Лучшие цитаты Иофиса Александровича Бродского (500 цитат)

Как жаль, что тем, чем стало для меня
твоё существование, не стало
моё существованье для тебя.

И не могу сказать, что не могу жить без тебя — поскольку я живу.

Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звездная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.

Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой, гремящий в твоей груди.

Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути.

Все будут одинаковы в гробу,
Так будем хоть при жизни разнолики!

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?

Глаза их полны заката,
Сердца их полны рассвета.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.

Когда так много позади
всего, в особенности — горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
и глубже. Это превосходство —
не слишком радостное. Но
уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.

Засвети же свечу
на краю темноты.
Я увидеть хочу
то, что чувствуешь ты.

Навсегда расстаёмся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него — и потом сотри.

Старайтесь быть добрыми к своим родителям. Если вам необходимо бунтовать, бунтуйте против тех, кто не столь легко раним. Родители — слишком близкая мишень; дистанция такова, что вы не можете промахнуться.

Ни тоски, ни любви, ни печали,
ни тревоги, ни боли в груди,
будто целая жизнь за плечами
и всего полчаса впереди.

Хорошее воспитание — это умение скрывать, как много мы думаем о себе и как мало о других.

Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть – вот идеальная жизнь.

Лучше молчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять все сомнения.

Никогда не спорьте с идиотами. Вы опуститесь до их уровня, где они вас задавят своим опытом.

Настоящий друг с тобой, когда ты не прав. Когда ты прав, всякий будет с тобой.

Избегайте тех, кто старается подорвать вашу веру в себя. Великий человек, наоборот, внушает чувство, что вы можете стать великим.

Я не боюсь исчезнуть. Прежде, чем я родился, меня не было миллиарды и миллиарды лет, и я нисколько от этого не страдал.

Нет более жалкого зрелища, чем человек, объясняющий свою шутку.

Бросить курить легко. Я сам бросал раз сто.

Можешь быть небрежным в одежде, — если это в твоём характере. Но душу надо содержать в опрятности.

Правду следует подавать так, как подают пальто, а не швырять в лицо, как мокрое полотенце.

Нам нравятся люди, которые смело говорят нам, что думают, при условии, что они думают так же, как мы.

Раз в жизни фортуна стучится в дверь каждого человека, но человек в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит.

Если Вы говорите только правду, Вам не нужно ни о чем помнить.

На одном из приемов Марк Твен беседовал с дамой. У него было веселое настроение, и он сказал:
— Вы очаровательны.
Нелюбезная особа ответила:
— К сожалению, я не могу вас отблагодарить таким же комплиментом.
Писатель засмеялся:
— А вы сделайте, как я: соврите!

Если вы подберете на улице дворовую собаку и накормите её, она никогда вас не укусит. В этом и состоит разница между собакой и человеком.

Я никогда не позволял школе вмешиваться в моё образование.

Когда я и моя жена расходимся во мнениях, мы обычно поступаем так, как хочет она. Жена называет это компромиссом.

Когда сомневаетесь, говорите правду.

Представьте, что вы идиот, и представьте, что вы член конгресса; впрочем, я повторяюсь.

Замечательно, что Америку открыли, но было бы куда более замечательно, если бы Колумб проплыл мимо.

Тысячи гениев живут и умирают безвестными — либо неузнанными другими, либо неузнанными самими собой.

Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться.

Человеческий мозг – великолепная штука. Он работает до той самой минуты, когда ты встаешь, чтобы произнести речь.

Работайте так, словно деньги не имеют для Вас никакого значения.

Танцуй так, как будто на тебя никто не смотрит. Пой, как будто тебя никто не слышит. Люби так, как будто тебя никогда не предавали, и живи так, как будто земля — это рай.

1 апреля — день, напоминающий нам о том, кто мы такие, все остальные 364 дня.

Я был рад, что могу дать ответ незамедлительно. Так я и сделал. Я сказал, что не знаю.

Часто самый верный способ ввести человека в заблуждение — сказать ему чистую правду.

Доброта — это то, что может услышать глухой и увидеть слепой.

Классика — то, что каждый считает нужным прочесть и никто не читает.

Умеющий любить умеет ждать…

… и я рад, что на свете есть расстояния более
немыслимые, чем между тобой и мною.

… Видимо, земля
воистину кругла, раз ты приходишь
туда, где нету ничего, помимо
воспоминаний.

Ночь; дожив до седин, ужинаешь один,
Сам себе быдло, сам себе господин.

В отличие от животных, человек уйти способен от того, что любит.

Одиночество есть человек в квадрате.

Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и не важно.

Как хорошо, что некого винить,
Как хорошо, что ты никем не связан,
Как хорошо, что до смерти любить
Тебя никто на свете не обязан.

Как легко нам дышать,
оттого что подобно растенью
в чьей-то жизни чужой
мы становимся светом и тенью…

Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
«Смерть придет, у нее
будут твои глаза».

Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.

Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь человеку нужна, как минимум,
ещё одна жизнь. И я эту долю прожил.

В каждой музыке
Бах,
В каждом из нас
Бог.

Ты – никто, и я – никто.
Вместе мы – почти пейзаж.

Море внешне безжизненно, но оно
полно чудовищной жизни, которую не дано
постичь, пока не пойдёшь на дно.

Приношу Вам любовь свою долгую,
сознавая ненужность её.

Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.

Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Правильная дозировка афоризмов: минимум слов, максимум смысла.

Всякая эмоция непроизвольна, если она искренна.

У человеческой расы было одно по-настоящему эффективное оружие — это смех, перед силой смеха ничто не может устоять.

Человек — единственное животное, способное краснеть. Впрочем, только ему и приходится.

Не многие из нас могут вынести счастье — имеется в виду, счастье ближнего.

Если дружба закончилась, значит её и не было.

Морщины — это просто указание на то место, где часто бывает улыбка.

Достаточно одного ребенка, чтобы заполнить весь дом и двор.

Каждый, подобно луне, имеет свою тёмную сторону, которую не показывает никому.

Чтобы быть счастливым, надо жить в своем собственном раю! Неужели вы думали, что один и тот же рай может удовлетворить всех людей без исключения?

Секрет того, чтобы добиться чего-то, – начать.

Человек не может быть доволен жизнью, если он недоволен собой.

Если не знаешь, что сказать, говори правду.

Давайте поблагодарим дураков. Не будь их, остальным было бы трудно добиться успеха.

Только о двух вещах мы будем жалеть на смертном одре — что мало любили и мало путешествовали.

Будьте осторожны при чтении книг о здоровье. Вы можете умереть от опечатки.

Я всегда твердил, что судьба — игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
Как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.

Всячески избегайте приписывать себе статус жертвы. Из всех частей тела наиболее бдительно следите за вашим указательным пальцем, ибо он жаждет обличать. Указующий перст есть признак жертвы — в противоположность поднятым в знаке Victoria среднему и указательному пальцам, он является синонимом капитуляции. Каким бы отвратительным ни было ваше положение, старайтесь не винить в этом внешние силы: историю, государство, начальство, расу, родителей, фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок и т. д.

Меню обширное и скучное, и сами его обширность и скука достаточно оскорбительны, чтобы восстановить разум против пользования им. В момент, когда вы возлагаете вину на что-то, вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить.

Смерть — это то, что бывает с другими.

Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

На каком-то этапе понял, что я сумма своих действий, поступков, а не сумма своих намерений.

Бывает лед сильней огня,
зима — порой длиннее лета,
бывает ночь длиннее дня
и тьма вдвойне сильнее света;
бывает сад громаден, густ,
а вот плодов совсем не снимешь…
Так берегись холодных чувств,
не то, смотри, застынешь.

Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.

Объект любви не хочет быть объектом любопытства.

Близится наше время.
Люди уже расселись.
Мы умрем на арене.

Людям хочется зрелищ.

Смотри без суеты
вперёд. Назад
без ужаса смотри.
Будь прям и горд,
раздроблен изнутри,
на ощупь твёрд.

Я любил тебя больше, чем ангелов
и Самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя,
чем от них обоих.

… Да все,
все люди друг на друга непохожи.
Но он был непохож на всех других.

Только пепел знает, что значит сгореть дотла.

Через два года
высохнут акации,
упадут акции,
поднимутся налоги.
Через два года
увеличится радиация.
Через два года.
Через два года.
Через два года
истреплются костюмы,
перемелем истины,
переменим моды.
Через два года
износятся юноши.
Через два года.
Через два года.
Через два года
поломаю шею,
поломаю руки,
разобью морду.
Через два года
мы с тобой поженимся.
Через два года.
Через два года.

Ни одна импровизация не даётся мне так хорошо как та, которую я готовил три дня.

Похвалы хороши, комплименты тоже прекрасны, но любовь — это последняя и драгоценнейшая награда, какую только способен завоевать человек своим характером или своими достоинствами.

Если человека можно было бы скрестить с кошкой, человек от этого только бы выиграл. Чего нельзя сказать о кошке.

Многие мелочи стали важными вещами благодаря правильной рекламе.

Всегда поступай правильно. Это доставит удовольствие некоторым людям и удивит всех прочих.

Возраст — это то, что существует в наших мыслях. Если вы о нем не думаете — его нет.

Если бы змей был запретным, Адам и его бы съел.

В телеграмме агентству новостей: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены».

Самый лучший способ подбодрить себя — это подбодрить кого-нибудь.

Я никогда не позволял, чтобы мои школьные занятия мешали моему образованию.

Всегда честно признавай свои ошибки, это притупит бдительность начальства и позволит тебе натворить новые.

Правда невероятнее вымысла, поскольку вымысел должен быть похож на возможное, а правда — нет.

Никогда не говори правды людям, которые её не заслуживают.

Шум ничего не доказывает. Курица, снесши яйцо, часто клохчет так, как будто она снесла небольшую планету.

Когда мне было четырнадцать, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его; но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлен, насколько этот старый человек поумнел за последние семь лет.

Жизнь следовало бы начинать стариком, обладая всеми преимуществами старости – положением, опытом, богатством, – и кончать ее юношей, который может всем этим так блистательно насладиться. А сейчас мир устроен так, что в юности, когда счету нет удовольствиям, которые получаешь на один-единственный доллар, у вас этого доллара нет. В старости же у вас есть доллар, но уже нет ничего такого, что хотелось бы на него купить.

Ты можешь
Размышлять о вечности
И сомневаться в непорочности
Идей, гипотез, восприятия
Произведения искусства,
И — кстати — самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Вот, смотрите, кот. Коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел идеологии при ЦК. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже этого кота?

Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.

Он был тощим, облезлым, рыжим,
грязь помоек его покрывала.
Он скитался по ржавым крышам,
а ночами сидел в подвалах.
Он был старым и очень слабым,
а морозы порой жестоки.
У него замерзали лапы,
точно так же, как стынут ноги.
Но его никогда не грели,
не ласкали и не кормили.
Потому что его не жалели.
Потому что его не любили.
Потому что выпали зубы.
Потому что в ушах нарывы.
Почему некрасивых не любят?
Кто-то должен любить некрасивых.

Но, как известно, именно в минуту
отчаянья и начинает дуть
попутный ветер.

Нет, мы не стали глуше или старше,
мы говорим слова свои, как прежде,
и наши пиджаки темны всё так же,
и нас не любят женщины всё те же.

И мы опять играем временами
в больших амфитеатрах одиночеств,
и те же фонари горят над нами,
как восклицательные знаки ночи.

… И ежели я ночью
отыскивал звезду на потолке,
она, согласно правилам сгоранья,
сбегала на подушку по щеке
быстрей, чем я загадывал желанье.

Век скоро кончится, но раньше кончусь я.

Приезжай, попьём вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.

Не в том суть жизни, что в ней есть,
но в вере в то, что в ней должно быть.

Я знал, что я существую,
пока ты была со мною.

Ты написал много букв; ещё одна будет лишней.

Так я хотел бы в этот бедный час
приехать на окраину в трамвае,
войти в твой дом,
и если через сотни лет
придёт отряд раскапывать наш город,
то я хотел бы, чтоб меня нашли
оставшимся навек в твоих объятьях,
засыпанного новою золой.

Стынет кофе. Плещет лагуна, сотней
мелких бликов тусклый зрачок казня
за стремленье запомнить пейзаж, способный
обойтись без меня.

Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это —
города, человеков, но для начала зелень.

Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

Нет ничего более раздражающего, чем хороший пример.

Если бы он запачкал брюки разными красками, он не стал бы лгать вам по этому поводу, но всё же создал бы впечатление, что испачкался, скатываясь с радуги.

У меня, должно быть, громадный запас ума: чтобы им пораскинуть, иногда нужна целая неделя.

Если тебе нужны деньги, иди к чужим; если тебе нужны советы, иди к друзьям; а если тебе ничего не нужно — иди к родственникам.

Об этом человеке известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел — неизвестно.

Банкир — это человек, одалживающий Вам зонтик, когда ярко светит солнце, и отбирающий его в тот самый момент, когда начинается дождь.

Человека красит одежда. Голые люди имеют крайне малое влияние в обществе, а то и совсем никакого.

Кто не знает, куда направляется, очень удивится, попав не туда.

Стоит дать слово, что не будешь чего-нибудь делать, как непременно этого захочется.

Человек — религиозное животное; единственное животное, которое любит ближнего своего, как самого себя, и перерезает ему глотку, если расходится с ним в богословских вопросах.

Франция — страна, где нет ни зимы, ни лета, ни нравственности; в остальном же это чудесный край.

Кошка, раз усевшаяся на горячую плиту, больше не будет садиться на горячую плиту. И на холодную тоже.

Единственный способ сохранить здоровье — есть то, что не любишь, пить то, что не нравится, и делать то, чего не хочется делать.

Я взял себе за правило никогда не курить больше одной сигареты одновременно.

Меня хвалили великое множество раз, и я всегда смущался; я каждый раз чувствовал, что можно было сказать больше.

Я изучал характер и склонности так называемых «низших животных» и сравнивал их с характером и склонностями человека. Результаты этого сравнения, на мой взгляд, крайне унизительны для меня. Ибо они вынуждают меня отказаться от моей веры в дарвиновскую теорию происхождения человека от низших животных, так как мне теперь представляется очевидным, что эту теорию следует заменить новой и гораздо более близкой к истине, назвав ее «теорией нисхождения человека от высших животных».

Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.

Уходить из любви в яркий солнечный день, безвозвратно.

… Тюрьма — ну что это такое, в конце концов? Недостаток пространства, возмещенный избытком времени. Всего лишь.

Квадрат окна. В горшках — желтофиоль.
Снежинки, проносящиеся мимо.
Остановись, мгновенье! Ты не столь
прекрасно, сколько ты неповторимо.

Старайтесь не обращать внимания на тех, кто попытается сделать вашу жизнь несчастной. Таких будет много — как в официальной должности, так и самоназначенных. Терпите их, если вы не можете их избежать, но как только вы избавитесь от них, забудьте о них немедленно.

Генерал! Наши карты — дерьмо. Я пас.

Самая надежная защита против зла состоит в крайнем индивидуализме, оригинальности мышления, причудливости, даже — если хотите — эксцентричности. То есть в чем-то таком, что невозможно подделать, сыграть, имитировать; в том, что не под силу даже прожженному мошеннику.

Тех нет объятий, чтоб не разошлись
Как стрелки в полночь.

Человек приносит с собою тупик в любую точку света…

Жить вообще страшно. Вы заметили, чем все это кончается?

Я слышу не то, что ты мне говоришь, а голос.
Я вижу не то, во что ты одета, а ровный снег.
И это не комната, где мы сидим, но полюс;
плюс наши следы ведут от него, а не к.

Когда-то я знал на память все краски спектра.
Теперь различаю лишь белый, врача смутив.
Но даже ежели песенка вправду спета,
от неё остаётся ещё мотив.

Жизнь — так, как она есть, — не борьба между Плохим и Хорошим, но между Плохим и Ужасным. И человеческий выбор на сегодняшний день лежит не между Добром и Злом, а скорее между Злом и Ужасом. Человеческая задача сегодня сводится к тому, чтобы остаться добрым в царстве Зла, а не стать самому его, Зла, носителем.

Узнать,
что тебя обманули, что совершенно
о тебе позабыли или — наоборот —
что тебя до сих пор ненавидят — крайне
неприятно. Но воображать себя
центром даже невзрачного мирозданья
непристойно и невыносимо.

Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.

Подлинная история нашего сознания начинается с первой лжи. Свою я помню.

… Мир останется прежним.
Да. Останется прежним,
ослепительно снежным
и сомнительно нежным.
Мир останется лживым.
Мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
И, значит, остались только
Иллюзия и дорога.
И быть над землёй закатам.
И быть над землёй рассветам…

Человечество представляет собой единый биологический вид. Существуют некоторые легкие различия — в цвете кожи, сложении, интеллектуальности и так далее, зависящие от климата, среды и т. п.; но оно тем не менее представляет собой единый самостоятельный вид, который не следует смешивать ни с каким другим.

Четвероногие также представляют собой самостоятельное семейство. Это семейство также обладает некоторыми внутренними различиями — в цвете, в размерах, в способе питания и прочем, но все же это — единое самостоятельное семейство.

Удобрить её солдатам.
Одобрить её поэтам.

Человека легче обмануть, чем убедить его, что он обманут.

Я не одобряю дуэлей. Если человек пришлет мне вызов, я мягко и уважительно возьму его за руку и проведу в тихое место, где смогу беспрепятственно его убить.

Что сделать с человеком, который первым стал праздновать дни рождению? Убить — слишком мало. Дни рождения хороши до поры до времени. Когда у тебя подрастают дети, эти даты подобны веселым флажкам на дороге, по которой мчишься вперёд. Но вдруг ты замечаешь, что с флажками что-то случилось, Они изменили форму, превратились в путевые столбы. Теперь по ним считаешь не выигрыши, а потери…

Давайте полагать, что мы все безумны – это многое объяснит, позволит разрешить много проблем.

Вообще-то я против миллионеров, но если бы мне предложили им стать…

Требуется более трёх недель, чтобы подготовить хорошую речь экспромтом.

Большинство писателей считают правду наиболее ценным своим достоянием — вот почему они так экономно ею пользуются.

Мало кто из нас может вынести бремя богатства. Конечно, чужого.

Адам был человеком: он пожелал яблока с райского древа не потому, что оно было яблоко, а потому, что оно было запретным.

Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.

Постепенно действительность превращается в недействительность.

Одиночество учит сути вещей, ибо суть их тоже
одиночество.

Печальная истина состоит в том, что слова пасуют перед действительностью.

Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Я ищу. Я делаю из себя человека.

Зима! Я люблю твою горечь клюквы
к чаю, блюдца с дольками мандарина…

Страшный суд — страшным судом, но вообще-то человека, прожившего жизнь в России, следовало бы без разговоров помещать в рай.

Вместе они любили
сидеть на склоне холма.
Оттуда видны им были
церковь, сады, тюрьма.
Оттуда они видали
заросший травой водоем.
Сбросив в песок сандалии,
сидели они вдвоем.

— Прощай, прощай — шепчу я на ходу,
среди знакомых улиц вновь иду,
подрагивают стекла надо мной,
растет вдали привычный гул дневной,
а в подворотнях гасятся огни.
— Прощай, любовь, когда-нибудь звони.

Человек одинок, как мысль, которая забывается.

Я всматриваюсь в огонь.
На языке огня
раздается «не тронь»
и вспыхивает «меня!»

От этого — горячо.
Я слышу сквозь хруст в кости
захлебывающееся «еще!»
и бешеное «пусти!»

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.

Наряду с землей, водой, воздухом и огнем, деньги — суть пятая стихия, с которой человеку чаще всего приходится считаться.

Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.

Слепые блуждают
ночью.
Ночью намного проще.
Перейти через площадь.

Слепые живут
наощупь,
трогая мир руками,
не зная света и тени
и ощущая камни:
из камня делают
стены.
За ними живут мужчины.
Женщины.
Дети.
Деньги.

Ваш враг и ваш друг работают сообща, чтобы поразить вас в самое сердце: один говорит о вас гадости, другой передает вам его слова.

Цензура – это тоже самое, что сказать взрослому мужчине, что он не может есть стейк, потому что его не может прожевать младенец.

Как только речь идёт о литературе, здравый смысл у людей испаряется и все обретают уверенность, что для этой специальности не нужно ни обучения, ни опыта — только уверенность в своём даровании и храбрость льва.

Если бы все были богаты, то все были бы бедны.

Не расставайтесь со своими иллюзиями. Когда их не станет, может быть вы и продолжите существовать, но перестанете жить.

Когда то, чего мы очень долго ждём, наконец приходит, оно кажется неожиданностью.

Бог создал человека, потому что разочаровался в обезьяне. После этого он отказался от дальнейших экспериментов.

Поэтому
несокрушимые
лучше обойти
стены.
А музыка — в них упрётся
Музыку поглотят камни.
И музыка умрёт в них,
Захватанная руками.
Плохо умирать ночью.
Плохо умирать
наощупь.
Так значит слепым — проще.
Cлепой идёт
через площадь.

Сколько льда нужно бросить в стакан, чтоб остановить Титаник мысли?

Хотя жить можно. Что херово —
курить подталкивает бес.
Не знаю, кто там Гончарова,
но сигарета — мой Дантес.

— Каковы ваши религиозные убеждения?
— Религиозные убеждения каждого человека — это его сугубо личное дело.
— Именно поэтому я об этом и спросила…
— Именно поэтому я ничего рассказывать не стану.

… Для того, чтоб понять по-настоящему, что есть та или иная страна или то или иное место, туда надо ехать зимой, конечно. Потому что зимой жизнь более реальна, больше диктуется необходимостью. Зимой контуры чужой жизни более отчетливы. Для путешественника это — бонус.

К сожаленью, в наши дни не только ложь, но и простая правда нуждается в солидных подтвержденьях и доводах.

Выходя во двор нечетного октября,
ежась, число округляешь до «ох ты бля».

День кончился. И с точки зренья дня
всё было вправду кончено.

Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
В темноте обнимает за плечи.

Не читайте стихи как прозу. Поэзия — не информация. Информация стихотворения заключена в его мелодии.

Боль учит не смерти, но жизни.

Жизнь, вероятно, не так длинна,
чтоб откладывать худшее в долгий ящик.

До какой синевы могут дойти глаза? До какой тишины
Может упасть безучастный голос?

Я сижу у окна, обхватив колени,
В обществе собственной грузной тени.

Человек не должен позволять себе делать предметом разговора то, что как бы намекает на исключительность его существования.

Случайный, сонный взгляд на циферблат
напомнит нечто, тикавшее в лад
невесть чему, сбивавшее тебя
с привычных мыслей, с хитрости, с печали,
куда-то торопясь и торопя,
настолько, что порой ночами
хотелось вдруг его остановить
и тут же — переполненное кровью,
спешившее, по-твоему, любить,
сравнить — его любовь с твоей любовью.

Человек, одержимый новой идеей, успокоится, только осуществив её.

У меня нет никаких предрассудков ни по поводу цвета кожи, ни касты, ни вероисповеданий. Достаточно знать, что речь идёт о человеке — хуже всё равно уже некуда.

В пятьдесят человек может быть ослом, не будучи оптимистом, но уже не может быть оптимистом, не будучи ослом.

Горе нужно пережить в одиночестве, но радость — чтобы познать в полной мере — нужно разделить с другим человеком.

Я более высокий и принципиальный человек, чем Джордж Вашингтон — он говорил, что не может врать, а я могу, но не делаю этого.

Если с утра съесть лягушку, остаток дня обещает быть чудесным, поскольку худшее на сегодня уже позади.

Называть себя в печатных изданиях «мы» имеют право только президенты, редакторы и больные солитером.

Если мне нельзя будет курить на небесах, то это место не для меня.

Никогда не откладывай на завтра то, что может быть сделано послезавтра с тем же успехом.

«Кто рано встает, силы, деньжат и ума наберет», – а набравшись ума, перестанет рано вставать.

Первая половина жизни состоит из способности получать удовольствие при отсутствии возможностей; вторая половина состоит из возможностей при отсутствии способности.

Давайте чертыхаться, пока есть время, в раю нам не позволят.

Человек с характером всегда отвергает первое предложение, каково бы оно ни было.

Теории ничего не доказывают, зато позволяют выиграть время и отдохнуть, если ты вконец запутался, стараясь найти то, что найти невозможно.

Кто сказал, что американская пресса продажна? Нет, она не продажна, просто она продана один раз и навсегда.

Из всех существ, которые были созданы, человек — самое отвратительное. Из всех живущих на Земле, ему одному свойственна злоба, — самый низменный из всех инстинктов, пороков, самый мерзкий. Человек — единственное на свете существо, способное причинять боль просто так, без оснований, сознавая, что он её причиняет. Среди всех созданий на Земле он один обладает подлым умом.

Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.

Должно быть, Адаму и Еве было не так-то просто вести беседу: им не о ком было сплетничать.

Мои книги – вода; книги великих гениев – вино. Воду пьёт каждый.

Я помню вкус арбуза, полученного честным путем, и вкус арбуза, добытого другим путем. И тот и другой хороши, но люди опытные знают, который вкуснее.

Учить себя самого – благородное дело, но еще более благородное – учить других; кстати, последнее куда легче.

Легко назвать человека мудрым, куда труднее убедить в этом его друзей.

«Дети и дураки всегда говорят правду», — гласит старинная мудрость. Вывод ясен: взрослые и мудрые люди правду никогда не говорят.

Неправда, что женатые мужчины при виде красивой женщины забывают о том, что они женаты. В эту минуту их особенно удручает именно воспоминание об этом.

Если человек верит иначе, чем мы, мы называем его чудаком, и на этом конец. Думаю, так происходит лишь потому, что в наше время сжечь его мы не можем.

Шестьдесят лет тому назад «оптимист» и «дурак» не были синонимами.

Бывает, конечно, что и правда сходит человеку с рук. Но хлипкая, глупая, неумелая ложь не продержится и двух лет — исключение составляет клевета. Она практически неуязвима.

Мне часто кажется, что лучше бы Ной и его команда опоздали на свой ковчег.

Когда ты сердит, считай до четырёх; когда очень сердит, ругайся!

Он начал медицинскую практику год назад и имел двух пациентов — или, пожалуй, трех; да, трех: я был на их похоронах.

Самый верный способ справиться с соблазном — струсить…

Правда — величайшая драгоценность; нужно ее экономить.

Не заблуждайтесь в мысли, что мир вам чем-то обязан — он был до вас и ничего вам не должен.

В жизни каждого человека есть два великих дня: день, когда он родился и день, когда он понял, для чего!

Лучший фехтовальщик на свете не должен опасаться второго лучшего фехтовальщика; нет, бояться нужно невежды, который ни разу не держал шпаги в руках; он делает не то, чего от него ожидают, и поэтому знаток перед ним беспомощен.

Человек не должен критиковать других на той почве, на которой он сам не может стоять перпендикулярно.

Всякому своё. Святой Франциск Ассизский сказал: «Каждый святой сумеет сотворить чудо, но не каждый сможет прилично управлять гостиницей».

В мире был всего один христианин, люди его осудили и казнили.

Человек готов на многое, чтобы пробудить любовь, но решится на всё, чтобы вызвать зависть.

Право на глупость — одна из гарантий свободного развития личности.

Из всех костей святого Дионисия, которые мы видели в Европе, в случае необходимости можно было бы собрать его скелет в двух экземплярах.

Грусть достаточна сама по себе, но чтобы получить от нее настоящее удовольствие, нужно поделиться ею с другими.

Пожалуйста, принесите мне что-нибудь почитать. Хотя бы почтовую марку.

Если бы от выборов что-то зависело, то нам бы не позволили в них участвовать.

Только те люди, у которых есть свое горе, умеют по-настоящему утешать других.

Гнев является кислотой, которая может нанести больше вреда сосуду, в котором она хранится, чем тому, на кого она изливается.

Никогда не следует поступать дурно при свидетелях.

Я не люблю задаваться вопросами о небе и аде — вы знаете, я имею друзей в обоих местах.

Ты знаешь, с наступленьем темноты
пытаюсь я прикидывать на глаз,
отсчитывая горе от версты́,
пространство, разделяющее нас.

И цифры как-то сходятся в слова,
откуда приближаются к тебе
смятенье, исходящее от А,
надежда, исходящая от Б.

Два путника, зажав по фонарю,
одновременно движутся во тьме,
разлуку умножая на зарю,
хотя бы и не встретившись в уме.

Вот я стою в распахнутом пальто,
и мир течёт в глаза сквозь решето,
сквозь решето непониманья.

Человек размышляет о собственной жизни, как ночь о лампе.

Зима – честное время года.

Свобода — это когда забываешь отчество у тирана.

В эту зиму с ума
я опять не сошел, а зима
глядь и кончилась.

Всё кончено. Не стану возражать.
Ладони бы пожать — и до свиданья.
Я выздоровел. Нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставанье.

Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота — доброта. От зла, от гнева, от ненависти — пусть именуемых праведными — никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять.

Не жилец этих мест,
не мертвец, а какой-то посредник,
совершенно один,
ты кричишь о себе напоследок:
никого не узнал,
обознался, забыл, обманулся,
слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся.

Ваш трудовой стаж?
— Примерно…
— Нас не интересует «примерно»!
— Пять лет.
— Где вы работали?
— На заводе. В геологических партиях…
— Сколько вы работали на заводе?
— Год.
— Кем?
— Фрезеровщиком.

Так, дохнув на стекло, выводят инициалы
тех, с чьим отсутствием не смириться;
и подтек превращает заветный вензель
в хвост морского конька.

Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.

И вечный бой.
Покой нам только снится.
И пусть ничто
не потревожит сны.
Седая ночь,
и дремлющие птицы
качаются от синей тишины.
И вечный бой.
Атаки на рассвете.
И пули,
разучившиеся петь,
кричали нам,
что есть еще Бессмертье…
… А мы хотели просто уцелеть.

Благодаря доброте Божьей в нашей стране (США) мы имеем свободу совести, свободу мнения, и осмотрительность не использовать эти свободы.

Он мог предсказывать войны и голод; впрочем, это было нетрудно: всегда где-нибудь да воюют и почти всегда где-нибудь голодают.

Если вам понадобится подвергнуть молодого человека тяжелому и мучительному наказанию, возьмите с него слово, что он в течение года будет вести дневник.

Мы осыпаем детей подарками, но самый ценный для них подарок – радость общения, дружбу – мы дарим нехотя и растрачиваем себя на тех, кому мы совершенно безразличны. Однако в конце концов мы получаем по заслугам. Приходит время, когда нам больше всего на свете нужно общество детей, их внимание, и нам достаются те жалкие крохи, которые прежде приходились на их долю.

Цивилизация — это бесконечное накопление ненужных вещей.

Быть хорошим — это так изнашивает человека!

Патриот — это тот, что кричит громче всех, не зная из-за чего собственно крик.

Жизнь по большому счёту состоит не из фактов и случаев. Она состоит в основном из той бури мыслей, которая постоянно проносится в голове.

Неплохо узнать прогноз погоды, прежде чем начинать молиться о дожде.

Прежде всего нужны факты, а уж потом их можно перевирать.

Тайный источник юмора — не в радости, а в грусти; на небесах юмора нет.

Я прошел через некоторые ужасные вещи в своей жизни, часть из которых действительно имела место быть.

Я когда-то работал на золотых приисках и знаю все о добыче золота, кроме лишь одного: как заработать там деньги.

Когда вспоминаешь, что все мы сумаcшедшие, странное в жизни исчезает и все становится понятным.

Покупайте землю, её уже не производят!

Тот, кто не читает хороших книг, не имеет преимуществ перед человеком, который не умеет читать их.

Задайтесь целью ежедневно делать то, что не по душе. Это золотое правило поможет вам выполнять свой долг без отвращения.

Жизнь была бы намного счастливее, если бы мы рождались в возрасте 80 лет и постепенно достигали 18 лет.

Они прочли лекцию насчет трезвости, но выручили такие гроши, что даже на выпивку не хватило.

Скромность умерла, когда родилась одежда.

Никто не лжет, когда молится.

В этой жизни Вам нужны только невежество и уверенность в себе —
и успех Вам обеспечен.

Написанный текст — это не речь. Это литературное произведение, застывшее и не поддающееся изменению, его нельзя с энтузиазмом произнести вслух. Если вы должны зажечь аудиторию, а не проинструктировать ее, то подобные тексты следует размять, сломать, превратить в разговорную речь и придать им форму непринужденной беседы. Иначе они усыпят ваших слушателей — и уж никак не зажгут их.

Только счастливые будут в раю. Несчастные прокляты, как в той, так и в этой жизни.

По-видимому, на свете нет ничего, что не могло бы случиться.

Патриотизм — это вечная верность родине и верность правительству, когда оно того заслуживает.

Мир, счастье, братство людей — вот что нужно нам на этом свете!

«Мы – англосаксы, а когда англосаксу что-нибудь надобно, он идет и берет». <…> Если перевести эту выдающуюся декларацию (и чувства, в ней выраженные) на простой человеческий язык, она будет звучать примерно так: «Мы, англичане и американцы – воры, разбойники и пираты, чем и гордимся».

Легче снести десяток порицаний, чем выслушать одну сомнительную похвалу.

Сведения, которыми не располагали древние, были очень обширны.

Я могу понять немецкий язык, равно, как и маньяка, который его изобрел, но предпочту изложить эту мысль через переводчика.

Ад — единственная действительно значительная христианская община во Вселенной.

Будь добродетелен, и ты будешь одиноким.

Я бы мог стать солдатом, если бы захотел. Я уже овладел частью военного ремесла: я знаю об отступлении больше, чем человек, который изобрёл отступление.

Единственная разница между налоговиком и таксидермистом в том, что таксидермист оставляет шкуру.

Не рассказывайте историй о пойманной вами рыбе там, где вас знают, а особенно — там, где знают эту рыбу.

Умеренность должна быть во всем — включая умеренность.

Печальней вида молодого пессимиста может быть только вид старого оптимиста.

Что такое человеческая жизнь? Первая треть – хорошее время; остальное – воспоминание о нем.

Октябрь – один из самых опасных месяцев в году для игры на бирже. Остальные опасные месяцы: июль, январь, сентябрь, апрель, ноябрь, май, март, июнь, декабрь, август и февраль.

Чем чаще человек поминает Бога в своих речах, тем усерднее я слежу за своим кошельком.

Если подобрать голодную собаку, накормить и обласкать её, то она тебя не укусит; в этом её принципиальное отличие от человека.

Человек был создан в последний день творения, когда Бог уже утомился.

В рай принимают не по заслугам, а по протекции, иначе вы остались бы за порогом, а впустили бы вашу собаку.

Быть добрым – благородно. Но показывать другим, как быть добрым, — еще благородней, и не так хлопотно.

Все политические партии в конце концов умирают, подавившись собственной ложью.

Новый год является безвредным праздником, в частности потому, что он не приносит никакой пользы, и может быть использован в качестве козла отпущения за беспорядочную пьянку и дружеские драки.

Никогда не позволяйте кому-либо быть вашим приоритетом, когда вы для него всего лишь один из вариантов.

Хорошо, что кончается ночь.
Приближается день.
Сохрани мою тень.

Пусть же в сердце твоём,
Как рыба, бьётся живьем
И трепещет обрывок
Нашей жизни вдвоем.

Можно много построить и столько же можно разрушить
и снова построить.
Ничего нет страшней, чем развалины в сердце,
ничего нет страшнее развалин,
на которые падает дождь и мимо которых
проносятся новые автомобили,
по которым, как призраки, бродят
люди с разбитым сердцем и дети в беретах,
ничего нет страшнее развалин,
которые перестают казаться метафорой
и становятся тем, чем они были когда-то:
домами.

Поздравляю себя
с этой ранней находкой, с тобою,
поздравляю себя
с удивительно горькой судьбою..

Я не верю в политические движения, я верю в личное движение, в движение души, когда человек, взглянувши на себя, устыдится настолько, что попытается заняться какими-нибудь переменами: в себе самом, а не снаружи. Вместо этого нам предлагается дешевый и крайне опасный суррогат внутренней человеческой тенденции к переменам: политическое движение, то или иное. Опасный более психологически, нежели физически. Ибо всякое политическое движение есть форма уклонения от личной ответственности за происходящее.

Плохо, ежели мир вовне
изучен тем, кто внутри измучен.

Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав, к сожалению, трудно.

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно всё, особенно — возглас счастья.
Только в уборную — и сразу же возвращайся.

Любое выраженье
лица — лишь отражение того,
что происходит с человеком в жизни.

Переживи всех.
Переживи вновь,
Словно они — снег,
Пляшущий снег снов.
Переживи углы.
Переживи углом.
Перевяжи узлы
Между добром и злом.
Но переживи миг.
И переживи век.
Переживи крик.
Переживи смех.

Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.

У каждого свой
храм.
И каждому свой
гроб.
Юродствуй,
воруй,
молись!
Будь одинок,
как перст!..
… Словно быкам —
хлыст,
вечен богам
крест.

Сначала в бездну свалился стул,
потом — упала кровать,
потом — мой стол. Я его столкнул
сам. Не хочу скрывать.
Потом — учебник «Родная речь»,
фото, где вся моя семья.
Потом четыре стены и печь.
Остались пальто и я.
Прощай, дорогая. Сними кольцо,
выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть тому в лицо,
кто место моё займёт.

Потому что становишься тем,
на что смотришь, что близко видишь.

Дверь хлопнула, и вот они вдвоём
стоят уже на улице. И ветер
их обхватил. И каждый о своём
задумался, чтоб вздрогнуть вслед за этим.

Истинная неучтивость – это неуважение к чужому богу.

Я ещё ни разу в жизни не сдержал данного мною обещания. Весьма вероятно, что под тот орган, который дает мне способность обещать, место было отведено с такой щедростью, что его не хватило для того органа, который давал бы мне способность выполнять обещания. Но я не горюю. Я ни в чём не терплю половинчатости. Я предпочитаю одну высокоразвитую способность двум обыкновенным.

Из всех животных только человек по-настоящему жесток. Только человек может причинять боль ради собственного удовольствия.

Не думаю, чтобы она могла мне понравиться, разве что на плоту в открытом море, да и то, если будет решительно нечего есть.

Когда-то это был хороший отель, но ведь и я когда-то был хорошим мальчиком.

Пессимизм — это всего лишь слово, которым слабонервные называют мудрость.

Быть ему президентом, если его до той поры не повесят.

Нет людей более грубых, чем чересчур утонченные натуры.

Эмблемой критики должна быть кукушка; она подбрасывает свои яйца в чужие гнезда, потому что иначе не сможет их высидеть.

Страх смерти вытекает из страха перед жизнью. Человек, который живет полной жизнью, готов умереть в любой момент.

Честность — лучшая политика, особенно когда подкреплена деньгами.

Совет старого мормона: Друг мой, примите совет старика, не обременяйте себя большой семьей. Только в маленькой семье, в тесном домашнем кругу вы найдете уют и тот душевный покой, который есть лучшее и наивысшее благо из всех уготованных нам в этом мире. Поверьте мне, десять — от силы двенадцать — жен предостаточно для вас, не переступайте этой границы.

Моя литературная судьба очень любопытна. Мне никогда не удавалось соврать так, чтобы мне не поверили; когда я говорил правду, никто не желал мне верить.

Лучше всего американцы умеют рисовать мишень в месте падения стрелы.

В некоторых случаях ругательство даёт даже большее облегчение, чем молитва.

Худшее одиночество — это когда человеку неуютно с самим собой.

Извини же
за возвышенный слог:
не кончается время тревог,
но кончаются зимы.

Мы уходим, а красота остается. Ибо мы направляемся к будущему, а красота есть вечное настоящее.

Я не думаю, что кто бы то ни было может прийти в восторг, когда его выкидывают из родного дома. Даже те, кто уходят сами. Но независимо от того, каким образом ты его покидаешь, дом не перестает быть родным. Как бы ты в нём – хорошо или плохо – ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дёгтем. Россия – это мой дом, я прожил в нём всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и её народу. И – главное – её языку.

Всякое творчество начинается как индивидуальное стремление к самоусовершенствованию и, в идеале, — к святости.

Потерять независимость много хуже, чем потерять невинность.

Во вторник начался сентябрь.
Дождь лил всю ночь.
Все птицы улетели прочь.
Лишь я так одинок и храбр,
что даже не смотрел им вслед.
Холодный небосвод разрушен.
Дождь стягивает просвет.
Мне юг не нужен.

Мир состоит из наготы и складок.
В этих последних больше любви, чем в лицах.

Смерть — это брак, это свадьба в черном.
Это те узы, что год от года
Только прочнее, раз нет развода.

Как славно вечером в избе,
запутавшись в своей судьбе,
отбросить мысли о себе
и, притворясь, что спишь,
забыть о мире сволочном
и слушать в сумраке ночном,
как в позвоночнике печном
разбушевалась мышь.

Дурак может быть глух, может быть слеп, но он не может быть нем.

До свиданья! Прощай! Tам не ты — это кто-то другая,
до свиданья, прощай, до свиданья, моя дорогая.

Oтлетай, отплывай самолётом молчанья — в пространстве мгновенья,
кораблём забыванья — в широкое море забвенья.

Куда ж идти? Вот ряд оконный,
фонарь, парадное, уют,
любовь и смерть, слова знакомых,
и где-то здесь тебе приют.

Так спросонья озябшим коленом пиная мрак,
понимаешь внезапно в постели, что это — брак:
что за тридевять с лишним земель повернулось на бок
тело, с которым давным-давно
только и общего есть, что дно
океана и навык.

Так спросонья озябшим коленом пиная мрак,
понимаешь внезапно в постели, что это — брак:
что за тридевять с лишним земель повернулось на бок
тело, с которым давным-давно
только и общего есть, что дно
океана и навык

Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.

Мир одеял разрушен сном.
Но в чьем-то напряженном взоре
маячит в сумраке ночном
окном разрезанное море.

Абсолютно неважно, кем тебя считают, важно, что ты делаешь.

Всякий распад начинается с воли,
Минимум коей — основа статики.

Пока есть такой язык, как русский, поэзия неизбежна.

Две вещи оправдывают существование человека на земле: любовь и творчество.

Трудно поверить, что кто-либо, прожив жизнь, не считал бы ее в глубине души неудачной.

Нет большей вульгарности, чем чрезмерная утонченность.

Если бы желание убить и возможность убить всегда совпадали, кто из нас избежал бы виселицы?

Народ разделился на патриотов и предателей, и никто не в силах отличить одних от других.

Нельзя полагаться на глаза, если расфокусировано воображение.

Нет зрелища более грустного, чем молодой пессимист, за исключением старого оптимиста.

Это, наверное, в США так повелось, что самые дорогие галстуки носят те, кому вполне хватило бы и веревки.

Человек, схвативший хоть раз кошку за хвост, знает о котах значительно больше, чем тот, кто только читал о них, но никогда не видел.

Адам и Ева имели перед нами много преимуществ, но больше всего им повезло в том, что они избежали прорезывания зубов.

Фотография может поблекнуть, безделушка может потеряться, бюст Вагнера может разбиться, но когда-либо проглотивший пищу в байрейтском ресторане будет носить её в себе до гробовой доски.

От спекуляций на бирже следует воздерживаться в двух случаях: если у вас нет средств, и если они у вас есть.

Нет времени — так коротка жизнь — на склоки, извинения, желчь и призвания к ответу. Есть только время, чтобы любить, да и на это, так сказать, есть лишь мгновение.

К неприятностям приводит не то, чего вы не знаете, а то, в чем вы точно уверены, что это не так.

Англичанин — человек, который делает что-либо, потому что так делали раньше. Американец — человек, который делает что-либо, потому что так раньше не делали.

Острословие само по себе ничего не стоит, если в нем нет сердцевины — мудрости.

Нас ведёт к беде не то, что мы чего-то не знаем… К беде ведёт знание, которое мы считаем «истинным», но которое на самом деле ошибочно.

Произведение искусства всегда претендует на то, чтобы пережить своего создателя.

Старайтесь быть добрыми к своим родителям… старайтесь не восставать против них, ибо, по всей вероятности, они умрут раньше вас, так что вы можете избавить себя по крайней мере от этого источника вины, если не горя.

И мы уходим.
Теперь уже и вправду — навсегда.
Ведь если может человек вернуться
на место преступленья, то туда,
где был унижен, он придти не сможет.

Вполголоса — конечно, не во весь —
прощаюсь навсегда с твоим порогом.
Не шелохнется град, не встрепенется весь
от голоса приглушенного.
С Богом!

По лестнице, на улицу, во тьму…
Перед тобой — окраины в дыму,
простор болот, вечерняя прохлада.
Я не преграда взору твоему,
словам твоим печальным — не преграда.
И что он — отсюда не видать.
Пучки травы… и лиственниц убранство…
Тебе не в радость, мне не в благодать
безлюдное, доступное пространство.

Я говорю с тобой, и не моя вина,
если не слышно. Сумма дней, намозолив
человеку глаза, так же влияет на
связки. Мой голос глух, но, думаю, не назойлив.

… Поэт — это последний человек, кто радуется тому, что его стихи перекладываются на музыку. Поскольку он-то сам в первую очередь озабочен содержанием, а содержание, как правило, читателем усваивается не полностью и не сразу. Даже когда стихотворение напечатано на бумаге, нет никакой гарантии, что читатель понимает содержание.

Когда же на стих накладывается ещё и музыка, то, с точки зрения поэта, происходит дополнительное затмение. Так что, с одной стороны, если ты фраер, то тебе лестно, что на твои стихи композитор музыку написал. Но если ты действительно озабочен реакцией публики на твой текст, — а это то, с чего твоё творчество начинается и к чему оно в конце концов сводится, — то праздновать тут совершенно нечего. Даже если имеешь дело с самым лучшим композитором на свете. Музыка вообще выводит стихи в совершенно иное измерение.

Летом столицы пустеют. Субботы и отпуска
уводят людей из города. По вечерам — тоска.
В любую из них спокойно можно ввести войска.

То, что делают ваши неприятели, приобретает своё значение или важность оттого, как вы на это реагируете. Поэтому промчитесь сквозь или мимо них, как если бы они были жёлтым, а не красным светом.

Ставишь себе невозможную цель и развлекаешься этим, если можешь. Ведь такое занятие интересно само по себе, поскольку изначально перед тобой заведомо невыполнимая задача, а что может быть увлекательней, чем невозможное.

Чем больше мы читаем поэзию, тем менее терпимы мы становимся к многословию любого вида.

Не читая стихов, общество опускается до такого уровня речи, при котором оно становится легкой добычей демагога или тирана.

Вечер липнет к лопаткам, грызя на ходу козинак..

Так долго вместе прожили мы с ней,
что сделали из собственных теней
мы дверь себе…

… Смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.

Нет в России палача, который бы не боялся стать однажды жертвой, нет такой жертвы, пусть самой несчастной, которая не призналась бы (хотя бы себе) в моральной способности стать палачом.

Приехать к морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это — временный, но выход
за скобки года, из ворот тюрьмы…

Бог хранит дураков и детей, говорит пословица. Это сущая правда. Я это знаю, потому что проверял на себе.

Если бы человек мог быть скрещён с котом, это улучшило бы человека, но ухудшило бы кота.

На каждые пятьдесят человек, посещающих у нас оперу, один, быть может, любит ее уже и сейчас; из прочих сорока девяти большинство, как мне кажется, ходит в оперу затем, чтобы научиться ее любить.

В будние дни мы не очень удачно используем свою нравственность. К воскресенью она всегда требует ремонта.

У дьявола нет ни одного оплачиваемого помощника, тогда как у Противной Стороны их миллион.

Отличный способ испортить с человеком отношения – сказать: «Нет, вы не так рассказываете этот анекдот». Потом рассказать по-своему.

… Непоколебимая вера христианина, у которого на руках четыре туза.

Беспокойство подобно выплате долга, хотя вы никому не должны.

Я знавал очень много неприятностей, но большинство из них так никогда и не случились.

Хорошо было Адаму! Если ему случалось удачно сострить, он мог быть уверен, что не повторяет старые шутки.

Меня наградили орденом Почетного легиона. Впрочем, этого отличия мало кому удалось избежать.

Мы узнаем людей по сердцу, а не по глазам или интеллекту.

Муж миссис Х., девяноста двух лет, упал и сломал себе нос. Миссис Х. опасается, что это может обезобразить его на всю жизнь.

Сначала Бог создал мужчину, потом он создал женщину. Потом Богу стало жалко мужчину, и он дал ему табак.

Вода, потребляемая в умеренном количестве, ещё никому не повредила.

Работая над собой, мы учимся не придавать значения неприятностям. Понятно, чужим.

Есть только две поистине захватывающие темы, достойные серьёзных рассуждений: сплетни и метафизика.

Что губит все династии — число наследников при недостатке в тронах.

Так долго вместе прожили, что снег
коль выпадал, то думалось — навеки,
что, дабы не зажмуривать ей век,
я прикрывал ладонью их, и веки,
не веря, что их пробуют спасти,
метались там, как бабочки в горсти.

Не лица разнятся, но свет различен:
Одни, подобно лампам, изнутри
освещены. Другие же — подобны
всему тому, что освещают лампы.
И в этом — суть различия.

Ах, проклятое ремесло поэта.
Телефон молчит, впереди диета.

Да, сердце рвется все сильней к тебе,
и оттого оно — все дальше.
И в голосе моем все больше фальши.
Но ты ее сочти за долг судьбе,
за долг судьбе, не требующей крови
и ранящей иглой тупой.
А если ты улыбку ждешь — постой!
Я улыбнусь. Улыбка над собой
могильной долговечней кровли
и легче дыма над печной трубой.

Хорошее стихотворение — это своего рода фотография, на которой метафизические свойства сюжета даны резко в фокусе. Соответственно, хороший поэт — это тот, кому такие вещи даются почти как фотоаппарату, вполне бессознательно, едва ли не вопреки самому себе.

Смерть, знаешь, если есть свидетель,
отчетливее ставит точку,
чем в одиночку.

Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы,
С каждым новым страданьем забывая былые невзгоды,
И встречая, как новость, эти раны и боль поминутно,
Беспокойно вступая в туманное новое утро.

Нам дружно всем не нравится эпоха.
Не вовремя! Мы поздно родились!
Но умирать наверно тоже плохо,
поэтому мы выбираем жизнь,
какая есть. И тащимся устало,
как в гору, не пытаясь изменить.

… Любовь, как акт, лишена глагола.

Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.

Человек, который внутри себя начинает создавать свой собственный, независимый мир, рано или поздно становится для общества инородным телом, становится объектом для всевозможного рода давления, сжатия и отторжения.

Все равно ты не слышишь, все равно не услышишь ни слова,
все равно я пишу, но как странно писать тебе снова,
но как странно опять совершать повторенье прощанья.
Добрый вечер. Как странно вторгаться в молчанье.

Одно из доказательств бессмертия души то, что миллионы верили в это; те же миллионы верили, что земля плоская.

Лучший способ взбодриться — попытаться порадовать кого-то еще.

Человека принимают в лоно церкви за то, что он верит, а изгоняют оттуда за то, что он знает.

Смелость – это сопротивление страху и контроль над страхом, а не отсутствие страха.

Половина следствий хороших намерений оказывается злом. Половина следствий дурных намерений оказывается добром.

Все мы сделаны из одного теста, причем довольно низкого качества.

Одна дама таяла день ото дня и под конец дошла до такого состояния, когда ей уже не помогали никакие лекарства. Я сказал, что за неделю поставлю ее на ноги. Мои слова подбодрили ее и окрылили надеждой, и она согласилась во всем меня слушаться. Тогда я посоветовал ей на четыре дня бросить курить, сквернословить, пить и объедаться и обещал, что она тотчас выздоровеет. Не сомневаюсь, что так бы оно и было, но больная сказала, что не может бросить пить, курить и сквернословить, потому что никогда ничем таким не занималась.

Правильно соизмеряйте пропорции. Лучше быть молодым майским жуком, чем старой райской птицей.

Конечно, он имеет успех. Что тут удивительного? Сегодня к нему в Белый дом приходят двенадцать апостолов, и он говорит: «Заходите, заходите! Рад вас видеть! Я слежу за вашими успехами. Я просто в восторге!» Завтра к нему является дьявол, и он хлопает его по плечу и кричит: «Как дела, дьявол? Рад с вами познакомиться. Недавно перечитал ваши книги, получил громадное удовольствие!»
С такими талантами каждый будет иметь успех.

Америка — чудесная страна и я крайне рад, что её открыли. Но было бы лучше, если бы её не заметили и проплыли мимо.

Миллионы людей так и уходят непризнанными гениями, одни — непризнанными окружающими, другие — непознанными сами собой.

Живи я при начале мира, я бы сперва послушал, что соседи говорят об убийстве Авеля, прежде чем громко осудить Каина.

– Что вы думаете о хиромантах, которые предвещают вам смерть?
– Надеюсь, страховая компания не даст мне умереть, ведь я застрахован.

Создать человека — была славная и оригинальная мысль. Но создать после этого овцу — значило повторяться.

Народ — единственный критик, чье суждение имеет ценность.

В первую очередь Бог создал идиотов, для тренировки. После он создал школы.

Местность, где я нахожусь, есть рай,
ибо рай — это место бессилья. Ибо
это одна из таких планет,
где перспективы нет.

Да.
Лучше поклоняться данности
С короткими её дорогами,
Которые потом
До странности
Покажутся тебе
Широкими,
Покажутся большими,
Пыльными,
Усеянными компромиссами,
Покажутся большими крыльями,
Покажутся большими птицами.

Когда Ахматовой наливали, то всегда спрашивали — сколько налить? И Ахматова рукой показывала, что, дескать, хватит. И поскольку жест был — как все, что Анна Андреевна делала, — медленный и величественный, то рюмка успевала наполниться до краев. Против чего Ахматова не возражала…

Я очень часто несу чепуху,
Пишу плохие стихи,
Ношу пальто на рыбьем меху,
Холодные сапоги.

Теряю друзей, наживаю врагов,
Плачу за газ и за свет,
А кроме того, ищу любовь,
Которой все нет и нет.

Мы мыслим себя, мягко говоря, центрами своих собственных вселенных.

Лучший вид на этот город — если сесть в бомбардировщик.

Каждая могила — край земли.

Дорогая, мы квиты.
Больше: друг к другу мы
точно оспа привиты
среди общей чумы…

Губят тебя твои же концептуальные и аналитические замашки, например, когда при помощи языка анатомируешь свой опыт и тем лишаешь сознание всех благ интуиции.

Она надевает чулки, и наступает осень;
сплошной капроновый дождь вокруг.
И чем больше асфальт вне себя от оспин,
тем юбка длинней и острей каблук.

Можно пережить бомбардировку Хиросимы или просидеть четверть века в лагере и ничего не произвести, тогда как одна бессонная ночь может дать жизнь бессмертному стихотворению. Будь взаимодействие между пережитым и искусством таким тесным, как нам вбивали в голову начиная с Аристотеля и дальше, у нас в наличии было бы сейчас гораздо больше — как в количественном, так и в качественном отношении — искусства, чем мы имеем. При всём многообразии и в особенности ужасах пережитого в двадцатом веке большая часть содержимого наших полок просится в макулатуру.

Да. Лучше поклоняться данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

Слава нормальной температуре! —
на десять градусов ниже тела.
Слава всему, до чего есть дело.
Всему, что еще вам не надоело!

Я взбиваю подушку мычащим «ты»
За морями, которым конца и края,
В темноте всем телом твои черты,
Как безумное зеркало повторяя.

А собственному одиночеству памятник воздвигают.

Мы боимся смерти,
посмертной казни. Нам
знаком при жизни предмет
боязни: пустота вероятней
и хуже ада. Мы не знаем,
кому нам сказать «не
надо».

Загадка природы: почему храпящий не слышит себя?

Бабушка не велела мне играть в карты. Она сказала шепотом: «Немедленно бросай эти дрянные карты! Две пары и валет, – олух ты этакий! У него-то ведь масть на руках!»

Одни поклоняются чинам, другие — героям, третьи — силе, четвертые — богу, из — за этого спорят между собой, — но все одинаково поклоняются деньгам.

Несколько раз мне говорили комплименты, и каждый раз я был недоволен — мне казалось, что сказали недостаточно.

У студентов Гейдельбергского университета принято драться на шпагах. Встречаешь человека, лицо которого исполосовано шрамами, и не знаешь – то ли он ветеран многих войн, то ли просто получил высшее образование…

Если человек не трус, он может один ограбить целый пассажирский поезд, а если он трус только наполовину, он может остановить дилижанс и обобрать всех, кто в нем едет.

Лучше иметь старые подержанные бриллианты, чем не иметь никаких.

Наша судебная система очень эффективна, ее эффективность только иногда колеблется из-за того, что трудно ежедневно находить десяток-два людей, не умеющих читать и писать.

Люди, никогда не изучавшие немецкий, понятия не имеют, до чего он путаный. Смею вас заверить, что такого безалаберного, бессистемного, скользкого и увертливого языка, как немецкий, во всем свете не сыщешь…

Самое обычное рядовое предложение в немецкой газете представляет собой неповторимое, внушительное зрелище: оно занимает полгазетного столбца; оно заключает в себе все десять частей речи, но не в должной последовательности, а в хаотическом беспорядке; оно состоит из многоэтажных слов, сочиненных тут же, по мгновенному наитию, и не предусмотренных ни одним словарем, — шесть — семь слов наращиваются друг на дружку просто так, без швов и заклепок (разумей, дефисов).

Не упускайте случая делать добро, если это не грозит вам большим ущербом. Не упускайте случая выпить — ни при каких обстоятельствах.

Всему удалось найти применение, кроме храпа.

Человеку никогда не достичь столь головокружительных вершин мудрости, чтобы его нельзя было провести за нос.

Слово «верность» принесло много вреда. Люди научились быть «верными» тысяче несправедливостей и беззаконий. Между тем им следовало быть верными себе, и тогда они воссстали бы и скинули ярмо обмана.

В первое же воскресенье пошел в церковь, а во вторник получил счет на двенадцать марок на поддержание церкви. Хватит. Не могу себе позволить исповедание религии за такую цену. Здесь спасение души — для богатых.

Некоторые утверждают, что между человеком и ослом нет разницы: это несправедливо по отношению к ослу.

Самый подходящий момент начать статью наступает, когда вы ее успешно закончили. К этому времени вам становится ясно, что именно вы хотите сказать.

Устойчивость пирамиды редко зависит от вершины, но всегда именно вершина привлекает наше внимание.

… Мой голос, торопливый и неясный,
тебя встревожит горечью напрасной,
и над моей ухмылкою усталой
ты склонишься с печалью запоздалой,
и, может быть, забыв про всё на свете,
в иной стране — прости! — в ином столетьи
ты имя вдруг моё шепнёшь беззлобно,
и я в могиле торопливо вздрогну.

Война, Ваша Светлость, пустая игра.
Сегодня — удача, а завтра — дыра…

У рая и каникул то общее, что за них надо платить и монетой служит твоя прежняя жизнь.

Весною порядком отвыкший от пенья птиц
слух мужчины приветствует женский щебет.

— Что вы цените выше всего в человеке?
— Умение прощать, умение жалеть. Наиболее частое ощущение, которое у меня возникает по отношению к людям, и это может показаться обидным, — это жалость. Наверное, потому что мы все конечны.

Пьяный человек, особенно иностранец, особенно русский, особенно ночью, всегда немного беспокоится, найдет ли он дорогу в гостиницу, и от этого беспокойства постепенно трезвеет.

<…> Дай же
на прощание руку. На том спасибо.
Величава наша разлука, ибо
навсегда расстаемся. Смолкает цитра.
Навсегда — не слово, а вправду цифра,
чьи нули, когда мы зарастем травою,
перекроют эпоху и век с лихвою.