Цитаты из книги Дом странных детей (500 цитат)

Я не знал, как называется то, что между нами происходит, но мне это нравилось. Нас объединяло какое-то глуповатое и хрупкое, но очень доброе чувство.

Когда тебя не впускают, ты отчаиваешься и перестаёшь стучаться.

Жизнь была бы скучна и лишена интриги, если бы все всегда получалось с первой попытки.

Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слишком высокой.

Я мечтал о том, чтобы изменить свою обычную жизнь, но моя жизнь никогда не была обычной. Просто я не замечал, насколько она необычна.

Я всегда знал, что небо полно тайн, но только теперь понял, насколько полна загадками земля.

Они были уверены, что общение с людьми оказывает целительное воздействие на больную психику.
— Наравне с электрошоком, — напомнил я им.

Чем больше лжешь, тем легче тебе это дается.

Бывают моменты, когда лучше не оглядываться.

Мне никогда не понять 99% человечества…

Я знала, что в тебе есть что-то странное, — произнесла она, обняв меня. — И говорю это как самый лучший комплимент.

Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слишком высокой.

Когда тебя долго не впускают, ты отчаиваешься и перестаешь стучаться. Ты меня понимаешь?

Когда тебя долго не впускают, ты отчаиваешься и перестаешь стучаться. Ты меня понимаешь?

Вся история моей любви уместилась в пыльной коробке.

Ладно, я понял, – кивнул я, хотя на самом деле ничего не понял.

– У меня всего лишь тысяча вопросов.

Я понимал, что можно устать от всего, даже от совершенства, если его становится слишком много.

И мы поцеловались. Сладкое слияние наших губ и ласковая битва языков, ощущение ее гладкой кожи под моей ладонью – мое сознание покинули все мысли о том, что правильно, а что неправильно.

— Прелестно, — вздохнул Миллард. — Импровизированное самоубийство.

Я не знал, что ему на это ответить. Как можно сказать «Мне очень жаль, что твой папа тебя не любил» собственному отцу? Я не мог этого сказать, поэтому просто пожелал ему доброй ночи и поднялся наверх.

— Кто-то же должен быть героем, — ответил он и зашагал по корпусу корабля. — Знаменитые последние слова, — пробормотал я.

Енох О’Коннор, воскрешатель мертвых. Родился в семье гробовщиков, которые не могли понять, почему от них уходят клиенты.

Я надеюсь, ты не говоришь мне то, что я хочу услышать.

Иногда просто необходимо выйти за дверь.

Он пережил столько ужасов, до неузнаваемости изуродовавших его жизнь, видел всю мерзость, на которую только способны люди, и вышел из всего этого тем порядочным, честным и смелым человеком, которого я знал. Это поистине было магией.

Все это время Эмма разговаривала с Миллардом, заставляя его отвечать на вопросы и не позволяя ему погрузиться в забытье. — Миллард! Кто у нас премьер-министр? — Уинстон Черчилль, — отвечал он. — У тебя что, совсем крыша поехала? — Столица Бирмы? — О Господи, понятия не имею. Рангун. — Отлично! Когда у тебя день рождения? — Да прекрати ты орать и дай мне спокойно истечь кровью!

Если и проигрывать — так красиво!

— Не ворчи! Где твое хорошее настроение? — В стирке.

Не успел я принять тот факт, что меня ждет самая обыкновенная жизнь, как начали происходить совершенно незаурядные события.

… сейчас ты даешь обещания, которые, возможно, не сможешь сдержать, и именно так любящим людям наносят самые глубокие раны.

Иногда нам чего-то хочется так сильно, что мы начинаем фантазировать и верим в то, что наши фантазии реальны.

Ничто так не помогает оттачивать новые умения, как острая необходимость.

Практика иногда подразумевает определенные неудачи, особенно поначалу.

Никто не способен ранить тебя так сильно, как люди, которых ты любишь.

… жизнь не всегда усыпана розами, знаете ли…

Сомнения способны пустить на дно спасательный плот.

У нас у всех есть свои демоны.

Скрывающийся под маской друга манипулятор может представлять такую же опасность, как и открытый враг.

Между тем, насколько я нервничал, и тем, насколько тупые шутки отпускал, всегда существовала прямая зависимость.

— Я не очень хорошо представляю себе, что делают нормальные люди.
— Это несложно, — заверил ее я. — Ты научила меня быть странным. Может быть, я мог бы научить тебя быть нормальной. Во всяком случае, настолько нормальной, насколько нормален я.

… его взгляд, минуя меня, устремился к небу, уже ощетинившемуся иголками звёзд.

Я понимал, что можно устать от всего, даже от совершенства, если его становится слишком много.

Временами вы рискуете переступить тонкую грань, отделяющую очаровательную настойчивость от несносного упрямства.

Я ее, конечно же, любил, но в основном потому, что любовь к матери считается обязательной, а не потому, что она мне очень понравилась бы, встреть я ее на улице.

Иногда просто необходимо выйти за дверь.

Он пережил столько ужасов, до неузнаваемости изуродовавших его жизнь, видел всю мерзость, на которую только способны люди, и вышел из всего этого тем порядочным, честным и смелым человеком, которого я знал. Это поистине было магией.

Рики хлопнул меня по плечу — жест, который, по его замыслу, должен был меня подбодрить, но на деле чуть не выбил мне плечевой сустав.

Может, они тебя и любят, но они никогда тебя не поймут.

Я надеюсь, ты не говоришь мне то, что я хочу услышать.

Цена увлекательной судьбы была слишком высока, и я благодарил небо за свою обычную жизнь, в которой не было места чудесам, и которую я получил в дар, ничем не жертвуя.

Енох О’Коннор, воскрешатель мертвых. Родился в семье гробовщиков, которые не могли понять, почему от них уходят клиенты.

Родители как будто пытались заставить меня придавать значение деньгам, хотя на самом деле мне было на них наплевать. С другой стороны, легко говорить, что тебе наплевать на деньги, когда их у тебя много.

Мне странно было думать о том, что, возможно, когда-нибудь у меня самого накопится целая пачка пожелтевших фотографий, которые я буду показывать скептически настроенным внукам, и собственный набор фантастических историй, которыми я смогу с ними поделиться.

Мне следовало родиться в другом веке. Узнав, что опоздал, я почувствовал себя обманутым.

Он щелчком отбросил сигарету и выплюнул через перила огромный блестящий комок табака. – Ты что, одновременно курил и жевал табак? – А ты что, моя мамочка? – А что, похоже, что я отсасываю дальнобойщикам за продуктовые талоны?

И вот однажды мама усадила меня рядом с собой и объяснила, что я не смогу стать первооткрывателем, потому что в мире не осталось ничего неоткрытого и неизведанного. Мне следовало родиться в другом веке. Узнав, что опоздал, я почувствовал себя обманутым.

Ты ведь знаешь, как мир боится всего необычного. Именно поэтому он и представляет такую опасность для всех, кто отличается от других.

Я, вообще-то, не верю, что в жизни можно что-то объяснить так просто.

Мне следовало родиться в другом веке. Узнав, что опоздал, я почувствовал себя обманутым.

Чем больше лжешь, тем легче тебе это дается.

Сколько звезд уже родилось, но их свет до нас еще не дошел? Если бы сегодня ночью погасли все солнца, кроме нашего, сколько сотен лет должно было пройти, чтобы мы осознали, что остались в одиночестве?

Мне странно было думать о том, что, возможно, когда-нибудь у меня самого накопится целая пачка пожелтевших фотографий, которые я буду показывать скептически настроенным внукам, и собственный набор фантастических историй, которыми я смогу с ними поделиться.

Родители как будто пытались заставить меня придавать значение деньгам, хотя на самом деле мне было на них наплевать. С другой стороны, легко говорить, что тебе наплевать на деньги, когда их у тебя много.

Я ее, конечно же, любил, но в основном потому, что любовь к матери считается обязательной, а не потому, что она мне очень понравилась бы, встреть я ее на улице.

Я мечтал о том, чтобы изменить свою обычную жизнь, но моя жизнь никогда не была обычной. Просто я не замечал, насколько она необычна.

Я понимал, что можно устать от всего, даже от совершенства, если его становится слишком много.

Жизнь была бы скучна и лишена интриги, если бы все всегда получалось с первой попытки.

Временами вы рискуете переступить тонкую грань, отделяющую очаровательную настойчивость от несносного упрямства.

… нет пищи, вкус которой нельзя было бы улучшить, поджарив ее на сковороде.

Они были уверены, что общение с людьми оказывает целительное воздействие на больную психику. — Наравне с электрошоком, — напомнил я им.

Бывают моменты, когда лучше не оглядываться.

Ты ведь знаешь, как мир боится всего необычного. Именно поэтому он и представляет такую опасность для тех, кто отличается от других.

У меня в животе возникло тошнотворное ощущение. Так, наверное, чувствуют себя дети, когда родители собираются сообщить им о разводе, но те знают об этом еще прежде, чем кто-то успеет открыть рот.

Я всегда знал, что небо полно тайн, но только теперь понял, насколько полна загадками земля.

С раннего детства мы распознаем некоторые из своих талантов и сосредоточиваемся на них настолько, что исключаем всё остальное.

Нам не нужны их крылья. Мы отрастим свои собственные.

Если дар внутри, это навсегда.

— Странность — это священный дар, — пояснила Эмма, — самая суть которого выхолащивается и теряет ценность, как только им начинают торговаться.

— В старости я начал грешить мягкосердечием, — продолжал он. — Хотя возможно, на самом деле размягчились мои мозги.

Очень трудно осознать, что ты пустое место для своего собственного брата.

И вдруг я понял, стоя рядом с ней, дыша одним воздухом с ней и слушая ночную тишину, что это, вполне возможно, самые прекрасные слова в английском языке: «У нас есть время».

Чистые сердцем не становятся пиратами.

То, что для одних ад, для других рай.

То, что я капиталист, не означает, что я мерзавец и что у меня черная душа.

Мир, в котором исчезнут хорошие манеры, не заслуживает того, чтобы его спасали.

Очень трудно осознать, что ты пустое место для своего собственного брата.

Нам не нужны их крылья. Мы отрастим свои собственные.

У нас у всех есть свои демоны.

Никто не способен ранить тебя так сильно, как люди, которых ты любишь.

И вдруг я понял, стоя рядом с ней, дыша одним воздухом с ней и слушая ночную тишину, что это, вполне возможно, самые прекрасные слова в английском языке: «У нас есть время».

Мир, в котором исчезнут хорошие манеры, не заслуживает того, чтобы его спасали.

Ничто так не помогает оттачивать новые умения, как острая необходимость.

Практика иногда подразумевает определенные неудачи, особенно поначалу.

Если дар внутри, это навсегда.

— Странность — это священный дар, — пояснила Эмма, — самая суть которого выхолащивается и теряет ценность, как только им начинают торговаться.

— Не ворчи! Где твое хорошее настроение?
— В стирке.

— Кто-то же должен быть героем, — ответил он и зашагал по корпусу корабля.
— Знаменитые последние слова, — пробормотал я.

Ты ведь знаешь, как мир боится всего необычного. Именно поэтому он и представляет такую опасность для тех, кто отличается от других.

Вся история моей любви уместилась в пыльной коробке.

Я не знал, что ему на это ответить. Как можно сказать «Мне очень жаль, что твой папа тебя не любил» собственному отцу? Я не мог этого сказать, поэтому просто пожелал ему доброй ночи и поднялся наверх.

Если и проигрывать — так красиво!

Когда тебя долго не впускают, ты отчаиваешься и перестаешь стучаться.

Сна нет, и смерти тоже нет. Те, кто как будто умер, живы. И отчий дом, И други юности далекой, Старик и дева, Упорный труд и все его плоды Обречены исчезнуть, Превратясь в легенду.

Сна нет, и смерти тоже нет. Те, кто как будто умер, живы. И отчий дом, И други юности далекой, Старик и дева, Упорный труд и все его плоды Обречены исчезнуть, Превратясь в легенду.

Ты ведь знаешь, как мир боится всего необычного. Именно поэтому он и представляет такую опасность для всех, кто отличается от других.

Это гомункулы, – пояснил он.

Я не специалист по части девушек, но, когда одна из них пытается ущипнуть парня четыре раза подряд, даже у меня не возникает сомнений в том, что она с ним заигрывает.

Я мечтал о том, чтобы изменить свою обычную жизнь, но моя жизнь никогда не была обычной. Просто я не замечал, насколько она необычна. И не мог даже представить, что когда-то буду скучать по дому. Но, стоя на пристани, на очередной границе между До и После, и ожидая своей очереди сесть в лодку, я смотрел на занимающийся рассвет и думал обо всем, что мне предстояло покинуть, – своих родителях, своем городе, своем некогда лучшем и единственном друге, – и понимал, что расстаться со всем этим будет труднее, чем я себе представлял. Я думал, что у меня гора с плеч свалится, но воспоминания были физически осязаемыми и очень тяжелыми. И я знал, что мне придется повсюду носить с собой этот груз.

Я не знал, как называется то, что между нами происходит, но мне это нравилось. Нас объединяло какое-то глуповатое и хрупкое, но очень доброе чувство.

… его взгляд, минуя меня, устремился к небу, уже ощетинившемуся иголками звёзд.

Когда тебя не впускают, ты отчаиваешься и перестаёшь стучаться.

Цена увлекательной судьбы была слишком высока, и я благодарил небо за свою обычную жизнь, в которой не было места чудесам, и которую я получил в дар, ничем не жертвуя.

— Не разбрасывайся жизнью из-за нескольких шуток, отпущенных в твой адрес, — очень серьезно произнес Хью. — Плевать, кто и что думает.

Она снова меня обняла, и мы долго сидели рядом. Ее голова лежала у меня на плече, а теплое дыхание щекотало шею. Внезапно меня охватило непреодолимое желание заполнить все эти небольшие промежутки между нашими телами и слиться с ней в единое целое. Но тут она отстранилась и поцеловала меня в лоб. Она уже шагала обратно, возвращаясь к остальным, а я никак не мог справиться с головокружением. Я никогда еще не испытывал ничего подобного. В моем сердце возник и стремительно раскручивался вихрь, и от этого у меня голова шла кругом. И чем дальше она уходила, тем стремительнее становилось вращение. Казалось, у меня в сердце разматывается катушка с намотанным на неё невидимым шнуром. Этот шнур соединял меня с Эммой и натягивался всё сильнее по мере её удаления от меня. Казалось, отойди она ещё немного — шнур лопнет и убьет меня.
Я не знал, что означает эта странная сладостная боль. Возможно, это любовь?

— Зачем подавать ложную надежду? — спросил Енох. — Это жестоко.

Невозможно усугубить ситуацию смехом, точно так же, как нельзя помочь горю слезами. И смех не означает, что тебе безразлично или ты о чём-то забыл. Он означает лишь то, что ты человек.

… Кое-какие знания легче всего распространять посредством мифов.

Потянувшись к Эмме, я рискнул всем, что у меня было. И каждый день я продолжал рисковать тем немногим, что у меня осталось. И тем самым я погрузился в мир, которого когда-то и представить себе не мог. И в этом мире я жил среди удивительных людей и совершал сумасшедшие поступки, выживая в невообразимых условиях. И все это потому, что я позволил себе иметь чувства к одной странной девушке.

В бою никто не начинает целиться в мизинец на ноге врага. Ему первым делом пронзают сердце!

… Истинное назначение денег — манипулировать людьми и заставлять их чувствовать, что они хуже тебя.

Возможно, было бы лучше оставить несколько точек на карте неисследованными. Пусть мир хранит толику своей магии.

Хватка на моем горле ослабла. Я сделал свой первый вдох за несколько минут. И тут шепот, который я обнаружил внутри себя, поднялся из моего живота, прошёл сквозь горло и вырвался изо рта, образовав слова, не напоминающие ни один из известных мне языков. Однако значение этих слов я знал.
Пошёл.
Вон.

С раннего детства мы распознаем некоторые из своих талантов и сосредоточиваемся на них настолько, что исключаем всё остальное.

Иногда нам чего-то хочется так сильно, что мы начинаем фантазировать и верим в то, что наши фантазии реальны.

Скрывающийся под маской друга манипулятор может представлять такую же опасность, как и открытый враг.

— В старости я начал грешить мягкосердечием, — продолжал он. — Хотя возможно, на самом деле размягчились мои мозги.

… жизнь не всегда усыпана розами, знаете ли…

Между тем, насколько я нервничал, и тем, насколько тупые шутки отпускал, всегда существовала прямая зависимость.

Сомнения способны пустить на дно спасательный плот.

… сейчас ты даешь обещания, которые, возможно, не сможешь сдержать, и именно так любящим людям наносят самые глубокие раны.

— Я не очень хорошо представляю себе, что делают нормальные люди. — Это несложно, — заверил ее я. — Ты научила меня быть странным. Может быть, я мог бы научить тебя быть нормальной. Во всяком случае, настолько нормальной, насколько нормален я.

Какой замечательный день для путешествия в ад.

Мои братья преподали мне жестокий урок. Никто не способен ранить тебя так сильно, как люди, которых ты любишь.

Сомнения способны пустить на дно спасательный плот.

Когда мы в него вошли, у меня внезапно закружилась голова, как будто я оказался на краю обрыва. Я внезапно осознал, что вот в этом самом месте соединяется восемьдесят семь миров и, чтобы войти в них, достаточно толкнуть любую из восьмидесяти семи дверей. Все эти бесконечные пространства сходились в коридор, как сходятся в ствол головного мозга нервные окончания.

Когда мы в него вошли, у меня внезапно закружилась голова, как будто я оказался на краю обрыва. Я внезапно осознал, что вот в этом самом месте соединяется восемьдесят семь миров и, чтобы войти в них, достаточно толкнуть любую из восьмидесяти семи дверей. Все эти бесконечные пространства сходились в коридор, как сходятся в ствол головного мозга нервные окончания.

… нет пищи, вкус которой нельзя было бы улучшить, поджарив ее на сковороде.

Не успел я принять тот факт, что меня ждет самая обыкновенная жизнь, как начали происходить совершенно незаурядные события.

Денег, которые я заработал, хватит мне до конца жизни, если я умру сегодня в 16.00.

— И сколько же это будет стоить?
— Это бесплатно!
— Звучит дороговато.

Новогоднее настроение – это когда рад видеть даже тех, кто ошибся дверью.

Извините за опоздание, я заблудился на дороге под названием жизнь.

— Я влюбился в истеричку.
— Я истеричка? Я не истеричка!
— Я сказал, что люблю тебя, а ты услышала лишь слово «истеричка».

— Ты не можешь мучить кого-нибудь другого?
— Нет, я уже выбрал тебя.

У нее телефон не для того, чтобы с ней можно было связаться, а чтобы он лежал в сумочке, звонил, а она его не слышала.

— Вы его знаете?
— Я знаю его так хорошо, что не разговариваю с ним уже десять лет.

Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет.

— Ты спятил!
— И слава богу, нормальный не пошёл бы на такое.

Многие жалуются на свою внешность, и никто — на мозги.

Таким образом, наша дружба основывалась как на обоюдном раздражении, так и на взаимопомощи.

Гомункулы – это гомункулы. – Он произнес это так, что я почувствовал себя идиотом.

Таким образом, наша дружба основывалась как на обоюдном раздражении, так и на взаимопомощи. Последняя заключалась в негласном договоре на использование им моих мозгов, а мной – его кулаков.

Мисс Блум, вы не могли бы принести мою фляжку с кокаиновым вином? Похоже, сегодня мне спать не придется, а значит, я должна себя хоть чем-то побаловать.

Она снова попыталась меня ущипнуть, но я перехватил ее руку. Я не специалист по части девушек, но, когда одна из них пытается ущипнуть парня четыре раза подряд, даже у меня не возникает сомнений в том, что она с ним заигрывает.

— Я туда не полезу, и не просите! — воскликнул Гораций. Но тут же три взрыва подряд встряхнули здание, обрушив на наши головы осколки бетона, и внезапно Гораций оттолкнул меня и начал спускаться со словами: — Прошу прощения, нарядных пропускаем вперед! Прочь с дороги!

… В мире существует равновесие, и иногда в нашу жизнь вмешиваются силы, которых нам не понять, и что-то бросают на чашу весов, чтобы качнуть их в нужную сторону.

Подростки редко бывают привлекательными, независимо от вида.

У вас когда-нибудь так бывает, что вы спускаетесь во время воздушного налета в открытую могилу, задаваясь вопросом: «И почему я не остался в постели?»

Если даже такие изгои, как вы, не способны испытывать сострадание к другим людям, этому миру больше не на что надеяться.

Она хочет тебе что-то сообщить. Вместо того чтобы ее прогонять, внимательно ее выслушай.

Мне понравилась идея о том, что странности — это не изъян или недостаток, а напротив, дополнительные свойства. Это не нам недоставало чего-то присущего нормальным людям. Это они были лишены наших особенных качеств, то есть природа вовсе нас не обделила, а напротив, наделила с избытком.

— Добро пожаловать в прекрасный Лондон, — пропел он. — Енох, он гораздо величественнее, чем ты нам рассказывал. О, как ты нам о нём рассказывал! Семьдесят пять лет подряд: Лондон, Лондон, Лондон! Лучший город на земле!
Миллард приподнял крышку бака.
— Лондон! Лучшего мусора вам не сыскать!
Гораций приподнял шляпу.
— Лондон! Тут даже крысы ходят в цилиндрах!

— Видишь вон тот цветок в горшке на столе?
Я посмотрел туда и кивнул.
— Сейчас он зеленый, потому что его сохраняет лед. Но внутри он мертв. И как только лед растает, он потемнеет и превратится в коричневую жижу. — Она пристально смотрела мне в глаза. — Я как этот цветок.

В таком случае как насчёт тебя, милая? — поинтересовался он, и Эмма подняла вверх средний палец, на кончике которого, как на свече праздничного торта, плясал язычок пламени. — Чувство юмора на месте! — расхохотался клоун. — Мне это нравится.

В таком случае как насчёт тебя, милая? — поинтересовался он, и Эмма подняла вверх средний палец, на кончике которого, как на свече праздничного торта, плясал язычок пламени. — Чувство юмора на месте! — расхохотался клоун. — Мне это нравится.

В таком случае как насчёт тебя, милая? — поинтересовался он, и Эмма подняла вверх средний палец, на кончике которого, как на свече праздничного торта, плясал язычок пламени. — Чувство юмора на месте! — расхохотался клоун. — Мне это нравится.

— Я туда не полезу, и не просите! — воскликнул Гораций. Но тут же три взрыва подряд встряхнули здание, обрушив на наши головы осколки бетона, и внезапно Гораций оттолкнул меня и начал спускаться со словами: — Прошу прощения, нарядных пропускаем вперед! Прочь с дороги!

Если даже такие изгои, как вы, не способны испытывать сострадание к другим людям, этому миру больше не на что надеяться.

Возможно, было бы лучше оставить несколько точек на карте неисследованными. Пусть мир хранит толику своей магии.

Мне понравилась идея о том, что странности — это не изъян или недостаток, а напротив, дополнительные свойства. Это не нам недоставало чего-то присущего нормальным людям. Это они были лишены наших особенных качеств, то есть природа вовсе нас не обделила, а напротив, наделила с избытком.

У вас когда-нибудь так бывает, что вы спускаетесь во время воздушного налета в открытую могилу, задаваясь вопросом: «И почему я не остался в постели?»

В таком случае как насчёт тебя, милая? — поинтересовался он, и Эмма подняла вверх средний палец, на кончике которого, как на свече праздничного торта, плясал язычок пламени. — Чувство юмора на месте! — расхохотался клоун. — Мне это нравится.

… Кое-какие знания легче всего распространять посредством мифов.

И я вдруг понял, стоя рядом с ней, дыша одним воздухом с ней и слушая ночную тишину, что это, вполне возможно, самые прекрасные слова в английском языке. У нас есть время.

– Сомнения способны пустить на дно спасательный плот.

Вместо этого в конце жизни мы должны были осуществить паломничество в эту библиотеку, где наши души сохранялись для дальнейшего использования другими людьми.

– Первое начало термодинамики, – произнес я. Он непонимающе посмотрел на меня. – В любой изолированной системе запас энергии постоянен. В данном случае энергии наших душ.

Она обладала изумительной способностью обращать грусть в гнев, а гнев в действия, и ничто не могло надолго выбить ее из колеи.

Край земли, глубины морей, беспросветность веков, ты выбрал все. Э. М. Форстер

– О чем вы только думали? И почему ушли? Я был вне себя от беспокойства! – Это правда! – кивнул один из рабочих. – Он и нас поставил на уши и заставил вас повсюду искать.

– Кузен, это они? – услышал я голос одного из рабочих. – Неважно эти ребята выглядят, скажу я тебе.

Я собрался с духом, готовя решительную отповедь, как вдруг ощутил резкую боль в заднице и с криком вскочил на ноги. Одна из голов укусила меня за пятую точку. – Ты чего? – закричал я, потирая укушенное место. – Слышь, вандал, насади нас на пики и сделай все, как было! – потребовала голова.

Я слышал столько клеветы в Ваш адрес, что у меня нет сомнений: Вы — прекрасный человек!

— Вы самый жалкий из всех пиратов, о которых я слышал.
— Но вы обо мне слышали!

Хрен, положенный на мнение окружающих, обеспечивает спокойную и счастливую жизнь.

Если не хотите портить с человеком отношения – не мешайте ему врать.

Никогда не спорьте с идиотами. Вы опуститесь до их уровня, где они вас задавят своим опытом.

Мне кажется, из детства я выехал, а вот до пункта назначения — «взрослости» — не добрался. Так и живу в автобусе.

Порадуй меня. Или хотя бы не сильно расстрой.

— Быть дома не позже часа ночи.
— По какому часовому поясу?

Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься.

Ну что вы уставились на меня? Никогда не видели лицемера?

Бросить курить легко. Я сам бросал раз сто.

Я довел человека вдвое больше меня до слез, со мной такого не было с четырехлетнего возраста, когда я вымыл папин Порш металлической щеткой…

Из всех глупостей, что ты мне говорил, эта — шедевр…

Здравствуйте, мои до боли знакомые грабли, давненько я на вас не наступал.

Рики был моим лучшим другом, хотя подобной характеристикой я пытаюсь скрыть тот унизительный факт, что он был моим единственным другом.

Мне хотелось ответить ему, что и он, и мой отец могут отправляться в жопу, но я понимал щекотливость своего положения.

Просто очень по нему скучаю. – До сих пор?

Спустя несколько минут паб превратился в сборище пьяных коллег Шерлока Холмса.

Я видел, что он любой ценой хочет избежать упоминания о психиатрах и мертвых дедушках.

Мужчинам не хватает серьезности, которая требуется от людей, на чьих плечах лежит такая большая ответственность.

– У нас как раз имеются отличные сапоги, – продолжал хозяин лавки. – Купите один, получите второй… не бесплатно!

… В мире существует равновесие, и иногда в нашу жизнь вмешиваются силы, которых нам не понять, и что-то бросают на чашу весов, чтобы качнуть их в нужную сторону.

В бою никто не начинает целиться в мизинец на ноге врага. Ему первым делом пронзают сердце!

… Истинное назначение денег — манипулировать людьми и заставлять их чувствовать, что они хуже тебя.

Подростки редко бывают привлекательными, независимо от вида.

— Не разбрасывайся жизнью из-за нескольких шуток, отпущенных в твой адрес, — очень серьезно произнес Хью. — Плевать, кто и что думает.

Она хочет тебе что-то сообщить. Вместо того чтобы ее прогонять, внимательно ее выслушай.

Невозможно усугубить ситуацию смехом, точно так же, как нельзя помочь горю слезами. И смех не означает, что тебе безразлично или ты о чём-то забыл. Он означает лишь то, что ты человек.

Потянувшись к Эмме, я рискнул всем, что у меня было. И каждый день я продолжал рисковать тем немногим, что у меня осталось. И тем самым я погрузился в мир, которого когда-то и представить себе не мог. И в этом мире я жил среди удивительных людей и совершал сумасшедшие поступки, выживая в невообразимых условиях. И все это потому, что я позволил себе иметь чувства к одной странной девушке.

Невозможно усугубить ситацию смехом, точно так же, как нельзя помочь горю слезами.

Очень трудно быть человеком, от которого все ожидают окончательных решений.

И смех не означает, что тебе безразлично или что ты о чем-то забыл. Он означает только, что ты человек.

Если это лицо станет последним, что ты увидишь в этой жизни, по крайней мере, оно красивое.

Все, что я хотел сказать, это: Я не смог бы уйти от тебя. Но произнести эти слова было невозможно. Они отказывались срываться с моих губ. Поэтому я оставил их в себе и просто поцеловал ее.

Невозможно усугубить ситацию смехом, точно так же, как нельзя помочь горю слезами. И смех не означает, что тебе безразлично или что ты о чем-то забыл. Он означает только, что ты человек.

Я любил Эмму, и я ей об этом сказал, и я ни за что бы ее не оставил.

– Я буду рядом с тобой. – Тогда будь рядом со мной у меня за спиной, – попросил я. – И пусть это рядом будет подальше.

Мандей, Дайсон и Страйп, адвокаты. Нас ненавидят и боятся с 1666 года.

То, что для одних ад, – пояснил лодочник, – для других рай.

Давай беспокоиться только о том, что от нас зависит, – предложила она.

Я хотел ее обнять, но мне казалось, что тем самым я вторгнусь в ее горе, предъявив на него права, в то время как в действительности оно принадлежало только ей.

Вот откуда у нормальных людей сказания.

В ночь перед казнью вора К нему палач вошел, Чтоб как-то подготовить, В тюрьме его нашел. Веревку затяну на шее я петлей, Всю шкуру иссеку и руку отсеку. И ждет тебя не райский сад…

И тут она меня поцеловала. Это был настоящий долгий поцелуй в губы, от которого у меня пошла кругом голова. – Я думал, мы просто друзья! – произнес я, удивленно отстраняясь. – Э-э, да, – смущенно ответила она. – Теперь друзья. Мне просто нужно было это на память о тебе.

Если твоя судьба не вызывает у тебя смеха, значит ты не понял шутки.

Как испортить себе лето? Влюбиться в июле.

Невозможно опоздать, когда тебя никто не ждет.

— Вы знаете, что его старший брат, Дин, умер и был убийцей?
— Ах да, Дин, паршивая овца… но красавчик!

Всё время думать одну и ту же мысль нельзя! Это очень вредно! От этого можно соскучиться и заболеть.

Плавание – это не спорт. Плавание – это способ не утонуть.

Очень опасно встретить женщину, которая полностью тебя понимает. Это обычно кончается женитьбой.

Столько возможностей выразить свою ненависть, просто глаза разбегаются.

Спустя несколько минут паб превратился в сборище пьяных коллег Шерлока Холмса.

Она верещала, как десять одновременно кастрируемых кабанов, металась, увязая в грязи, изливая потоки черной вязкой жидкости на ржавые рукоятки ножниц.

Это безумие, – подумал я, натянул маску и прыгнул вслед за ней.

Он пережил столько ужасов, до неузнаваемости изуродовавших его жизнь, видел всю мерзость, на которую только способны люди, и вышел из всего этого тем порядочным, честным и смелым человеком, которого я знал. Это поистине было магией.

Я сказал, что хотел бы сделать еще одно заявление, затем показал ему средний палец и вышел.

Чтобы победить мистификации, необходимо противопоставить им реальность.

Родители как будто пытались заставить меня придавать значение деньгам, хотя на самом деле мне было на них наплевать. С другой стороны, легко говорить, что тебе наплевать на деньги, когда у тебя их много.

Временами, молодой человек, вы рискуете переступить тонкую грань, отделяющую очаровательную настойчивость от несносного упрямства.

– Ты что, одновременно курил и жевал табак? – А ты что, моя мамочка? – А что, похоже, что я отсасываю дальнобойщикам за продуктовые талоны?

Это были марширующие рядами монстры в элегантной военной форме. Они выглядели настолько обыденно, что, когда ты понимал, кем они являются на самом деле, бывало уже слишком поздно.

Цена увлекательной судьбы была слишком высока, и я благодарил небо за свою обычную жизнь, в которой не было места чудесам и которую я получил в дар, ничем не жертвуя.

Первым, что я увидел, была огромная дерзкая полоса Млечного Пути, прочертившая все небо. Мне вдруг пришло в голову, что звезды и рыбы объединены в одну законченную систему, являясь соответствующими друг другу частями единого древнего и загадочного целого.

Я понимал, что можно устать от всего, даже от совершенства, если его становится слишком много.

Обжегшись на молоке, он начал дуть на воду?

От этих мерзких существ разило, как от разлагающихся отбросов. Они были невидимы, и заметить их можно было только по тени. В их ртах таились целые гнезда извивающихся щупалец.

Я ее, конечно же, любил, но в основном потому, что любовь к матери считается обязательной, а не потому, что она мне очень понравилась бы, встреть я ее на улице.

– Вот этот. – Почему этот? – спросил я. – Потому что ты заставил меня выбирать! – разозлился Гораций.

И смех не означает, что тебе безразлично или что ты о чем-то забыл.

Я верю в то, что, когда речь идет о важных событиях, случайностям места нет и быть не может. Всему есть свои причины.

Невозможно усугубить ситацию смехом, точно так же, как нельзя помочь горю слезами. И смех не означает, что тебе безразлично или что ты о чем-то забыл. Он означает только, что ты человек.

Мы никак не можем использовать способности Горация. Он выдает предсказания до конца жизни кому угодно, но только не нам. Похоже, что чем больше он кого-то любит, тем меньше способен увидеть. Его видение затуманивается эмоциями.

От одного взгляда на ее освещенное солнцем лицо меня переполняла энергия, о существовании которой в собственном теле я и не подозревал.

Да, я собака, но не обычная, а странная. С какой стати мне носить обычную собачью кличку? Мой бывший хозяин звал меня Бокси, и меня это возмущало. Тем самым он оскорблял мое достоинство! Поэтому я укусил его за лицо и принял его имя, Эддисон, которое гораздо лучше соответствует животному.

Брось, неважно. – Тс-с, – прошептала Эмма. – Слышите? Издалека.

Сквозь тучи пыли и клубы пара я увидел, как два исполинских существа пытаются убить друг друга. Каул одной когтистой рукой душил Бентама, а второй выдавливал ему глаза. У Бентама была голова насекомого, так что он спокойно мог пожертвовать хоть тысячей глаз. Не обращая внимания на усилия брата, он грыз его шею длинными подвижными челюстями и избивал его огромными кожистыми крыльями. Они как будто танцевали, сплетясь конечностями, ударяясь о стены, и пещера начинала рушиться, сияющим дождем расплескивая содержимое бесчисленных разбитых сосудов с душами. Кратко ознакомившись с содержанием моих будущих ночных кошмаров, я позволил Эмме увлечь себя в темноту.

Миллард не отходил от Перплексуса, изрыгающего ни на секунду не прерывающийся поток итальянских ругательств и прикрывающегося своей Картой Дней.

Когда мы его найдем, – произнес Енох, – я хотел бы, прежде чем мы его убьем, повыдергивать у него ногти. Никто не возражает? – При условии, что я сначала загоню ему в нос эскадрилью пчел, – кивнул Хью. – Это не наши методы, – вмешалась мисс Сапсан. – Когда все это закончится, по закону имбрин его отправят в одну из петель для наказаний, где он будет гнить до конца своей противоестественной жизни. – Ну и что тут прикольного? – поинтересовался Енох. Мисс Сапсан лишь смерила его уничтожающим взглядом.

Она пожелала мне удачи и поцеловала в губы. Я перевел взгляд на Харона, который склонил голову набок, как будто спрашивая: Я надеюсь, ты не рассчитываешь, что я тоже тебя поцелую. Я расхохотался и направился к группе бойцов.

Возможно, очень многие люди проживают свою жизнь, даже не подозревая о том, что они странные.

А потом я, воистину гордый и глупый, поднялся по лестнице, отказавшись от помощи Харона, и едва не соскользнул вниз.

Одна из них размахивала разбитой бутылкой и заливалась пьяным смехом, в то время как вторая изрыгала эпитеты, большинства которых я не понимал. («Ты просто дешевая потаскуха и готова улечься хоть с самим дьяволом, если он швырнет тебе фартинг»). Из уст этой тетки подобное обвинение само по себе звучало крайне нелепо, конечно, если я понял ее правильно, потому что верхняя часть ее тела была совершенно обнажена и ей, похоже, не было никакого дела до взглядов прохожих. При виде Харона обе прекратили переру.

С раннего детства мы распознаем некоторые из своих талантов и сосредоточиваемся на них настолько, что исключаем все остальное. Дело не в том, что у тебя нет других способностей, а в том, что ты их не развивала.

Отношения между братьями и сестрами бывают очень сложными. Иногда я спрашиваю себя, как мое собственное поведение повлияло на путь, который избрали мои братья. Возможно, я была недостаточно хорошей сестрой? Полагаю, что, будучи молодой имбриной, я была слишком сосредоточена на себе.

Как доверять внутреннему голосу, если утром, когда тебе надо на работу, он говорит, что тебе надо поспать?

Как доверять внутреннему голосу, если утром, когда тебе надо на работу, он говорит, что тебе надо поспать?

Я разговариваю сам с собой, потому что я единственный человек, чьи ответы мне нравятся.

Я влюблён в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Бог, полюбить тебя, детка!

— Думаешь, ты клоун?
— Думаю, я чудо.

— Тогда нам придется купить весь бизнес-класс и бортпроводницу.
— Я уже купил авиакомпанию. Подумал, так будет проще.

– Смотрите, кто проснулся, – голосом, исполненным сарказма, протянула девушка и издевательски захлопала в ладоши. – Великолепное представление. А твой обморок и вовсе произвел на меня неизгладимое впечатление. Я уверена, что сцена утратила великого актера, когда ты предпочел театру убийства и каннибализм.

Хотя нетрудно предположить, что те тысячи разных способов, которыми мы убиваем друг друга, тоже покажутся бредом людям будущего.

Как только стало ясно, что я не собираюсь с пеной у рта кататься по полу, мы приступили к делу.

– Я надеюсь, ты не рассказываешь мне то, что, по твоему мнению, я хочу слышать. – Конечно, нет, – заверил я его, скользя взглядом по развешанным на стенах дипломам, свидетельствующим о его профессионализме и компетенции в различных отраслях психологии и психиатрии, включая, разумеется, и умение понять, когда страдающий от острого стресса пацан лжет своему доктору.

Я вспомнил свой огромный холодный дом, свой город, где не было друзей, зато было много тяжелых воспоминаний, свою совершенно непримечательную жизнь, в которой все уже решили за меня. И вдруг понял, что прежде мне никогда даже в голову не приходило, что я могу от нее отказаться.

Хлопнув дверью, я выбежал из «Тайника Священника» и зашагал куда глаза глядят. Иногда просто необходимо выйти за дверь.

Я сказал, что хотел бы сделать еще одно заявление, затем показал ему средний палец и вышел.

С другой стороны, легко говорить, что тебе наплевать на деньги, когда у тебя их много.

Я мечтал о том, чтобы изменить свою обычную жизнь, но моя жизнь никогда не была обычной. Просто я не замечал, насколько она необычна. И не мог даже представить, что когда-то буду скучать по дому. Но, стоя на пристани, на очередной границе между До и После, и ожидая своей очереди сесть в лодку, я смотрел на занимающийся рассвет и думал обо всем, что мне предстояло покинуть, – своих родителях, своем городе, своем некогда лучшем и единственном друге, – и понимал, что расстаться со всем этим будет труднее, чем я себе представлял. Я думал, что у меня гора с плеч свалится, но воспоминания были физически осязаемыми и очень тяжелыми. И я знал, что мне придется повсюду носить с собой этот груз.

Могла бы с нами посоветоваться, прежде чем превратиться в берсерка и поставить под угрозу наши жизни!

Это место было надежно укрыто от мира людей, а значит, время здесь не имело никакого значения.

– Это потому, что истинное назначение денег – манипулировать людьми и заставлять их чувствовать, что они хуже тебя.

Складывающийся человек съел пять вишен и кусочек хлеба, после чего объявил, что еще никогда так не объедался.

– У вас когда-нибудь так бывает, что вы спускаетесь во время воздушного налета в открытую могилу, задаваясь вопросом: «И почему я не остался в постели?» – произнес я.

– Ты имеешь в виду что-то, помимо крыс, холеры и всяких сумасшедших гномов, обитающих под склепами? – уточнил Енох.

Я туда не полезу, и не просите! – воскликнул Гораций. Но тут же три взрыва подряд встряхнули здание, обрушив на наши головы осколки бетона, и внезапно Гораций оттолкнул меня и начал спускаться со словами: – Прошу прощения, нарядных пропускаем вперед! Прочь с дороги!

– Это грустная история, – зароптала Клэр. – Читай другую. – Мне она нравится, – заявил Енох. – Хочу еще послушать об убитых животных на стенах.

Ты всему научишься, Джейкоб. Настанет время, когда ты тоже станешь великим истребителем пустот. Более того, ты превзойдешь своего деда.

Мерзкий тип? Он практически признался в том, что имеет дело с тварями. Может, он и сам тварь!

Кратко ознакомившись с содержанием моих будущих ночных кошмаров, я позволил Эмме увлечь себя в темноту.

Харон отошел в угол, где ничто не мешало ему обижаться и откуда ему была отлично слышна наша беседа.

Но я боялся того, что, если я ее оставлю, моя душа разорвется на части.

– Которая из этих комнат ведет в крепость тварей? – спросил я. – Да, да, к делу, – произнес Бентам, совершая над собой усилие. – Прошу прощения, я немного увлекся. Этой машине я посвятил свою жизнь, и так приятно видеть ее снова работающей.

Проспект изобиловал фотографиями улыбающихся туристов на фоне описанных им картин. На последней странице красовалось фото одного из гостей Харона, который позировал с бандой угрюмых пиратов, вооруженных ножами и пистолетами.

Мы добежали до ограждения. Я огляделся, пытаясь представить себе действия похитителей. Позади нас была толпа. Впереди, сразу за ограждением, автомобили запрудили просторную площадку для парковки.

Еще никогда и никто не пытался убить меня голыми руками. Это было нечто совершенно новое и ничуть не походило на угрозу, исходящую от пустот, избегать которых я умел почти на уровне инстинкта. В меня стреляли. Но пули тоже представляют собой быстрый и безличный способ убийства. Но чтобы убить руками, требуются немалые усилия. И ненависть. Было дико даже думать, что я вызываю такую ненависть.

Бам-бам стучат молоты, бам-бам по шляпкам гвоздей! Как здорово строить виселицы, нет ничего веселей!

Еще никогда я не видел его таким счастливым. Какой замечательный день для путешествия в ад.

У нее было сердце размером с Францию, и тех немногих счастливчиков, которых она в него впускала, она любила каждой его клеточкой. Но размеры этого сердца представляли опасность для нее самой. Если бы она позволяла ему чувствовать все без исключения, оно бы не выдержало. Поэтому ей приходилось его укрощать, утихомиривать, заставлять молчать. Самые мучительные страдания она отправляла на стремительно заполняющийся болью остров, куда ей также предстояло однажды отправиться навсегда.

Торговля собой постепенно размагничивает компас твоей нравственности. Незаметно для себя ты переступаешь невидимую черту между добром и злом и начинаешь совершать поступки, которые ни за что не совершил бы, если бы тебе за них не заплатили. А если такой странный человек попадает в затруднительное материальное положение, он становится способен продаться кому угодно, независимо от намерений покупателя.

Что ж, ничто так не помогает оттачивать новые умения, как острая необходимость.

И это вправду было ужасно. Теперь, когда я смог увидеть все это двумя глазами, мне действительно показалось, мы попали в ад. Фундаменты домов превратились в полуразложившуюся жижу. Канал зигзагами пересекали деревянные мосты, причем ширина некоторых из них не превышала одной доски, зловонные берега были завалены горами мусора, в которых копошились какие-то призрачные фигуры, перебиравшие всю эту мерзость. Преобладал черный цвет с редкими вкраплениями желтого и зеленого, по большей части сигнализирующими о процессе разложения. Все поверхности вокруг были черными – стены, лица, столбы дыма из дымоходов и, что еще хуже, из виднеющихся в отдалении фабричных труб. Оттуда же доносились глухие и мощные, как военные барабаны, удары огромных молотов по не менее внушительным наковальням, сотрясавшие все вокруг.

Это не означает, что ты действительно на это не способна, – возразил Рейналдо. – С раннего детства мы распознаем некоторые из своих талантов и сосредоточиваемся на них настолько, что исключаем все остальное. Дело не в том, что у тебя нет других способностей, а в том, что ты их не развивала.

Это называется Стокгольмским синдромом, – пояснил я. – Когда люди начинают сопереживать своему похитителю.

К сожалению, обычно до нас доходит, что мы поступили опрометчиво, когда менять что-то уже слишком поздно. Когда появляется время поразмыслить над принятым решением, оказывается, что кнопку уже нажали, самолет выкатился из ангара или, как в нашем случае, лодка отчалила.

По статистике, один из четырех человек в нашей стране психически неуравновешен. Вспомните о трех своих близких друзьях. Если с ними все в порядке, значит, это вы.

Как обычно, крайний срок — вчера!

— Вы его знали?
— Немного. Я его жена.

Мне нравится говорить ни о чём — это единственное, в чём я разбираюсь.

Моё сердце запрыгало от радости. Будь я собакой, мой хвост завертелся бы как пропеллер. «Ах, как хорошо, что я не собака», — сказала я себе с облегчением. Тут я посмотрела на себя со стороны и изумилась: какая же я идиотка!

— У тебя ведь нет на сегодня планов?
— Я собиралась пойти в соседний квартал и посчитать трещины в асфальте.

— Мы чемодан нашли. Кое-кто говорил, что чемодан взял убийца. А вот он лежит у нашего любимого психопата.
— Я не психопат, а высокоактивный социопат, выучи термины!

Визиты к дантисту! Как я люблю их… откладывать.

— Ты ему сказала, что думаешь?
— Да. Правда, не вслух.

Если у вас восьмой блин комом, к черту блины, лепите комочки.

Он всегда недолюбливал людей, которые «никого не хотели обидеть». Удобная фраза: произнес ее – и обижай кого хочешь.

— Убери железку, напросишься на поражение.
— Ты не победил, ты сжульничал! В честном бою я бы тебя заколол!
— Ну тогда сражаться честно явно нет резона.

Вот что происходит, когда проводишь свои лучшие годы в месте, где нет кислорода и потому не могут существовать бактерии. Например, на дне одного из наших болот. Там, внизу, неиссякаемый источник молодости. Разумеется, при условии, что ты уже мертв.

Моя версия событий казалась абсолютно рациональной, пока меня не вынуждали ее озвучить, и тогда она представала полным безумием, особенно когда пришлось излагать ее полицейскому, явившемуся к нам домой.

Думаю, они боялись, что дедушка заразит меня неизлечимой мечтательностью, от которой я уже никогда не смогу оправиться, и что все эти фантазии не позволят мне посвятить себя более практичным занятиям.

Но тот лишь покачал головой и пробормотал что-то насчет того, что мне нужен псих. – Ты хочешь сказать, психиатр, – вздохнул я. – Как я рад, что ты меня понимаешь.

Имбринами рождаются только женщины. И слава Богу! Мужчинам не хватает серьезности, которая требуется от людей, на чьих плечах лежит такая большая ответственность.

Мисс Блум, вы не могли бы принести мою фляжку с кокаиновым вином?

Я шутил в отчаянной попытке успокоиться.

Первое из них стало для меня ужасным потрясением, и как все, что меняет нас раз и навсегда, раскололо мою жизнь на две части: До и После.

Енох О’Коннор, воскрешатель мертвых. Родился в семье гробовщиков, которые не могли понять, почему от них уходят клиенты.

Я опоздала! Прости! Еле дождалась, пока все улягутся! А потом я наткнулась в саду на Хью с Фионой. Они целовались, как ненормальные. Не волнуйся, они пообещали никому ничего не говорить, если я тоже буду молчать.

– Я туда не полезу, и не просите! – воскликнул Гораций. Но тут же три взрыва подряд встряхнули здание, обрушив на наши головы осколки бетона, и внезапно Гораций оттолкнул меня и начал спускаться со словами: – Прошу прощения, нарядных пропускаем вперед! Прочь с дороги!

– Поблагодарить за что? – спросила она. – Ты придаешь мне сил, о существовании которых я и не догадывался, – ответил я. – Благодаря тебе я становлюсь лучше.

В слове «предназначение» мне чудилось принуждение.

Эмма была горячей, как электрическое одеяло, и я стремительно провалился в сон, исполненный приятных незапоминающихся сновидений.

Стопа странного человека – это дверь к его душе.

– Горит, но не сгорает, – перевела Мелина. – В яблочко, – заметил Енох.

Я просто считаю, что в мире существует равновесие, и иногда в нашу жизнь вмешиваются силы, которых нам не понять, и что-то бросают на чашу весов, чтобы качнуть их в нужную сторону.

Забыв об усталости, мы схватили весла и принялись грести к перевернутой лодке. Мы громко звали девочек по имени, но наши голоса относило ветром

Ничего серьезного?! – воскликнул Енох. – Да я в буквальном смысле вижу тебя насквозь!

Я хотел ее обнять, но мне казалось, что тем самым я вторгнусь в ее горе, предъявив на него права, в то время как в действительности оно принадлежало только ей.

Все вокруг, включая пути, было усеяно разбитым стеклом, сверкающим в истерических вспышках красных аварийных фонарей подобно гигантскому диско-шару.

И я вдруг понял, стоя рядом с ней, дыша одним воздухом с ней и слушая ночную тишину, что это, вполне возможно, самые прекрасные слова в английском языке. У нас есть время.

— У него другая жизнь.
— Какая жизнь? Меня же не было.

Он такой милый! Мне всё время хочется его придушить.

Если беспорядок на столе означает беспорядок в голове, то что же тогда означает пустой стол?

Нельзя строить отношения на лжи. Ложь приходит потом.

Я знала, что ты забудешь купить мне подарок, поэтому мой подарок тебе — это твой подарок мне.

… эта ухмылка просит кирпича.

У женщин просто удивительная интуиция. Они замечают всё, кроме очевидных вещей.

— У тебя никогда не возникало ощущения, что ты проводишь свою жизнь зря?
— Только когда я не сплю.

— Значит, я дура?
— Нет, ты просто яркая. Такая яркая, что по тебе плачет психиатрическая лечебница.

Если ты не возражаешь, я перестану слушать тебя и начну говорить сам.

Говорить женщине, что тебе нравится её наряд, — это не вранье, это самосохранение.

Если есть сладкое и при этом шевелить мозгами, то не потолстеешь.

— Думаешь, она еще долго будет на меня злиться?
— Ну, почаще говори про этот шар света, коснувшийся твоего сердца, и она успокоится.

Жить на Земле, возможно, дороговато, зато вы получаете ежегодный бесплатный круиз вокруг Солнца.

— Мы всегда чудно праздновали Рождество!
— Ты нас ни с кем не путаешь?

— Смотри, что мы чуть не забыли!
— Это не моё.
— Смотри, что мы чуть не стащили.

Например, прежде чем опорожниться, я должен подумать, чего ожидал бы от меня доктор Голан. Сделать это, сидя на краешке, или прицелиться в самую середку унитаза?

Несколько секунд Эмма смотрела на меня как на конченого психа, но потом поняла мой замысел и начала буянить вместе со мной. Вскоре лестница заходила ходуном.

Могла бы с нами посоветоваться, прежде чем превратиться в берсерка и поставить под угрозу наши жизни! – не унималась Эмма.

Если бы у меня были мои солдатики… – начал Енох. – Они бы тут же раскисли, оказавшись в воде, – закончил за него Миллард.

Что-нибудь придумаем, – упрямо произнесла она. – Прелестно, – вздохнул Миллард. – Импровизированное самоубийство.

Взявшись за руки, мы бежали по полю, спотыкаясь и оступаясь, падая и подхватывая друг друга, как в каком-то чудовищном эпилептическом танце.

Поэтому в качестве приветствия я показал незнакомцу большой палец и спустился в пронизывающий туман.

Когда подошла моя очередь, голубям, наверное, уже так надоели наши попытки их поймать, что едва я приблизился, как они шумно взлетели и одновременно обрушили мне на голову бомбы из помета, вынудив меня ринуться к фонтану, дабы смыть последствия бомбардировки.

Никто не заметил круглолицего паренька в кепке и пчелу, которая вылетела из его рта, окунулась в прокопченный дымом воздух и поспешно нырнула обратно.

Я была легче воздуха уже в момент рождения, – гордо объявила Оливия. – Я выскочила из мамы и тут же взлетела к потолку! Если бы не пуповина, я, наверное, вылетела бы в окно и умчалась вместе с облаками. Говорят, доктор от потрясения упал в обморок!

А ты выйдешь замуж за богатого и красивого мужчину! – Всю жизнь мечтала, – фыркнула Бронвин.

Я не знал, что означает эта странная сладостная боль. Возможно, это любовь?

Кто-нибудь, сделайте так, чтобы оно умерло! – взмолился Гораций. – Или по крайней мере так, чтобы оно на меня не смотрело!

Эмма вытерла ладони о платье, затем понюхала их и поморщилась. – Я надеюсь, этот запах скоро уйдет. Эта гадость воняла, как мусорка!

Видимо, подъемное устройство наверху было слишком слабым и не могло поднять нас всех и пустóту в придачу.

Выходило так, что остров смог еще раз помочь своим странным детям. Прощаясь с ними, он спас им жизнь.

Я вовсе не хочу знать, что говорят за моей спиной, — я и без того о себе достаточно высокого мнения.

Я сделаю для тебя все, что угодно… если это не слишком сложно.

— Я бывший солдат. Я убивал людей.
— Ты же был доктором!
— Бывали плохие дни.

Избавь нас, Боже, от тех, кто думает, что исполняет его волю.

Надо бы собраться с мыслями, но, боюсь, ни одна мысль на собрание не придёт.

Наш брак основан на лжи, но также на лжи основаны другие прекрасные вещи как религия и история Америки.

— А вы, Доктор, откуда у молодого человека такие старые глаза?
— Я много читаю.

Он не упустил ни одной возможности упустить возможность.

Убийство — всегда промах. Никогда не следует делать того, о чём нельзя поболтать с людьми после обеда.

С тобой гораздо веселее, когда ты спишь.

Шерлок Холмс — великий человек. И я думаю, что однажды при великом везении он станет и понятным.

— С Рождеством!
— Ты же его ненавидишь.
— Видимо, в пунше что-то было.
— Точно! Иди выпей еще.

— Ну что, взяли тебя в кордебалет?
— Ноги задираю лихо, а вот сиськами не вышел!

Я абсолютно точно знал, что будет дальше. Это было частью повторяющегося цикла, из которого отцу никак не удавалось вырваться. Он загорался какой-нибудь идеей и беспрестанно говорил о ней на протяжении нескольких месяцев. Потом на его пути неизбежно возникала какая-нибудь крохотная проблема. Вместо того чтобы с ней бороться, он позволял ей разрастись и подавить весь свой энтузиазм.

И тут берет и является этот засранец. – Джейкоб! – То есть я хотел сказать, этот никчемный сукин сын.

Держи свои руки подальше от моего сына, – заявил папа своим самым убедительным голосом Сурового Отца.

Вы, должно быть, насчет комнаты, – произнес человек за барной стойкой, подходя к двери, чтобы пожать нам руки. – Я Кев, а это ребята. Ребята, поздоровайтесь. – Привет, – произнесли ребята, кивая своим бокалам.

Это был доктор Голан. Мне хотелось ответить ему, что и он, и мой отец могут отправляться в жопу

Доктор Голан предлагал мне именно то, чего я хотел: третий вариант. Будущее, которое не ограничивалось двумя другими: останься здесь навсегда или уйди и умри.

Я всегда знал, что небо полно тайн, но только теперь понял, насколько полна загадками земля.

Временами, молодой человек, вы рискуете переступить тонкую грань, отделяющую очаровательную настойчивость от несносного упрямства

– Нет, – ответил Гораций. – Но было так приятно поставить этого типа в дурацкое положение, разве нет? – Не могу не согласиться, – буркнул Енох. – Это потому, что истинное назначение денег – манипулировать людьми и заставлять их чувствовать, что они хуже тебя.

– Второй факт, – продолжал я. – Я родился на Хэллоуин, и, пока мне не исполнилось восемь лет, родители убеждали меня в том, что конфеты, которыми меня угощали люди, когда я стучал им в дверь.

Возможно, было бы лучше время от времени задаваться вопросами и изумляться загадочности мира?

Возможно, это старое стремление к исследованиям ради исследований по своей сути было детским. В неизвестности всегда присутствовала романтика, но стоило какую-то местность открыть и занести в каталоги и на карты, как она съеживалась, превращаясь в очередной пыльный факт из учебника, напрочь лишенный малейшего намека на таинственность. Поэтому, возможно, было бы лучше оставить несколько точек на карте неисследованными. Пусть мир хранит толику своей магии. Не стоит вынуждать его выдавать все свои тайны до последней.

Но нельзя же переживать беспрестанно, – хотел крикнуть я ей. Невозможно усугубить ситацию смехом, точно так же, как нельзя помочь горю слезами. И смех не означает, что тебе безразлично или что ты о чем-то забыл. Он означает только, что ты человек. Но этого произнести я тоже не сумел.

Я верю в то, что, когда речь идет о важных событиях, случайностям места нет и быть не может. Всему есть свои причины. И тому, что ты находишься здесь, тоже. Ты явился сюда не для того, чтобы потерпеть неудачу и погибнуть.

— Вас называют «да Винчи нашего времени». Что скажете на этот счёт?
— Это бред. Я рисовать не умею.

В тот самый миг, когда я нашёл верные ответы, переменились все вопросы.

Мне бы хотелось видеть это твоими глазами.

Мозг — это удивительный орган. Он начинает работать, когда ты просыпаешься утром, и не прекращает до тех пор, пока не приходишь на работу.

Я решил больше никогда не быть ни эгоистом, ни романтиком. Уверен, что стану отличным алкоголиком.

Говорят, труднее всего прожить первые семьдесят лет. А дальше дело пойдет на лад.

Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер.

Вербена не дает мне проникнуть в ее голову, но, может, я хочу не в голову?

— Думаешь, кто-то распространяет о тебе сплетни?
— Хуже. Думаю, кто-то распространяет обо мне правду.

— Ты меня растлил! Я была совсем невинной девушкой!
— Ты проявила определенную сноровку во время своего растления!

— Из вас мог бы получиться неплохой преступник.
— А из вас — неплохой полицейский.

— Я тебе много раз говорила: прежде чем что-то сказать, надо подумать.
— Да, но на это не всегда есть время.

Если женщина тиха и довольна, значит небеса вот-вот разверзнутся.

– Ладно, я понял, – кивнул я, хотя на самом деле ничего не понял.

Я пытался расслышать внутренний голос, который запретил бы мне целовать ее, но он замолк.

– Он умер, – пробормотал я. Бронвин перевела взгляд на юношу, и ее лицо страдальчески сморщилось. – Это Виктор.

Я понял, что отец хочет завершить разговор на достаточно строгой ноте, чтобы считалось, что он «как следует со мной поговорил».

– Ты это заслужил, – улыбнулась она. – Яблоко или поцелуй?

А еще испытывал странную тяжесть, как будто планета стала вращаться быстрее, усиливая гравитацию, притягивая меня к полу.

Четыре секунды напряженных размышлений привели к тому, что я двинулся дальше.

И вот в ладье навстречу нам плывет Старик, поросший древней сединою, Крича: «О, горе вам, проклятый род! Забудьте небо, встретившись со мною! В моей ладье готовьтесь переплыть К извечной тьме, и холоду, и зною. А ты уйди, тебе нельзя тут быть, Живой душе, средь мертвых!» Но я не отошел… Данте.

— Что с тобой?
— Я несчастна…
— Ну пойди поешь что-нибудь.

— Лишь качество чьих-либо убеждений определяет успех, а не число последователей.
— Кто это сказал?
— Я.

Своим здоровьем и долголетием я обязан тому, что ни разу не прикоснулся ни к сигарете, ни к рюмке, ни к женщине, пока мне не стукнуло десять.

— Тебе нравится, бабушка?
— Ещё одна золотая роза. Как оригинально. Я ем с тарелок с клеймом розы, я сплю на вышитых розами простынях. Золотая роза даже на моём ночном горшке, будто он от этого лучше пахнет. Розы навевают скуку, милая. «Вырастая, крепнем!» — самый унылый девиз среди всех домов. «Зима близко!» — вот такое вряд ли забудешь. «Мы не сеем» — сильно звучит! Таких домов опасаются! Лютоволки, кракены — свирепые чудища, а золотая роза вырастая, крепнет? Сердца застыли в ужасе.

Страдая, я развлекаюсь. Это мой давний обычай.

Дети, за главного остается телевизор. Ляжете спать, когда он скажет.

Мы, женщины, любим искренних мужчин, которые говорят о нас то, что мы думаем.

Купи извинения оптом, ты слишком часто их раздаешь.

Еще один день на работе — ещё одна украденная ручка.

Я шёл на экзамен, и сердце моё металось по организму в поисках кратчайшего пути в пятки.

— Ты поразительна!
— И вечно этот удивленный тон.

Она была умной женщиной, пока не влюбилась.

У меня такая безупречная репутация, что меня уже давно пора скомпрометировать.

— Вы очень похожи на моего пятого мужа.
— Да?! И сколько раз вы были замужем?
— Четыре.

— Как я могу вас отблагодарить?
— О, мешка денег будет достаточно!

Лучший способ узнать — можете ли вы доверять кому-то — это доверять ему.

Сладкое слияние наших губ и ласковая битва языков, ощущение ее гладкой кожи под моей ладонью – мое сознание покинули все мысли о том, что правильно, а что неправильно.

Лучше уж тесно и жарко, чем в петле и на свежем воздухе.

С другой стороны, легко говорить, что тебе наплевать на деньги, когда у тебя их много.

И как ты собираешься это делать? Бродить по острову, пока не найдешь пустóту? А потом что? «Прошу прощения, мы только хотели поинтересоваться вашими намерениями. Вы хотите нас скушать?»!

Я не понимал, как так получилось. Минуту назад мы флиртовали друг с другом и вот уже ссоримся.

Высадка на Луну! Берлинская стена! Вьетнам! К сожалению, мои знания были далеко не исчерпывающими.

Я не специалист по части девушек, но, когда одна из них пытается ущипнуть парня четыре раза подряд, даже у меня не возникает сомнений в том, что она с ним заигрывает.

С бега я перешел на быструю ходьбу, полагая, что бегущий и выпачканный с ног до головы американский паренек привлекает гораздо больше внимания, чем точно такой же грязный, но не бегущий.

Мне показалось, что я очутился на одной из тех фотографий, которые подвергают безжалостному монтажу, чтобы затем загрузить в компьютер в качестве обоев для рабочего стола.

Спорим, я перестал слушать ее раньше тебя?

— Что за дело?
— Настолько серьёзное, что разумнее держаться от него подальше.
— Запугиваешь?
— Боже, нет. Пытаюсь втянуть.

— Очень хочется послать всех в жопу… Но в такой день, пожалуй, не буду…
— Это ты, типа, поздравил?

Любимая, ты такая прелесть, что не беда, если ты немного дурочка.

Когда я и моя жена расходимся во мнениях, мы обычно поступаем так, как хочет она. Жена называет это компромиссом.

— Тихо, я что-то слышу.
— Да, как проходит моя жизнь.

– Он был таким, как ты, Джейкоб.

Как только стало ясно, что я не собираюсь с пеной у рта кататься по полу, мы.

Это не могло быть простым совпадением, и это означало, что снимки, которые показывал мне дедушка и на которых, как он клялся, были изображены дети, жившие в этом детском доме, действительно были сделаны в этом самом доме.

Это не могло быть простым совпадением, и это означало, что снимки, которые показывал мне дедушка и на которых, как он клялся, были изображены дети, жившие в этом детском доме, действительно были сделаны в этом самом доме.

НО ТВОИ ДРУЗЬЯ ВООБРАЖАЕМЫЕ! – заорал он и пошел на меня. Его лицо на глазах наливалось кровью. – Я жалею, что мы с твоей мамой позволили этому чокнутому психоаналитику убедить нас привезти тебя сюда! Потому что это обернулось настоящей катастрофой! Ты только что солгал мне в последний раз! А теперь отправляйся к себе и собирай вещи. Мы выезжаем на следующем пароме!

Кожа Голана зашипела, как холодный стейк на раскаленном гриле.

Вы уступаете смерти, хотя могли бы ее победить. Вы позволили этому генетическому мусору человеческой расы загнать вас в подполье, хотя могли бы обратить их в своих рабов, заставив занять единственно подходящее для них место.

Каждая секунда моей чертовой нерешительности может стоить имбринам жизни.

Надо попытаться урезонить его при помощи веских аргументов, иначе никто не знает, что он может сделать с птицами. – Я сброшу его вниз, вот и все аргументы, – сквозь зубы процедила Эмма.

Я должен перед вами извиниться, – произнес он. – Похоже, я добился только того, что меня подстрелили.

Он расстреляет нас, как котят!

– Что-нибудь придумаем, – упрямо произнесла она. – Прелестно, – вздохнул Миллард. – Импровизированное самоубийство.

Вот и отлично! – сорвался Хью. – Давайте откажемся от всяких розысков и просто вернемся домой. Что вы скажете о чашечке чаю перед сном? А впрочем, к черту чай! Птицы нет, и мы вполне можем выпить чего-нибудь покрепче! Например, пунша!

Все то время, прожитое в страхе, я и мечтать не мог о том, что смогу убить одно из этих чудовищ!

Моя удача тоже, конечно, та ещё дура. Вся в меня.

Иногда после разговора с человеком хочется дружелюбно пожать лапу собаке, улыбнуться обезьяне, поклониться слону.

— Доктор, у них оружие.
— А у меня нет. Это делает меня лучше, ты так не думаешь? Они могут застрелить меня, но морально я сильнее!

Ты на меня так пристально смотришь? Может ты тоже хочешь пирожное?

— Тебе нужен какой-нибудь материнский совет.
— Не особенно.
— Слава богу, а то у меня его нет.

Какой странной находкой станет наша парочка через тысячу лет.

Я чувствовал, что болото засасывает и меня. Чем больше я сопротивлялся, тем более желанной добычей становился.

Теперь единственным напоминанием о его существовании служило блестящее пятно темной крови.

Трясина равнодушно сомкнулась над его головой, скрыв от меня эту мерзость.

Она верещала, как десять одновременно кастрируемых кабанов, металась, увязая в грязи.

Но каждый раз, когда я был уверен, что один из них вот-вот захлестнется вокруг моей шеи и оторвет мне голову, она спотыкалась и отставала.

Дважды пустóта подбиралась так близко, что ее языки хлестали меня по спине.

Но внезапно мое сознание пронзила ясная и четкая мысль – я не допущу, чтобы мы умерли в этом дерьме.

Когда неприятель делает ошибку, не следует ему мешать. Это невежливо.

— Подумайте, агент Чо, один мой звонок, и вашей карьере наступит конец.
— Впечатляет. Я одним звонком могу лишь пиццу заказать.

Ну, тогда смело шагай к этой женщине! Загляни ей в глаза и подайся вперёд, чуть-чуть или почти до конца, а потом пусть она как бы подастся вперёд хоть чуток, так, чтобы ваши губы почти соприкасались. И тут скажи ей, как сильно… ты её ненавидишь.

Все глупые мальчики ревнуют, а глупым девочкам только этого и нужно. Ой, сколько глупости в этом мире!

Я люблю спать. Моя жизнь имеет тенденцию распадаться на части, когда я просыпаюсь, знаете ли.

— Я выпустил твоих демонов!
— Демоны не берутся ниоткуда. Если бы я этого не желала, их не выпустил бы никто. Я полюбила тебя и захотела, чтобы ты увидел меня со всеми моими демонами.

Лучше весёлое чудовище, чем сентиментальный зануда.

— Ты отвратительный! Я тебя ненавижу!
— Тогда почему ты держишь мою руку?

— Так чего ты хочешь, мистер высокий, мрачный и красивый?
— Я не такой высокий.

Когда у меня начинается насморк, все думают, что я нюхаю наркотики. Вот что значит репутация.

— Мы можем убить его сегодня! С помощью Бонни!
— Нет, Дэймон! Если Бонни использует столько сил, она умрет!
— Я напишу ей прекрасную поминальную речь!

— Как можно ехать по несуществующей дороге в город, которого, вероятно, нет?
— Бывают же неуказанные телефонные номера. А почему не автострады, города?
— Должно быть другое объяснение.
— Другое объяснение… Ладно. Как насчет того, что это параллельное измерение, или вы спите, или это связано с вашим желанием? Или вы в коме после удара того ведра? Или, может быть, просто может быть, вы мертвы.
— И?
— А что вам еще надо? Я дал не одно объяснение, а сразу шесть, вполне здравых. Хотите, выбирайте любое, это ничего не изменит.

Настроение — сложная штука. То оно есть, а то его нет.

— Парень, положишь ноги на кофейный столик, дам по лбу ложкой!
— Я и не думал!
— Как раз думал!

— Я осмотрел всё и не нашёл никакой тайной комнаты.
— Поэтому она и называется тайной.

Существо проделывало это снова и снова, убийствами прокладывая дорогу к нам.

Весь этот овечий аромат, видимо, замаскировал наш запах, потому что спустя минуту язык исчез, и мы услышали звук удаляющихся шагов.

Пожалуйста, пусть это существо окажется тупым, – молился я, пока мы бежали к строению. – Пожалуйста, пожалуйста, пусть оно окажется тупым.

Чудище было уже так близко, что мне больше не нужны были молнии, чтобы понять, где оно находится, – хватало и панического ощущения в животе.