Цитаты из книги Ганнибал (165 цитат)

Трагедия не в том, что человек умирает, трагедия – когда человек умирает зря.

Нам иногда бывает трудно понять и принять выбор Господа, предназначающего для нас те или иные страдания; ведь пути Его неисповедимы, разве что наша невинность и незнание Его оскорбляют. Очевидно, в таких случаях Ему требуется от нас некоторая помощь, дабы направить в нужное русло слепую ярость, которую Он обрушивает на смертных.

Свиньи ведь не похожи на других животных. В них есть какая-то искра сообразительности и ужасающей практичности. Питомцы Карло вовсе не были настроены враждебно к людям. Просто им нравилось их есть. Они были легконоги, как мьюрский бык, могли резануть клыками, словно овчарка, а их манера двигаться в присутствии своих хранителей носила характер грозной преднамеренности

управлять ею, ее контролировать. Речь идет о контролировании

Есть такое общее для всех нас ощущение – мы все о нем знаем, но до сих пор не придумали для него конкретного названия – это счастливое предвкушение собственной способности испытывать к кому-то презрение и неуважение. Именно такое выражение Старлинг заметила сейчас на лице Марго Верже. Но обронила лишь: – Благодарю вас.

Этот нож называется «гарпия», у него кривое, похожее на коготь лезвие с пилкой на тыльной стороне.

Но правила на то и правила: если их понимать и принимать, все с тобой будет в порядке.

Благодарю вас, я так и думал. Я однажды позвонил ему по тому номеру, что указан на его развешанном повсюду объявлении, когда был еще далеко отсюда. Просто так, для развлечения.

В традиционном ритуале передачи личного оружия павшего бойца оставшемуся в живых соратнику есть нечто мистическое. И мистика эта в том, что система ценностей ушедшего из жизни продолжает свое существование, побеждая саму смерть. Люди, живущие в то время, когда их безопасность обеспечивают другие, понять это не способны.

Всплывает в памяти звучание Шагов, что мы не совершали, К вратам, что мы не открывали, Вратам, ведущим в райский сад.

Мы не боимся оставлять наших детей в детском саду на попечении чужих людей. Но в то же время, компенсируя чувство вины за это, страдаем параноидальной подозрительностью в отношении всех незнакомых людей. Тем самым мы непроизвольно культивируем страх у наших отпрысков.

Наш музыкант улыбается, завершает пьесу, еще раз исполняет сарабанду – для собственного удовольствия – и, как только в пространстве комнаты замолкает звук последней струны, задетой пером толкателя, открывает глаза.

Этот мир не будет таким там, куда я смогу дотянуться .

Куда смотрят люди, когда принимают решение? Наша культура не рефлективна, мы не возносим очи горе. В большинстве случаев мы принимаем важнейшие решения, глядя на покрытый линолеумом пол, или в учрежденческий коридор, или торопливо перешептываясь в приемной, под верещание телевизора, возвещающего очередную чепуху.

Смотрите, Клэрис. Это прелестное отражение и есть то, чем вы являетесь. Нынче вечером вам некоторое время придется наблюдать себя со стороны. Вы увидите, что такое справедливость, вы сами скажете, что такое истина. У вас всегда хватало мужества и смелости говорить то, что вы думаете, однако вам всегда мешали всяческие ограничения. Еще раз повторяю вам: жалости нет места за моим столом.

.

Это же очень тяжело и крайне неуютно — сознавать, что кто-то тебя видит насквозь и полностью понимает, но при этом вовсе не испытывает к тебе теплых чувств. Когда тебе ясно, что это понимание он использует как оружие против тебя.

Нельзя убивать человека, который настолько безумен, что осмеливается говорить правду.

Кажется, доктору Лектеру приятно видеть Старлинг.

Когда лиса слышит, как пищит кролик, она бросается к нему, но вовсе не затем, чтобы прийти на помощь.

– Безопасность – сама по себе, а беседы – сами по себе, совершенно отдельно, – продолжал он. – Личные отношения не касаются соображений безопасности, а мне ведь приходилось и задерживать его почтовые поступления, и надевать на него путы.

Если вы вдруг почувствуете, что в вашей душе начинает завязываться боль, помните, что завязь эта скоро распустится пышными цветами облегчения.

Но думать о том, что доктора Лектера станут мучить и замучают до смерти, было непереносимо: она содрогалась при одной мысли об этом, как когда-то, давным-давно, содрогалась, узнав, что забивают ягнят и лошадей. Вы воин, Клэрис.

но по мере течения беседы доктор Лектер как будто ощутил, что они проникли в некую еще не исследованную ими галерею во дворце ее памяти.

Жадность, повешение, самоуничтожение, причем жадность считается таким же самоуничтожением, самоубийством, как и повешение.

одно качество характера вовсе не исключает наличие любого другого качества. Они могут соседствовать рядом друг с другом, и хорошие, и ужасные. У Сократа про это лучше сказано.

Внешний вид — это всего лишь случайность, доктор Лектер.

Никто не может оставаться там, где хочет.

Изначальную гнусность человека легче всего увидеть на лицах толпы. В полутьме огромного каменного зала, под подвешенными к потолку и хорошо освещенными железными клетками для обреченных стоял доктор Фелл, тонкий знаток и ценитель блюд из мягких лицевых тканей человека, держа в искалеченной руке очки и прижимая кончик дужки к губам. Он полностью сосредоточился на наблюдении за лицами посетителей.

страх – на вкус он был как медная монет

Крендлеру и раньше, на пути к собственным вершинам, приходилось губить чужие карьеры: сначала в качестве окружного прокурора, активно занимавшегося политикой, а потом уже и в Депюсте. По опыту он знал, что испортить карьеру женщине гораздо легче, чем навредить в этом плане мужчине. Если женщина получает повышение, какого женщинам получать вообще-то не положено, очень просто сказать, что она заслужила его, лежа на спине.

Изначальную гнусность человека легче всего увидеть на лицах толпы.

— Лектер утверждал, что я всего лишь маленькая, амбициозная и жутко деятельная деревенщина и что мои глаза блестят, как дешевые камушки. Он сказал, что я ношу дешевые туфли, но тем не менее у меня есть вкус. Толика вкуса, уточнил он. — И это показалось вам истиной? — Да. И до сих пор кажется. Стиль обуви я, во всяком случае, сменила.

Самые стабильные химические элементы, Клэрис, расположены в середине Периодической системы, грубо говоря, между железом и серебром .

В Хаос. Да в него вовсе и не надо верить. Он самоочевиден.

Вера в отточенную технику – религия всех опасных профессий.

Великолепный каллиграфический почерк.

Кстати, синьор Пацци, еще одна вещь, связанная с вышесказанным. Должен вам сознаться, я серьезно подумываю о том, чтобы съесть вашу жену.

А вы прекрасно знаете, ФБР заботится о своих, как о куске дерьма, если кого выгоняют. Хоть на собачий корм их пускай.

Смерть и опасность вовсе не обязаны являться в парадном мундире. Они могут явиться и в виде поцелуя возлюбленного. Или в солнечный день, рядом с рыбным рынком, под звуки «Макарены», несущиеся из динамиков магнитолы.

Дворцы памяти – мнемоническая система, которая была хорошо известна ученым древности, и масса сведений сохранялась благодаря им, когда вандалы сжигали книги. Подобно этим ученым, доктор Лектер хранит невероятные запасы сведений, соотнесенных с различными предметами в тысяче его дворцовых палат; однако в отличие от древних у него есть и иное назначение для этого дворца: иногда он там просто живет. Он провел долгие годы среди изысканных коллекций, собранных там, в то время как тело его находилось в отделении для буйных, где от яростных воплей стальные прутья решеток звенели и скрежетали, словно адская арфа

— Доктор Лектер не строил гипотез. Он не верит ни в силлогистику, ни в синтез, ни в абсолют. — Во что же он верит? — В хаос. Но в хаос даже не надо верить. Он самоочевиден.

синими воротничками» или «белой беднотой Аппалачских гор»?

Первый шаг в развитии вкуса — научиться доверять собственному мнению.

Ганнибал Лектер быстро взобрался на гребень холма и поспешил вниз по противоположному склону

У доктора Лектера были прекрасные манеры, не чопорные, а свободные и элегантные.

Он уселся рядом с водителем и постучал пальцем по щитку; длинная машина двинулась прочь. Губы Крендлера зашевелились, изменяя сказанное так, как ему хотелось бы сказать: «Деревенские кривоссыхи – такие, как вы». В будущем Крендлеру предстояло – он был абсолютно в этом уверен – часто выступать с политическими речами, и теперь он оттачивал приемы словесного карате, обретая сноровку в умении жалить словом как можно больнее.

Самое достойное место из всех известных доктору Лектеру: место Старлинг.

По естественным физиологическим причинам запах возбуждает память сильнее, нежели любое другое ощущение.

Это вовсе не значит, что он не убил бы меня в любой момент, если бы ему представилась такая возможность, – одно качество характера вовсе не исключает наличие любого другого качества. Они могут соседствовать рядом друг с другом, и хорошие, и ужасные.

Он играет с закрытыми глазами. Ноты ему не нужны.

Знаешь это чувство – такое свинцовое, такое тяжкое серое чувство – оно охватывает всю тебя, когда ты чего-нибудь страшишься?

Вы же ее видели. Она холодная, как рыба.

Вот вам точный пример того самого таблоидного образа мышления, о котором я упоминал, – сказал Дёмлинг. – Доктор Лектер не способен чувствовать ничего, подобного восхищению или уважению, не питает ни к кому ни теплых чувств, ни привязанности. Это романтическая иллюзия, свидетельствующая о том, как опасно быть малообразованным.

Помимо общеизвестных чувств, люди обладают еще одним. Это чувство присуще всем, оно признано всеми, но пока не получило названия. Впрочем, его можно назвать удовольствием от предвкушения возможности выразить кому-то свое презрение.

Он посмотрел мне прямо в глаза своим змеиным взглядом

При виде Старлинг вишнево-карие глаза доктора Лектера широко раскрылись и в глубине зрачков, вокруг образа Клэрис, зароились искры. Он хранил ее лицо целым и совершенным в глубине своего мозга еще долго после того, как оно исчезло с экрана, и попытался слить этот образ с другим – с образом Мики; он соединял, спрессовывал эти два образа до тех пор, пока из алой плазменной сердцевины их слияния не взлетели вверх искры, унося единый образ на восток, в ночное небо, где этот слиянный лик будет носиться вместе со звездами над водным простором.

Что может уничтожить любого человека – это червь сомнений, желание согласиться с обвинителями, чтобы добиться их расположения.

… одно качество характера вовсе не исключает наличие любого другого качества. Они могут соседствовать рядом друг с другом, и хорошие, и ужасные.

Нельзя сбрасывать со счетов человека, которому хватает безумия говорить правду.

Трагедия не в том, что человек умирает, трагедия — когда человек умирает зря.

Даже сам Карло не мог войти к ним в загон. Свиньи ведь не похожи на других животных. В них есть какая-то искра сообразительности и ужасающей практичности. Питомцы Карло вовсе не были настроены враждебно к людям. Просто им нравилось их есть.

Вы воин, Клэрис. Вы можете быть стойкой и сильной – стоит лишь захотеть.

се от его глаз; он ощущал лишь, как струи воды разбиваются о его голову. Барни нравилось размышлять в душевой. Облака пара. «Облака» – Аристофан. Доктор Лектер объяснил ему про то, почему ящерица помочилась на Сократа . Он подумал – а ведь до того, как его выправил безжалостный молот логики доктора Лектера, кто-нибудь вроде профессора Дёмлинга мог распоряжаться им без всякого труда.

очень легко спутать понимание с сопереживанием – нам ведь всем так нужно сопереживание! Может быть, умение различать эти две вещи и есть признак взросления. Это же очень тяжело и крайне неуютно – сознавать, что кто-то тебя видит насквозь и полностью понимает, но при этом вовсе не испытывает к тебе теплых чувств. Когда тебе ясно, что это понимание он использует как оружие против тебя. Вот что самое скверное

– Клэрис, я сейчас оставлю вас наедине с этими останками. Останками, Клэрис. Вы можете сколько угодно рыдать и выть, это не поможет, ответа вы все равно не получите. – Он положил ладони ей на голову. – То, что вам нужно от вашего отца, находится здесь, у вас в голове; вы сами в состоянии судить обо всем этом, а не он.

Он мог выкормить гусеницу, он мог нашептывать что-то хризалиде-гусенице, но то, что вылупилось из кокона в результате, начинало следовать собственной природе и было совершенно вне его контроля.

Внешний вид – это всего лишь случайность, доктор Лектер. – Даже если привлекательность создана тяжкими трудами, вы все равно прелестны.

Дополнил ложную информацию на своем и внимательно рассмотрел тот, что лежал под ним; глаза его моргнули только раз – словно щелкнул затвор фотокамеры.

В науке о психологии поведения существует аксиома: вампиры действуют в пределах определенной территории, каннибалы свободно передвигаются по всей стране.

За время нашего знакомства он говорил обо мне некоторые вещи, которые оказались правдой. Думаю, что очень легко принять понимание за сочувствие — ведь мы все так сильно хотим его услышать. Умение отличать первое от второго, видимо, и является одним из признаков взросления. Очень больно и противоестественно думать, что кто-то читает в твоей душе, не испытывая к тебе симпатии. Столь же отвратительно видеть в понимании только орудия хищника.

Никто не в силах остаться там, где ему хочется.

Благодарю вас, – сказал доктор Дёмлинг не очень искренне. – Распятие здесь, несомненно, представляет разрушенный объект.

Да просто большую возможность ее понять и в конечном счете более успешно управ

Жадность – вещь в Италии распространенная и хорошо известная, и Пацци впитал в себя немалую ее толику, дыша воздухом родины. Но его врожденные качества – жажда наживы и карьеризм – получили новый мощный толчок именно в Америке, где любое влияние ощущается более быстро, включая крушение христианских заповедей и торжество маммоны[102

В нашей памяти есть провалы, похожие на ямы в подвалах средневековых замков. В вырубленных в скале бутылкообразных кавернах, узкое горлышко которых прикрыто глухой крышкой, гниет то, что предназначено к забвению. Тех что, время от времени тайком вылезая оттуда, не способно согреть наши души. Иногда в результате похожего на землетрясение шока, утраты инстинкта самосохранения или случайной, поджигающей гремучую смесь искры эти давным давно погребенные фантомы вырываются на свободу, чтобы сделать нам больно и заставить совершать опасные поступки…

Смерть и опасность вовсе не обязаны являться в парадном мундире. Они могут явиться и в виде поцелуя возлюбленного.

Клэрис, но он ведь никогда не желал ничего иного, кроме вашего счастья и благополучия. – В одной руке благое желание, в другой – дерьмо, какая перевесит? – ответила Старлинг.

— Так что же у нас на ужин? — Никогда не спрашивайте, чтобы не испортить сюрприз, — ответил доктор Лектер, поднося к губам указательный палец.

Теперь, когда мир, в котором мы обитаем, огрубил наши сердца и сделал их бесчувственными к проявлениям низости и беспутства, нам иногда полезно взглянуть на предметы, все еще представляющиеся людям воплощением зла и пока еще способные пробудить от сна равнодушия нашу так похожую на тесто, вялую совесть.

Томмазо когда-то готовился стать священником, прилично говорил по-английски. Он иногда молился вместе с их жертвами.

Доктор Лектер всегда и во всем искал стереотип, определенную схему. Он знал, что, подобно любому наделенному сознанием существу, Старлинг сформировалась под влиянием переживаний и опыта, приобре

Вы способны вести за собой людей в любой ад, и они все равно будут вас любить. Это особый дар…

И Старлинг подумала, что кое-что стала теперь понимать: смерть и опасность вовсе не обязаны являться в парадном мундире. Они могут явиться и в виде поцелуя возлюбленного. Или в солнечный день, рядом с рыбным рынком, под звуки «Макарены», несущиеся из динамиков магнитолы.

Здесь произошла самая замечательная встреча в ее жизни. Здесь она тогда испытала удивление, шок, изумление… Здесь она услышала о себе вещи до ужаса истинные, так что ее сердце отозвалось подобно огромному колоколу.

Мне кажется, очень легко спутать понимание с сопереживанием – нам ведь всем так нужно сопереживание! Может быть, умение различать эти две вещи и есть признак взросления. Это же очень тяжело и крайне неуютно – сознавать, что кто-то тебя видит насквозь и полностью понимает, но при этом вовсе не испытывает к тебе теплых чувств. Когда тебе ясно, что это понимание он использует как оружие против тебя. Вот что самое скверное

У лютеран, возможно, было маловато тепла и апельсинов и многовато разговоров об Иисусе, но правила на то и правила: если их понимать и принимать, все с тобой будет в порядке.

Два телефонных звонка показали разные стороны доктора Лектера: один – обаяние этого человека, другой – чешую чудовища.

Мы склонны рассматривать наше решение как одномоментное явление, ставшее следствием процесса рационального и глубокого мышления. Однако, принятие решения на самом деле больше похоже на замес теста. Оно приходит не как результат суммирования отдельных глубоких мыслей, а как следствие созревания их общей массы.

Их взаимоотношения очень во многом обязаны проницательности Клэрис Старлинг, которую она всячески развивает и поощряет. Многим они обязаны и развитию Ганнибала Лектера далеко за пределы его былого опыта. Возможно, Клэрис Старлинг теперь несколько пугает его. Секс также великолепная вещь, и они приправляют им каждый новый день своей жизни.

Впрочем, должна признаться – иногда мне кажется, если бы его все-таки загнали в угол, я все бы сделала, чтобы за него

К несчастью, вас некоторым образом демонизировали.

Доктор Лектер сказал мне, что, с его точки зрения, воля у нее слишком сильная для ее собственного благополучия. «Избыток целеустремленности и рвения» – так он это называл. Он полагал, она может слишком близко подойти к краю пропасти, если сочтет, что ее работа того требует.

Деяние, дающее возможность представить себя в качестве заботливого покровителя с целью осуществления собственных планов».

Доктор Лектер сказал мне, что, с его точки зрения, воля у нее слишком сильная для ее собственного благополучия. «Избыток целеустремленности и рвения» – так он это называл. Он полагал, она может слишком близко подойти к краю пропасти, если сочтет, что ее работа того требует. А еще он однажды сказал, что на ней «лежит проклятие хорошего вкуса». Не знаю, что это значит.

Я только могу повторить то, что он говорил мне: он мог видеть, чем она становится, она была очаровательна, как очарователен бывает котенок, совсем маленький, который затем вырастет большим… станет взрослой, большой кошкой. С которой потом уже не поиграешь. В ней он видел искренность и серьезность такого вот детеныша – так он говорил. У нее имелся целый арсенал оружия – миниатюрного, но постепенно обретающего должные размеры, однако пока все, что она умела делать, – это бороться с такими же детенышами, как она сама. Это его забавляло.

Таков мир, в котором мы живем. Подумав так, она пришла к очень простому решению: Этот мир не будет таким там, куда я смогу дотянуться.

– Барни, после того как вы передали доктора Лектера ребятам из Теннесси… – Они были с ним невежливы. – После того… – И теперь они все мертвы.

Даже высокомерное поведение лучше, чем ничего. Высокомерие — не что иное, как заявление о себе.

Ты знаешь, что по-настоящему страшно, Арделия? Страшно, когда кто-то говорит тебе правду.

А потрахаться, как мужик с мужиком, не хочешь?

Пища взывает к чувствам обоняния и вкуса — самым древним нашим чувствам, центры которых расположены в самых глубинах мозга. Восприятие вкуса и запаха предшествовало возникновению чувства жалости, и поэтому жалости не остается места за моим столом. Игра на коре головного мозга, скрытой под сводом черепа, является подобием того света, который открывает нашему взору чудеса, изображенные на стенах собора и под его сводами. Чудеса эти могут оказаться более занимательными, нежели театральное представление.

Мы собрали в этом помещении все, что смогли найти, все, что так или иначе касается доктора Лектера, – как предметы, так и протоколы и записи. Его оружие находится в Отделе огнестрельного оружия и оружейных клейм, но у нас имеются дубликаты. А еще мы собрали то, что осталось от его личных бумаг. – А смысл-то какой во всем этом? Вы что, подонка ищете или роман пишете?

Мне тридцать два, миссис Розенкранц, а перед Рождеством, за два дня до него, будет тридцать три.

Результат был не более выдающимся, чем при косметической обработке трупа в похоронном бюро.

В силу некоторых анатомических особенностей человека обоняние способно будить воспоминания сильнее, чем другие органы чувств.

Клэрис Старлинг нащупывала путь по коридорам вкусов доктора Лектера.

Как эхо в памяти звучат шаги .

Такие вещи люди дарят, когда они влюблен.

Слава, этот кредит любого полицейского, имеет очень короткий период полураспада. Гораздо лучше продать его.

Мы обычно считаем, что решение принимается в конкретный момент времени, стремясь облагородить его как временной результат рационального и сознательного мышления. Однако решения принимаются на основе смешанных, противоречивых чувств; по большей части это просто масса ощущений, но не их сумма.

Кресла: пространство для плеч – двадцать дюймов; сиденье от одного подлокотника до другого – двадцать дюймов. Всего на два дюйма больше, чем было у раба, которого когда-то везли из Западной Африки в Вест-Индию.

Этот нож называется «гарпия», у него кривое, похожее на коготь лезвие с пилкой на тыльной стороне

В то же время Мэйсон понимал: очень опасно получать именно то, чего хочешь. Чем он станет заниматься после того, как уничтожит доктора Лектера? Разумеется, можно будет разрушить сколько-то семейств с приемными детьми, помучить сколько-то малышей. Можно выпить сколько-то мартини с детскими слезами. Но непреходящая крутая забава – откуда ей будет взяться?

Одна из вашингтонских аксиом, гораздо чаще проверенная на опыте, чем теорема Пифагора, утверждает, что если при наличии в помещении кислорода кто-то один громогласно испустит газы, став очевидным виновником дурного запаха, его деяние легко прикроет множество мелких проступков того же рода, при обязательном условии, что они совершаются точно в то же время.

Джеффри Чосер. Кентерберийские рассказы (Рассказ купца

Лица, застывшие в муке и блаженстве вокруг алтаря, меркнут, когда он задувает свечи. Он пересекает огромный зал – здесь ему свет не нужен. Легкое движение воздуха – доктор Ганнибал Лектер проходит мимо нас.

Самые стабильные химические элементы, Клэрис, расположены в середине Периодической системы, грубо говоря, между железом и серебром Ганнибал Лектер

Вы можете полюбить Бюро, но Бюро может и не полюбить вас .

Нет, – ответила Старлинг. – Я не Иисус.

Старлинг хорошо выполняла оперативные задания, но плохо разбиралась в политических интригах внутри своей конторы, и ей понадобилось несколько лет, чтобы понять, что она никогда не попадет в Отдел психологии поведения, несмотря на то что этого хочет сам начальник отдела, Джек Крофорд.

Дворец выстроен в соответствии с принципами, открытыми еще Симонидом Цеосским[172] и разработанными Цицероном четырьмя веками позже: он полон воздуха, потолки его высоки, предметы обстановки и картины, украшающие палаты, ярки, поражают воображение, порой абсурдны и даже шокируют, но чаще всего просто прекрасны. Коллекции размещены. Просторно и замечательно освещены, как в крупных музеях. Но стены здесь не похожи на стены музеев: они не окрашены в нейтральные цвета. Подобно Джотто, доктор Лектер украсил фресками стены своего мысленного дворца.

С Клэрис Старлинг он был достаточно жестким, но отвечал ей больше, чем другим. Ему было с ней интересно. Она его заинтриговала.

Доктор Лектер не слишком склонен сожалеть о чем-либо, однако ему жаль покидать Италию. В палаццо Каппони оставалось еще много вещей, которые он собирался отыскать и изучить. Он хотел бы продолжать играть на клавесине, может быть, даже сочинять музыку; он мог бы даже готовить для вдовы Пацци, когда та оправится от горя.

Что же мне сказать? Что я не истеричка? Именно это первым делом и говорят все истерички.

Удачи вам с этим «Другим»[209]. Если только вам не неприятно, что я так говорю.

Клэрис, обед призван удовлетворить весьма взыскательный вкус и обоняние – это очень древние ощущения, их центры расположены в самой глубине мозга. Центры вкуса и запаха находятся в той части головного мозга, которая реагирует раньше, чем другая, где находится центр, управляющий жалостью. А жалости нет места за моим столом.

– Клэрис, обед призван удовлетворить весьма взыскательный вкус и обоняние – это очень древние ощущения, их центры расположены в самой глубине мозга. Центры вкуса и запаха находятся в той части головного мозга, которая реагирует раньше, чем другая, где находится центр, управляющий жалостью. А жалости нет места за моим столом.

Мне кажется, очень легко спутать понимание с сопереживанием — нам ведь всем так нужно сопереживание! Может быть, умение различать эти две вещи и есть признак взросления.

День содрогнулся бы, узнав, что так начнется…

Старлинг полностью утратила чувство времени. Беседы шли и днем, и ночью. Она сама говорила и говорила, многие минуты подряд, и сама слушала свои речи. Иногда она начинала смеяться над собой, услышав очередное безыскусное признание, от которого в обычных условиях она умерла бы со стыда. То, что она сообщала доктору Лектеру, частенько изумляло ее самое, иной раз это были совершенно ужасные вещи – с нормальной точки зрения. Но то, что она ему говорила, всегда было правдой. Доктор Лектер тоже многое рассказывал ей. Тихим, ровным голосом. Что касается ее откровений, он выказывал к ним интерес и стремление узнать больше, но никогда не выражал удивления или осуждения.

Человек может быть сильным ровно настолько, насколько хочет этого.

Вы можете видеть, как чайная чашка падает со стола и разбивается на куски. Но вы никогда не сможете увидеть, как эти куски снова соберутся в чашку и вспрыгнут обратно на стол.

— Лети себе, — сказал он птице. — Хватит горевать. А то дождешься — кошка тебя слопает.

Это же очень тяжело и крайне неуютно – сознавать, что кто-то тебя видит насквозь и полностью понимает, но при этом вовсе не испытывает к тебе теплых чувств. Когда тебе ясно, что это понимание он использует как оружие против тебя.

По опыту он знал, что испортить карьеру женщине гораздо легче, чем навредить в этом плане мужчине. Если женщина получает повышение, какого женщинам получать вообще-то не положено, очень просто сказать, что она заслужила его, лежа на спине.

Именно сюда она явилась, выполняя свое первое задание в ФБР, когда была еще курсантом, когда еще всему верила, считала, что если сумеешь хорошо выполнить задание, сумеешь отличиться, тогда тебя примут, невзирая на расу, веру, цвет кожи, национальность, происхождение, а также на то, относишься ты к категории старых добрых приятелей или нет. Из всего этого теперь остался только один пункт, в который она еще верила: что она может отличиться.

Она успела насмотреться за свою жизнь такого, что теперь ей было почти все равно.

Кулинарного словаря» Александра Дюма появился пару лет назад на частном аукционе в Нью-Йорке.

Подумать можно, день такой Дрожит, боясь начаться…

Доктор Лектер всегда и во всем искал стереотип, определенную схему. Он знал, что, подобно любому наделенному сознанием существу, Старлинг сформировалась под влиянием переживаний и опыта, приобретенного в раннем детстве, тех стереотипов и ограничений, через которые она позже воспринимала все последующие ощущения.

– У доктора Лектера были прекрасные манеры, не чопорные, а свободные и элегантные. Я тогда учился заочно, и он мне помогал, делился своими знаниями. Это вовсе не значит, что он не убил бы меня в любой момент, если бы ему представилась такая возможность, – одно качество характера вовсе не исключает наличие любого другого качества. Они могут соседствовать рядом друг с другом, и хорошие, и ужасные. У Сократа про это лучше сказано.

Вами движет чужая беда: Вы видите чужую беду, и это заставляет Вас действовать. Но чужие беды нескончаемы, они существуют вечно

Если вы услышите слова настолько правдивые, что они причиняют вам боль, помните — истина этих слов относительна, преходяща и изменчива.

Высшие ценности продолжают жить вопреки индивидуальной смерти.

И все же в разговоре с доктором Лектером – под влиянием мощной дозы снотворного и глубокого гипноза – вот что она сообщила:

Думаю, что очень легко принять понимание за сочувствие — ведь мы все так сильно хотим его услышать. Умение отличать первое от второго, видимо, и является одним из признаков взросления. Очень больно и противоестественно думать, что кто-то читает в твоей душе, не испытывая к тебе симпатии. Столь же отвратительно видеть в понимании только оружие хищника…

С огромным удовольствием, – говорит доктор Лектер, отметив про себя, что голова мальчишки держится на шее, ничуть не толще копченой свиной шейки.

Вы никогда не задумывались, Клэрис, почему эти филистеры не в состоянии вас понять? Это потому, что вы – ответ на знаменитую загадку Самсона: вы – мед, который он нашел в теле льва

И Старлинг подумала, что кое-что стала теперь понимать: смерть и опасность вовсе не обязаны являться в парадном мундире. Они могут явиться и в виде поцелуя возлюбленного.

В одной руке благое желание, в другой – дерьмо, какая перевесит?

Что может уничтожить любого человека — это червь сомнений, желание согласиться с обвинителями, чтобы добиться их расположения.

– Теперь я хочу, Кларисса, чтоб вы услышали, как звучит вот этот струнный инструмент. Он дождался момента, когда Крендлер замолчал, и выпустил арбалетную стрелу, целясь над столом, сквозь экран из цветов.

Перед ним висит сложное устройство из многочисленных трубок, похожее на флейту Пана.

Парад на Арлингтонском кладбище, во главе – Иисус, тридцати трех лет от роду, ведет грузовой «Форд Т» модели 1927 года, прозванный «железной Лиззи»[176]; в кузове – Дж. Эдгар Гувер[177], облаченный в балетную пачку, приветствует невидимые толпы мановением руки. За ним марширует Клэрис Старлинг[178], на плече у нее – винтовка «энфилд» калибра 0,308. Кажется, доктору Лектеру приятно видеть Старлинг. Он давным-давно разузнал ее домашний адрес в Ассоциации выпускников Университета штата Виргиния. Он хранит адреса именно в этом изваянии и теперь, ради собственного удовольствия, извлекает оттуда название улицы и все необходимые номера: 3327 Тиндэл, Арлингтон, Виргиния, 22308.

Та часть его существа, что была враждебна самому Пацци, сообщила ему, что они оба убийцы – и доктор Лектер, и он сам,

На этом наброске Клэрис Старлинг выглядит ребенком и волосы ее от слез прилипли к щекам

Доктор Лектер не способен чувствовать ничего, подобного восхищению или уважению, не питает ни к кому ни теплых чувств, ни привязанности.

Некоторым людям, чтобы произвести впечатление, надо демонстрировать свой гнев.

Одна сторона личности совершенно не исключает и других ее сторон. Они могут сосуществовать бок о бок. Добро и зло. Сократ сформулировал эту мысль гораздо удачнее.

Я полагаю, что эта женщина – Старлинг, возможно, испытывает прочную и неистребимую привязанность к отцу, то, что мы называем «имаго»; это мешает ей легко вступать в сексуальные связи и, возможно, порождает в ней склонность к доктору Лектеру, в результате некоей трансференции[187], которую он, с его извращенной психикой, немедленно старается использовать. Во втором письме он снова побуждает ее вступить с ним в контакт посредством персонального объявления в газете и сообщает ей кодовое имя.

Внешний вид – это всего лишь случайность, доктор Лектер.