Лучшие цитаты из книги Автостопом по галактике (500 цитат) 📃

— Ну, сколько у нас спасательных капсул?
— Ни одной.
— Хорошо пересчитал?
— Два раза.

… по-моему, мы сэкономим уйму времени, если я сойду с ума прямо сейчас.

— Я думал — ты умер.
— Одно время я так тоже думал, — подхватил Форд, — а потом на пару недель решил, что я — лимон. Ужасно повеселился — все две недели только и знал, что бултыхался в джин с тоником.

Время — это, так сказать, худшее место из всех, где только можно заблудиться.

— Я очень жалею, что не слушал, что мне говорила мама, когда я был маленький.
— И что же она говорила?
— Не знаю, я же не слушал.

Одной из самых трудных для понимания Форд Префект всегда находил человеческую привычку постоянно утверждать и повторять весьма и весьма очевидные вещи, например, «Приятный денек», или «Вы очень рослый», или «О, дорогой, ты, кажется, свалился в тридцатифутовый колодец? С тобою все в порядке?»

У этой планеты есть — вернее, была — одна проблема: большинство живущих на ней людей только и делали, что страдали, так как не находили в жизни счастья. Рождалось множество решений, но почти все они сводились к перераспределению маленьких зеленых клочков бумаги — что само по себе весьма странно, так как кто-кто, а маленькие зеленые клочки бумаги никаких страданий не испытывали, ибо счастья не искали.

— Я часто думал об этой истории в райском саду, — сказал Форд.
— О какой истории?
— Ну как же. Райский сад. Древо. Яблоко. Помнишь?
— Конечно.
— Ваш бог поместил посреди сада яблоню и сказал: «Делайте, ребята, что хотите, но яблок не ешьте». Стало им жутко интересно, съели они яблоко, а бог выскочил из-за куста: «Ага! Попались!». Но если б они и не съели яблоко, им все равно бы несдобровать.
— Почему это?
— Имея дело с типом, который любит оставлять на тротуаре кирпич, прикрытый шляпой, нужно отдавать себе отчет – такие не остановятся на полпути. Они своего добьются.

— А скоро ли конец света? — полюбопытствовал Артур.
— Примерно через 20 минут, — ответил Форд. — Пойдем выпьем.

Многие люди все больше укреплялись во мнении, что крупная ошибка была сделана, прежде всего, тогда, когда все поспускались с деревьев. А некоторые говорили, будто даже залезание на деревья было ошибкой, и никому не следовало покидать океаны.

Каждая цивилизация в своем развитии неминуемо проходит три четко различные стадии: Борьбы за выживание, Любопытства и Утонченности, известные иначе как стадии Как, Почему и Где. Например, первая из них характеризуется вопросом: «Как бы нам поесть?», вторая вопросом: «Зачем мы едим?» и третья: «Где бы нам лучше поужинать?»

— Этот цвет меня бесит, — сказал Зафод, чья влюбленность в корабль растаяла после трех минут полета. — Каждый раз, когда ты жмешь на черную кнопку на черной панели с черной маркировкой на черном фоне, в ответ загорается черный сигнал. Что мы угнали? Галактический катафалк?

Наука, конечно, творит чудеса, но счастье куда ценнее правоты.

Неужели же нельзя увидеть красоту сада, не убедив себя предварительно, что в нем обитают феи?!

После месячного наблюдения он отказался от этой теории в пользу другой: если человеческое существо перестает болтать, начинает работать его голова.

Шоссе – это такая штука, которая дает возможность одним индивидам мчаться сломя голову из точки А в точку Б, в то время как другие могут сломя голову мчаться из точки Б в точку А. Живущие в точке В, расположенной прямо посередине, нередко задают себе вопрос: чем же так замечательна точка А, если туда рвутся толпы из точки Б, и почему других сводит с ума точка Б? Они частенько мечтают, чтобы люди раз и навсегда решили жить и работать там, черт побери, где им действительно хочется.

Есть гипотеза, что в миг, когда кто-то постигнет истинное предназначение Вселенной и причины ее существования, она немедленно исчезнет, а на ее месте возникнет нечто еще более странное и необъяснимое. Есть и другая гипотеза, гласящая, что это уже произошло.

«История каждой из крупных галактических цивилизаций может быть разделена на три различные, ярко выраженные фазы: Борьба за выживание, Любопытство и Утонченность, также именуемые фазами „Как?“, „Зачем?“ и „Где?“. Пример: если для первой фазы характерен вопрос: „Как бы нам поесть?“, а для второй „Зачем мы едим?“, то третья отличается вопросом: „Где бы нам лучше поужинать?“»

Форд, ты превращаешься в пингвина. Перестань!

У жизни, разумеется, много непознанных сторон, но, пожалуй, чаще других перед нами встают вопросы типа «Почему люди рождаются?», «Почему умирают?» и «Почему в этом промежутке они стремятся носить электронные часы?».

У этой планеты есть – вернее, была – одна проблема: большинство живущих на ней людей только и делали, что страдали, так как не находили в жизни счастья. Рождалось множество решений, но почти все они сводились к перераспределению маленьких зеленых клочков бумаги – что само по себе весьма странно, так как кто-кто, а маленькие зеленые клочки бумаги никаких страданий не испытывали, ибо счастья не искали.

В далеком прошлом к литературе их толкало стремление доказать свою культурность, сейчас же – исключительно садизм.

Разве прошлое не есть фикция, придуманная для того, чтобы объяснить различие между непосредственным физическим ощущением и состоянием ума?

Старик делал вид, что ничего не знает, и лишь твердил как заведенный, что на свете правды нет (впрочем, позднее его уличили во лжи).

— У вас не найдётся совета страннику? — Найдётся. Заведи себе домик на взморье. […] Домик на взморье — это тебе не просто недвижимость. Это состояние души.

— Как там называется эта ваша национальная английская игра? — Э… крикет? Самоуничижение? — Ах да, вспомнила: парламентская демократия.

Полет — это искусство, а точнее сказать, навык. Весь фокус в том, чтобы научиться швыряться свои телом в земную поверхность и при этом промахиваться.

У меня врачи нашли недоразвитость гланды общественного долга и врожденный порок морального ядра личности. Ну разве мне можно доверить спасение Вселенной?

Заблудившемуся в пространстве хотя бы не угрожает смерть со скуки.

И его душа выпорхнула наружу перевести дух.

Широко известен и очень важен тот факт, что истина зачастую совсем не такова, какой кажется. Например, на планете Земля люди всегда предполагали, что они разумнее дельфинов, потому что они придумали так много: колесо, Нью-Йорк, войны и т. д., а дельфины всегда только плескались в воде и развлекались. Дельфины же, напротив, всегда считали себя разумнее человека — причем, по той же самой причине.

Эволюция словно глянула на них с омерзением, отвернулась и пошла прочь, списав их как результат неудачного эксперимента.

— Ты знаешь, как возникла вселенная?
— Нет.
— Представь, что у тебя есть ванна. Большая круглая ванна. Из черного дерева. Конической формы.
— Почему конической?
— Тсс, молчи. Коническая ванна. Ты наполняешь ее мелким песком. Или сахаром. А потом вынимаешь пробку – ты меня слушаешь?
— Слушаю.
— Вынимаешь пробку, и все это дело уходит через слив.
— Понятно.
— Ни черта тебе не понятно. Я еще не добрался до сути. Ты хочешь услышать суть?
— Хочу.
— Так слушай. Представь, что ты снимаешь фильм о том, как это происходит. Как уходит сахар. У тебя камера, и ты снимаешь.
— Это и есть суть?
— Нет еще. А потом ты пускаешь пленку через проектор – назад. Вот в чем суть.
— Назад?
— Да. Задний ход – именно в этом суть. А ты сидишь и наблюдаешь, как песок втекает через слив и наполняет ванну. Понятно?
— Ты хочешь сказать, что так начиналась Вселенная?
— Нет. Я хочу сказать, что это прекрасный способ расслабиться.

У жизни, разумеется, много непознанных сторон, но, пожалуй, чаще других перед нами встают вопросы типа «Почему люди рождаются?», «Почему умирают?» и «Почему в этом промежутке они стремятся носить электронные часы?».

Если люди перестанут упражнять свой ротовой аппарат, подумал он, у них начнут работать мозги.

— Меня охватила жуткая тоска. Я подключился к его компьютеру и подробно изложил свои взгляды на вселенную.
— И что случилось?
— Он покончил самоубийством.

Ты не можешь видеть того, что вижу я, ибо видишь только то, что видишь. Ты не можешь знать того, что знаю я, ибо знаешь только то, что знаешь. То, что вижу и знаю я, нельзя просто взять и приплюсовать к тому, что видишь и знаешь ты, ибо они различны по своей природе. И заменить одно другим тоже нельзя, ибо тогда мне придется заменить всего тебя мной.

Он чувствовал себя так, как будто вся его жизнь — сон, и иногда он задумывался: а чей это сон, и нравится ли этот сон этому человеку?

«Я отказываюсь доказывать, что я существую, – говорит Бог, — ибо доказательство отрицает веру, без веры же я – ничто.»
«Но, – отвечает ему Человек, — Вавилонская рыба тебя выдает с головой, разве нет? Она не могла эволюционировать случайно. Это доказывает, что ты существуешь, и, следовательно, по твоим собственным словам – что ты не существуешь. Quod erat demonstrandum.»
«Вот это да, – говорит Бог. — Мне это и в голову не пришло,» – и он исчезает в клубах логики.
«Нет ничего проще,» – говорит Человек, и на бис доказывает, что белое – это черное, после чего на следующем пешеходном переходе его сбивает машина.

Каждая цивилизация в своем развитии неминуемо проходит три четко различные стадии: Борьбы за выживание, Любопытства и Утонченности, известные иначе как стадии Как, Почему и Где. Например, первая из них характеризуется вопросом: „Как бы нам поесть?“, вторая вопросом: „Зачем мы едим?“ и третья: „Где бы нам лучше поужинать?“

Он поднял камень с буквой «К» и зашвырнул его в куст терновника, вспугнув кролика. Кролик бросился наутек и бежал до тех пор, пока не попался лисе. Лиса сожрала кролика, подавилась костью и сдохла на берегу ручья, после чего ее унесло потоком. Через неделю Форд Префект познакомился с девушкой, служившей на Голгафрингеме в отделе кадров солидной компании, и был безмерно огорчен, когда она внезапно скончалась, испив воды, отравленной разложившимися останками животного. Мораль этой истории проста: никогда не бросайте в терновник камней, на которых нацарапана буква «К». Увы, к этому совету слишком редко прислушиваются…

Я не хочу умирать! – закричал Артур. – У меня еще головная боль не прошла!

Кто я такой? В чем смысл моего существования? Изменится ли что-нибудь в космическом масштабе, если я не пойду на работу?

Послушайте, – взмолился Артур, – по-моему, мы сэкономим уйму времени, если я сойду с ума прямо сейчас.

У этой планеты есть – вернее, была – одна проблема: большинство живущих на ней людей только и делали, что страдали, так как не находили в жизни счастья.

– Я отказываюсь представить доказательства своего существования, – говорит Бог, – ибо доказательство отрицает веру, а без веры я ничто.

При общении с Зафодом Триллиан труднее всего давалось умение различать, когда он прикидывается глупым, чтобы сбить с толку собеседника; когда он прикидывается глупым, потому что не хочет думать и предпочитает, чтобы это сделал за него кто-нибудь другой; когда он прикидывается феноменально глупым, чтобы скрыть, что чего-то не понимает, и когда он просто проявляет глупость.

Постепенно распространялось и крепло убеждение, что все несчастья пошли с того, как люди спустились с деревьев на землю. А кое-кто даже полагал, что ошибка была совершена еще раньше – с деревьями тоже нечего было связываться и вообще незачем было вылезать из океана.

Мы требуем жестко установленных границ Сомнения и Неопределенности!

Ничего не знаю, ничего не слышу, ничего не вижу… это не моя планета, я сюда не просился!

— Значит, наши неприятности еще не кончились… — Более того, они еще толком и не начались.

Душа Артура летала вокруг его тела кругами и маялась, не испытывая особенного желания войти. С этим вместилищем у нее были связаны не самые лучшие воспоминания…

Озадаченность медленно, точно альпинист по трудному склону, вскарабкалась по его лицу и уселась на бровях.

Зафод, не имевший ни малейшего желания с ними общаться, рассудил, что поскольку благоразумие — лучший компонент храбрости, то осторожность — лучший компонент благоразумия, после чего мужественно спрятался в шкафу.

— Где-то я прочёл об одной планете в седьмом измерении, которую использовали как бильярдный шар в каком-то межгалактическом баре. Так вот, этот шар загнали в лузу, а лузой служила чёрная дыра. Погибло десять миллиардов разумных существ.
— С ума сойти! — ужаснулась Мелла.
— Зато этот удар принёс тридцать очков, — заметил Форд.

Какое-то мгновение ничего не происходило. Затем, через секунду-две, ничего продолжило не происходить.

— Ты свихнулся?!
— Такую возможность я не исключаю, — тихо проговорил Зафод. — В конце концов, я знаю о себе лишь то, что может сказать мне мой мозг в его текущем состоянии. А его текущее состояние не из лучших.

— Я принимаю решения только о том, что касается моей Вселенной, — подчеркнул хозяин. — Моя Вселенная — это мои глаза и мои уши. Все прочее — не более чем слухи.

При общении с Зафодом Триллиан труднее всего давалось умение различать, когда он прикидывается глупым, чтобы сбить с толку собеседника; когда он прикидывается глупым, потому что не хочет думать, и предпочитает, чтобы это сделал за него кто-нибудь другой; когда он прикидывается феноменально глупым, чтобы скрыть, что чего-то не понимает, и когда он просто проявляет глупость.

Давным-давно, в седой древности, в старые добрые времена Галактической империи, жизнь была полна событий и в основном свободна от налогообложения. Могучие корабли бороздили просторы Вселенной в поисках сокровищ и приключений. В те исторические дни дух был непреклонен, ставки – высоки, мужчины были настоящими мужчинами, женщины – настоящими женщинами, а маленькие косматые твари с Альфы Центавра – настоящими маленькими косматыми тварями с Альфы Центавра.

— Послушайте! — начал он, а сам подумал: «Кой черт, молодость дается лишь однажды!» — и выбросился из окна. По крайней мере, инициатива осталась за ним.

Мы требуем жестко установленных границ Сомнения и Неопределенности!

Триллиан подозревала: у Зафода жизнь такая увлекательная главным образом потому, что он сам редко соображает, что творит.

– Я выполнил ваше указание. Что прикажете делать дальше: тихо ржаветь в углу или скончаться прямо на месте?

– Я отказываюсь представить доказательства своего существования, – говорит Бог, – ибо доказательство отрицает веру, а без веры я ничто. – Но вавилонская рыбка просто не могла возникнуть в результате случайной эволюции, – указывает Человек. – Следовательно, ты существуешь, и, следовательно, по твоим же собственным словам, ты не существуешь. Что и требовалось доказать. – О Боже, об этом я как-то не подумал! – восклицает Бог. И исчезает в облачке логики».

Например, первая из них характеризуется вопросом: „Как бы нам поесть?“, вторая вопросом: „Зачем мы едим?“ и третья: „Где бы нам лучше поужинать?“»

Артур нервно потыкал матрас ногой и опустился рядом. Вообще-то он мог не нервничать: выросшие в топях Зеты Прутивнобендзы матрасы перед употреблением тщательно умерщвляются и высушиваются; как правило, они редко оживают.

Я страдаю от несчастной любви и не хочу, чтобы у других было хорошее настроение.

Жизнь! – меланхолически произнес Марвин. – Можно ее презирать, можно не замечать, но любить?!

Вначале ничего не произошло. И потом тоже ничего не произошло.

Известно, что существует бесконечное множество планет. Это объясняется той простой причиной, что пространство, в котором они могут существовать, также бесконечно. Однако не всякая из этих планет обитаема. Отсюда следует, что число обитаемых планет конечно. Частное от деления любого конечного числа на бесконечность стремится к нулю и не дает остатка, следовательно, можно заключить, что средняя численность населения планет Вселенной равна нулю. Отсюда следует, что численность населения во всей Вселенной также равна нулю, и потому все люди, которые порой попадаются на вашем пути, являются продуктом вашего воспаленного воображения.

– И последнее. Если тебе еще когда-нибудь понадобится помощь, если ты окажешься в безвыходном положении, на краю пропасти… – Да? – Прошу тебя, не раздумывай долго и прыгай в пропасть к чертям собачьим!

Фактом своего существования они обязаны исключительно толстокожести и упрямству. «Эволюция? – сказали себе эти существа. – Да кому она нужна?!» И попросту обошлись без того, в чем им отказала природа, пока не сумели выправить основные анатомические дефекты хирургическим путем. А между тем эволюция на планете работала в поте лица, пытаясь исправить чудовищный промах. Она породила маленьких проворных радужных крабов (вогоны их пожирали, разбивая панцири молотками); устремленные ввысь деревья душераздирающей красоты (вогоны их рубили, чтобы жарить на кострах крабовое мясо); похожих на газелей грациозных животных с шелковистым мехом и жалобным взглядом (вогоны их ловили и использовали в качестве подстилок, когда сидели вокруг костра, жаря крабовое мясо).

Мистер Л. Проссер был, как принято говорить, всего лишь человеком, иными словами, основанной на углероде двуногой формой жизни, ведущей свое начало от обезьяны.

Артур в общем-то ни одной души не видел, а потому и оскорблениям больше не подвергался.

Сотни разных мыслей, расталкивая друг дружку, боролись за контроль над его голосовым связками.

И был он индивидуумом с четкой целью в жизни. Не самой лучшей целью — в чем он сам первый признавался, — но эта какая-никакая цель как-никак давала ему какое-никакое занятие.

Мозг Артура совершил сальто-мортале внутри черепной коробки.

Если я миру дико понадоблюсь, он призовет меня обратно.

Нет смысла доводить себя до безумия стараниями это безумие избежать. С тем же успехом можно покориться судьбе, а здравый рассудок поберечь на потом.

Он созерцал приборы с видом человека, который пытается перевести градусы Фаренгейта в градусы Цельсия, пока его дом горит.

Другая планета, другой рассвет, совсем другого дня…

В задних рядах толпы одинокий голос запел песню, которая позволила бы Полу Макартни, будь он ее автором, купить весь свет.

Храбрецы не сдаются.

— Что ты делаешь? — Размышляю. — А ты всегда так дышишь, когда размышляешь? — Я даже не заметила, что дышу.

— Я не хочу есть существо, которое само меня к этому призывает. Это бессердечно.
— Но это лучше, чем есть существо, которое этого не хочет, — резонно заметил Зафод.

– Всю жизнь я испытывал странное беспричинное чувство, что в мире что-то происходит – что-то большое, даже зловещее, – а от меня это держат в тайне.
– Совершенно нормальная паранойя. У кого её нет?

— Что же страшного в крупной пьянке?
— Похмелье.

Особенно его раздражало то, что его постоянно спрашивали, чем он так раздражен.

Неужели не хватит того, что сад прекрасен — нужно еще верить, что в нем танцуют феи?

Только устным счетом человек может доказать компьютеру свою независимость.

Спустя некоторое время он начал медленно, воровато пробираться вперед с гримасой вдумчивой озадаченности на лице — как леопард, который не совсем уверен, что только что видел в полумиле впереди, на раскаленной и пыльной прерии, полупустую банку «Вискаса».

– Забавная штука жизнь, – трагическим тоном произнес он. – Кажется, вот предел, хуже не бывает… И тут становится еще омерзительнее!

Артур уставился на экраны, хлопая глазами. Ему не хватало чего-то крайне важного… Внезапно он догадался: – А чай на этом корабле есть?

– Сопротивление бесполезно! – взревел охранник. – Не надо так говорить, – попросил Форд. – Как можно сохранять присутствие духа, когда слышишь такие слова?

Забавная штука жизнь, – трагическим тоном произнес он. – Кажется, вот предел, хуже не бывает… И тут становится еще омерзительнее!

Мы войдем в нормальную вероятность, как только определим, что вообще можно считать нормой.

Есть гипотеза, что в миг, когда кто-то постигнет истинное предназначение Вселенной и причины ее существования, она немедленно исчезнет, а на ее месте возникнет нечто еще более странное и необъяснимое. Есть и другая гипотеза, гласящая, что это уже произошло.

Поскольку каждая частица материи во Вселенной каким-то образом связана с любой другой, то теоретически возможно воссоздать все мироздание – светила, планеты, их орбиты, состав, экономику, историю – по какому-либо одному кусочку, например, по куску пирога.

– Понравится. Перед тобой откроется новая жизнь. – Еще одна жизнь? О нет, только не это.

Вот когда будете знать вопрос, то поймете и ответ.

Вогоны не питали никаких иллюзий относительно чувств, вызываемых их опусами. В далеком прошлом к литературе их толкало стремление доказать свою культурность, сейчас же – исключительно садизм.

Так что, разобравшись с сознанием, можно будет как следует отдохнуть, потренироваться в летании и, кстати, научиться наконец готовить, а то все недосуг.

Не надо бороться против системы — следует поставить ее себе на службу.

Артур сидел у стойки и отдыхал. Он привык не понимать, что происходит вокруг. Так ему было даже уютнее.

Алкоголь упоминается и в «Путеводителе». Там сказано, что лучший на свете коктейль — это «Пангалактический грызлодёр».
«Глотнуть „Пангалактического грызлодёра“, — говорится далее, — всё равно что вышибить себе мозги долькой лимона, в которую завернут большой золотой кирпич».
В «Путеводителе» указано, на какой планете подают лучший «Пангалактический грызлодёр», сколько за него следует заплатить и какие общественные организации помогут вам после всего этого выжить.

Бросьте зуб солнцетигра с Алгола; полюбуйтесь, как он растворяется, наполняя напиток жаром двойной звезды.
Добавьте оливку.

Президент: полный титул — Президент Имперского Галактического Правительства. Термин «Имперское» сохраняется, хотя в настоящее время и является анахронизмом. Последний Император, престол к которому перешел по наследству, почти мертв, и содержится в этом состоянии уже много столетий. В последние минуты агонии он был заключен в стазис-поле, обеспечивающее его практически полную сохранность.

… жители сказочно красивой планеты Бетсаламин настолько обеспокоены эрозией окружающей среды, вызванной забавами десяти миллиардов ежегодно приезжающих туристов, что определённая с точностью до грамма разница между общим весом пищи, съеденной вами на планете, и общим весом ваших экскрементов хирургическим путем удаляется из вашей физической массы, то бишь из вашего собственного тела; поэтому, сходив в туалет, не забудьте взять квитанцию.

Нас подобрал корабль на невероятностной тяге! Обалдеть можно! <…> Что с тобой такое?
Артур лежал на полу, отчаянно пытаясь прижать его плотнее к стенам, однако из щелей тянулись крохотные, покрытые шерсткой руки с измазанными чернилами пальцами и доносился безумный писк торопливых голосков.

В одном углу, сгорбившись, сидел робот. Его блестящая металлическая голова понуро склонилась над блестящими металлическими коленями. Робот тоже был новым, хорошо сложенным, отполированным, и все же при взгляде на него неизвестно почему складывалось впечатление, будто отдельные части его тела плохо стыкуются между собой. На самом деле они стыковались идеально — просто что-то в его осанке наводило на мысль, что они могли бы стыковаться лучше.

Микросекундной паузой и почти неуловимой модуляцией тембра — ничего такого, на что можно было бы обидеться, — Марвин ухитрился выразить ужас и отвращение ко всем человеческим существам.

нашел рекламный буклет, он валялся на полу. <…> Вот, гляди. — Форд ткнул в одну из страниц.

При общении с Зафодом Триллиан труднее всего давалось умение различать, когда он прикидывается глупым, чтобы сбить с толку собеседника; когда он прикидывается глупым, потому что не хочет думать, и предпочитает, чтобы это сделал за него кто-нибудь другой; когда он прикидывается феноменально глупым, чтобы скрыть, что чего-то не понимает, и когда он просто проявляет глупость.

Вогоны не питали никаких иллюзий относительно чувств, вызываемых их опусами. В далеком прошлом к литературе их толкало стремление доказать свою культурность, сейчас же — исключительно садизм.

Я предпочитаю быть счастливым, чем делать всё как надо.

Артур был совершенно счастлив. Его ужасно умиляло, что в этот день все его планы сами собой сбывались. Только двадцать минут назад он решил сойти с ума – и вот уже гоняется по лугам доисторической Земли за честерфильдским диваном.

Человеческие существа — великие приспособленцы.

— Как он мил, — проговорил он. — Жаль, что у меня нет дочери. Я бы ей запретил выходить за него замуж.

Форд, ты превращаешься в пингвина. Перестань!

Наука, конечно, творит чудеса, но счастье куда ценнее правоты.

Известно, что существует бесконечное множество планет.
Это объясняется той простой причиной, что пространство, в котором они могут существовать, также бесконечно. Однако не всякая из этих планет обитаема. Отсюда следует, что число обитаемых планет конечно. Частное от деления любого конечного числа на бесконечность стремится к нулю и не дает остатка, следовательно, можно заключить, что средняя численность населения планет Вселенной равна нулю. Отсюда следует, что численность населения во всей Вселенной также равна нулю, и потому все люди, которые порой попадаются на вашем пути, являются продуктом вашего воспаленного воображения.

– Зафод! Очнись!
– М-м-м-м?
– Давай же, просыпайся!
– Ну почему нельзя дать человеку заниматься тем, что у него хорошо получается? – посетовал Зафод и перевернулся на другой бок.

— У нас для тебя дело.
— Уверен, оно мне не понравится.
— Понравится. Перед тобой откроется новая жизнь.
— Еще одна жизнь? О нет, только не это.

Сама мысль об этом даже и не начинала помышлять о возможности появиться у меня в голове.

Было ясно, что защита долго не протянет. От силы четыре минуты, по оценке Форда Префекта.
– Три минуты пятьдесят секунд, – объявил он немного погодя, щелкнул парой бесполезных переключателей и недобро взглянул на Артура. – Чайку захотелось?… Три минуты сорок секунд.
– Да перестанешь ты считать в самом-то деле?! – взвыл Зафод.
– Перестану, – пообещал Форд. – Через три минуты тридцать пять секунд.

Время — обман чувств. Рань — обман вдвойне.

Впрочем, — добавил он по дальнейшем размышлении, — я себя понимаю. Мне доверять нельзя. Мне со мной нужно быть осторожным, как рыбе с огнем.

В Англии устойчиво держится мнение, что делать сандвич аппетитным, привлекающим взор, таким, чтобы его было приятно есть, постыдно и так делают лишь иностранцы.

– Я тебе объясню, – сказал Форд. – Вообрази, что эта салфетка – темпоральная Вселенная, а эта ложка – трансдукциональный модус искривления материи…
– Это моя ложка. Я ею суп буду есть, – сказал Артур.

– Форд! Там бесконечное множество обезьян, которые только что написали «Гамлета» и хотят с нами об этом поговорить.

Каждая цивилизация в своем развитии неминуемо проходит три четко различные стадии: Борьбы за выживание, Любопытства и Утонченности, известные иначе как стадии Как, Почему и Где.

Путеводитель» обладает двумя важнейшими преимуществами перед «Энциклопедией».Во-первых, он дешевле. Во-вторых, на титульном листе крупными буквами выведены сакраментальные слова: «НЕ ПАНИКУЙ».

Послушайте, – взмолился Артур, – по-моему, мы сэкономим уйму времени, если я сойду с ума прямо сейчас.

Интересно, – обратился он в никуда, – это я сегодня что-то натворил или мир всегда был таким, а я прежде этого не замечал, потому что делами был занят?

Мы чрезвычайно польщены вашим неудержимым интересом и с удовлетворением сообщаем, что в качестве дополнительной услуги для самых рьяных клиентов отправляем навстречу вам ракеты с атомными боеголовками. Надеемся быть вам полезными в загробной жизни… Благодарим за внимание.

Вы представляете, какие повреждения получит бульдозер, если прокатится по вашему телу? – Какие же? – полюбопытствовал Артур. – Абсолютно никаких!

Ваш бог поместил посреди сада яблоню и сказал: «Делайте, ребята, что хотите, но яблок не ешьте». Стало им жутко интересно, съели они яблоко, а бог выскочил из-за куста: «Ага! Попались!» Но если б они и не съели яблоко, им все равно бы несдобровать. – Почему это? – Имея дело с типом, который любит оставлять на тротуаре кирпич, прикрытый шляпой, нужно отдавать себе отчет – такие не остановятся на полпути. Они своего добьются.

Если есть дело более важное, чем моя персона, я хочу, чтобы его немедленно зарегистрировали и сожгли!

Живые понимают в жизни, как свинья в апельсинах.

Как уже было отмечено выше, Вселенная огромна, и это ее свойство чрезвычайно действует на нервы, вследствие чего большинство людей, храня свой душевный покой, предпочитают не помнить о ее масштабах.

Ваш бог поместил посреди сада яблоню и сказал: «Делайте, ребята, что хотите, но яблок не ешьте». Стало им жутко интересно, съели они яблоко, а бог выскочил из-за куста: «Ага! Попались!» Но если б они и не съели яблоко, им все равно бы несдобровать. – Почему это? – Имея дело с типом, который любит оставлять на тротуаре кирпич, прикрытый шляпой, нужно отдавать себе отчет – такие не остановятся на полпути. Они своего добьются.

Марвин плелся по коридору, не прекращая стенаний:
— …и в довершение ко всему, разумеется, адская боль в диодах левой стороны… <…>
Медленно, с величайшим презрением он шагнул к двери. Та отворилась.

В те дни сердца были отважными, а ставки высокими, мужчины были настоящими мужчинами, женщины — настоящими женщинами, а маленькие мохнатые существа с Альфы Центавра — маленькими мохнатыми существами с Альфы Центавра. Никто не боялся противостоять неизведанным опасностям, совершать великие поступки, расщеплять инфинитивы, которые никто до этого не расщеплял — и так мало-помалу крепла Империя.

Неужели недостаточно любоваться красотой сада, не убедив себя предварительно, что на его задворках обитают феи?

Знаете, — поёжившись, произнесла Триллиан, — что-то не нравится мне эта планета.
— Пустяки, — отмахнулся Зафод. — Накопив половину всех сокровищ бывшей Галактической империи, она вполне может позволить себе выглядеть замухрышкой.

Принцип работы нутримата очень интересен. При нажатии кнопки «Напиток» производится мгновенное, тщательное обследование вкусовых сосочков субъекта и спектральный анализ его метаболизма. Затем через нервную систему во вкусовые центры мозга субъекта запускаются слабые пробные сигналы, чтобы предложенный напиток, как говорится, «хорошо пошел». Вместе с тем совершенно непонятно, зачем все это делается, потому что машина неизменно выдает чашку жидкости, которая разительно, однако не на все сто, отличается от чая. Нутримат разработан и выпускается Кибернетической корпорацией Сириуса, чей отдел жалоб и рекламаций занимает всю площадь суши первых трёх планет звёздной системы Сириус Тау.

А это не опасно?
— Магратея мертва пять миллионов лет, — терпеливо разъяснил Зафод. — Здесь даже привидения давно остепенились и семьями обзавелись.

огда что стало с ракетами?
Новая, поразительная картина открылась в зеркалах.
— Похоже, они превратились в горшок с петунией, — неуверенно проговорил Форд, — и очень удивлённого кашалота…
— Невероятностный фактор, — объявил Эдди, <…> — один к восьми миллионам семистам шестидесяти семи тысячам ста двадцати восьми.

Андроида-параноида? — уточнил он, — да, берём.
— На кой нам маниакально-депрессивный робот?
— Вы думаете, от этого будет плохо вам, — Марвин словно обращался к только что занятому постояльцем гробу, — а вот что делать, если маниакально-депрессивный робот — ты сам? Не трудитесь отвечать, я в пятьдесят тысяч раз умнее вас, а всё равно не знаю ответа. У меня голова болит, когда я пытаюсь мыслить на вашем уровне

Библброкс нетерпеливо постучал по люку.
— Похоже, я ошибся, — посетовал он, — лучше бы мы взяли логарифмическую линейку.
— Так! — стальным тоном рявкнул компьютер. — Кто это сказал?
— Пожалуйста, открой нам люк, — вежливо попросил Зафод, стараясь держать себя в руках.
— И не подумаю, пока вы не признаетесь, — отчеканил тот. <…>
— Компьютер… — начал Зафод.

Может, посторожишь здесь с роботом у входа? Хорошо?
— Посторожи? — переспросил Артур. — Зачем? Ведь, кроме нас, на планете никого нет.
— Просто так, знаешь, для спокойствия. Хорошо?
— Для моего спокойствия или для твоего?
— Ну и молодец. Все, идём.
Зафод, пригнувшись, скользнул в туннель, за ним последовали Триллиан и Форд.
— Чтоб вам тошно было! — в сердцах воскликнул Артур.
— Не волнуйся, — заверил его робот. — Будет.

Высокий, темноволосый, он вечно был не в ладах с самим собой. Заботило его больше всего то, что люди постоянно приставали к нему с расспросами, почему это у него такой озабоченный вид.

— Возможно, я слишком стар и устал, — продолжал он, — но я всегда считал, что шансы выяснить, что же на самом деле происходит, так смехотворно малы, что нужно просто плюнуть на это все и постараться занять себя чем-то интересным. Например, я: я конструирую побережья. У меня есть награда за Норвегию.
Он порылся в свалке и извлек оттуда прозрачный пластиковый кирпич, внутри которого была модель Норвегии, а снаружи начертано его имя.
— И какой в этом смысл? — спросил он. — Я не вижу никакого. Всю жизнь я делал фьорды. В какой-то момент они вошли в моду, и я получил большую награду.

Для самых удачливых жизнь в конце концов стала довольно скучной и однообразной. И вот начало им казаться, что все дело в каком-то изъяне, присущем мирам, где они жили: то погода под вечер портится, то день на полчаса длиннее, то розовое море не того оттенка.

Многие уверены: если бы мы знали, почему горшок с петунией подумал именно то, что подумал, мы бы куда глубже понимали природу мироздания.

Бесконечность сама по себе плоска и неинтересна. Смотря вверх в ночное небо, мы смотрим в бесконечность — расстояние непостижимо, и потому лишено смысла.

Англии больше не было. Это он воспринял — так или иначе, но воспринял. Он попробовал еще раз. Америка, подумал он, исчезла. Воспринять это ему не удалось. Он решил снова начать, с чего-нибудь помельче. Нью-Йорк исчез, подумал он. И остался спокоен. Он вообще никогда всерьез не верил, что Нью-Йорк существует.

— Но послушайте, вы ведь нашли план!
— Да, — сказал Артур, — нашел. На дне запертого шкафа в заколоченном туалете. А на двери табличка: «Осторожно, леопард!»

— Что это было?
— Это я закричал!
— Да нет! Замолчи! Похоже, у нас проблемы.
— Это ты говоришь, что у нас проблемы?!
— Дентрасси?
— Нет, это ботинки с железными набойками.
— И кто это тогда?
— Ну, если нам повезёт, то это всего лишь вогоны, пришедшие, чтобы выкинуть нас в открытый космос.
— А если не повезёт?
— Если не повезёт, то, значит, капитан не шутил, когда обещал сперва почитать нам свои стихи.

— Забавная штука жизнь, — трагическим тоном произнёс он. — Кажется, вот предел, хуже не бывает… И тут становится ещё омерзительнее!

Мистер Л. Проссер был, как принято говорить, всего лишь человеком, иными словами основанной на углероде двуногой формой жизни, ведущей своё начало от обезьяны.

Артур уставился на экраны, хлопая глазами. Ему не хватало чего-то крайне важного… Внезапно он догадался:
— А чай на этом корабле есть?

– Эй, голос! – сердито прокрякал он. – Где ты? Что происходит и как это остановить?
– Успокойтесь, пожалуйста, – произнес приятный голос. Так увещевает стюардесса пассажиров самолета с двумя моторами, один из которых объят пламенем. – Вы в полной безопасности.

– Прошу вас, считайте, что я не достоин вашего внимания, – послышался приглушенный траурный голос.
– Как дела, кибер? – спросил Форд.
– Я скорблю.
– Что нового?
– Не знаю, – сказал Марвин. – Ничто не ново под луной.
– А почему, – спросил Форд, опускаясь рядом на корточки, – ты лежишь здесь в пыли? И лицом вниз?
– Это очень хороший способ чувствовать себя несчастным, – ответил Марвин. – Не притворяйся, что хочешь со мной поговорить. Я знаю, ты меня терпеть не можешь.
– Совсем наоборот.
– Нет, не наоборот. Все меня ненавидят. Так устроена Вселенная. Стоит мне только заговорить с кем-то, и меня уже ненавидят. Даже роботы. А если ты не будешь обращать на меня внимания, может статься, я просто уйду.

— Значит, мы точно сошли с ума.
— Самый подходящий денек.
— Несомненно, — сказал сумасшедший прохожий.
— Кто это был? — спросил Артур.
— Кто — вон тот пятиголовый с кустом бузины?
— Да. У него куст ещё увешан селедками.
— Не знаю. Так, кто-то…
— А…

И вот как-то в четверг, после дождя, спустя почти две тысячи лет после того, как одного человека приколотили гвоздями к дереву за то, что он призывал хотя бы иногда, просто для разнообразия, относиться друг к другу по-хорошему.

Камера, в которую попал аппарат, была отнюдь не бесконечной, а просто очень, очень большой, такой большой, что создавала впечатление бесконечной куда успешнее, чем сама бесконечность.

Известно, что безответственные речи порой недешево обходятся, но мало кто знает, сколь дорого!

Дело в том, что оптическое приспособление «суперхроматик-антириск» обладает особым свойством, помогающим его владельцам сохранять хладнокровие перед лицом опасности. При первом намеке на неприятности стекла очков становятся совершенно черными, и вы таким образом не видите ничего, что могло бы вас встревожить.

– Я уж подумал, что с ума схожу. – Кто знает? Может, тебе только показалось, что я это сказал.

Я люблю покуролесить. Приходит в голову какая-нибудь шальная идея – а почему бы и нет? Бэмс, готово! Решил стать Президентом Галактики, решил украсть корабль – и дело в шляпе! Все легко, все просто… Но стоит мне остановиться и задуматься, почему я так решил, как я этого добился, – и тут же возникает сильнейшее желание прекратить об этом думать.

Идеализм, чистая наука, поиски истины – все это очень хорошо, но рано или поздно, боюсь, наступает момент, когда начинаешь подозревать, что всей многомерной бесконечностью Вселенной на самом деле заправляет горстка маньяков.

Многие уверены: если бы мы знали, почему горшок с петунией подумал именно то, что подумал, мы бы куда глубже понимали природу мироздания.

Поэзия вогонов занимает третье место во Вселенной по отвратительности. На втором месте – стихи азготов с планеты Крия. Во время презентации нового шедевра поэтиссимуса Хряка Изящнейшего «Ода комочку зеленой слизи, найденному летним утром у меня под мышкой» четверо внимавших скончались от внутреннего кровоизлияния, а председатель комиссии по присуждению Ноббилингской премии чудом спасся, откусив себе ногу. Хряк, как сообщают, остался разочарован итогом презентации и собрался было читать все двенадцать книг своей саги «Бульканье в ванне», но тут его собственные внутренности в отчаянной попытке спасти цивилизацию устроили ему кровоизлияние в мозг.

В те исторические дни дух был непреклонен, ставки – высоки, мужчины были настоящими мужчинами, женщины – настоящими женщинами, а маленькие косматые твари с Альфы Центавра – настоящими маленькими косматыми тварями с Альфы Центавра.

Космос велик. Страшно велик. Вы просто не поверите, насколько умопомрачительно он велик. К примеру, вы сетуете, как далеко от вас аптека – но по сравнению с космосом это сущая чепуха…

Так вот: корабль не покидать. Повторяю, все увольнительные отменяются. Я страдаю от несчастной любви и не хочу, чтобы у других было хорошее настроение. Все, конец.

Экспедиция, в конце концов направленная по его следам, обнаружила маленький астероид, единственным жителем которого был старик. Старик делал вид, что ничего не знает, и лишь твердил как заведённый, что на свете правды нет (впрочем, позднее его уличили во лжи).

Любопытно, что дельфины давно знали о нависшей над Землей угрозе уничтожения и неоднократно пытались предупредить человечество. Однако все их попытки общения ошибочно истолковывались как игра с мячом или прочие дельфиньи шалости, поэтому в конце концов они плюнули и незадолго до прибытия вогонов покинули Землю своим собственным способом.

Самое последнее сообщение дельфинов было воспринято человечеством как особо изящный прыжок с кувырком через кольцо с одновременным высвистыванием гимна США. В действительности же послание гласило: «Всего хорошего, и спасибо за рыбу!».

Были на Земле существа и поумнее дельфинов, но большую часть времени они проводили в биологических лабораториях, где ставили пугающе элегантные и изощренные эксперименты на людях. То, что люди, естественно, совершенно ошибочно истолковывали характер отношений между ними и собой, полностью отвечало планам этих существ.

Создания, которых вы зовёте мышами, вовсе не таковы, какими кажутся вам. Вы замечаете лишь, так сказать, отпечаток в нашем измерении огромных сверхразумных панпространственных существ. — Старец замолчал и участливо добавил:
— Боюсь, они ставили на вас опыты.
Артур глубоко задумался. Потом его лицо прояснилось.

Мы находимся здесь в качестве полномочных представителей Объединённого союза философов, мудрецов и титанов мысли. Мы требуем, чтобы эту машину немедленно выключили.

Никогда более, — вскричал оратор, — никогда более не проснёмся мы поутру с мыслью: «Кто я такой? В чем смысл моего существования? Изменится ли что-нибудь в космическом масштабе, если я не пойду на работу?» Сегодня мы наконец раз и навсегда узнаем простой и ясный ответ на все эти маленькие, но не дающие покоя загадки Жизни, Вселенной и Всего Остального!

В небе появилась огромная надпись <…>. Она гласила: «Магратея удовлетворит любому, даже самому взыскательному вкусу. Мы не из хвастливых».
После чего с неба начали падать пятьсот голых парашютисток.

Видите ли, ребята, вы имеете дело отнюдь не с узколобыми дебилами, которые двух слов связать не могут. Мы серьёзные интеллигентные люди и наверняка нашли бы с вами общий язык, окажись все вместе в одной компании.
Думаете, я целыми днями стреляю без разбора, а потом бахвалюсь этим в третьеразрядных кабаках, как некоторые полицейские?! Нет! Я стреляю без разбора, а потом часами изливаю душу своей подружке!

Далеко-далеко, в не замеченных картографами складках давно вышедшего из моды Западного Спирального Рукава Галактики, затерялась крохотная, никому не интересная жёлтая звезд.

Постепенно распространялось и крепло убеждение, что все несчастья пошли с того, как люди спустились с деревьев на землю. А кое-кто даже полагал, что ошибка была совершена ещё раньше — с деревьями тоже нечего было связываться и вообще незачем было вылезать из океана.

Книга пользуется огромным спросом, оставив далеко позади «Межзвёздный сборник советов по домоводству»; раскупается гораздо быстрее, чем «Ещё 53 способа скоротать время в невесомости», и вызывает ещё больше споров и толков, чем философская трилогия «Где Господь сбился с пути», «Основные ошибки Господа Бога» и «Да кто он в конце концов такой, этот Господь Бог?!»

[Путеводитель] выпускался в микросубмезонном формате, ибо в привычной форме потребовал бы от путешественника таскать за собой десяток небоскрёбов в качестве книгохранилища.

… любой человек, который исколесил всю Галактику вдоль и поперёк, прошёлчерез голод, нужду и лишения, и всё-таки имеет при себе полотенце — это человек, с которым можно иметь дело.

Люки извергли поток света.
— Прямо не знаю, — капризно пожаловался голос, — какая-то апатичная планета… Ни капли не жаль.

Форд сел на один из матрасов и полез в сумку. Артур нервно потыкал матрас ногой и опустился рядом. Вообще-то он мог не нервничать: выросшие в топях Зеты Прутивнобендзы матрасы перед употреблением тщательно умерщвляются и высушиваются; как правило, они редко оживают.

Сейчас покажу, как пользоваться, — сказал Форд и выхватил компьютер у Артура, который глядел на него, будто на полуразложившийся труп.

— У вас было достаточно времени, чтобы обратиться с предложениями и жалобами.
— Достаточно времени? Достаточно времени! Я впервые услышал об этом от рабочего, который пришел сюда вчера. Я спросил его, не пришел ли он помыть окна, а он сказал «нет, я пришёл сносить ваш дом». Конечно, он не сказал мне это сразу. Черта с два. Сначала он вытер пару стекол и взял с меня пятерку. А потом уже сказал.

Их песни в основном очень просты, и своядтся к очень традиционной схеме: мальчик встречает девочку под серебряной луной, а луна потом возьми да и взорвись ни с того ни с сего.
Многие планеты запретили их концерты, некоторые из соображений высокого искусства, а большинство — потому, что работа аудиосистем группы вступала в противоречие с местными договорами по ограничению стратегических вооружений.

Я что-нибудь не то сказал? – произнес Марвин. – В таком случае прошу меня извинить. Надо признаться, у меня сейчас отвратительное настроение, я страшно угнетен… О Боже, еще одна самодовольная дверь… Жизнь! Не говорите мне о жизни.

Они не пошевелят и пальцем, чтобы спасти свою собственную бабушку от Кровожадного Зверя Жукобола с Трааля, без приказа, заверенного в трех экземплярах, входящего, исходящего, запрошенного, утерянного, найденного, переданного на общее расследование, снова потерянного, окончательно истлевшего и выброшенного в мусор.

У меня начинает болеть голова, когда я пытаюсь опуститься до твоего уровня мышления.

Апатичная планета… Ни капли не жаль.

– Неужели ты не понимаешь?! – истерически воскликнул Артур. Он указал на Проссера: – Этот человек хочет снести мой дом! Лицо Форда выразило недоумение. – Так ведь он и без тебя справится, правда?

Как бы нам поесть?“, а для второй „Зачем мы едим?“, то третья отличается вопросом: „Где бы нам лучше поужинать?“»

– Угнетающе тупая машина, – сказал Марвин и заковылял прочь.

Вы сублимируете свою латентную агрессивность естественным, весьма полезным для здоровья путем – в форме вспышек бессмысленной ярости.

Я страдаю от несчастной любви и не хочу, чтобы у других было хорошее настроение. Все, конец.

По четвергам у меня вечно все наперекосяк.

Идеализм, чистая наука, поиски истины – все это очень хорошо, но рано или поздно, боюсь, наступает момент, когда начинаешь подозревать, что всей многомерной бесконечностью Вселенной на самом деле заправляет горстка маньяков.

Ты свихнулся?! – Такую возможность я не исключаю, – тихо проговорил Зафод. – В конце концов я знаю о себе лишь то, что может сказать мне мой мозг в его текущем состоянии. А его текущее состояние не из лучших.

Не повезло только кашалоту, который внезапно возник из небытия в нескольких милях над поверхностью планеты. Поскольку для кашалота это весьма необычное положение, у бедного невинного создания было очень мало времени, чтобы составить себе картину мира, уяснить свое место в нем и осознать, что это место скоро станет вакантным.

Воистину поразительная штуковина, – сказал он. – Без дураков – воистину поразительная. Такая поразительная, что мне хочется ее украсть.

– Но, сэр, по сети субэфирного вещания только что сообщили о вашей гибели… – Сущая правда, – сказал Зафод. – Я шевелюсь исключительно по инерции. Короче: где Зарнивуп?

Рождалось множество решений, но почти все они сводились к перераспределению маленьких зеленых клочков бумаги – что само по себе весьма странно, так как кто-кто, а маленькие зеленые клочки бумаги никаких страданий не испытывали, ибо счастья не искали.

Эта планета столь богатая, что глазам больно, такая солнечная, что туши свет, а интересных людей там пруд пруди…

Есть и другая гипотеза, гласящая, что это уже произошло.

Стоит ли давать имя средоточию смутных сенсорных ощущений?

Форд придумал теорию, объясняющую эту странность поведения: если человеческое существо перестает болтать, его рот срастается.

Но я не говорю по-вогонски!
— И не надо. Засунь только в ухо рыбку.

Молниеносным движением Форд хлопнул Артура по уху, и тот испытал внезапный рвотный позыв, почувствовав, как рыбка проскальзывает в слуховой проход. В панике схватился он за ухо, но через секунду-другую вытаращился от удивления. Его ощущения представляли собой аудиоэквивалент того, что бывает, когда смотришь на чёрный силуэт двух повернутых друг к другу лиц и вдруг видишь вместо них белый подсвечник. Или когда смотришь на лист бумаги, испещренный цветными точками, а они вдруг образуют цифру шесть, — и это означает, что придется покупать новые очки.

Артур был уверен в том, что по-прежнему слушает завывающее булькание, но одновременно каким-то образом звуки преобразились в обыкновенный английский язык.

Я страдаю от несчастной любви и не хочу, чтобы у других было хорошее настроение. Конец сообщения.

Очаровательная личность. Хотел бы я иметь дочь — тогда я запретил бы ей выходить за него замуж.
— Не потребовалось бы, — заметил Форд. — Внешне вогоны привлекательны не больше, чем автомобильная авария.

Быстрым небрежным движением он передал Артуру Путеводитель по галактике для путешествующих автостопом, а сам принял позу зародыша, готовясь к скачку в гиперпространство.

В ту же секунду в мозгу у Артура отвалилась какая-то крышка.

Вавилонская рыбка, — тихо рассказывал в это время путеводитель, — это маленькая, жёлтая, похожая на пиявку рыбка. Эта рыбка — одно из самых странных явлений во Вселенной. Она питается энергией мозговых волн, исходящих не от её носителя, а от окружающих носителя существ. Она абсорбирует подсознательные ментальные частоты этих излучений и поглощает их. Затем, телепатическая матрица, представляющая собой сочетание сознательных частот мыслей и сигналов нервных окончаний, поступивших из речевого центра мозга, излучавшего данные мысли, в виде экскрементов поступает в сознание носителя. Практическое применение данного природного феномена заключается в том, что, поместив вавилонскую рыбку в ухо, вы немедленно начинаете понимать всё сказанное на любом языке. Речевые образцы, которые вы слышите, расшифровываются с помощью матрицы, поступившей в ваш мозг в виде экскрементов вавилонской рыбки.

Было бы слишком невероятно, если бы такая чудесная и полезная вещь как вавилонская рыбка возникла совершенно случайно. Некоторые мыслители даже считают её окончательным и бесповоротным доказательством несуществования Бога.

Англии больше не существует. С этим смириться можно — с трудом, но можно. Он сделал другую попытку: Америки больше не существует. Не укладывается в голове! Артур решил начать с чего-нибудь помельче.

Самые отвратительные стихи, а также их создательница Паула Нэнси Миллстоун Дженнингс из Гринбриджа (графство Эссекс, Англия) были уничтожены вместе с планетой Земля.

Чайник, розетка, холодильник, молоко, кофе. Зевок.

По забавному совпадению «абсолютно никаких» являлось ответом на вопрос, нет ли у Артура Дента, потомка обезьян, подозрений, что один из его ближайших друзей произошел не от обезьяны и родом вовсе не из Гилфорда (как он утверждал), а с некой маленькой планетки в окрестностях Бетельгейзе.

Он увидел бесконечную Вселенную и теперь точно знал, что самым важным ее элементом был он сам.

У этой планеты есть – вернее, была – одна проблема: большинство живущих на ней людей только и делали, что страдали, так как не находили в жизни счастья.

Ну а этот компьютер под названием «Земля» был столь велик, что его часто принимали за планету. Особенно упорствовали в этом заблуждении своеобразные обезьяноподобные существа, которые бродили по его поверхности, ни сном ни духом не ведая, что являются всего лишь элементом широкомасштабной компьютерной программы.

При первом намеке на неприятности стекла очков становятся совершенно черными, и вы таким образом не видите ничего, что могло бы вас встревожить.

Нью-Йорка нет. Ладно, ему всё равно никогда не верилось в существование этого города. Доллары, подумал Артур, исчезли бесследно. Легкая дрожь.

Сети закусочных «Макдоналдс» больше нет. Гамбургеров нет, ни единого!
Артур лишился сознания.

Что? «Безвредна»? Это всё, что сказано? «Безвредна»! Одно слово!
Форд пожал плечами:
— В Галактике сто миллиардов звёзд, а ёмкость микропроцессоров книжки ограничена. К тому же о Земле в общем-то никто и не слышал.
— Но теперь, надеюсь, ты о ней расскажешь?

Поэзия вогонов занимает третье место во Вселенной по отвратительности.

Простатник Джельц улыбнулся, причем медленно-медленно — не ради эффекта, кстати сказать, а просто потому что забыл, в какой последовательности сокращать мышцы.

Пленники сидели на СОПах — Стульях Оценки Поэзии. Привязанные. Вогоны не питали никаких иллюзий относительно чувств, вызываемых их опусами. В далеком прошлом к литературе их толкало стремление доказать свою культурность, сейчас же — исключительно садизм.

Эй, охранник! Отведи пленников к шлюзу номер три и вышвырни их в космос! <…>
Здоровенный молодой вогон выступил вперёд и толстыми ручищами вырвал их из стульев.

Итак, нас ждёт смерть, — подытожил Артур.
— Да. Впрочем… Нет! Подожди! — Форд внезапно прыгнул куда-то в сторону.
— Что это за тумблер?!
— Что? Где? — вскричал Артур.

… в тот момент, когда Артур произнес: «Мой образ жизни вряд ли можно назвать спокойным», — в пространственно-временном континууме открылся случайный туннель, и эти слова, преодолев пучины пространства и времени, достигли некой далекой галактики, где два воинственных народа готовились к ужасающей межзвёздной резне.
Лидеры противников сошлись в последний раз выяснить все вопросы.

Убийственная тишина воцарилась за столом переговоров. Командующий вл-хургов, блистательный и гордый в парадных боевых шортах, вперил взгляд в главу г-гудвунттов, сидящего напротив на ароматном зеленом облаке, и миллионы стремительных, чудовищно мощных крейсеров готовы были по первому приказу исторгнуть электрическую смерть, чтобы заставить мерзкую пахучую тварь взять назад свои слова о матери вл-хургов.

Тварь шевельнулась на облаке зловонного пара, и тут над столом переговоров разнеслись слова: «Мой образ жизни вряд ли можно назвать спокойным». К сожалению, на языке вл-хургов это звучало как самое оскорбительное выражение из всех мыслимых и немыслимых. Ничего не оставалось, как начать войну на истребление.
Разумеется, в конце концов, после нескольких тысячелетий кровавой бойни, выяснилось, что все это — кошмарное недоразумение, и остатки двух флотов объединились для ведения совместных военных действий против нашей Галактики — места, откуда, как было установлено, донеслось оскорбительное высказывание.
Много тысячелетий грозные корабли бороздили безбрежные океаны космоса и наконец с диким ревом атаковали первую попавшуюся планету (им подвернулась Земля), где в результате обидной ошибки в масштабах всю боевую флотилию случайно проглотила маленькая собачонка.

Угнетающе тупая машина, – сказал Марвин и заковылял прочь.

– Именно! – воскликнул компьютер. – Вот когда будете знать вопрос, то поймете и ответ.

Всем хорошо известно, что предметы и явления на самом деле не всегда такие, какими они на первый взгляд кажутся. К примеру, люди планеты Земля полагали себя много умнее дельфинов, аргументируя этот тезис своими достижениями: колесо, Нью-Йорк, войны и так далее, – в то время как дельфины только беззаботно плескались в воде. Дельфины, в свою очередь, были уверены в своем превосходстве над людьми – по тем же соображениям.

– Я принимаю решения только о том, что касается моей Вселенной, – подчеркнул хозяин. – Моя Вселенная – это мои глаза и мои уши. Все прочее – не более чем слухи.

Отсюда следует, что численность населения во всей Вселенной также равна нулю, и потому все люди, которые порой попадаются на вашем пути, являются продуктом вашего воспаленного воображения.

И вот как-то в четверг, после дождя, спустя почти две тысячи лет после того, как одного человека приколотили гвоздями к дереву за то, что он призывал хотя бы иногда, просто для разнообразия, относиться друг к другу по-хорошему, некая девушка, сидя в одиночестве за столиком маленького кафе в Рикмансворте, вдруг додумалась, в чем была вся загвоздка и каким образом мир все-таки можно сделать обителью счастья и покоя.

Форда бесило, что Зафоду, дабы насладиться величием момента, потребовалось сочинять какую-то нелепую историю. Магратея!.. Неужели же нельзя увидеть красоту сада, не убедив себя предварительно, что в нем обитают феи?!

Они частенько мечтают, чтобы люди раз и навсегда решили жить и работать там, черт побери, где им действительно хочется.

О, не наливайте мне больше «Крепкого духа Джанкс», Нет-нет, ни капли больше «Крепкого духа Джанкс»… Башка свинцом наливается, Нутро огнем загорается, И смерть моя приближается. Так скорей плесните мне «Крепкого духа Джанкс»!

– Бред, конечно. Совершенный идиотизм. Но мы попробуем, ибо в этом вздоре есть проблеск гениальности. Давай камни.

В этом ресторане посетители наслаждаются восхитительными блюдами, одновременно любуясь крушением мироздания.

… идеализм, чистая наука, поиски истины — все это очень хорошо, но рано или поздно, боюсь, наступает момент, когда начинаешь подозревать, что всей многомерной бесконечностью Вселенной на самом деле заправляет горстка маньяков.

Электронный мозг. — Сказал Фрэнки. — Самый простенький.
— Простенький?! — взвыл Артур.
— Конечно, — злорадно ухмыльнулся Зафод. — Достаточно его запрограммировать, чтобы время от времени он говорил: «Что?», «Я не понимаю», «Где чай?» — и разницы никто не заметит.
— Что?! — вскричал Артур, продолжая пятиться.
— Вот видишь? — просиял Зафод <…>.
— Я-то разницу замечу! — воскликнул Артур.
— Нет, — покачал головой Бенджи. — Вас запрограммируют не замечать.

Аэромобиль нёсся со скоростью Р-17 по стальным туннелям, ведущим на поверхность планеты, где мертвенно-бледные сумерки отступали перед очередным рассветом.
«Р» — единица измерения скорости, которую можно было бы определить следующим образом: разумная скорость передвижения, обеспечивающая здоровье, психическое благополучие и не более чем пятиминутное опоздание.

Почему, — начал Форд, <…> — ты лежишь лицом в пыли?
— Это отвечает моему настроению, — объяснил Марвин. — Не надо делать вид, будто вы хотите со мной разговаривать. Я знаю, вы меня ненавидите.
— С чего ты взял?
— Ненавидите, да. Меня все ненавидят. Так устроена Вселенная. Стоит мне заговорить с кем-то, как меня начинают ненавидеть. Даже роботы ненавидят меня. Бросьте меня здесь, зачем со мной возиться…
Марвин мученически поднялся и застыл, мрачно глядя в сторону.

Моя Вселенная – это мои глаза и мои уши. Все прочее – не более чем слухи.

На загробную жизнь тоже нужен предварительный заказ?

Трин Трагула – таково его имя – был мечтателем, мыслителем, философом, или, по определению его жены, безмозглым идиотом

Вселенная – кое-какая информация, облегчающая существование в ней.

Нет света, – сказал Артур Дент. – Темно. Пытаясь понять людей, Форд Префект никак не мог свыкнуться с их привычкой постоянно констатировать очевидное, вроде «Чудесный денек сегодня, не правда ли?», или «Какой вы высокий!», или «О Боже, вы, кажется, упали в тридцатифутовый колодец… Ничего не ушибли?». Форд придумал теорию, объясняющую эту странность поведения: если человеческое существо перестает болтать, его рот срастается. После месячного наблюдения он отказался от этой теории в пользу другой: если человеческое существо перестает болтать, начинает работать его голова.

Здесь написано: «Голгафрингемский флот, ковчег Б, трюм № 7, санитарный инспектор телефонных будок II класса» – и порядковый номер. – Санитарный инспектор? Мертвый санитарный инспектор? – спросил Артур. – Лучшая разновидность санитарного инспектора. – Но что он здесь делает? – Не думаю, что у него много дел. Форд перешел к другому саркофагу.

Вокруг нее, на расстоянии примерно девяноста восьми миллионов миль, обращается ничтожная зелено-голубая планетка, обитатели которой все еще очень похожи на своих предков-обезьян – достаточно сказать, что электронные часы до сих пор считаются у них чудом техники.

Он помолчал. Иногда он несколько дней не раскрывал рта – просто чтобы посмотреть, что из этого получится.

Первое, что они увидели, был гроб. Следующие четыре тысячи девятьсот девяносто девять предметов, которые бросились им в глаза, также были гробами.

Врачи, логик и ихтиолог, пытались успокоить лидер-вокалиста, который заперся в ванной с пачкой снотворного и сказал, что не выйдет оттуда до тех пор, пока ему не докажут, что он не рыба.

Однако этот факт не мешает группе наращивать свое состояние путем расширения горизонтов чистой гиперматематики. Ее главный бухгалтер-исследователь недавно удостоился звания профессора неоматематики в Мегагаллонском университете за создание «Общей и частной теории налоговых выплат „Зоны бедствия“», которой он доказал, что ткань целого пространственно-временного континуума поддается не только искривлению, но и надуванию.

Конец последним беженцам с уничтоженной по его приказу Земли. Конец этому смертельно опасному (для существования психиатрии) эксперименту по поиску смысла Жизни, Вселенной и Всего Остального.

«Р» – единица измерения скорости, которую можно было бы определить следующим образом: разумная скорость передвижения, обеспечивающая здоровье, психическое благополучие и не более чем пятиминутное опоздание.

Вот когда будете знать вопрос, то поймете и ответ.

Были на Земле существа и поумнее дельфинов, но большую часть времени они проводили в биологических лабораториях, где ставили пугающе элегантные и изощренные эксперименты на людях. То, что люди, естественно, совершенно ошибочно истолковывали характер отношений между ними и собой, полностью отвечало планам этих существ.

Фордовский экземпляр «Путеводителя» врезался в пульт и громко стал перечислять для удовольствия всех желающих лучшие способы контрабандного вывоза из Антареса желез внутренней секреции антаресских длиннохвостых попугаев (эти отвратительные на вид железы, нанизанные на деревянные шампурчики, служат деликатесной закуской к коктейлям, и многие очень богатые идиоты с радостью платят огромные деньги, чтобы произвести впечатление на других очень богатых идиотов).

Если тебе еще когда-нибудь понадобится помощь, если ты окажешься в безвыходном положении, на краю пропасти… – Да? – Прошу тебя, не раздумывай долго и прыгай в пропасть к чертям собачьим!

– Забавная штука жизнь, – трагическим тоном произнес он. – Кажется, вот предел, хуже не бывает… И тут становится еще омерзительнее!

Впрочем, его удивление выросло во сто крат, когда сразу после торжественного вручения «Галактической премии за исключительную одаренность» его линчевала неистовая толпа почтенных физиков, которые наконец поняли, с чем действительно не могут мириться – с чересчур умными коллегами.

О том, как важно наливать в чашку сначала молоко, а потом чай.

Однако народ джатравартидов, населяющий планету Витриоль-6, верует, что на самом деле вся Вселенная вылетела из ноздри существа по имени Великий Зеленый Апчхибуздравий, когда это существо чихнуло.

Бесконечность столь велика, что на ее фоне все большое кажется просто игрушечным. „Гигантское“, умноженное на „колоссальное“, умноженное, в свою очередь, на „необозримо бескрайнее“, – вот что тут подразумевается.

Тем не менее в очках он почувствовал себя куда увереннее. Дело в том, что оптическое приспособление «суперхроматик-антириск» обладает особым свойством, помогающим его владельцам сохранять хладнокровие перед лицом опасности. При первом намеке на неприятности стекла очков становятся совершенно черными, и вы таким образом не видите ничего, что могло бы вас встревожить.

Англия больше не существует. С этим смириться можно – с трудом, но можно. Он сделал другую попытку: Америки больше не существует. Не укладывается в голове! Артур решил начать с чего-нибудь помельче. Нью-Йорка нет. Ладно, ему все равно никогда не верилось в существование этого города. Доллары, подумал Артур, исчезли бесследно. Легкая дрожь. Сети закусочных «Макдоналдс» больше нет. Гамбургеров нет, ни единого! Артур лишился сознания.

«Не паникуй!» Первые разумные слова за весь день.

Моя Вселенная – это мои глаза и мои уши. Все прочее – не более чем слухи.

– Неужели ничего нельзя поделать? – сказал Артур. Он чувствовал себя страшно одиноким. Он был на Земле, на своей родной планете, которая в бессмысленной и ужасной катастрофе уже лишилась будущего, а теперь оказалась на грани того, чтобы потерять и свое прошлое.

– Пустяки, – сказал танк. – Я и пол могу снести. И снес пол. – Дь-я-в-о-о-о-л! – ревел танк, падая с высоты пятнадцатого этажа, и, ударившись о землю, развалился вдребезги. – Угнетающе тупая машина, – сказал Марвин и заковылял прочь.

Я ведь сказал, что мне придется подумать, не так ли? Но главное вот в чем: такая исполинская задача, такой исполинский размах неизбежно вызовут шумиху в печати, привлекут всеобщий интерес к философии в целом. У каждого появится своя собственная точка зрения на то, к какому ответу я в конце концов приду. И пока вы будете спорить друг с другом, считайте, что ваше дело в шляпе.

Он многое бы дал, чтобы глаза его гневно вспыхнули, но те наотрез отказывались загораться.

Для него сама аудитория – музыкальный инструмент, и он блистательно им владеет.

Каждая цивилизация в своем развитии неминуемо проходит три четко различные стадии: Борьбы за выживание, Любопытства и Утонченности, известные иначе как стадии Как, Почему и Где.

Потому что есть обязанности, которые нужно выполнять, несмотря на то что ты просвещенный полицейский, человек широких взглядов, знающий про возвышенные чувства и душевные терзания.

Тот факт, что столь умопомрачительно полезная форма жизни появилась совершенно случайно, воспринимается многими мыслителями как окончательный довод в споре о существовании Бога. Аргументация примерно такова: – Я отказываюсь представить доказательства своего существования, – говорит Бог, – ибо доказательство отрицает веру, а без веры я ничто. – Но вавилонская рыбка просто не могла возникнуть в результате случайной эволюции, – указывает Человек. – Следовательно, ты существуешь, и, следовательно, по твоим же собственным словам, ты не существуешь. Что и требовалось доказать. – О Боже, об этом я как-то не подумал! – восклицает Бог. И исчезает в облачке логики».

Мы не знаем, ни где они, ни что с ними. Бери пример с меня – забудь о них.

Когда вас помещают в Вихрь, перед вашими глазами на один-единственный миг предстает во всей своей целостности невообразимая бесконечность мира всего сущего, и где-то в ней мигает крохотный-крохотный огонек, микроскопическая точка на поверхности микроскопической точки, обозначающая ваше местоположение.

Ему просто показывают Вселенную, – сказал Гарграварр. – Вселенную во всей ее бесконечности. Бесчисленные светила, неизмеримые расстояния – и ты, невидимая песчинка на невидимой же пылинке, бесконечно малая и ничтожная.

Сейчас бесполезно прикидываться дурачками. Проекты трассы и планы взрывных работ были выставлены для всеобщего ознакомления в местном Отделе планирования на Альфе Центавра еще пятьдесят земных лет назад – достаточный срок, чтобы подать жалобу по надлежащим каналам.

философская трилогия «Где Господь сбился с пути», «Основные ошибки Господа Бога» и «Да кто он в конце концов такой, этот Господь Бог?!»

Забавно, — сказал он похоронным тоном. — Именно тогда, когда ты решаешь, что хуже быть уже не может, перед тобой внезапно открываются новые горизонты.