Цитаты из произведений Блока (150 цитат)

Александр Блок (1880 — 1921) — русский поэт Серебряного века, один из крупнейших представителей символизма. Писать стихи он начал уже в пятилетнем возрасте, а повзрослев, стал заниматься также прозой и переводами, пробовал свои силы в качестве литературного критика. За годы творческой деятельности им были написаны сборники «Нечаянная радость», «Ночные часы», «Земля в снегу», «Лирические драмы», «Родина», драма «Роза и крест», поэма «Двенадцать». В этом разделе представлены цитаты из произведений Блока.

Только правда, как бы она ни была тяжела, — легка.

Перехожу от казни к казни

Широкой полосой огня.

Ты только невозможным дразнишь,

Немыслимым томишь меня

Полюби эту вечность болот:

Никогда не иссякнет их мощь.

Этот злак, что сгорел,— не умрет.

Да, есть печальная услада

В том, что любовь пройдет, как снег.

О, разве, разве клясться надо

В старинной верности навек?

Этот куст — без нетления — тощ.

Разгулялась осень в мокрых долах,

Обнажила кладбища земли,

Но густых рябин в проезжих сёлах

Красный цвет зареет издали.

Мне снилась смерть любимого созданья:

Высоко, весь в цветах, угрюмый гроб стоял,

Толпа теснилась вкруг, и речи состраданья

Мне каждый так участливо шептал.

Покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю — тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем: жизнь для него потеряла смысл.

Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет,

Свергает одного, другого создает,

И для меня, слепого, где-то блещет

Святой огонь и младости восход!

Маска, дай мне чутко слушать

Сердце тёмное твоё,

Возврати мне, маска, душу,

Горе светлое моё!

В бездействии младом, в передрассветной лени

Душа парила ввысь, и там Звезду нашла.

Туманен вечер был, ложились мягко тени.

Вечерняя Звезда, безмолвствуя, ждала.

Мы ли-пляшущие тени?

Или мы бросаем тень?

Снов, обманов и видений

Догоревший полон день.

Шел я по улице, горем убитый.

Юность моя, как печальная ночь,

Бледным лучом упадала на плиты,

Гасла, плелась, и шарахалась прочь.

Хочу,

Всегда хочу смотреть в глаза людские,

И пить вино, и женщин целовать,

И яростью желаний полнить вечер,

Когда жара мешает днем мечтать

И песни петь! И слушать в мире ветер!

Горькие думы — лохмотья печалей —

Нагло просили на чай, на ночлег,

И пропадали средь уличных далей,

За вереницей зловонных телег.

В подушках, в кресле, на диване

Живут стыдливые слова.

И снова подхожу к окну,

Влюблен в мерцающую сагу.

Недолго слушать тишину:

Изнеможенный, снова лягу.

И только — нет меня..

Я здесь, в углу. Я там, распят,

Я пригвожден к стене — смотри!

Я на покой ушел от дня,

И сон гоню, чтоб длить молчанье.

Днем никому не жаль меня,—

Мне ночью жаль мое страданье.

Как тяжело ходить среди людей

И притворяться непогибшим,

И об игре трагической страстей

Повествовать ещё не жившим.

Я жду призыва, ищу ответа,

Немеет небо, земля в молчаньи,

За желтой нивой — далёко где-то —

На миг проснулось мое воззванье.

Я сегодня не помню, что было вчера,

По утрам забываю свои вечера,

В белый день забываю огни,

По ночам забываю дни.

Кто поймёт, измерит оком,

Что за этой синей далью?

Лишь мечтанье о далёком

С непонятною печалью.

Из отголосков далекой речи,

С ночного неба, с полей дремотных,

Всё мнятся тайны грядущей встречи,

Свиданий ясных, но мимолетных.

Как мало в этой жизни надо

Нам, детям, — и тебе и мне.

Ведь сердце радоваться радо

И самой малой новизне.

Я жду — и трепет объемлет новый.

Всё ярче небо, молчанье глуше…

Ночную тайну разрушит слово…

Помилуй, боже, ночные души!

На миг проснулось за нивой, где-то,

Далеким эхом мое воззванье.

Всё жду призыва, ищу ответа,

Но странно длится земли молчанье.

Вдвоем — неразрывно — навеки вдвоем!

Воскреснем? Погибнем? Умрем?

Я клялся в страстной любви — другой!

Ты мне сверкнула огненным взглядом,

Ты завела в переулок глухой,

Ты отравила смертельным ядом!

Не я манила,- плащ мой летел

Вихрем за мной — мой огненный друг!

Ты сам вступить захотел

В мой очарованный круг!

Рожденные в года глухие

Пути не помнят своего.

Мы — дети страшных лет России —

Забыть не в силах ничего.

Смотри, колдунья! Я маску сниму!

И ты узнаешь, что я безлик!

Ты смела мне черты, завела во тьму,

Где кивал, кивал мне — черный двойник!

Но все ночи и дни наплывают на нас

Перед смертью, в торжественный час.

И тогда — в духоте, в тесноте

Слишком больно мечтать

О былой красоте

И не мочь:

Хочешь встать —

И ночь.

Я — вольная дева! Путь мой — к победам!

Иди за мной, куда я веду!

О, ты пойдешь за огненным следом

И будешь со мной в бреду!

Она сера и неумыта,

Она развратна до конца.

Как свиньи тычутся в корыта,

Храпит у моего крыльца.

Иду, покорен участи строгой,

О, вейся, плащ, огневой проводник!

Но трое пойдут зловещей дорогой:

Ты — и я — и мой двойник!

Я медленно сходил с ума,

Я думал холодно о милой.

Покраснели и гаснут ступени.

Ты сказала сама: «Приду».

У входа в сумрак молений

Я открыл мое сердце. — Жду.

Что скажу я тебе — не знаю.

Может быть, от счастья умру.

Но, огнем вечерним сгорая,

Привлеку и тебя к костру.

День поблек, изящный и невинный,

Вечер заглянул сквозь кружева.

И над книгою старинной

Закружилась голова.

Расцветает красное пламя.

Неожиданно сны сбылись.

Ты идешь. Над храмом, над нами —

Беззакатная глубь и высь.

Жизнь давно сожжена и рассказана,

Только первая снится любовь,

Как бесценный ларец перевязана

Накрест лентою алой, как кровь.

Творчество больших художников есть всегда прекрасный сад и с цветами и с репейником, а не красивый парк с утрамбованными дорожками.

Боль проходит понемногу,

Не навек она дана.

Есть конец мятежным стонам.

Злую муку и тревогу

Побеждает тишина.

Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух

Да! таким я и буду с тобой!

не для ласковых слов я выковывал дух,

не для дружб я боролся с судьбой.

Работай, работай, работай:

Ты будешь с уродским горбом

За долгой и честной работой,

За долгим и честным трудом.

И на покорную рояль

Властительно ложились руки,

Срывая звуки, как цветы,

Безумно, дерзостно и смело,

Как женских тряпок лоскуты

С готового отдаться тела.

Есть игра: осторожно войти,

Чтоб вниманье людей усыпить;

И глазами добычу найти;

И за ней незаметно следить.

И я любил. И я изведал

Безумный хмель любовных мук,

И пораженья, и победы,

И имя: враг; и слово: друг.

Как бы ни был нечуток и груб

Человек, за которым следят, —

Он почувствует пристальный взгляд

Хоть в углах еле дрогнувших губ.

Тот, кто поймет, что смысл человеческой жизни заключается в беспокойстве и тревоге, уже перестанет быть обывателем.

И над неубранной постелью

Склонилась, давит мне на грудь,

И в сердце, смятое метелью,

Бесстыдно хочет заглянуть.

Что же делать, если обманула

Та мечта, как всякая мечта,

И что жизнь безжалостно стегнула

Грубою веревкою кнута?

Тем и страшен невидимый взгляд,

Что его невозможно поймать;

Чуешь ты, но не можешь понять,

Чьи глаза за тобою следят.

Ты знаешь ли, какая малость

Та человеческая ложь,

Та грустная земная жалость,

Что дикой страстью ты зовешь?

И встречаю тебя у порога —

С буйным ветром в змеиных кудрях,

С неразгаданным именем бога

На холодных и сжатых губах.

Ты смела! Так еще будь бесстрашней!

Я — не муж, не жених твой, не друг!

Так вонзай же, мой ангел вчерашний,

В сердце — острый французский каблук!

Ты и сам иногда не поймешь,

Отчего так бывает порой,

Что собою ты к людям придешь,

А уйдешь от людей — не собой.

Она пришла с мороза,

Раскрасневшаяся,

Наполнила комнату

Ароматом воздуха и духов,

Звонким голосом

И совсем неуважительной к занятиям

Болтовней.

А теперь — тех надежд не отыщешь следа,

Всё к далеким звёздам унеслось.

И к кому шёл с открытой душою тогда,

От того отвернуться пришлось.

Мои мечты — священные чертоги,

Моя любовь — немеющая тень.

Есть дурной и хороший есть глаз,

Только лучше б ничей не следил,

Слишком много есть в каждом из нас

Неизвестных, играющих сил.

Читать надо не слишком много и, главное, творчески. <…> Ко всякому автору надо относиться внимательно, — и тогда можно выудить жемчужину из моря его слов.

И вновь — порывы юных лет,

И взрывы сил, и крайность мнений…

Но счастья не было — и нет.

Хоть в этом больше нет сомнений!

Что, если сердце бурно оборвется?

Перед этой враждующей встречей

Никогда я не брошу щита…

Никогда не откроешь ты плечи…

Но над нами — хмельная мечта!

Вся жизнь, ненужно изжитая,

Пытала, унижала, жгла.

Самые живые, самые чуткие дети нашего века поражены болезнью, незнакомой телесным и духовным врачам. Эта болезнь — сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Ее проявления — приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается — буйством и кощунством.

И смотрю, и вражду измеряю,

Ненавидя, кляня и любя:

За мученья, за гибель — я знаю —

Всё равно: принимаю тебя!

О, тоска! Через тысячу лет

Мы не сможем измерить души:

Мы услышим полет всех планет,

Громовые раскаты в тиши.

В море одна лишь волна — быстротечная.

В небе одна лишь звезда — бесконечная.

В мире одна лишь душа — вечная.

Ярким солнцем, синей далью

В летний полдень любоваться —

Непонятною печалью

Дали солнечной терзаться.

Я никогда не мечтал о чуде —

И вы успокойтесь — и забудьте про него.

В темных расселинах ночи

Прялка жужжит и поет.

Пряха незримая в очи

Смотрит и судьбы прядет.

Всё в мире — кружащийся танец

И встречи трепещущих рук.

Смотрит чертой огневою

Рыцарю в очи закат,

Да над судьбой роковою

Звездные ночи горят.

Я хочу не объятий: потому что объятия (внезaпное соглaсие) — только минутное потрясение. Дaльше идёт «привычкa» — вонючее чудище.

Сдайся мечте невозможной,

Сбудется, что суждено.

Сердцу закон непреложный —

Радость-Страданье одно!

А пока — в неизвестном живём

И не ведаем сил мы своих,

И, как дети, играя с огнём,

Обжигаем себя и других.

Ревет ураган,

Поет океан,

Кружится снег,

Мчится мгновенный век,

Снится блаженный брег!

Лучшая пора жизни – ночью перед сном, когда всё тихо, – читать в постели – тогда иногда чувствуешь, что можно бы стать порядочным человеком.

Жизнь — без начала и конца.

Нас всех подстерегает случай.

Над нами — сумрак неминучий,

Иль ясность божьего лица.

Возмездие

Человеческая совесть побуждает человека искать лучшего и помогает ему порой отказываться от старого, уютного, милого, но умирающего и разлагающегося, — в пользу нового, сначала неуютного и немилого, но обещающего новую жизнь.

Познай, где свет, — поймёшь, где тьма.

Идут века, шумит война,

Встает мятеж, горят деревни,

А ты всё та ж, моя страна,

В красе заплаканной и древней.

Коршун

Только влюблённый

Имеет право на звание человека.

И идут без имени святого

Все двенадцать вдаль.

Ко всему готовы,

Ничего не жаль.

Двенадцать

Сила страсти — ничто пред холодом ума!

Я, не спеша, собрал бесстрастно

Воспоминанья и дела;

И стало беспощадно ясно:

Жизнь прошумела и ушла.

Ты твердо знаешь: в книгах — сказки, а в жизни — только проза есть.

И всем казалось, что радость будет,

Что в тихой заводи все корабли,

Что на чужбине усталые люди

Светлую жизнь себе обрели.

Я на земле был брошен в яркий бал,

И в диком танце масок и обличий

Забыл любовь и дружбу потерял.

Не подходите к ней с вопросами,

Вам всё равно, а ей — довольно:

Любовью, грязью иль колесами

Она раздавлена — всё больно.

И встретившись лицом с прохожим.

Ему бы в рожу наплевал,

Когда б желания того же

В его глазах не прочитал.

Когда замрут отчаянье и злоба,

Нисходит сон. И крепко спим мы оба

На разных полюсах земли.

Так мчалась юность бесполезная,

В пустых мечтах изнемогая.

О, я хочу безумно жить:

Всё сущее — увековечить,

Безличное — вочеловечить,

Несбывшееся — воплотить!

Да, так любить, как любит наша кровь,

Никто из вас давно не любит!

Забыли вы, что в мире есть любовь,

Которая и жжёт, и губит!

Трудное надо преодолеть.

А за ним будет ясный день.

«Красив, умён» — твердили дамы,

Мужчины морщились: «поэт»…

Но, если морщатся мужчины,

Должно быть, зависть их берёт,

А чувств прекрасной половины

Никто, сам чёрт, не разберёт.

Осталось только пепла груду

Потухшим взглядом наблюдать.

Я звал тебя, но ты не оглянулась,

Я слезы лил, но ты не снизошла.

Если вы любите мои стихи, преодолейте их яд, прочтите в них о будущем.

Будет день — и свершится великое,

Чую в будущем подвиг души.

Простим угрюмство — разве это

Сокрытый двигатель его?

Он весь — дитя добра и света,

Он весь — свободы торжество!

Есть минуты, когда не тревожит

Роковая нас жизни гроза.

Кто-то на плечи руки положит,

Кто-то ясно заглянет в глаза.

Луна проснулась. Город шумный

Гремит вдали и льет огни,

Здесь всё так тихо, там безумно,

Там всё звенит, — а мы одни.

Я не люблю пустого словаря

Любовных слов и жалких выражений:

«Ты мой», «Твоя», «Люблю», «Навеки твой».

Я рабства не люблю.

И пьяницы с глазами кроликов

In vino veritas!» кричат.

Там воля всех вольнее воль

Не приневолит вольного.

И болей всех больнее боль

Вернёт с пути окольного.

Было время надежды и веры большой —

Был я прост и доверчив, как ты.

Шёл я к людям с открытой и детской душой,

Не пугаясь людской клеветы

Душа настоящего человека есть самый сложный, самый нежный и самый певучий музыкальный инструмент.

Тогда я исторгала грозы.

Теперь исторгну жгучей всех

У пьяного поэта — слёзы,

У пьяной проститутки — смех.

По улицам метель метёт,

Свивается, шатается.

Мне кто-то руку подаёт

И кто-то улыбается.

Ваш взгляд — его мне подстеречь

Но уклоняете вы взгляды

Да! Взглядом — вы боитесь сжечь

Меж нами вставшие преграды!

Но помни Тютчева заветы:

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои.

Там — пустота морей,

И скована льдами злая вода.

Я не открою тебе дверей.

Нет

Никогда.

Ненависть — чувство благородное. Потому что она вырастает из пепла сгоревшей любви.

Странная песня о море

И о кресте, горящем над вьюгой…

Смысла её не постигнет

Рыцаря разум простой.

Я не только не имею права,

Я тебя не в силах упрекнуть

За мучительный твой, за лукавый,

Многим женщинам сужденный путь.

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи ещё хоть четверть века —

Всё будет так. Исхода нет.

Прямая обязанность художника — показывать, а не доказывать.

Ты и сам иногда не поймёшь,

Отчего так бывает порой,

Что собою ты к людям придёшь,

А уйдёшь от людей — не собой.

Что счастие? Короткий миг и тесный,

Забвенье, сон и отдых от забот.

Очнёшься — вновь безумный, неизвестный

И за сердце хватающий полёт.

Невозможное было возможно,

Но возможное — было мечтой.

Мы любим плоть — и вкус ее, и цвет,

И душный, смертный плоти запах…

Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет

В тяжёлых, нежных наших лапах?

Мне страшно с Тобой встречаться.

Страшнее Тебя не встречать.

И коварнее северной ночи,

И хмельней золотого аи,

И любови цыганской короче

Были страшные ласки твои.

Твой взгляд — да будет тверд и ясен.

Сотри случайные черты —

И ты увидишь: мир прекрасен.

Ты только невозможным дразнишь,

Немыслимым томишь меня.

Покой нам только снится.

В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне!

Ты право, пьяное чудовище!

Я знаю: истина в вине.

Не слушайте нашего смеха, слушайте ту боль, которая за ним.

И в какой иной обители

Мне влачиться суждено,

Если сердце хочет гибели,

Тайно просится на дно?

Когда мы любим безотчетно,

Черты нам милого лица,

Все недостатки мимолетны,

Его красотам нет конца.

О, весна без конца и без краю —

Без конца и без краю мечта!

Узнаю тебя, жизнь!

Принимаю!

И приветствую звоном щита!

Никого. Только ночь и свобода.

Только жутко стоит тишина.

Принимаю тебя, неудача,

И удача, тебе мой привет!

В заколдованной области плача,

В тайне смеха — позорного нет!

Зла, добра ли? — Ты вся — не отсюда.

Мудрено про тебя говорят:

Для иных ты — и Муза, и чудо.

Для меня ты — мученье и ад.

Я — сочинитель,

Человек, называющий все по имени,

Отнимающий аромат у живого цветка.

И медленно, пройдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна,

Дыша духами и туманами,

Оно садится у окна.

Небесное умом не измеримо,

Лазурное сокрыто от умов.

Лишь изредка приносят серафимы

Священный сон избранникам миров.

Сознание того, что чудесное было рядом с нами, приходит слишком поздно.

Гроза прошла, и ветка белых роз

В окно мне дышит ароматом…

Ещё трава полна прозрачных слёз,

И гром вдали гремит раскатом.

С ума сойду, сойду с ума,

Безумствуя, люблю,

Что вся ты — ночь, и вся ты — тьма,

И вся ты — во хмелю.

Она пришла с мороза,

Раскрасневшаяся,

Наполнила комнату

Ароматом воздуха и духов,

Звонким голосом

И совсем неуважительной к занятиям

Болтовней.

Что душу отняла мою,

Отравой извела,

Что о тебе, тебе пою,

И песням нет числа!

Не сходим ли с ума мы в смене пестрой

Придуманных причин, пространств, времён.

Есть люди, с которыми нужно и можно говорить только о простом и «логическом», — это те, с которыми не ощущается связи мистической. С другими — с которыми все непрестанно чуется сродство на какой бы ни было почве — надо говорить о сложном и «глубинном». Тут-то выяснятся истины мира — через общение глубин.

Цитатница - статусы,фразы,цитаты
0 0 голоса
Ставь оценку!
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Как цитаты? Комментируй!x