Хранители – творение Дэйва Гиббонса, выполненное в формате комиксов. Несмотря на формат романа, он пользуется популярностью и среди людей, которые никогда не читают комиксы. Произведение было выпущено в 12 сериях и ограниченным тиражом. Издателем этого творения стала компания ДС. Также по этому роману режиссером Заком Снайдером был снят одноименный фильм. В данной подборке собраны цитаты из книги Хранители.
Я ведь уже решил, только боюсь решиться.
Выбирать судьбу нам не дано; однако на этот раз нам дано время , и главное- не упустить его.
Ты не здешний. Ты не Бэггинс. Ты… ты… Брендибэк, вот ты кто! — Слыхал, Мерри? Оказывается, это оскорбление, — сказал Фродо, захлопнув за нею дверь. — Какое там оскорбление, — возразил Мерри Брендибэк. — Это грубая лесть. А следовательно, неправда.
Не всякое золото ярко блестит, Не всякий скиталец- бродяга, Глубокие корни мороз не убьет, Не скиснет крепкая брага.
Мы не выбираем времена. Мы можем только решать, как жить в те времена, которые выбрали нас.
Сердцу нужна не память; она — лишь зеркало, даже если она чиста.
Я счастлив, как давно не был, – сам небось понимаешь, что это значит. Время мое приспело, и путь мой передо мною.
Приятно чувствовать себя хозяином настоящего имения, «господином Сумниксом с Сумкиной Горки», весьма приятно, и несколько лет Фродо был совершенно счастлив и совсем не заботился о будущем. Но от года к году где-то в самой глубине сознания хозяина Засумок росло сожаление о неких упущенных возможностях.
А хоббитам, если они верны себе, только это и требуется: им надо, чтобы в книгах было то, что они и так уже знают, и чтобы изложено это было просто и ясно, без всякой путаницы.
С хриплым воем провалился вниз, Бартон взмахнул над головой хлыстом, и хлыст дважды остывал мага. Увлекается в пропасть тяжестью Берлога, Гэндальф ухватился за Мост руками, однако не удержался и, вскрикнув: «Беги-и-ите!», исчез в пасти Мгновенно рва; черный обломок разрушенного Моста, похожий на высунутый из пасти язык.
Даже в самой искусной паутине есть слабая нить…
Кольцо Всевластья, Фродо, само себе сторож. Это оно может предательски соскользнуть с пальца, а владелец никогда его не выкинет. Разве что подумает, едва ли не шутя, отдать его кому-нибудь на хранение, да и то поначалу, пока оно еще не вцепилось во владельца. Насколько мне известно, один только Бильбо решился его отдать.
– Хоть бы при мне-то этого не было, – сказал Фродо. – А при мне уже много раз было, – отозвался Гэндальф, – все-то всегда говорили: хоть бы не при нас. Выбирать судьбу нам не дано; однако на этот раз нам дано время, и главное – не упустить его.
Всякий совет к разуму хорош, а любой путь может обернуться бедою.
Он ненавидел тьму, а свет — еще больше; он ненавидел все, а больше всего — Кольцо.
Половину из вас я знаю вполовину хуже, чем хотел бы, а другую половину люблю вполовину меньше, чем она того заслуживает.
Мир и вправду полон опасностей, и в нем много темного, но много и прекрасного. Нет такого места, где любовь не была бы омрачена горем, но не становится ли она от этого только сильнее?
Стол был накрыт в мгновение ока. Хоббитам подали горячий суп, холодное мясо, ежевичный пирог, свежевыпеченный хлеб, большой брусок масла и полголовы отличного зрелого сыра — простая, добрая еда, какой потчевали бы их и в Заселье, так что Сэм отбросил последние сомнения насчет брийской корчмы .
Не надо пытаться заглянуть далеко вперёд. Пусть сердце останется самим собой, но пусть не покидает его доброта. ( ЭЛРОНД )
Тот, кому грозит опасность, рано или поздно устает подозревать всех и вся, ему просто хочется довериться иногда первому встречному.
Начать — вот что самое страшное!
Я тоже так считаю, — вмешался Пин. — Нам, хоббитам, нельзя разлучаться. Если меня не запрут в темницу, я обязательно пойду с Фродо. Ведь нужно же, чтобы его сопровождал хотя бы один благоразумный спутник!
Мир действительно полон опасностей, и в нем много мрачных уголков, но и прекрасного в нем немало, и хотя любовь теперь повсюду перемешана с горем, он все же хорош.
— Я не понимаю вас. Неужели вы оставили его в живых после всего ужаса, который он натворил? Он заслуживает смерти. — Заслуживает смерти! Конечно. Многие живущие заслуживают смерти. А сколько умерших заслуживали жизни! Можешь ты ее вернуть им? В таком случае не торопись осуждать никого на смерть!
Так что если в Хоббитании и можно было найти какое-нибудь оружие, то разве что по стенам, над каминами или среди хлама, пылившегося в музее города Землеройска. Музей этот назывался Мусомный Амбар, ибо всякая вещь, которую девать было некуда, а выбросить жалко, называлась у хоббитов мусомом.
Не было бы так страшно, я бы, может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи.
— Но ведь вы не пошлете его одного? Ведь не пошлете, правда же, господин Элронд? — закричал вдруг Сэм и, не в силах сдержаться, выскочил из своего укромного уголка, куда он проюркнул перед началом Совета и до сих пор тихохонько сидел на полу.
-Какая жалость, что Бильбо не убил эту подлую тварь, ведь он мог это сделать, мог! -Жалость? Да, жалость, именно она остановила Бильбл. И еще милосердие: нельзя убивать без нужды.
Я бы я не прочь передохнуть-поужинать, но лучше и возьмем-ка ноги в руки. А то мне что-то не по себе от ваших россказней про нюхающих всадников.
— Мы вообще-то поужинали у Бирюка, — сказал Фродо, — но можем и еще раз.
Но отчаяние существует для того, кто увидел несомненный крах своих устремлений. — ( ГЭНДАЛЬФ )
Одно дело осторожность, другое — нерешительность.
Зло непрерывно порождает зло, независимо от того, кто принес его в мир.
— Ну конечно же! — весело воскликнул он. — И как я,глупец,сразу не догадался? А впрочем, любая разгаданная загадка кажется потом поразительно легкой.
Их действия терпели (ведь они были богаты), но не одобряли…
Ваши тропы — у вас под ногами. Каждый увидит свою в должное время.
Три кольца – высшим Эльфам под кровом светил, Семь – властителям Гномов под кровом земли. Девять – Смертным, чей жребий молчанье могил, И одно – Повелителю гибельных сил В царстве Мордора мрачном, где тени легли. Отыскать их, собрать их, предать их Ему, Воедино сковать их и ввергнуть во тьму В царстве Мордора.
Ну конечно! Это же просто до невозможности, как и все остальные загадки, когда найдешь ответ!
Спроси у эльфа совет — получишь в ответ и да, и нет
-Я не буду тебе ничего советовать -сказала Галадриэль-Решайся сам. Да и ведения Зеркала не принимай за советы,ибо,случайно узнать о событиях,которые способны изменить нашу жизнь,мы рискуем отказаться от того.что задумали и навеки придать свою собственную судьбу.
Ты можешь оградить себя стеной и запереться от этого мира, но самого мира тебе не запереть
Разговоры отвлекают меня от мыслей, а ведь от мыслей устаешь не меньше.
Время здесь будто остановилось. Никаких было и будет, только есть.
– Так-то так, – сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. – Только глазам и ушам своим я верить теперь не буду: вижу, дескать, спит, слышу, мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или взаправду!
Бильбо ведь такой, и серьезных дел без шуток не делает.
Снежок хорош зимним утречком, когда печка уже топится, а вставать еще рано.
Страх обессиливает
Когда спешишь, по дороге быстрее.
Пылают в очаге дрова, Тепла уютная кровать, Но мы выходим за порог На перекрестье ста дорог. Наш мир с зарей встает из тьмы, Его увидим только мы!
– Спешите же, друзья! – сказала она. – От задуманного не отступайтесь, будьте упорны! К северу, с ветром у левой щеки, с добрым напутствием в сердце! – И обратилась к Фродо: – Прощай, Друг Эльфов, мы радостно свиделись и весело расстаемся!
-Отчаянный, безумный? — повторил Гендальф. — Нет, об отчаянии стоит говорить, лишь когда приходит несомненный конец всему. Но этого пока не случилось. Мудрость заключается в том, чтобы распознать необходимое, когда все прочие средства отпали, сколь безумно ни выглядело бы оно в глазах тех, кто тешится ложными надеждами.
А Фродо был единственный, кто не вымолвил ни слова. Он молча сидел возле опустевшего стула Бильбо, не обращая внимания на выкрики и вопросы. Он, конечно, оценил проделку, хотя знал о ней заранее, и едва удержался от смеха при дружном возмущении гостей.
Элен сейла люменн оменнтиэльво – звезда осияла нашу встречу…
Мы боремся из последних сил, однако даже они не по зубам Вражескому воинству.
Я иду вяло, но не разу ещё не оступался…
Мы не выбираем времена. Мы можем только решать, как жить в те времена, которые выбрали нас. А наше с тобой, Фродо, время чернее день ото дня. Враг быстро входит в силу. Пока планы его зреют, но когда настанет их срок, нам придется туго.»
Совет — дар опасный, даже совет мудреца мудрецу. Все на свете может обернуться злом.
Говорят: у эльфа и ветра не спрашивай совета: оба скажут в ответ — что да, то и нет.
Не сумеет умный — осилит сильный.
У себя дома Саурон всемогущ, так что тому, кто отправится в Мордор, ни сила, ни мудрость не даст преимущества — тайна, вот что здесь самое важное, и, быть может, эту великую миссию слабый выполнит даже успешней, чем сильный, ибо сильный не привык таиться от опасностей, а борьба с Врагом приведет его к гибели.
Память — слишком холодное утешение. Ведь она лишь зеркало ушедшей жизни.» «Ты поистине друг в беде, а я — твое вечное бремя», — сказал я ему.» «Кто-то ведь должен погибнуть, чтоб не погибли все: не утратив, не сохранишь. Ты останешься за меня: я завещаю тебе свою несбывшуюся жизнь в придачу к твоей собственной.
Слухи редко бывают правдивы.
Безопасных дорог нет.
Гэндальф не двинулся. – Ты не пройдешь, — сказал он.
К победам приводят лишь решительность и бесстрашие. Ради победы в справедливой битве отважный воин должен быть готов на все.
Почти что, — подтвердили эльфы. — Но мы эти хлебцы называем лембас, или подорожники. Они питательнее, чем любая другая пища, и при этом, как ни крути, повкуснее твоего крама! – И вправду, — не спорил Гимли. — Да что крам! Они лучше медовых лепешек Беорнингов, а высшей похвалы быть не может .
Гном хвалится — как рудник долбит, не остановишь.
Храбрость нуждается в первую очередь в силе, а затем уж в оружии.
Мир и вправду полон опасностей, в нем много темных углов, но много и прекрасного. Пусть ныне к любви повсюду подмешана горечь — от этого она становится лишь сильнее!
«Я не могу дать ответ. Мне нужно обдумать твои слова» «Думай, но не слишком долго»- предупредил иностранец «Мое время принадлежит только мне» — ответил Даин. «До поры» прошипел всадник и ускакал во тьму
Спроси у эльфа совет — получишь В ответ и да, и нет.
Плыть навстречу опасностям гораздо приятней, чем тащиться пешком.
Правильный перевод этой надписи звучит так: «скажи слово „друг“ и войди». Мне нужно было лишь произнести на эльфийском языке слово «друг», и Дверь открылась бы. Совсем просто. Слишком просто для ученого знатока преданий, да еще в наши тревожные дни.
Книги должны заканчиваться хорошо.
Мужество прячется в самых неожиданных местах. — ( ГИЛДОР )
Хотя,знаешь,я иногда подумывал,что небольшое землетрясение или нашествие драконов пошло бы им на пользу
Да ведь говорить и слушать легче, чем думать. Думать-то утомительней.
Зло непрерывно порождает зло, независимо от того, кто принёс его в мир…
Был бы мой выбор, что повидать, его или все дворцы и башни мира, я выбрал бы его.
Слово клятвы может укрепить трепещущее сердце.
Всякий совет к разуму хорош,а любой путь может обернуться бедою.
Слабые не раз преображали мир, мужественно и честно выполняя свой долг, когда у сильных не хватало сил.
Я начну, но закончат уже другие…
Этот Лес недаром звался Старым; он таким и был, последний бастион некогда огромных лесов. В нём ещё жили, старея медленно, как горы, праотцы деревьев, помнящие времена, когда они были здесь полными хозяевами.
Представьте себе, я, Гендальф, угодил в предательские паучьи сети! Однако и в самой искусной паутине можно отыскать слабую нить.
А станет он в конце, как хрусталь, наполненный чистым светом, если найдутся глаза, способные это увидеть!
Это ночь проклинала утро, никогда не наступавшее здесь, холод поносил тепло, не желавшее согреть его.
— Что-то это странновато, чтоб не сказать: страшновато, — пробормотал Фродо, направляясь к своим спутникам.
Осенью — Фродо знал это — уходить будет легче. В это время года его всегда начинало тянуть в дальние края.
— Ты не пройдешь, — проговорил Гэндальф.
Фродо опять достал Кольцо из кармана и поглядел на него. Оно было чистое и гладкое, без всяких надписей. Ярко ладилось золото, и Фродо подумал: какой у него густой и чудный отлив, как оно дивно скруглено. Изумительное и поистине драгоценное.
Нет такого места, где любовь не была бы омрачена горем, но не становится ли она от этого только сильнее?
И зря: всякий совет к разуму хорош, а любой путь может обернуться бедою. Потому-то мы на ветер советов не бросаем.
Тише тихого ты стань и чернее ночи Там, где затворят врата за тобой навеки!
На свете всего одна дорога, и она, как большая река: истоки её у каждой реки, а большая река — приток.
Прямо к порогу подходит дорога, Стоит лишь дверь распахнуть! И если ты шагнешь за порог — Придётся пройти весь путь! Шагать и шагать, покоя не знать, Дойти до скрещенья путей! Где в узел единый стянуты нити Множества дел и страстей.
Намеки и недомолвки пугают больше, чем разговор напрямик.
Глядишь, и Сломанный Меч пригодится, если, конечно, рука его хозяина унаследовала не только обломки, но хоть немного мощи древних Королей. — ( БОРОМИР )
И слабейший из смертных может изменить ход будущего.
Знаешь, мужество прячется в самых неожиданных местах
— Ты не пройдешь, — проговорил он.
— Память? — с сомнением отозвался Гимли. — Спасибо тебе за добрые слова, но память — слишком холодное утешение. Ведь она лишь зеркало ушедшей жизни. Во всяком случае, так думают гномы. Для эльфов прошлое вечно продолжается, и память у них — как живая жизнь; а мы вспоминаем о том, что ушло, и наша память подернута холодком.
— Поражение неминуемо ждет лишь того, кто отчаялся заранее, — возразил Гэндальф. — Признать неизбежность опасного пути, когда все другие дороги отрезаны — это и есть истинная мудрость.
Спасибо тебе за добрые слова, нормально память — слишком холодное утешение. Ведь она лишь зеркало ушедшей жизни.
Страх обессиливает.
И в самой искусной паутине можно отыскать слабую нить.
Клятва укрепляет слабое сердце.
Хорошего больше.
Любовь эльфов к родной земле и к тому, что ими сделано, глубже морских глубин. Их печаль бессмертна, и от неё нет утешения.
Поражение неминуемо ждет лишь того, кто отчаялся заранее. Признать неизбежность опасного пути, когда все другие пути отрезаны, — это и есть истинная мудрость.
— Ну что ты, мой друг! — воскликнул Бильбо. — Книги обязаны хорошо кончаться.
Однако летописцу должно быть известно, что в одиночку начать историю невозможно, даже самый великий и могучий герой, способен внести лишь крохотный вклад в историю, которая изменяет мир.
Откупорив фляги, хоббиты обнаружили, что эльфы наполнили их прозрачным бледно–золотистым питьем, — пахло оно цветочным медом и удивительно освежало.
Маттом означало у хоббитов то, что, в общем — то, и не нужно, но выбросить жалко. Немало маттомов было в домах, часто они переходили из рук в руки в качестве подарков.
Случайно узнав о событиях, которые способны изменить нашу жизнь, мы рискуем отказаться от того, что задумали, и навеки предать свою собственную судьбу. Случайные знания очень опасны, хотя иногда и помогают в борьбе…
– Гэндальф расчистит невысокликам путь своим огненным Жезлом, – сказал Леголас. Буран ничуть не встревожил эльфа, и он, один из всего Отряда, сохранил до утра хорошее настроение. – Или Леголас слетает на небо, – откликнулся Гэндальф, – и разгонит тучи, чтоб солнце растопило для Отряда снег.
Ваши тропы—у вас под ногами. Каждый увидит свою в должное время. — ( Владычица ГАЛАДРИЭЛЬ )
К тому времени Фродо все еще был в возрасте, который хоббиты считают безответственным: между детством и тридцатью тремя годами.
— Давайте я возьму Кольцо. Только я не знаю, куда идти.
Книги обязаны хорошо кончаться.
Плыть на встречу опасностям гораздо приятнее, чем идти пешком…
Как и Бильбо, Фродо не стал обзаводиться семьей, однако у него было немало приятелей — особенно среди хоббитов помоложе
Многие из живущих заслуживают смерти, а многие из умерших — жизни. Ты можешь вернуть им её? То-то же. Тогда не спеши осуждать и на смерть.
Разве можно заставлять ждать себя, когда речь идёт о превосходном ужине!
Это замечательный конец, только я в него не верю…
Сэм увидел солнечный день и качающиеся под ветром кроны деревьев. (…) Снова качались деревья, но уже сильнее, и стало понятно, что качаются они не от ветра, а под ударами топора, качаются и падают, падают… —Их же нельзя рубить, от них же тень на дороге в Уводье. — ( СЭМ )
Костенейте под землей до поры, когда с зарей тьма кромешная взойдет на померкший небосвод, чтоб исчахли дочерна солнце, звезды и луна, чтобы царствовал — один — в мире Черный Властелин!
От стародавнего князя они вели все свои законы и порядки и блюли их истово и по доброй воле, потому что законы- они и есть самые правильные Правила, и тебе древние, и справедливые.
— Уничтожь его! Брось его в огонь! Уничтожь! — Никогда.
Когда темный сумрак пал на землю, я поймал Горлума. Он был весь в какой-то зеленой слизи и кусался, как хорек.
Отныне Кольцо Всевластья станет достоянием Великих Князей Арнора; однако сей манускрипт я оставлю в Гондоре — ибо здесь тоже живут потомки Элендила, — дабы на юге не забылись удивительные деяния нашей эпохи
— Ненадежен говорящий «прощай» на тёмном пути, — сурово заметил Гимли. — Возможно, — ответил Элронд, — но пусть лучше не клянётся продолжать путь во мраке тот, кто не видел настоящей ночи. — Клятва укрепляет слабое сердце, — сверкнув глазами, стоял на своём гном. — Или разбивает его, — закончил Элронд
Мир и вправду полон опасностей, и в нем много темного, но много и прекрасного. Нет такого места, где любовь не была бы омрачена горем, но не становится ли она от этого только сильнее?
И самый искусный паук допускает слабину в своей паутине.
Вот уж в этом хоббиты знают толк, в «поесть-попить» душу вкладывают, могут за стол и по шести раз на день усаживаться — было бы что на стол поставить.
«ТРИ – ЭЛЬФИЙСКИМ ВЛАДЫКАМ В ПОДЗВЕЗДНЫЙ ПРЕДЕЛ; СЕМЬ – ДЛЯ ГНОМОВ, ЦАРЯЩИХ В ПОДГОРНОМ ПРОСТОРЕ; ДЕВЯТЬ – СМЕРТНЫМ, ЧЕЙ ВЫВЕРЕН СРОК И УДЕЛ. И ОДНО – ВЛАСТЕЛИНУ НА ЧЕРНОМ ПРЕСТОЛЕ В МОРДОРЕ…»
Однако летописцу должно быть известно, что в одиночку начать историю невозможно: даже самый великий и могучий герой способен внести лишь крохотный вклад в историю, которая изменяет мир.
Когда собирается слишком много народу, любой разговор оборачивается бесконечным спором.
Помог бы ты мне с книгой,а? Может,и следующую начнем? Ты уже придумал концовку? -И не одну,- мрачно отозвался Фродо.- Только,знаешь,они все какие-то неприятные. -Вот этого не надо,- строго проговорил Бильбо.- Книги должны кончаться хорошо…
На свете всего одна Дорога, она как большая река: истоки её у каждой двери и любая тропа — её проток.
Эй, пой! Окатись Горячей Водой! Пот и заботы походные смой! Только грязнуля да квелый злодей Не возносят хвалу Горячей Воде!
Самый критичный из читателей — сам автор — видит теперь множество недостатков, больших и малых, но так как он, к счастью, не обязан пересматривать книгу или писать ее заново, то обойдет их молчанием.
— Идти одному — погибель, а не спасение, — возразил Сэм. — Я тоже пойду. Или никто из нас никуда не пойдет. Да я все лодки сейчас продырявлю, чтоб не отпускать вас одного в Мордор!
А затем я допустил большую ошибку, да, Фродо, и не первую; хотя боюсь, что она окажется наихудшей: я остановился.
Пока великие глядят в даль, слабые свершают судьбу из чувства долга.
Всадники распознают мир по-своему: днем им примеров наши тени, а в темноте они различают черную тайнопись природы, нам неведомую. И теплую кровь они чуют все время, чуют с жадной и мстительно злобой. Есть ведь иное чутье, помимо обонянья и зрения.
Многие из живущих заслуживают смерти. А ты никогда не задумывался над тем, как много среди умерших таких, что заслуживали жизни? Можешь ты вернуть им ее? Вот и не будь слишком скорым в осуждении на смерть.
«Три Кольца — премудрым эльфам — для добра их гордого, Семь Колец — пещерным гномам — для труда их горного, Девять — людям Средиземья — для служенья черного И бесстрашия в сраженьях смертоносно твердого, А Одно — всесильное — Властелину Мордора, Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их воли.
Не уйдешь, так испытайте судьбу!
Хорошо знать,что где-то кто-то уверенно стоит на собственной земле,даже если этот кто-то — не я.
– Уж если вы не вернетесь, так и я тоже, дело ясное, – согласился Сэм. – «Не оставляй его одного!» – сказали они мне.– «Оставить? Господина Фродо?! – это я им. – В жизни такого не сделаю! Залезь он хоть на Луну, я и то не отстану!
А меня не жди, особливо в самое неподходящее время
Не суй нос в чужие дела, а то без него останешься.
Даже самый маленький человек способен изменить ход будущего.
— Гора с горой,говорят,не сходятся,а мы ведь не горы, — возразил ему Сэм.
Мы не выбираем времена. Мы можем только решать, как жить в те времена, которые выбрали нас.
Дорога всего одна. Она как большая река, ее истоки – у каждого порога, и любая тропинка для нее – приток. Только ступи на Дорогу, она подхватит и поведет тебя – куда? как знать… Допустим, перед тобой вполне безобидная на вид тропинка, глядь, она уже завела тебя через Сумеречье к Одинокой Горе.
Все–таки по–настоящему поговорить можно только с хоббитом!
Признать неизбежность опасного пути, когда все другие дороги отрезаны, — это и есть истинная мудрость.
Горе всем нам! — откликнулся Леголас — горе всем, бредущим по тропам мира в эти последние дни! Их удел — находить и терять. Но твоя судьба осиянна, Гимли, сын Глоина, ибо ты выбрал, что терять, по доброй воле. Ты знал, что теряешь, но не оставил спутников, и наградой тебе будет чистая память сердца о Лотлориене.
Перемены вредны.
Ну а все-таки плыть навстречу опасностям гораздо приятней, чем тащиться пешком.
— Так что же нам делать? — спросил Пин, словно бы напряженного разговора и не было. — Тебе — побиться о Ворота головой, — ответил Гэндальф, — авось сломаются. А мне — отдохнуть от бестолковых вопросов и постараться вспомнить ключевые слова.
— Где это я? И который теперь час? — спросил он вслух, обращаясь к потолку. — В замке Элронда, — прозвучал ответ. — И сейчас у нас утро, десять часов. Утро двадцать четвертого октября, если ты хочешь знать.
«Опасное это дело, Фродо, перешагнуть порог,- говаривал он,- Только ступи на Дорогу, она подхватит и поведет тебя — куда? Как знать…»
Але ж ня мы выбіраем свой час. Мы выбіраем толькі, як зь ім абысьціся.
-Тебе Гендальф про них ничего не говорил? -Про них- нет, ничего. -Тогда и не надо- ведь страх обессиливает.
Можешь поверить, что мы будем с тобою и в радости, и в горе, до самого горького конца. И любую твою тайну сохраним получше тебя самого. Но ты не можешь ожидать, чтобы мы оставили тебя с бедой один на один.
— Лучше бы это произошло не на моем веку, — промолвил Фродо. — И не на моем, — кивнул Гэндальф. — Все, кому приходится жить в подобные времена, говорят так. Но не нам решать. Все, что мы можем, — это распорядиться отпущенным временем.
Бывало он замирал от восторга, внимая чарующим эльфийским голосам, но тут волшебство было совсем другое, и восторг не теснил ему грудь, а согревал сердце; чудесное не было чуждым.
Истинно Мудрые никогда не стремятся узнать о том, что еще не дождалось своего часа.
Но если уж тропы наши пересекаются, то вряд ли случайно.
Несвободен тот, кто не может расстаться с сокровищем в час нужды
Но для ученого знатока преданий, да еще в наше время, когда все друг друга подозревают, простота может оказаться сложнее всякой сложности!
У себя дома Саурон всемогущ, так что тому, кто отправится в Мордор, ни сила, ни мудрость не дадут преимуществ — тайна, вот что здесь самое важное, и быть может, эту великую миссию слабый выполнит даже успешней, чем сильный, ибо сильный не привык таиться от опасностей, а борьба с Врагом приведет его к гибели.
А посчитай-ка таких, кому надо бы жить, но они мертвы. Их ты можешь воскресить — чтобы уж всем было по заслугам? А нет — так не торопись никого осуждать на смерть. Ибо даже мудрейшим не дано провидеть все.
А Зеркало часто открывает события, для которых время ещё не настало и, весьма вероятно, никогда не настанет — если тот, кому оно их открыло, не свернет с выбранной им однажды дороги, чтобы предотвратить возможное будущее.
Отчаяние освежает нашу память…
Многие из живущих заслуживают смерти, а многие из умерших — жизни. Ты можешь вернуть её им? То-то же. Тогда не спеши осуждать и на смерть. Никому, даже мудрейшим из Мудрых, не дано видеть все хитросплетения судьбы.
Когда ум сдается, очередь за телом.
Вдруг он произнес громко и раздельно, ни к кому не обращаясь: В поход, беспечный пешеход, Уйду, избыв печаль, — Спешит дорога от ворот В заманчивую даль, Свивая тысячи путей В один, бурливый, как река, Хотя, куда мне плыть по ней, Не знаю я пока! — Смахивает на вирши старины Бильбо, — сказал Пин. — Или это ты сам сочинил.
— Тот, кто отступает, страшась испытаний, зовется отступником, — перебил его Гимли. — А тот, кто клянется, не испытав своих сил, и потом отступается от собственной клятвы, зовется клятвопреступником, — сказал Элронд. — Лучше уж удержаться от легкомысленных клятв. — Клятва может укрепить слабого.
Но вот уже нет Старой Мельницы, а на её месте строится огромное уродливое здание…
Так думают все, на чью долю выпадает подобное, но это не им решать.
Поражение неминуемо ждет лишь того, кто отчаялся, — возразил Гэндальф. — Признать неизбежность опасного пути, когда все другие дороги отрезаны, — это и есть истинная мудрость.
— Бартон, — хрипло пробормотал Гэндальф. — Теперь понятно. — Он оперся на Жезл. — А я и так до смерти устал.
Совет — опасный дар, даже если мудрец мудрецу советует
-Значит, все-таки будешь делать, как решил? -Решил-то я давно, а вот решился, пожалуй, только сейчас.
Если не можешь — смирись…
Говорить и слушать легче, чем думать.
-Многие думают,что Завеса Тьмы развеется со временем даже над Мордором и сгинет бесследно…Я в это не верю. Мир никогда уже не будет прежним,а солнце- таким же ясным как раньше. Быть может,настанет короткое просветление,и мы,эльфы прорвемся к Морю…что бы покинуть Средиземье навеки.
На свете немало зла, для которого ничто – крепостные стены и острые мечи. Много вы знаете о мире за границами Гондора? Там свобода, ты говоришь? Так вот, её бы там и в помине не было, если бы не мы, северяне. Когда тёмные твари, которых ты и в кошмаре не видывал, вылезают из-под холмов, из тёмных лесов.
Четыре удела Хоббитании обменивались известиями и слухами о невиданных зверях и непонятных чужаках, которые рыскали возле границ, частенько нарушая их: это был верный признак, что жизнь идёт совсем не так, как надо, как было всегда — ведь об ином, давно забытом, глухо напоминали только самые старинные сказания.
Быть может, не стоит так легко отворачиваться от бабушкиных сказок
— Только вероломный говорит «прощай», завидев тьму впереди, — проронил Гимли. — Может быть, — сказал Элронд. — Но пусть не клянется выстоять во тьме тот, кто еще никогда не видел ночи.
Одно кольцо, чтобы править всеми
Не заглядывайте далеко вперёд…
— Белый! Ха! Он хорош для начала. Но белые одежды можно выкрасить, белый лист исписать, а белый цвет — разложить. — А тот кто начинает расчленять целое на части, пытаясь понять природу целого, уже не будет мудрым.
Проникая в коварные помысли Врага, невольно прлникаешься и его коварством
Я ведь уже решил, Боромир, только боюсь решиться.
Время, Фродо, выбирать не приходится. Какое выпало, в том и живёшь: главное — распорядиться с толком тем, что отпущено.
— Нам всем тяжело, — сказал Леголас. — Всем, кто живет в наше смутное время. Каждый из нас обречен на потери. Но тебя-то не назовешь бедным и несчастным: ты не потерял самого себя — а это самая горькая потеря. В тяжелое мгновение ты остался с друзьями — и ничем не замутненная память о счастье будет тебе пожизненной.
Ничто не бывает злым изначально,..
Это я про левую руку. Ведь она была у вас ледышка ледышкой: мало что холодная, так еще и прозрачная.
Нечаянно — равно не по своей воле.
Голос, чистый, юный и древний, как весна
А посчитай-ка таких, кому надо бы жить, но они мертвы. Их ты можешь воскресить — чтобы уж совсем было по заслугам? А нет — так не торопись никого осуждать на смерть.
Век живи -век учись…
Неужели ничего нельзя сохранить в тайне? – Почему, можно, но не от всех.
— Скажи-ка, а почему ты покраснел у Владычицы? — вдруг спросил Сэма любопытный Пин. — Эльфы-хозяева могли подумать, что ты замышляешь какое-то лиходейство. Надеюсь, в твоей лиходейской голове не таится ничего особенно опасного — кроме гнусной кражи моего одеяла? — Да разве от нее одеяло-то загородит?
Мой дорогой Фродо, хоббиты действительно удивительные существа: ты можешь узнать о них всё практически за месяц, но через сто лет они всё же удивят тебя.
В истинном золоте блеска нет; Не каждый странник забыт; Не каждый слабеет под гнетом лет — Корни земля хранит.
К исполнению моего желания меня приведёт лишь мой собственный путь — путь сквозь Тьму до победы или гибели…
Совет, даже из уст Мудрого, опасный дар. События могут повернуть и принимать неправильный ход.
В сердцах даже самых жирных и робких хоббитов таится (правда, очень глубоко) искра мужества, и она вспыхивает, когда подступает последняя, безысходная крайность.
Эльфы стараются избегать опрометчивых советов, ибо совет — опасный дар, даже мудрого мудрому, и на любом пути может подстерегать неудача.
Поражение неминуемо ждёт лишь того, кто отчаялся заранее
Опасности там, тревоги — ладно. Но спать-то все равно надо.
Дольше всех то дело делается, которое начать лень.
Ночью мир не казался таким блеклым и пустынным.
«Древнее золото редко блестит, Древний клинок — ярый. Выйдет на битву король-следопыт: Зрелый не значит — старый. Позарастают беды быльем, Вспыхнет клинок снова, И короля назовут королем В честь короля иного.»
Беречься надо тех, у кого помыслы не чисты.
Наши дела так плохи, что нет смысла беспокоится о завтрашнем дне, он, может, и вовсе не наступит.
Вернуться — значит признать своё поражение…
Время непогоды — осень — время для беседы, для рассказов и расспросов…
Понятие не имею, — сообщил Мерри. — Ровно как и о том, далеко ли мы от низовья Ветлянки и кто здесь умудрился проторить тропку. Одно знаю: вот такие пироги.
Это имя хоббиты знали только из преданий о древних веках; оно тенью лежало в глубинах их памяти, будоражило и казалось зловещим.
— Добрую половину из вас я знаю вдвое хуже, чем следует, а худую половину люблю вдвое меньше, чем надо бы. (Бильбо)
Но где волки, там и Орки
Белый цвет нужен Мудрым только для начала. Отбеленная или попросту белая ткань легко принимает любой оттенок, белая бумага — любую мудрость.
Я еще не узнал даже половины из вас так близко, как хотелось бы, и меньше половины из вас я люблю лишь вполовину того, что вы заслуживаете.
Все косые пути ведут прямиком куда надо.
«Он человек как человек, только память у него — дырявое решето. Забудет — суп из него сделаю.» Гэндальф Серый
Любая разгаданная загадка кажется потом поразительно легкой.
А-а, брось! — махнул рукой Бильбао. — я тоже так говорил. Не стоит в походе особенно переживать из-за того, как выглядишь
Но одно дело осторожность, другое — нерешительность.
Пусть не клянется выстоять во тьме тот, кто еще никогда не видел ночи.
А я слушаю эльфов и думаю. Здесь время будто не течет — и все не Было и Будет, а просто Есть. Удивительный Дом.
Но владельцы волшебных сокровищ рано или поздно становятся на себя непохожими.
Предательство — оружие обоюдоострое.
«Опасно это, Фродо, выходить за дверь, — говаривал он, подходя к крыльцу Торбы после дальних прогулок. — Ступишь на дорогу, и, если не удержишься, неизвестно, куда тебя может занести. Понимаешь ли ты: вот эта тропинка выводит к Лихолесью, а при желании по ней можно добраться до Одинокой Горы.
Многие из тех, кто живет, заслуживают смерти, многие из мёртвых были достойны жить. Поэтому не будь скор в сужденьях насчет жизни и смерти: даже самый мудрый человек может ошибаться.
Многие из живущих заслуживают смерти. А другие погибают, хотя заслуживают долгой жизни. Можешь ли ты наградить их? Так не торопись же раздавать смертные приговоры. Даже мудрейшие не могут предвидеть всего.
Восторг не теснил ему грудь, а согревал сердце. Чудесное не было чуждым.
Древние истории Средиземья печальны, но они делают сердца лучше, но поднимают дух.
Горько мне слышать о предательстве Сарумана, — качая головой произнес он,- Мы ему доверяли, он знает о наших замыслах. Это опасное занятие — изучать повадки Врага.
Поражение неминуемо ждёт лишь того, кто отчаялся заранее.
Пусть лучше не клянется продолжать путь во мраке тот, кто не видел настоящей ночи.
Великодушный порывы не нуждаются в холодных советах.
Я вот что думаю: есть Эльфы и есть Эльфы. Все эльфийские, и все разные.
Однако и в самой искусной паутине можно отыскать слабую нить.
Добрую половину из вас я знаю вдвое хуже, чем следует, а худую половину люблю вдвое меньше, чем надо бы.
Когда зима в лицо дохнет, И по утрам на лужах лед, И осыпается листва, И в белом инее трава- Тогда едва ль кого-нибудь В неведомый потянет путь…
А посчитай-ка таких, кому надо бы жить, но они мертвы. Их ты можешь воскресить — чтобы уж всем было по заслугам? А нет — так не торопись никого осуждать на смерть. Ибо даже мудрейшим не дано провидеть все.
— Да как же вы, сударь, на такое решились-то? — укоризненно воскликнул дрожащий Сэм. — Что бы вы делали, если б я не поспел? — Спокойно шел бы себе на восток, — невольно улыбнувшись, ответил Фродо. — Спокойно! — с негодованием подхватил Сэм. — Без всех, а главное, даже без меня?
Сэм поправил вещевой мешок и принялся вспоминать, все ли он взял: котелки, чтоб готовить на привалах еду (Мудрые-то, они про это не думают), коробочку с солью (никто ведь не позаботится), хоббитанский табак (эх, мал запасец!), несколько пар шерстяных носков (главное в дороге — теплые ноги) и разные мелочи, забытые Фродо.
— Нам часто не хватает времени на радости.
Половину из вас я знаю вдвое хуже, чем надобно, а другую люблю вдвое меньше, чем следует…
Смерти заслуживают многие из живущих. А разве не умирают те, кто должен был бы жить? Ты можешь подарить им жизнь? Тогда не спеши никого осуждать на смерть во имя справедливости.
В сердце прячутся зерна храбрости, правда иногда очень глубоко, и ждут самой последней и отчаянной опасности для того, чтобы прорасти.
Но заклятие не настолько ещё лишило его отваги, чтобы бросить друзей просто так.
Лис, который случайно пробегал мимо, замер и принюхался. — Хоббиты! — сказал он сам себе. — Вот тебе на! Дела кругом, слышно, чудные, но чтоб хоббит спал в лесу под деревом — да не один, а целых три! Не-ет, тут что-то кроется.
Опасное занятие выходить из своей двери, ты ступаешь на дорогу и если не придержишь ноги, то неизвестно куда придешь.
-Горлум? Ты сказал — Горлум? — вдруг дошло до Фродо,- Так это та самая тварь, с которой повстречался Бильбо? Мерзкая история! -А по-моему печальная,- возразил маг,- На месте Горлума могли оказаться и другие, даже кое-кто из знакомых мне хоббитов.
Прощайте, прощайте, уют и покой! Уходим из дома ночною тропой. За быстрые воды уйдем до восхода В Последний Приют за бурлящей рекой. К эльфийским полянам меж сумрачных скал, По топким болотам и зыбким пескам, За голые степи, за горные цепи, А дальше куда — мы не знаем пока. И сзади, и спереди черная жуть.
Распускать несвоевременные слухи всегда опасно — они могут попасть не по адресу.
Сломал свой верный меч Элендил, В бою себя не щадя, А Исилдур в том бою добыл Проклятие для себя. Но в Имладрисе скуют опять Сломанный меч вождя, И невысоклик отважится взять Проклятие на себя.
В сказках побольше правды, чем ты воображаешь. Сказки не на пустом месте выдуманы.
Я размышляю у огня О том, что повидал: О летних днях, когда в лугах Цветочный дух витал, О днях, когда осенний лист Кружился на ветру И солнце в мглистом серебре Вставало поутру. Я размышляю у огня, Как будущей весной Наш мир, простившийся с зимой, Простится и со мной.
Мой путь лежит через мрак, но, может статься, на нем обрету я желаемое
«Белый цвет заслужить нелегко. Но еще труднее обелить себя вновь». «Обелить? Зачем? — Саруман усмехнулся. — Белый цвет нужен мудрым только для начала. Отбеленная или попросту белая ткань легко принимает любой оттенок, белая бумага — любую мудрость». «Потеряв белизну.
Поражение, неминуемо ждет лишь того, кто отчаялся заранее.
Память у меня дырявая, а заштопать некогда…
В широко распахнувшейся долине внизу уже легли вечерние тени, и только на вершинах дальних гор трепетали розовые закатные отсветы. В воздухе веяло теплом. Звенела и пела вода, запахи деревьев и цветов щекотали ноздри, словно в садах Элронда длилось нескончаемое лето.
Ты предлагаешь выбор подчиниться либо тебе, либо Саурону. Допустим, мне не подходит ни то, ни другое. Может предложишь еще что-нибудь?
«Припугнуть, а тем более пришибить хоббита было совсем непросто; может статься, они потому так и любили блага земные, что умели спокойно обходиться без них, переносили беды, лишения, напасти и непогодь куда тверже, чем можно было подумать, глядя на их упитанные животики и круглые физиономии.»
Не станем принуждать того, кто не видел, как на землю нисходит мрак, клясться идти в потемках.
— Не умеешь как следует работать ногами — работай головой, — посоветовал он себе.
Ничто не бывает злом с самого начала.
Тогда он был еще в ранних летах- так хоббиты называют буйный и опрометчивый возраст между двадцатью двумя и тридцатью тремя годами.
Уходи когда пожелаешь, только не мешай радоваться другим…
… если гибнут великие, то с малых великий спрос.
Многие из живущих заслуживают смерти. А сколько умерших заслуживали жизни! Ты можешь вернуть ее им? В таком случае, не спеши осуждать на смерть. Ибо даже самый мудрый не может предвидеть всех последствий.
Не ищите зря, всё равно не найдёте…
-Я так и знал,что ты друг, еще до письма-сказал он-Ну,может,и не знал точно,а все же надеялся. Ты нынче вечером нагнал на меня страху,и не один раз-но это не тот,не ледяной страх. Был бы ты из них,ты бы ласку на показ ,а не про запас. -Ну да,-рассмеялся Бродяжник-А я про запас невесть что держу,и ласки от меня не видать.
Не думай, заслуг у тебя особых нет, ни силы, ни мудрости. Но ты избран, значит, не о чем говорить, придётся обходиться теми силой, сердцем и разумом, которыми располагаешь.
Все-то всегда говорили: хоть бы не при мне. Выбирать судьбу нам не дано; однако на этот раз нам дано время, и главное — не упустить его.
Хорошо знать, что где-то кто-то уверенно стоит на собственной земле, даже если этот кто-то — не ты.
«Кому везёт, тому и счастье».
Не настоящий друг тот, кто прощается, когда становится трудно!
Мужество порой прячется в самых неожиданных местах.
Книги должны кончаться хорошо.
На тридцать четвёртом году жизни хоббит считался совершеннолетним.
Теперь каждое новое завтра будет хуже сегодня.
Опасное это дело, Фродо, выходить за порог: стоит ступить на дорогу и, если дашь волю ногам, неизвестно куда тебя занесет.
Будущее по-прежнему казалось им мрачным, и все же оно не омрачало настоящего…
Вы – частица большого мира: вы можете отгородиться от него, но не сможете вечно удерживать его за изгородью.
– Сюда неизменно стремится моё сердце, – грустно улыбнувшись, сказал Арагорн. – И если наш путь не завершится победой, оно упокоится здесь навеки. Пойдёмте! – Арагорн взял хоббитов за руки, и они присоединились к остальным путникам. В этой жизни он больше никогда здесь не был.
А Мудрый остаётся истинно мудрым, лишь пока он верен своему цвету.
У тебя, по-видимому, судьба особая…или участь…
Каждому предложили выбор между мраком неизвестности впереди и каким-нибудь соблазнительным затерянным желанием, ради осуществления которого достаточно свернуть с пути и оказаться от выполнения непосильной задачи.
Запоминай все, что с тобой случится, Фродо, мой мальчик!
Мы не выбираем времена. Мы может только решать, как жить в те времена, которые выбрали нас.
Мир никогда уже не будет прежним, а солнце — таким же ясным, как раньше.
-Есть одна малая кроха утешения,- сказал Мерри,- А если трезво рассудить, то и не малая, и не кроха. Раз уж так вышло, то давайте как следует позавтракаем.
Он ненавидел и любил кольцо, как любил и ненавидел себя…
Книги обязаны хорошо кончаться.
Действовать сообща могут только друзья.
Знать—хорошо, но и опасно. — ( Владычица ГАЛАДРИЭЛЬ )
Главное в дороге — теплые ноги.
Глаз у него зоркий, и много чего варится в его круглой голове, хотя и не выплескивается на язык.
Твоя история лишний раз подтвердила, что, проникая в коварные замыслы Врага, невольно проникаешься и его коварством. Такое перерождение, увы, не новость — в древности это случалось не раз.
Сижу и размышляю. Это чрезвычайно важное дело.
-Не понимаю. Неужели вы и эльфы оставили в живых его после таких ужасны поступков? Сейчас он в любом случае так же плох, как орк, и он наш враг. Он заслуживает смерти. — Заслуживает смерти! Конечно. Многие живущие заслуживают смерти. А сколько умерших заслуживали жизни. Можешь ты вернуть им ее?
Книги обязаны хорошо кончаться. Как тебе нравится такой вот конец: с тех пор они больше никогда не расставались, и счастливей их не было никого на свете.
Да, конечно, мир полон опасностей, в нём немало мрака, но много и прекрасного. Наверное, сейчас уже не найти земель, где к любви не примешивается скорбь, но сама любовь, на мой взгляд, стала выше.
Боишься орка, не утаишься от волка.
— Зло непрерывно порождает зло, независимо от того, кто принес его в мир.
Эльф толковый даст совет, скажет да и тут же нет.
Как помнилось Сэму, он-то проспал ночь без привычка, спал как бревно, а бревна не просыпаются.
Вокруг – мир. Можете не обращать на него внимания, но вы – в нем, а он – в вас.
Мы, хоббиты, должны держаться вместе, и так оно и будет. Я лично иду, и все тут, если только меня на цепь не посадят. В походе нужна светлая голова. – Если так, то тебя уж точно не возьмут, Перегрин Тукк! – раздался внезапно голос Гэндальфа.
Короткий путь не всегда самый ближний.
Воин подошел и решительно сел рядом на камень. — А может, ты напрасно страдаешь? — участливо спросил он. — Я в самом деле хочу помочь тебе. В трудный час плохо без совета. Почему бы тебе не послушать мой? — Я, наверное, знаю, каков он будет, — со слабой улыбкой проговорил Фродо.
В истинном золоте блеска нет; Не каждый странник забыт; Не каждый слабеет под гнётом лет — Корни земля хранит. Зола обратится огнём опять, В сумраке луч сверкнёт, Клинок вернётся на рукоять, Корону король обретёт.
Жернова истории нередко приводятся в движение слабыми мира сего, помнящими свой долг, а глаза сильных смотрят тем временем совсем в другую сторону.
К победам приводят лишь решительность и бесстрашие.
Настоящее золото не блестит, Не всякий, кто бродит, пропал; Кто стар, но силен, тот и смерть победит, Глубокого корня мороз не сковал. Луч света во мраке находит исток, Становится пепел огнем.
— А тогда куда же мне идти? — Навстречу опасности, — ответил маг. — И, по возможности, избегая её.
Мне кажется, что я стал худой, будто меня на все эти годы растянули, как маленький кусочек масла намазывают на большой ломоть хлеба.
В душе самого жирного, самого робкого хоббита все же таится (порою очень глубоко таится) будто запасенная про черный день отчаянная храбрость.
— Кругом враги! — в отчаянии произнес Фродо, — что же нам делать-то? — Во всяком случае, не лезть в петлю, — посоветовал Колоброд.
Поспешные суждения редко бывают справедливы.
Довкола тебе широкий світ: ти можеш відгородитися від нього, проте його від себе не відгородиш.
Храбрость часто пробуждается нежданно-негаданно.
Три Кольца — премудрым эльфам — для добра их гордого, Семь Колец — пещерным гномам — для труда их горного, Девять — людям Средиземья — для служенья чёрного И бесстрашия в сраженьях смертоносного твёрдого, А Одно — всесильное — Властелину Мордора.
Многие живущие заслуживают смерти. А сколько умерших заслуживали жизни! Можешь ты вернуть ее им? В таком случае не торопись осуждать никого на смерть.
Единственную дорогу,ведущую к победе,никто не назовет дорогой безрассудства…
— Клятва может укрепить слабого… — Но может и сломить, — возразил Элронд.
Я готов поверить, что его бабушка была весьма почтенной особой, но уверять меня в том, что у нее было множество эльфийских колец власти – напрасное дело, а твердить, что она дарила их направо и налево – зря время терять.
Осторожность—это одно, она необходима, а вот нерешительность совсем другое. — ( Колоброд-Арагорн )
Не все то золото, что блестит, не всяк, кто бродяжит, пропащий.
.Он враг и он заслуживает смерти! — Заслуживает? О да, несомненно. Многие из живущих заслуживают смерти. А другие погибают, хотя заслуживают долгой жизни. Можешь ты наградить их? Так не торопись же раздавать смертные приговоры. (Фродо и Гендальф о Горлуме)
Как помнилось Сэму,он-то проспал ночь без просыпу,спал как бревно,а бревна не просыпаются.
Память — лишь зеркало, пусть чистое, как Келед — зарам, но все же зеркало.
— Клятва может укрепить слабого… -Но может и сломить
Багато живих заслуговує на смерть. А декотрі з померлих заслуговували на життя.
Иногда, особенно осенью, ему грезились дикие земли и какие-то странные горы, которых он никогда не видел…
— Мужества у меня нет, и сохранять мне нечего, — отозвался Фродо, — но я не тревожусь.
О Элберет! Гилтониэль! Надежды свет далекий! От наших сумрачных земель Поклон тебе глубокий! Ты злую мглу превозмогла На черном небосклоне И звезды ясные зажгла В своей ночной короне. Гилтониэль! О Элберет! Сиянье в синем храме! Мы помним твой предвечный свет За дальними морями!
Никто из нас не знает своей судьбы — но мы всегда надеемся на лучшее…
-Знаешь,мужество прячется в самых неожиданных местах.
Норо лим,норо ли,Асфолат!
Опаснее всего — не рисковать.
Никакое зло не изначально.
Спасение наше там, откуда грозит нам гибель.
Он проспал всю ночь без просыпу, как бревно, а бревна не просыпаются…
Ты можешь оградить себя стеной и запереться от этого мира, но самого мира тебе не запереть.
Огонь проснется из золы, Воспрянет свет из долгой мглы.
Фродо ощутил странную уверенность в том, что переправился не через реку, а через время и попал в один из уголков Старших Дней. Ему казалось, что он ступает по земле мира, которого больше нет.
Мир широк; вы можете отгородиться от него, но нельзя же навек оставить его за оградой!
Поражение неминуемо ждет лишь того, кто отчаялся заранее.
Всему своё время.
Нет хуже страха, чем от намеков да недомолвок.
Поражение неминуемо ждем лишь того, кто отчаялся заранее.
Но кто не видел еще даже заката, не может клясться, что выдержит ночь
— Ты помнишь, что я сказала тебе? — Ты сказала, что свяжешь свою судьбу с моей, отказавшись от бессмертия своего народа. — И я не передумала. Я скорее разделю смертную жизнь с тобой, чем проживу все эпохи мира в одиночестве.
«Книги обязаны хорошо кончаться. Как тебе нравится такой вот конец: с тех пор они больше никогда не расставались, и счастливей их не было никого на свете. «
Не лезь в дела Мудрых. Понять – не поймешь, а хлопот не оберешься
Память — слишком холодное утешение. Ведь она лишь зеркало ушедшей жизни.
всякий совет к разуму хорош, а любой путь может обернуться бедой
Путники почти не разговаривали друг с другом — каждый был погружен в собственные раздумья. Фродо вспоминал цветущий Лориэн, яркое солнце и прозрачные ливни, золотые леса и серебристые реки. Леголас мысленно перенесся на север: ему представилась летняя ночь, поляны, затененные голубыми елями.
«В дела мудрецов носа не суй — голову потеряешь».
Те, чью ладью несет быстрый поток, обречены находить и терять.
— Нам всем тяжело, — сказал ему Леголас. — Всем, кто живёт в наше смутное время. Каждый из нас обречён на потери. Но тебя-то не назовёшь бедным и несчастным: ты не потерял самого себя — а это самая горькая потеря. В тяжёлое мгновение ты остался с друзьями — и ничем не замутнённая память о счастье будет тебе пожизненной.
Поспешные суждения редко бывают справедливы. — ( Владычица ГАЛАДРИЭЛЬ )
Нам часто не хватает времени на радости.
— Книги обязаны хорошо кончаться. Как тебе такой конец: с тех пор они больше не расставались, и счастливей их не было никого на свете.
Слабые не раз преображали мир, мужественно и честно выполняя свой долг, когда у сильных не хватало сил.
Помни — ты Хранитель, а не Владетель: тебе доверено не владеть, а хранить.
И порою, особенно по осени, ему грезились дикие, неизведанные края, виделись горы, в которых он никогда не бывал, и моря, о которых только слышал. Он начал сам себе повторять: «А когда-нибудь возьму и уйду за Реку». И тут же внутренний голос говорил ему: «Когда-нибудь потом».
Мир широк, ты можешь оградиться от него, но сам мир не оградишь.
Ни силы в тебе нет, ни мудрости. Однако же избран ты, а значит, придется тебе стать сильным, мудрым и доблестным.
Не дано нам предвидеть свою дорогу
Есть, однако же, присловье: в дела мудрецов носа не суй — голову потеряешь.
— Хоть бы при мне-то этого не было, — сказал Фродо. — А при мне уже много раз было, — отозвался Гэндальф, — все-то всегда говорили: хоть бы не при мне. Выбирать судьбу нам не дано.
Как раз когда начиналась эта история, околотней развелось великое множество. Посыпались сообщения и жалобы на всяких разумных и неразумных чужаков, наводнивших Приграничье. А уж это — первейший признак неблагополучия: все не так, как следовало бы и как всегда было.
— Только вероломный говорит «прощай», завидев тьму впереди… — Может быть… — но пусть не клянется выстоять во тьме тот, кто еще никогда не видел ночи. — Слово обета может укрепить колеблющегося — Или сломить его. Гимли и Элронд
«Это достойный человек, но память у него — что старая кладовка: то, что нужно, всегда в самом низу».
Ему опостылела тьма, свет он никогда не любил, а всему виной — Кольцо!
Бежит дорога все вперед. Куда она зовет? Какой готовит поворот? Какой узор совьет? Сольются тысячи дорог В один великий путь. Начало знаю; а итог — Узнаю как-нибудь
Но зло не правит миром безраздельно ,Фродо .
Говорят: у эльфа и ветра не спрашивай совета: оба скажут в ответ — что да, то и нет.
Мудрые знают—такое случается, когда сдвигают мировые колёса. Их приводят в движение руки Малых сил, пока глаза Великих устремлены вдаль. — ( ЭЛРОНД )
Зло не правит миром безраздельно.
Кто ломает вещь, чтобы узнать, что она из себя представляет, тот сошел с пути Мудрых.
За века одиночества душа Голума стала настолько чёрной, что никакое предательство ему нипочем…
Проникая в коварные помыслы врага, ты невольно становишься их частью…
Сидя сиднем, дела не сделаешь.
— Заслуживает смерти? Еще бы! Но смерти заслуживают многие — а живут, несмотря ни на что. Многие, наоборот, заслуживают жизни — и умирают. Ты можешь их воскресить? Нет? Тогда не торопись выносить смертный приговор именем справедливости, когда на самом деле ратуешь только за собственную безопасность.
Я заплатил за свою оплошность многими чёрными, страшными днями.
Бедные улитки! Бедные все, кто таскает дом на своем горбу!
После каждого поражения Мрак менял обличья и разрастался вновь.
Враньё — это правда, хоть и наизнанку.
Он часто повторял, что Дорога всего одна. Она как большая река, её истоки — у каждого порога и любая тропинка для нее — приток
Был молод мир и зелен холм, И с незапятнанным челом Взирала с высоты Луна На то, как Дьюрин встал от сна. Он пил из девственных ключей; На безымянный мир вещей Он наложил узду имен; Стал холм — холмом, огонь — огнем. Он наклонился наконец К Зеркальной Глади — и венец Из горних звезд.
К победам приводят лишь решительность и бесстрашие.
Вранье враньем, а все-таки правда — пусть и наизнанку
а любовь часто оборачивается печалью — но становится от этого еще прекрасней
«Белый цвет заслужить нелегко, — сказал я. — Но еще труднее обелить себя вновь».
«Белый цвет заслужить нелегко, — сказал я. — Но ещё труднее обелить себя вновь».
Слабый может выполнить дело не хуже сильного. Часто ведь так и вертятся колеса мира: слабые руки свершают великие дела, выполняя свой долг, а сильные протягивают не туда, куда надо.
Прав был Элронд: нам не дано было предугадать, что нам повстречается. Я боялся тьмы, боялся пытки, и этот страх не остановил меня — а оказалось, что опаснее всего свет и радость. Если бы я о том ведал, я никогда не отважился бы покинуть Ривенделл.
Много я слыхал песен про битвы так выходило, будто и поражение может приносить славу. П на самом деле, все это очень неприятно, чтобы не сказать печально.
И назад не приходи в свой пустой могильник! Пропади и кань во тьму полного забвенья, За врата, что простоят до скончания света.
Отвагу находят обычно там, где не чают найти.
Время, Фродо, выбираться не приходится. Какое выпало, в том и живёшь: главное — распорядиться с толком тем, что отпущено.
От года к году где-то в самой глубине сознания хозяина Засумок росло сожаление о неких упущенных возможностях. Временами, особенно осенью, он вдруг начинал грустить о каких-то диких краях, и странные видения незнакомых гор наполняли его сны.
существует лишь одна дорога, она похожа на большую реку, ее источники начинаются у каждой двери, а каждая тропка — ее приток.
А небеса цвели при нем Ракетами, как дивный сад Где искры что цветы горят И как дракон ракочет гном
Мир изменился. Я чувствую это в воде, чувствую это в земле, ощущаю в воздухе… Многое из того, что было — ушло. И не осталось тех, кто помнит об этом.
Храбрость можно найти позднее, главное, не теряйте надежды.
И поглядывай на дорогу — особенно когда ждешь меня меньше всего.
— С Бродяжником? — С ним, — виновато прошептал Наркисс, решив, что разгневал меня ещё больше. — И ведь я говорил им, что он бродяга. Но они себя очень странно… или нет, я бы сказал — своенравно. — Милый мой дурень! Дорогой мой осёл! — не в силах сдержаться, заорал я.
Храбрость порой непонятно откуда и берётся.
— Да нет, я, конечно, очень хочу, чтобы оно… чтобы стало недоступно! — заторопился Фродо. — Только пусть это не я, пусть кто-нибудь другой, разве такие подвиги мне по силам? Зачем оно вообще мне досталось, при чем тут я? И почему именно я? — Вопрос на вопросе, — сказал Гэндальф, — а какие тебе нужны ответы?
Великий страх, как оказалось, оставил достаточно места для мыслей
Отрешившись от привычного взгляда на мир, они прониклись неуютным ощущением собственной неуместности — ведь их никто не звал сюда, и все, кроме них, были здесь у себя дома
Маг не приходит поздно, Фродо Бэггинс, и рано тоже не приходит. Он появляется в то время, когда положено. (англ. A wizard is never late, Frodo Baggins. Nor is he early. He arrives precisely when he means to.) (c). Гэндальф.
— Нам всем тяжело, — сказал ему Леголас. — Всем, кто живет в наше смутное время. Каждый из нас обречен на потери. Но тебя-то не назовешь бедным и несчастным: ты не потерял самого себя — а это самая горькая потеря.
Преданность важнее могущества
Мы не выбираем времена, мы можем лишь решать, как жить во времена, которые выбрали для нас.
В мире много могущественных сил, есть среди них и добрые, и злые. Перед некоторыми даже мне приходится отступать. С некоторыми я ещё никогда не сталкивался.
С вершины Заверти мир казался хоббитам удручающе огромным. Где-то далеко внизу нескончаемой лентой тянулся пустой Тракт.
«Я и с половиной из вас не успел сойтись так, как мне бы того наполовину хотелось, но с другой стороны, я и половины из вас не люблю так, как она того, правда, вполовину не заслуживает!»
— Неведомые беды на тайных тропах всегда оказываются гораздо опасней, чем открытые враги на торных дорогах, — мрачно хмурясь, объяснил Боромир.
Три Кольца — премудрым эльфам — для добра их гордого, Семь Колец — пещерным гномам — для труда их горного, Девять — людям Средиземья — для служенья черного И бесстрашия в сраженьях смертоносно твердого, А Одно — всесильное — Властелину Мордора, Чтоб разъеденить их всех, чтоб лишить их воли И объеденить навек.
Фродо шел и глубоко дышал; прохладный ветерок колыхал живые цветы, овевал лицо, и хоббиту казалось, что он попал в мир, где нет времени, где ничто не увядает, не меняется и не становится уделом забвения.
Отнюдь не каждый хоббит знал грамоту, но уж если знал, то писал всем своим друзьям (и избранной родне) …
Если бы наш брат побольше ценил вкусную пищу, застолье и песни и поменьше золото, то в мире было бы куда веселее.
И Глоин начал подробный рассказ о судьбе Подгорного Царства гномов. Он встретил внимательного и чуткого слушателя: Фродо не прерывал его, не показывал, что устал, ни разу не попытался заговорить сам, хотя уже через четверть часа перестал улавливать смысл рассказа, потерявшись среди многих странных имен и земель.
-Странные времена,-проворчал Леголас-Мы враги одного Врага,на небе сияет ясное солнце,и при этом я должен идти вслепую,оказавшись в гостях у своих же сородичей.
Прошлое яснее будущего..
«- Может, и верно, — вытирая глаза, ответил Гимли. — Твои слова верны, но холодно от них на душе. Не успокоится сердце памятью. Память — лишь зеркало, холодное, как Келед Зарам. Но , может, эльфы по-другому видят? Я слыхал, для них память — не грёза, а мир на грани сна и яви . Увы! Мы не так чувствуем.»
Да и видения Зеркала не принимай за советы, ибо, случайно узнав о событиях, которые способны изменить нашу жизнь, мы рискуем отказаться от того, что задумали, и навеки предать свою собственную судьбу. Случайные знания очень опасны, хотя иногда и помогают в борьбе…
А мы не требуем даже слов благодарности. Путники подозрительно косятся на нас, горожане и сельские жители Средиземья с презрительным сочувствием называют нас бродягами… Совсем недавно один толстяк, живущий по соседству с такими существами, что, услышав о них, он умер бы от страха, назвал меня — не желая оскорбить!
В этой земле нет Зла, если только человек не приносит его с собой.
— Неведомые беды на тайных тропах всегда оказываются гораздо опаснее,чем открытые враги на торных дорогах.
Гости, как говорится у хоббитов, «подкушали» и были настроены благодушно. В бокалах — любимое питье, на тарелках — любимое лакомство… Так пусть себе говорит что хочет, послушаем и похлопаем.
Конец неплохой. Только читать её некому, как не кончай.
— Я неверно понял арочную надпись, — объяснил маг. — Да и Гимли ошибся. В ней же дается ключевое слово! Вот как следовало ее перевести: «Западные Ворота Морийского Государя Дарина открывает заветное заклинание, друг». Когда я сказал по-эльфийски «друг» — мэллон, — Ворота сразу же открылись.
Мнoгиe из живyщиx заcлyживaют cмерти, a другие погибают, хотя заслуживают долгой жизни.
Я-то что, мне они и по рассказам нравились. Ну все-таки гадал: какие они будут? А они не такие — с тем и возьми. Древние — а при том совсем юные, веселые и вроде бы печальные — поди-ка разберись.
Но помни, Фродо: опасность впереди и позади, угроза отовсюду.
Ночь, разлученная с утром, холод, тоскующий по теплу, проклинали то, чего лишились.
Мне было страшно, но меня не покидала надежда…
— Так что же нам делать? — спросил мага Пин, словно бы напряженного разговора и не было. — Тебе — побиться о Ворота головой, — ответил Гэндальф, — авось сломаются. а мне — отдохнуть от бестолковых вопросов и постараться вспомнить ключевые слова.
Горе всем, кто топчет землю в дни, наступившие после счастья!
Бежит дорога вдаль и вдаль, Но что я встречу по пути? Труды, усталость и печаль, Однако должен я уйти Все дальше, не жалея ног, — Пока не выйду на большак, Где сотни сходятся дорог, — А там посмотрим, что и как!
Не проси совета у эльфа: ни да, ни нет не скажет.
Совет — это опасный подарок, даже совет мудрейшего из мудрых.
Эх, а веревка-то! Нету ведь веревки-то! Ночью же вспомнил: «Сэм, а как насчет веревочки? Хватишься ведь, а не будет». Ну вот оно, хватился уже, а взять-то и негде.
Сказки не на пустом месте выдуманы.
Снег — это хорошо прекрасным утром, но я люблю лежать в постели, когда он идет.
Именно таков путь деяний, изменяющих устройство мира: маленькие руки делают то, что могут, в то время как глаза великих глядят в другую сторону.
Это достойный человек, но память его подобна чулану: все, что нужно, погребено в самом низу.
Если лень заканчивать работу, лучше и не начинай ее.
— Все они поселились вместе и жили с тех пор счастливо. — А где они жили-то? Вот что меня всегда интересовало.
Когда ум сдается, очередь за телом — так говорят в Гондоре.
Желаю всем удачи — сегодня и всегда!
Эльфы и драконы! — говорю я ему. — Капуста и картошка для нас лучше.
— Лучше бы это произошло не на моем веку, — промолвил Фродо. — И не на моем, — кивнул Гэндальф. — Все, кому приходится жить в подобные времена, говорят так. Но не нам решать.
Ты прав, — сказал Арагорн. — Но кто не умеет в час нужды расстаться со своими сокровищами, тот несвободен. Ты поступил мудро.
Многие смешивают «применимость» с «аллегоричностью»: но первая оставляет читателей свободными, а вторая провозглашает господство автора.
Пиппин плохо запомнил угощение этой ночи. Он весь был поглощен лицами эльфов, словно озаренными внутренним светом, их голосами, такими разными и такими прекрасными, какие бывают только в грезах. Он смутно помнил хлеб, имевший вкус свежей белой лепешки; помнил плоды, нежность аромата которых не с чем сравнить.
— Я пойду с тобой, если только они не закуют меня в цепи. Должна же хоть у кого-то в отряде быть голова на плечах! — В таком случае тебя точно не пошлют, Перегрин Тукк, — сказал Гэндальф.
Может, тропа, которую вам предстоит пройти, уже лежит под вашими ногами, хотя вы ее и не видите.
Река — это по крайней мере дорога, с которой не собьешься.
Когда падает великий, меньшие должны продолжать путь.
Не знаю,какую злую роль сыграл ты в этой беде, но сейчас не время каяться.
– Тогда с рассветом – в путь, если повезет, – молвил Боромир. – Кто в пасти у волка, тому не до орка! – Воистину, – отозвался Арагорн, высвобождая меч, но не вынимая его из ножен. – Но есть и другая пословица: если рядом воет волк, значит, близко рыщет орк!
Людей с честными сердцами не испортишь.
Его знания глубоки, но с ними вместе росла и его гордыня.
Он ненавидел его и любил его, как ненавидел и любил себя самого.
Сэм отличный парень, он в глотку дракону прыгнет, чтоб спасти тебя, если не споткнется о собственные ноги.
Отчаиваются и теряют надежду только те, чей конец уже предрешен.
Здорово! Просто здорово! Снова из дома, снова в дорогу!
«Ему казалось, что он через высокое окно смотрит на исчезнувший мир. В его языке не было слов для названия света, лежавшего на этом мире. Всё, на что он смотрел, было четко очерчено, но все формы казались одновременно и новыми, будто были созданы впервые мгновение назад, и древними, будто они существовали всегда.
Никто не знает заранее, чем обернется тот или иной шаг. Но мне представляется, что выбор ясен. Путь на запад на первый взгляд легче. Именно поэтому нам придется отказаться от него. Враг не спускает глаз с этого пути: эльфы слишком часто пользовались им, покидая Средьземелье, и Саурону это хорошо известно.
Мир действительно полон опасностей, и в нем много темных мест, но есть в нем и много прекрасного. И хотя любовь повсюду перемешана теперь с горем, она становится еще сильнее.
Я опасался мучений во Тьме, но это не остановило меня. Но я не пошел бы, если бы знал, что опасность — это свет и радость. Расставание нанесло мне тяжкую рану, более тяжкую, чем если бы я отправился к Властелину Тьмы.
Не трусость ли скрывается за их осторожностью?
Нашлось даже несколько Подхолминсов из Бута. Эти почему — то были убеждены, что все однофамильцы — обязательно родственники, и приняли Фродо в объятия как родного ненаглядного брата, что пропал еще ребенком и вот наконец нашелся!
— Ненадежен говорящий «прощай» на темном пути. — Возможно, но пусть лучше не клянется продолжать путь во мраке тот, кто не видел настоящей ночи. — Но клятва укрепляет слабое сердце. — Или разбивает его.
Век живи, век учись, как любил говаривать мой старик. Оно конечно, он при этом про садоводство думал, а не про то, чтобы, значит, на насесте спать или, там, по-паучьи ползать.
Но часто именно таков ход колес, вращающих мир: пока великие глядят вдаль, слабые совершают судьбу из чувства долга.
Пусть пахарь пашет, пусть выдра плавает, а эльфу оставьте траву, листву и снег.
— Есть у меня в запасе одна шутка… — Вопрос в том, кто смеяться будет.
Джексон жаловался, что, как только группа приезжала в новое место и портилась погода, кто-нибудь из местных жителей обязательно глубокомысленно сообщал: «Такого дождя не было вот уже 16 лет!».
Нельзя сказать, что грамотой владели все хоббиты, но те, кто умел писать, постоянно отправляли письма своим друзьям и родственникам, которые жили на расстоянии большем, чем протяженность послеобеденной прогулки.
Он чувствовал радость прикосновения к дереву — радость не лесника или плотника, это была радость прикосновения к живому существу.
