальшивых:
«Смотри, она не дружит с головой!»

То, что мы чувствуем, мы жертвуем бумаге.
Мы отдаем себя, взамен не попросив
Ни славы, ни признаний, ни отваги,
Все свои мысли с рифмой отпустив.

Я верю, что в страданиях и горе
Сердца наши не смогут зачерстветь,
Мы не утонем в грязном моды море,
И не дадим таланту заржаветь!

— Моя сестра знакома с автором. Она хочет почитать его стихи, чтобы понять, идиот он или нет.

Каждый английский поэт должен овладеть правилами грамматики, прежде чем пытаться изменить или нарушить их.

Стихи мои — посланье Миру,
Но он не отвечает мне.
Пишу о том, что мне Природа
Поведала наедине.
Рукам незримых Поколений
Ее Вестей вверяю свод.
Кто к Ней неравнодушен — верю —
Когда-нибудь меня поймет!

Первое, что привлекает внимание читателя и, по всей вероятности, является важнейшим, хотя часто бессознательным, основанием для создания стихотворения — это мысль или, точнее, образ, потому что поэт мыслит образами.

Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет – и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.

Поэзия — штука бесполезная, но для души необходимая.

Перечитывая строчки о прошлых чувствах, я ловлю себя на мысли, что всё всегда есть в нас. Внутри. А встречающиеся на нашем пути люди лишь извлекают это из нас. Отражают. Принимают в себя. Становятся частью нашего мира и делятся с нами своим. Спасибо каждому за это. За тепло этих миров и за уроки, которые каждый человек приносит с собой. Всё содержится в нас. Нежность. Ласка. Любовь. Грусть. Тревога.

Радость. Счастье… В нашу жизнь приходят люди, уходят из нее. Кто-то легко, кто-то с болью, вырывая из нашей души куски, с кровью. Но… Ведь всё, что в нас есть, оно там и остается. Всё наше остается с нами! Если мы умеем быть нежными, мы снова это ощутим с кем-то другим. Если грусть наполняет нашу душу, она останется с нами, и мы должны учиться договариваться с нею. Если мы умеем любить, то обязательно полюбим снова, еще сильнее, еще искреннее. Все чувства внутри нас.

Иногда надо вылезти из своей ракушки, оглянуться вокруг, снова увидеть красоту, снова выпустить наружу из души все чувства, которые там прячутся. И пусть себе живут… Они могут говорить даже словами двадцатилетней давности, но это всегда голос одного и того же мира — твоего, настоящего.

А эта бесстыдная голь
Души, ежедневно распятой!
О, как увлекательна боль,
Когда она рифмами сжата!

И каждый примерить спешит, —
С ним схожа ли боль иль не схожа,
Пока сиротливо дрожит
Души обнаженная кожа.

Вещи — для всего народа,
строки — на размер страны,
вровень звездам небосвода,
в разворот морской волны.

И стихи должны такие
быть, чтоб взлет, а не шажки,
чтоб сказали: «Вот — стихия»,
а не просто: «Вот — стишки».

Поэт не перестаёт быть поэтом только оттого, что перестаёт писать стихи.

Хватило дел моим рукам,
Хватило сердцу дел.
И я к возвышенным стихам
Невольно охладел.

Я жизнь на стихи разменяла, всю жизнь.
Но спроси у меня, что есть стих, что есть песня?
Не лава, что может в момент ослепить?
Иль зелье, что всех других зельев чудесней?

Рассчитывая на успех,
Желая отразить эпоху,
Поэт сложил стихи для всех,
Жена прочла, сказала: — Плохо!

Тогда одной своей жене
Поэт сложил стихи другие.
И оказалось: всей стране
Потребны именно такие!

На стихи мои друзья не реагируют,
потому что в поисках работы,
потому что бизнес регистрируют
или сильно влюблены в кого-то.
Что стихи пред нашим бытом праведным?
Пыль, труха, растерянные буквы.

Твой стих не мост между добром и злом,
Он — цвет знамен и ран на поле боя.
Как в скалы врублен времени излом,
Так врублен в стих ты сам с твоей судьбою.

Вы знаете, как я люблю стихии. Огонь, море, шторм. И вдруг я оказался перед вот такой первобытной стихией, таким земным первобытным инстинктом, желанием женщины! Я неизбежно вынужден был бы полюбить его, точно так же, как остальные стихии, если бы… – да, если бы оно доказало, что оно – действительно первобытное желание. Для доказательства требовался один шаг.

Я не люблю свои стихи,
Но я пишу их почему-то
И посвящаю их кому-то
При тусклом огоньке свечи.

Я не люблю свои стихи,
Порой я просто в них не верю
В них я сто раз уже потерян
Сам для себя и для других.

Кто так нежно коснулся твоего лица, израненного, но решительного?
Там, на берегу ручья,
Там, у крутого бока валуна.
Кто обнял твою утомлённую, но благородную душу?
Там, в глубине грёз,
Там, в вышине небес.
Мой милый друг,
Я проведу тебя за руку,
Во мрак ночи,
Где ярко сияют фонари.
Чтобы рассказать тебе сказку о свободе и мечтах.
Сказку, с которой начинается этот праздник.

Дайте человеку прочитать несколько рифмованных строчек, и он возомнит себя владыкой вселенной.

А ночью опять волосы в клочья,
Не зря я их остриг словно грехи,
Молиться не умею — отсюда стихи.

Конечно, богатая рифма лучше бедной, новая и оригинальная лучше затрепанной. Но оценки эти — вне строки, вне стиха — очень относительны. Нередко бывает, что самая бедная глагольная рифма оказывается сильнее (потому что нужнее) богатой и причудливой.

— Все эти твои стихи про любовь – сплошной треп.
– Они не треп, когда я их пишу.

Ни одна женщина не поверит, что стихи посвящены ей, если имя её не обозначено в них ясно и отчетливо.

Журавлики-кораблики
Летят под небесами,
И белые, и серые,
И с длинными носами!

Стихотворная книга это мёртвая осень;
стихи — это чёрные листья
на белой земле.

Поэт — это дерево
с плодами печали:
оно плачет над тем, что любит,
а листья увяли.

— Вы больше не пишете?
— Нет. Не хочу больше стихов. Я ведь и не поэт вовсе, хотя к сочинительству меня тянуло. Поэт у нас Пушкин. Он гений космического масштаба. Пушкин вобрал в себя высоты всех искусств вместе взятых. Когда его читаешь, думаешь: «Какое же счастье, что он есть и будет». Такие люди рождаются раз в тысячу лет. О самых серьезных душевных переживаниях Александр Сергеевич говорит просто, легко, с иронией. Он на все вопросы дал ответы. Читайте Пушкина. Он опередил время. Стихи нужны людям. Это короткая, но объемная и чувственная форма. Раньше люди больше читали, увлекались поэзией, собирались на поэтические вечера в Политехническом музее. Очень хочется, чтобы такой интерес к поэзии вернулся.

— Стихи хорошие, но прочли вы их скверно.
— Вам видней…
— Еще бы.
— Правда, друзья утверждают, что я хорошо читаю.
— Они вам льстят. Вы читаете отвратительно.

Как черви могильных ям,
Что мертвого осадили, —
Они родились и подохнут там,
Извиваясь в зловонной гнили.

Не закрывай окно
Небо может проникнуть внутрь
Что ты можешь там увидеть?
Лишь пар мокрого облака.

Не закрывай окно
Птицы могут залететь внутрь
Что ты можешь нести?
Лишь груз сломанной частички.

Открой окно
Чтобы твой вздох вышел наружу
Разве ты собрал в легких воздух?
Чтобы почувствовать запах жизни.

Я не люблю свои стихи,
Их появленье в тяжких муках,
Как будто я гребу от скуки
Вверх по течению реки.

Я не люблю свои стихи,
Зато чужие — обожаю,
Я их всегда взахлеб читаю —
Я них радость и печаль души.

Сколько замечательных поэтов среди тех, кто не пишет стихов!

Мужские рифмы придают стихам твердость, женские — уступчивость, дактилические — нескончаемость.

Я провожу всё своё время в мусорке, это моя стихия.

Стихи — это мощный нравственный допинг, не запрещенный никакими конвенциями.

Испишись стихами настолько, чтобы ними захлебнулось пространство и время.

И хорошо, что грусти вопреки,
Могу в стихах найти отдохновенье.

Открой окно,
Чтобы твой голос окутал этот мир
Наверняка его услышат везде
Сердце узнает себя…

Не требуя к самим себе вниманья,
Напоминать прохожим об одном –
Нет более великого призванья
Быть Божьей каплей на лугу земном…

Уличный свет, и всё падают тени,
Поступью легкой идешь в этот вечер,
К ветру, наверное, и к солнцу навстречу,
А мимо тебя — и машины, и люди,
Все вместе сливаются в томные будни,
Их взгляды с тобой, уходящие вслед,
Наполнены тяжестью прожитых лет.

Серые кофты и серые лица,
Все мимолетно, ты вечная птица,
И лужи-ручьи, что бегут с тротуара,
И птицы, и листья, что падают валом,
И осень, и лето смешались в одно,
И думай, что хочешь, но мы заодно.

И я хочу научиться
Весело так говорить:
«Голова, ведь ты можешь думать,
Сердце, ты можешь любить,
Рука, ты будешь трудиться».

Но стихи — это так, отдушина для успокоения. Маленькая слабость, сдвиг по фазе.

Вы можете писать стихи или даже письма,
Но вряд ли Вас кто-то услышит.
Люди ничего не замечают в своей жизни,
Вы, например, замечали тех, что рядом с Вами еле дышат?

Так — верю
в проветриваемость помещений,
потолки в украшениях,
солнцу в бассейнах
и в то,
что счастье —
простейше,
как пальмы и ветер,
желание
безвременное
мое
кричать морю —
о, море, сожри мое сердце,
мне не страшны ни люди,
ни время,
и даже, наверное,
я.

Будь жестоким ежеминутно,
Будь развязным, лихим, фривольным…
Я считала, в стихах уютно…
А в стихах, оказалось, больно…

До того мне бывает грустно,
Что едва не по венам бритвой…
Я считала, стихи — искусство
Оказалось они — молитва.