Фильм Собачье сердце, сочетающий в себе элементы драмы и фантастики, вышел на экраны в 1988-ом году. В центре сюжета собака, принявшая участие в эксперименте, который превратил ее в человека. Но человека с очень скверным характером. Более того, Шариков стал угрозой для своих создателей. В данной подборке собраны лучшие цитаты Шарикова из фильма Собачье сердце.

Обыкновенная прислуга, а форсу, как у комиссарши.
А то что же: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет…
Примус! Признание Америки! Москвошвея! Примус! Пивная! Ещё парочку! Пивная! Ещё парочку! Буржуи! Не толкайся, подлец, слезай с подножки! Я тебе покажу, твою мать!

Эх, говори Москва — разговаривай Россия!
Филип Филиппович: — Так что же вы читаете? Робинзона Крузо?
Шариков: — Эту как её..? Переписку Энгельса с этим… как его дьявола… с Каутским.
Филип Филиппович: — Позвольте узнать, что вы можете сообщить по поводу прочитанного?
Шариков: — Да не согласен я.
Филип Филиппович: — Что… с Энгельсом или с Каутским?
Шариков: — С обоими…
Филип Филиппович: — Это замечательно, клянусь Богом. Да… И что вы можете со своей стороны предложить?
Шариков: — Да что тут предлагать? А то пишут-пишут… конгресс… немцы какие-то… Голова пухнет. Взять всё да и поделить!
Филип Филиппович: — Так я и думал. Именно это я и полагал.
Борменталь: — А вы и способ знаете?
Шариков: — Да какой тут способ. Дело нехитрое. А то что ж — один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой по помойкам шляется, питание ищет.
Филип Филиппович: — Насчёт семи комнат — это вы, конечно, на меня намекаете? Ну что ж, хорошо, я не против дележа. Доктор, скольким мы вчера отказали?
Борменталь: — Тридцати девяти человекам.
Филип Филиппович: — Так. 390 рублей. С вас, Шариков, 130. Потрудитесь внести.
Шариков: — Хорошенькое дело! Это за что такое?
Филип Филиппович: — За кран и за кота! За безобразие, которое вы учинили и благодаря которому сорвали приём! Человек, как первобытный, бегает по всему дому и срывает краны! Кто убил кошку мадам Полосухер, кто?
Борменталь: — Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице.
Шариков: — Да она меня по морде хлопнула! У меня не казённая морда!
Борменталь: — Потому что вы её за грудь ущипнули! Вы стоите…
Филип Филиппович: — Вы стоите на самой низкой ступени развития. Вы — ещё только формирующееся слабое в умственном отношении существо. Все ваши поступки звериные. И вы, в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе давать советы космического масштаба и космической же глупости о том, как всё поделить!… А сами в то же время наглотались зубного порошку.
Борменталь: — Третьего дня.
— Что это за гадость? Я говорю о галстуке.
— Чем же гадость? Шикарный галстук. Дарья Петровна подарила.
— Дарья Петровна вам мерзость подарила.
Вот всё у вас, как на параде. Салфетку — туда, галстук — сюда, да «извините», да «пожалуйста-мерси». А так, чтобы… по-настоящему, — это нет. Мучаете сами себя, как… при царском режиме.
Я не господин. Господа все в Париже.
Отлезь, гнида.
Я на шестнадцати аршинах здесь сижу и буду сидеть!
— Позвольте-с вас спросить, почему так отвратительно пахнет?
Шариков понюхал куртку озабоченно.
— Ну, что ж, пахнет… известно: по специальности. Вчера котов душили, душили.
— Бить будете, папаша?
— Тьфу! Идиот!
— А как это «по-настоящему», позвольте осведомиться?
— Желаю… Чтобы… Все!
— И вам того же.
Взять всё, да и поделить.
— Я водочки выпью?
— А не будет вам?
— Вам жалко?
— Вы, Шариков, чепуху говорите и возмутительнее всего то, что говорите её безапелляционно и уверенно.
Филип Филиппович: — Зина, там в приёмной… Она в приёмной?
Шариков: — В приёмной, зелёная, как купорос.
Филип Филиппович: — Зелёная книжка…
Шариков: — Ну, сейчас палить. Она казённая, из библиотеки!
Филип Филиппович: — Переписка — называется, Энгельса с этим чёртом… В печку её!
Я без пропитания оставаться не могу. Где же я буду харчеваться?!
— Какое самое главное событие в моей жизни?
— Самое главное событие в вашей жизни у вас впереди!
Вчера котов душили-душили, душили-душили, душили-душили, душили-душили…
— А вдруг война с империалистическими хищниками?
— Я воевать не пойду никуда!
— Вы, гражданин Шариков, говорите в высшей степени несознательно. На воинский учёт надо взяться.
— На учёт возьмусь, а воевать — шиш с маслом. Я тяжко раненый при операции.
В очередь, сукины дети, в очередь!
А-а, уж конечно, как же, какие уж мы вам товарищи! Где уж. Мы понимаем-с! Мы в университетах не обучались. В квартирах по пятнадцать комнат с ванными не жили. Только теперь пора бы это оставить. В настоящее время каждый имеет своё право…
— Отчего это у вас шрам на лбу, потрудитесь объяснить этой даме.
— Я на колчаковских фронтах раненый!
Где же это видано, чтобы человек проживал не прописанный в Москве?
— Документ, Филипп Филиппыч, мне надо.
— Документ? Чёрт… А, может быть, это… как-нибудь…
— Это уж — извиняюсь. Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать.
Я не господин, господа все в Париже!
— Вот всё у вас как на параде, — заговорил он, — салфетку — туда, галстук — сюда, да «извините», да «пожалуйста-мерси», а так, чтобы по-настоящему, — это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.
— А как это «по-настоящему»? — позвольте осведомиться.
— Что-то вы меня больно утесняете, папаша.
— Что?! Какой я вам папаша! Что это за фамильярность? Называйте меня по имени-отчеству.
— Да что вы всё: то не плевать, то не кури, туда не ходи. Чисто, как в трамвае. Чего вы мне жить не даёте? И насчет «папаши» — это вы напрасно. Разве я просил мне операцию делать? Хорошенькое дело: ухватили животную, исполосовали ножиком голову… А я, может, своего разрешения на операцию не давал. А равно и мои родные. Я иск, может, имею право предъявить.
— Ну а фамилию, позвольте узнать?
— Фамилию? Я согласен наследственную принять.
— А именно?..
— Шариков.
Эх яблочко
Да с голубикою!
Подходи буржуй —
Глазик выколю!
Глазик выколю —
Другой останется,
Чтоб ты знал, говно,
Кому кланяться!
Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку!
Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку!
— «Атавизм»? А-а-а!
— Неприличными словами не выражаться!
О-о-о!… Етит твою мать, профессор!!!
— Ну и что же он говорит, этот ваш прелестный домком?
— Вы его напрасно прелестным ругаете!
— Ну, желаю, чтобы всё…
— И вам также…
В очередь, сукины дети, в очередь!
Человеку без документов строго воспрещается существовать!