Читать книги — очень занятное дело. Подчас, можно долго раздумывать над фразами и философствовать над фигурой речи. Закрывая книгу, можно больше никогда ее не открыть. Очень кстати могут быть цитаты из давно уже прочитанной понравившейся книги, и можно снова придаться легкому забвению. В данной подборке представлены лучшие цитаты из книги Медный всадник.
Наш герой Живет в Коломне; где-то служит,Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне,Ни о забытой старине.
И перед младшею столицей Померкла старая Москва, Как перед новою царицей Порфироносная вдова.
Нева металась, как больной В своей постеле беспокойной.
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид.
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный, Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный, Когда я в комнате моей Пишу, читаю без лампады, И ясны спящие громады Пустынных улиц, и светла Адмиралтейская игла, И, не пуская тьму ночную На золотые небеса, Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса.
Прошло сто лет, и юный град, Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво.
И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь, ни человек,Ни то ни сё, ни житель света,Ни призрак мертвый…
Он оглушен Был шумом внутренней тревоги.
С божией стихиейЦарям не совладеть.
Кумир с простертою рукою Сидел на бронзовом коне.
И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей?
И что с Парашей будет он Дни на два, на три разлучен.
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит.
Он оглушен Был шумом внутренней тревоги. И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь, ни человек, Ни то ни сё, ни житель света, Ни призрак мертвый…
Пришел Евгений молодой… Мы будем нашего героя Звать этим именем. Оно Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно.
Стоит с простертою рукою Кумир на бронзовом коне.
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн.
У порога Нашли безумца моего,И тут же хладный труп егоПохоронили ради бога.
Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно.
И, обращен к нему спиною, В неколебимой вышине, Над возмущенною Невою Стоит с простертою рукою Кумир на бронзовом коне.
За ним несется Всадник Медный На звонко-скачущем коне.
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Все флаги в гости будут к нам.
Была ужасная пора,Об ней свежо воспоминанье…Об ней, друзья мои, для васНачну свое повествованье.Печален будет мой рассказ.
И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей?
Влачил, ни зверь, ни человек, Ни призрак мертвый…
Над возмущенною Невою Стоит с простертою рукою Кумир на бронзовом коне.
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия, Да умирится же с тобой И побежденная стихия; Вражду и плен старинный свой Пусть волны финские забудут И тщетной злобою не будут Тревожить вечный сон Петра!
С божией стихией Царям не совладеть.
Померкла старая Москва, Как перед новою царицей Порфироносная вдова.
Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно.
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия, Да умирится же с тобой И побежденная стихия.
Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно.
Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь.
Прошла неделя, месяц – он К себе домой не возвращался.
Народ Зрит божий гнев и казни ждет.
И вдруг, ударя в лоб рукою, Захохотал.
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный, Твоих задумчивых ночей.
Так он мечтал. И грустно было Ему в ту ночь, и он желал, Чтоб ветер выл не так уныло И чтобы дождь в окно стучал Не так сердито…
Люблю, военная столица, Твоей твердыни дым и гром.
Здесь будет город заложен Назло надменному соседу.
Живет в Коломне; где-то служит.
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел.
О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной, На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?
И всплыл Петрополь, как тритон,По пояс в воду погружен.
О чем же думал он? о том, Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь.
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный, Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный.
Но бедный, бедный мой Евгений… Не устоял.
За ним несется Всадник Медный С тяжелым топотом скакал.
Ни призрак мертвый…
Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит.
Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом.
Люблю тебя, Петра творенье,Люблю твой строгий, стройный вид.
Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь;Что мог бы бог ему прибавить Ума и денег.
Того, чьей волей роковой Под морем город основался…
Люблю тебя, Петра творенье,Люблю твой строгий, стройный вид,Невы державное теченье,Береговой ее гранит,Твоих оград узор чугунный,Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный,Когда я в комнате моей Пишу, читаю без лампады,И ясны спящие громады Пустынных улиц, и светла Адмиралтейская игла,И, не пуская тьму ночную На золотые небеса,Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокойНедвижный воздух и мороз,Бег санок вдоль Невы широкой,Девичьи лица ярче роз,И блеск, и шум, и говор балов,А в час пирушки холостойШипенье пенистых бокаловИ пунша пламень голубой.
Он кое-как себе устроит Приют смиренный и простой И в нем Парашу успокоит.
Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво.
Жениться? Ну… зачем же нет? Оно и тяжело, конечно, Но что ж, он молод и здоров, Трудиться день и ночь готов; Он кое-как себе устроит Приют смиренный и простой И в нем Парашу успокоит. Пройдет, быть может, год-другой – Местечко получу – Параше Препоручу хозяйство наше И воспитание ребят… И станем жить, и так до гроба Рука с рукой дойдем мы оба, И внуки нас похоронят…
И, обращен к нему спиною, В неколебимой вышине, Над возмущенною Невою Стоит с простертою рукою Кумир на бронзовом коне.
Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь; Что мог бы бог ему прибавить Ума и денег. Что ведь есть Такие праздные счастливцы, Ума недальнего, ленивцы, Которым жизнь куда легка!
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел.
Он оглушен Влачил, ни зверь, ни человек.
Он оглушен Был шумом внутренней тревоги.
И тут же хладный труп его Похоронили ради бога.
Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине.
Нева всю ночьРвалася к морю против бури,Не одолев их буйной дури…И спорить стало ей невмочь…
И во всю ночь безумец бедныйКуда стопы ни обращал,За ним повсюду Всадник МедныйС тяжелым топотом скакал.
Граф Хвостов,Поэт, любимый небесами,Уж пел бессмертными стихами Несчастье невских берегов.
Сердито бился дождь в окно, И ветер дул, печально воя.
Но что ж, он молод и здоров,Трудиться день и ночь готов.
И жизнь ничто, как сон пустой.
Ни то ни сё, ни житель света, Ни призрак мертвый…
И перед младшею столицей Померкла старая Москва.
Над возмущенною Невою Стоит с простертою рукою Кумир на бронзовом коне.
Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен Назло надменному соседу.
Люблю зимы твоей жестокой Недвижный воздух и мороз.
Покойный царь еще Россией Со славой правил. На балкон, Печален, смутен, вышел он И молвил: «С божией стихией Царям не совладеть.
Он сел И в думе скорбными очами На злое бедствие глядел.
И думал он: Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно.
Ногою твердой стать при море. Сюда по новым им волнам Все флаги в гости будут к нам, И запируем на просторе.
Добро, строитель чудотворный! – Шепнул он, злобно задрожав, – Ужо тебе!..
Невы державное теченье, Береговой ее гранит.
Нева всю ночь Рвалася к морю против бури.
Его мечта… Или во сне Он это видит? иль вся наша И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей?
И ветхий домик: там оне, Вдова и дочь, его Параша.
Кумир с простертою рукою Сидел на бронзовом коне.
И что с Парашей будет он Дни на два, на три разлучен. Евгений тут вздохнул сердечно И размечтался, как поэт.
Он это видит? иль вся наша И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей?
Перегражденная Нева Обратно шла, гневна, бурлива, И затопляла острова, Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась. Пред нею Все побежало, все вокруг Вдруг опустело – воды вдруг Втекли в подземные подвалы, К решеткам хлынули каналы, И всплыл Петрополь, как тритон, По пояс в воду погружен.
Бежит туда, где ждет его Судьба с неведомым известьем, Как с запечатанным письмом.
Все ходит, ходит он кругом, Захохотал.
Сидел недвижный, страшно бледный Ему подошвы подмывая.
И не нашел уже следов Уже прикрыто было зло.
Люблю твой строгий, стройный вид.
И перед младшею столицей Померкла старая Москва.
Но бедный, бедный мой Евгений… Не устоял.
Прошло сто лет, и юный град, Из тьмы лесов, из топи блат.
Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта?
Печален, смутен, вышел он Царям не совладеть.
Но бедный, бедный мой Евгений…
Показалось Лицо тихонько обращалось…
Нева всю ночь Не одолев их буйной дури.
Сидел недвижный, страшно бледный Евгений. Он страшился, бедный, Не за себя. Он не слыхал.
Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво.
Кто неподвижно возвышался Во мраке медною главой, Того, чьей волей роковой Под морем город основался…
Но вот, насытясь разрушеньем И наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась, Своим любуясь возмущеньем И покидая с небреженьем Свою добычу.
О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной, На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?
Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь;Что мог бы бог ему прибавить Ума и денег.
Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом. Плеская шумною волной В края своей ограды стройной, Нева металась, как больной.
Злые дети Бросали камни вслед ему.
Покойный царь еще Россией Со славой правил. На балкон, Печален, смутен, вышел он И молвил: «С божией стихией Царям не совладеть».
Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
Не так ли ты над самой бездной,На высоте, уздой железнойРоссию поднял на дыбы?
Сидел недвижный, страшно бледный Евгений. Он страшился, бедный, Не за себя.
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел.
Полнощных стран краса и диво,Из тьмы лесов, из топи блатВознесся пышно, горделиво.
Стоит с простертою рукою Кумир на бронзовом коне.
Померкла старая Москва,Как перед новою царицей.
И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
В гранит оделася Нева; Мосты повисли над водами; Темно-зелеными садами Ее покрылись острова.
И, не пуская тьму ночную На золотые небеса, Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса.
Евгений смотрит: видит лодку; Он к ней бежит, как на находку; Он перевозчика зовет – И перевозчик беззаботный Его за гривенник охотно Чрез волны страшные везет.
Или во сне Он это видит? иль вся наша И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей?
Обломки хижин, бревны, кровли, Товар запасливой торговли, Пожитки бледной нищеты, Грозой снесенные мосты, Гроба с размытого кладбища Плывут по улицам!
И прямо в темной вышине Над огражденною скалою Кумир с простертою рукою Сидел на бронзовом коне.
Глаза подернулись туманом, По сердцу пламень пробежал, Вскипела кровь. Он мрачен стал…
Кумир с простертою рукою Сидел на бронзовом коне.
И тяжело Нева дышала, Как с битвы прибежавший конь.
Мы будем нашего героя Звать этим именем. Оно Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно.
И думал он:Отсель грозить мы будем шведу.Здесь будет город заложенНазло надменному соседу.Природой здесь нам суждено.
Евгений вздрогнул. Прояснились В нем страшно мысли. Он узнал И место, где потоп играл, Где волны хищные толпились, Бунтуя злобно вкруг него, И львов, и площадь, и того, Кто неподвижно возвышался Во мраке медною главой, Того, чьей волей роковой Под морем город основался…
Ужасен он в окрестной мгле!
Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
Жениться? Ну… зачем же нет? Оно и тяжело, конечно, Но что ж, он молод и здоров, Трудиться день и ночь готов.
Оно забыто. Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине.
Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине.
Одна заря сменить другуюСпешит, дав ночи полчаса.
Пришел Евгений молодой… Мы будем нашего героя Звать этим именем. Оно Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно. Прозванья нам его не нужно.
Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта!
Но бедный, бедный мой Евгений… Увы! его смятенный ум Против ужасных потрясений Не устоял. Мятежный шум.
Люблю, военная столица, Твоей твердыни дым и гром, Когда полнощная царица Дарует сына в царский дом, Или победу над врагом Россия снова торжествует, Или, взломав свой синий лед, Нева к морям его несет И, чуя вешни дни, ликует.
Добро, строитель чудотворный!
Чернели избы здесь и там, Приют убогого чухонца; И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца, Кругом шумел.
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел.
Чтоб ветер выл не так уныло И чтобы дождь в окно стучал Не так сердито…
На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?
И вдруг, как зверь остервенясь.
Как будто грома грохотанье – Тяжело-звонкое скаканье.
Гроба с размытого кладбища Плывут по улицам!
Мы будем нашего героя Звучит приятно.
Кумир с простертою рукою Но вот, насытясь разрушеньем И наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась,Своим любуясь возмущеньем И покидая с небреженьем Свою добычу. Так злодей,С свирепой шайкою своей В село ворвавшись, ломит, режет,Крушит и грабит; вопли, скрежет,Насилье, брань, тревога, вой!..И, грабежом отягощенны, Боясь погони, утомленны, Спешат разбойники домой,Добычу на пути роняя.
Вода сбыла, и мостовая Открылась, и Евгений мой Спешит, душою замирая,В надежде, страхе и тоске.
Со славой правил. На балкон, На злое бедствие глядел.
О чем же думал он? о том, Что служит он всего два года.
Река неслася; бедный челн Кругом шумел.
Местечко получу – Параше И внуки нас похоронят…
Того, чьей волей роковой Под морем город основался.
Увы! его смятенный ум Не устоял.
Вкруг него Вода и больше ничего!
Так он мечтал. И грустно было Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волной В края своей ограды стройной,Нева металась, как больной В своей постеле беспокойной.Уж было поздно и темно.
Начну свое повествованье.
Печален будет мой рассказ.
Он скоро свету В окошко поданным куском.
Люблю тебя, Петра творенье, Недвижный воздух и мороз.
За ним повсюду Всадник Медный.
Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь.
Была ужасная пора, Об ней свежо воспоминанье…
Люблю тебя, Петра творенье, Береговой ее гранит.
Евгений вздрогнул. Прояснились…
Он встал; пошел бродить.
И всплыл Петрополь, как тритон.
И вдруг, как зверь остервенясь…
Да умирится же с тобой И побежденная стихия.
Нева к морям его несет Красуйся.
И перед младшею столицей Померкла старая Москва, Как перед новою царицей Порфироносная вдова.
Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта! А в сем коне какой огонь! Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной, На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?
В порядок прежний все вошло. Уже по улицам свободным С своим бесчувствием холодным Ходил народ.
Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
Но, торжеством победы полны,Еще кипели злобно волны,Как бы под ними тлел огонь,Еще их пена покрывала,И тяжело Нева дышала,Как с битвы прибежавший конь.
Но вот, насытясь разрушеньем И наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась,Своим любуясь возмущеньем.
Прошло сто лет, и юный град, Полнощных стран краса и диво…
Евгений вздрогнул. Прояснились В нем страшно мысли. Он узнал И место, где потоп играл, Где волны хищные толпились, Бунтуя злобно вкруг него, И львов, и площадь, и того, Кто неподвижно возвышался Во мраке медною главой, Того, чьей волей роковой Под морем город основался…
Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта! А в сем коне какой огонь! Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта? О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной, На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?
Царь молвил – из конца в конец, По ближним улицам и дальным, В опасный путь средь бурных вод.
Его пустились генералы.
Перегражденная Нева Обратно шла, гневна, бурлива, И затопляла острова.
Люблю зимы твоей жестокой Недвижный воздух и мороз, Бег санок вдоль Невы широкой, Девичьи лица ярче роз.
В то время из гостей домой Пришел Евгений молодой… Мы будем нашего героя Звать этим именем. Оно Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно.
Где прежде финский рыболов, Печальный пасынок природы, Один у низких берегов Бросал в неведомые воды Свой ветхий невод, ныне там По оживленным берегам Громады стройные теснятся Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли К богатым пристаням стремятся.
В гранит оделася Нева; Мосты повисли над водами; Темно-зелеными садами Ее покрылись острова, И перед младшею столицей Померкла старая Москва, Как перед новою царицей Порфироносная вдова.
Люблю тебя, Петра творенье,Люблю твой строгий, стройный вид,Невы державное теченье,Береговой ее гранит,Твоих оград узор чугунный,Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный,Когда я в комнате моей.
Он оглушенБыл шумом внутренней тревоги.И так он свой несчастный векВлачил, ни зверь, ни человек,Ни то ни сё, ни житель света.
А в час пирушки холостой Шипенье пенистых бокалов И пунша пламень голубой.
Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине. Подробности наводнения заимствованы из тогдашних журналов.
Сидел недвижный, страшно бледныйЕвгений. Он страшился, бедный,Не за себя.
Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно.
Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела.
Почти у самого залива –Забор некрашеный да иваИ ветхий домик: там оне,Вдова и дочь, его Параша,Его мечта…
Люблю, военная столица, Твоей твердыни дым и гром, Когда полнощная царица Дарует сына в царский дом, Или победу над врагом Россия снова торжествует.
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный, Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный, Когда я в комнате моей Пишу, читаю без лампады, И ясны спящие громады.
Вскочил Евгений; вспомнил живо Он прошлый ужас; торопливо…
«Добро, строитель чудотворный! – Шепнул он, злобно задрожав, –Ужо тебе!..» И вдруг стремглав Бежать пустился. Показалось Ему, что грозного царя,Мгновенно гневом возгоря,Лицо тихонько обращалось…
Люблю тебя, Петра творенье,Люблю твой строгий, стройный вид,Невы державное теченье,Береговой ее гранит,Твоих оград узор чугунный,Твоих задумчивых ночейПрозрачный сумрак, блеск безлунный,Когда я в комнате моейПишу, читаю без лампады,И ясны спящие громадыПустынных улиц, и светлаАдмиралтейская игла,И, не пуская тьму ночную.
Громады стройные теснятся Дворцов и башен.
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел.
Добро, строитель чудотворный!
С Невы мостов уже не сняли И что с Парашей будет он Дни на два, на три разлучен.
И ветхий домик: там оне, Вдова и дочь, его Параша, Его мечта… Или во сне Он это видит? иль вся наша И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей?
Евгений. Он страшился, бедный, Не за себя.
Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей.
Да умирится же с тобой И побежденная стихия; Вражду и плен старинный свой Пусть волны финские забудут И тщетной злобою не будут Тревожить вечный сон Петра!
Пришел Евгений молодой…
Мы будем нашего героя Звать этим именем.
Наш герой Живет в Коломне.
Прошло сто лет, и юный град, Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво; Где прежде финский рыболов.
Печальный пасынок природы, Один у низких берегов Бросал в неведомые воды Свой ветхий невод, ныне там По оживленным берегам Громады стройные теснятся Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли К богатым пристаням стремятся; В гранит оделася Нева; Мосты повисли над водами; Темно-зелеными садами Ее покрылись острова.
И перед младшею столицей Померкла старая Москва, Как перед новою царицей Порфироносная вдова. Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный, Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск.
Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
Прошло сто лет, и юный град, Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво; Где прежде финский рыболов, Печальный пасынок природы, Один у низких берегов Бросал в неведомые воды Свой ветхий невод, ныне там По оживленным берегам Громады стройные теснятся Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли К богатым пристаням стремятся; В гранит оделася Нева; Мосты повисли над водами; Темно-зелеными садами Ее покрылись острова, И перед младшею столицей.
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел. Пред ним широко Река неслася; бедный челн По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам Чернели избы здесь и там, Приют убогого чухонца; И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца, Кругом шумел.
Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта! А в сем коне какой огонь! Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной, На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?
Он оглушен Был шумом внутренней тревоги. И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь, ни человек, Ни то ни сё, ни житель света, Ни призрак мертвый…
Сидел недвижный, страшно бледный.
Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине.
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел. Пред ним широко Река неслася; бедный челн По ней стремился одиноко. По мшистым, топким берегам Чернели избы здесь и там, Приют убогого чухонца; И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца, Кругом шумел.
И думал он: Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно.
Сюда по новым им волнам Все флаги в гости будут к нам, И запируем на просторе. Прошло сто лет, и юный град, Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво; Где прежде финский рыболов, Печальный пасынок природы, Один у низких берегов Бросал в неведомые воды Свой ветхий невод, ныне там По оживленным берегам Громады стройные теснятся Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли К богатым пристаням стремятся; В гранит оделася Нева.
Мосты повисли над водами; Темно-зелеными садами Ее покрылись острова, И перед младшею столицей Померкла старая Москва, Как перед новою царицей Порфироносная вдова. Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный, Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный, Когда я в комнате моей Пишу, читаю без лампады, И ясны спящие громады Пустынных улиц, и светла Адмиралтейская игла, И, не пуская тьму ночную На золотые небеса, Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой Недвижный воздух и мороз, Бег санок вдоль Невы широкой, Девичьи лица ярче роз, И блеск, и шум, и говор балов, А в час пирушки холостой Шипенье пенистых бокалов И пунша пламень голубой. Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей, Пехотных ратей и коней Однообразную красивость, В их стройно зыблемом строю Лоскутья сих знамен победных, Сиянье шапок этих медных, Насквозь простреленных в бою.
Люблю, военная столица, Твоей твердыни дым и гром, Когда полнощная царица Дарует сына в царский дом, Или победу над врагом Россия снова торжествует, Или, взломав свой синий лед, Нева к морям его несет И, чуя вешни дни, ликует. Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия, Да умирится же с тобой И побежденная стихия.
Вражду и плен старинный свой Пусть волны финские забудут И тщетной злобою не будут Тревожить вечный сон Петра! Была ужасная пора, Об ней свежо воспоминанье… Об ней, друзья мои, для вас Начну свое повествованье. Печален будет мой рассказ.
И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка.
И всплыл Петрополь, как тритон, По пояс в воду погружен.
Поутру над ее брегами Теснился кучами народ, Любуясь брызгами, горами И пеной разъяренных вод.
Что служит он всего два года; Он также думал, что погода.
Итак, домой пришед, Евгений Стряхнул шинель, разделся, лег. Но долго он заснуть не мог.
Назло надменному соседу.
Пройдет, быть может, год-другой — Местечко получу – Параше Препоручу хозяйство наше И воспитание ребят… И станем жить, и так до гроба Рука с рукой дойдем мы оба, И внуки нас похоронят…
Но вот, насытясь разрушеньем И наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась, Своим любуясь возмущеньем И покидая с небреженьем Свою добычу. Так злодей, С свирепой шайкою своей В село ворвавшись, ломит, режет, Крушит и грабит; вопли, скрежет, Насилье, брань, тревога, вой!.. И, грабежом отягощенны, Боясь погони, утомленны, Спешат разбойники домой, Добычу на пути роняя.
Оно забыто. Наш герой Живет в Коломне; где-то служит.
На звере мраморном верхом, Без шляпы, руки сжав крестом,Сидел недвижный, страшно бледный Евгений. Он страшился, бедный,Не за себя.
Но силой ветров от заливаПерегражденная НеваОбратно шла, гневна, бурлива,И затопляла острова,Погода пуще свирепела,Нева вздувалась и ревела,Котлом клокоча и клубясь,И вдруг, как зверь остервенясь,На город кинулась. Пред неюВсе побежало, все вокругВдруг опустело – воды вдругВтекли в подземные подвалы,К решеткам хлынули каналы,И всплыл Петрополь, как тритон,По пояс в воду погружен.
Не унималась.
Над омраченным ПетроградомДышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волнойВ края своей ограды стройной,Нева металась, как больнойВ своей постеле беспокойной.
Уж было поздно и темно;Сердито бился дождь в окно,И ветер дул, печально воя.
Он очутился под столбами Большого дома. На крыльце С подъятой лапой, как живые, Стояли львы сторожевые, И прямо в темной вышине Над огражденною скалою Кумир с простертою рукою Сидел на бронзовом коне.
В тот грозный год Покойный царь еще Россией Со славой правил. На балкон, Печален, смутен, вышел он И молвил: «С божией стихией Царям не совладеть». Он сел И в думе скорбными очами На злое бедствие глядел.
Пусть волны финские забудут И тщетной злобою не будут Тревожить вечный сон Петра!
За ним несется Всадник Медный На звонко-скачущем коне; И во всю ночь безумец бедный Куда стопы ни обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал.
О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной, На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?
Вскипела кровь. Он мрачен стал Пред горделивым истуканом И, зубы стиснув, пальцы сжав, Как обуянный силой черной.
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия, Да умирится же с тобой.
Как перед новою царицей Порфироносная вдова.
Над водою Остался он, как черный куст. Его прошедшею весною Свезли на барке. Был он пуст И весь разрушен. У порога Нашли безумца моего, И тут же хладный труп его Похоронили ради бога.
В его лице изображалось Смятенье. К сердцу своему Он прижимал поспешно руку, Как бы его смиряя муку, Картуз изношенный сымал.
И вдруг стремглав Бежать пустился. Показалось Ему, что грозного царя, Мгновенно гневом возгоря, Лицо тихонько обращалось… И он по площади пустой Бежит и слышит за собой – Как будто грома грохотанье.
Он мрачен стал Пред горделивым истуканом И, зубы стиснув, пальцы сжав, Как обуянный силой черной, «Добро, строитель чудотворный! – Шепнул он, злобно задрожав, – Ужо тебе!..»
Безумец бедный обошел И взоры дикие навел На лик державца полумира. Стеснилась грудь его.
Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта? О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной.
Прояснились В нем страшно мысли. Он узнал И место, где потоп играл, Где волны хищные толпились, Бунтуя злобно вкруг него, И львов, и площадь, и того, Кто неподвижно возвышался Во мраке медною главой, Того, чьей волей роковой Под морем город основался…
Ужасен он в окрестной мгле!
Вскочил Евгений; вспомнил живо Он прошлый ужас; торопливо Он встал; пошел бродить, и вдруг Остановился, и вокруг Тихонько стал водить очами С боязнью дикой на лице. Он очутился под столбами Большого дома.
Что он не разбирал дороги Уж никогда; казалось – он Не примечал. Он оглушен Был шумом внутренней тревоги. И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь, ни человек, Ни то ни сё, ни житель света, Ни призрак мертвый…
Но бедный, бедный мой Евгений… Увы! его смятенный ум Против ужасных потрясений Не устоял. Мятежный шум Невы и ветров раздавался В его ушах.
Ужасных дум Безмолвно полон, он скитался. Его терзал какой-то сон. Прошла неделя, месяц – он К себе домой не возвращался. Его пустынный уголок.
Поэт, любимый небесами, Уж пел бессмертными стихами Несчастье невских берегов.
Ходил народ. Чиновный люд, Покинув свой ночной приют, На службу шел.
И не нашел уже следов Беды вчерашней; багряницей Уже прикрыто было зло. В порядок прежний все вошло.
Все ходит, ходит он кругом, Толкует громко сам с собою – И вдруг, ударя в лоб рукою, Захохотал. Ночная мгла.
Стремглав, не помня ничего, Изнемогая от мучений, Бежит туда, где ждет его Судьба с неведомым известьем.
Вид ужасный! Все перед ним завалено; Что сброшено, что снесено; Скривились домики, другие Совсем обрушились, иные Волнами сдвинуты; кругом.
Как будто в поле…
В надежде, страхе и тоске К едва смирившейся реке. Но, торжеством победы полны, Еще кипели злобно волны, Как бы под ними тлел огонь, Еще их пена покрывала, И тяжело Нева дышала.
И долго с бурными волнами Боролся опытный гребец, И скрыться вглубь меж их рядами Всечасно с дерзкими пловцами Готов был челн – и наконец Достиг он берега.
Народ Зрит божий гнев и казни ждет. Увы! все гибнет: кров и пища! Где будет взять?
Поутру над ее брегами Теснился кучами народ, Любуясь брызгами, горами И пеной разъяренных вод. Но силой ветров от залива Перегражденная Нева.
Жениться? Ну… зачем же нет? Оно и тяжело, конечно, Но что ж, он молод и здоров, Трудиться день и ночь готов.
В волненье разных размышлений. О чем же думал он?
Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине.
Оно, быть может, и блистало И под пером Карамзина.
Россия снова торжествует, Или, взломав свой синий лед, Нева к морям его несет И, чуя вешни дни, ликует.
Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей, Пехотных ратей и коней.
Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел. Пред ним широко Река неслася; бедный челн По ней стремился одиноко.
Наводненье Туда, играя, занесло Домишко ветхий.
И, озарен луною бледной, Простерши руку в вышине.
Тяжело-звонкое скаканье По потрясенной мостовой.
Добро, строитель чудотворный!
Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе!
Он очутился под столбами Большого дома.
Были здесь вороты – Снесло их, видно.
С божией стихией Царям не совладеть.
И всплыл Петрополь, как тритон.
Поутру над ее брегами Теснился кучами народ.
Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса.
Померкла старая Москва, Как перед новою царицей Порфироносная вдова.
Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно.
Гуляя в лодке в воскресенье, Пустынный остров. Не взросло Там ни былинки. Наводненье Туда, играя, занесло Домишко ветхий.
Над водою Остался он, как черный куст. Его прошедшею весною Свезли на барке. Был он пуст И весь разрушен. У порога Нашли безумца моего, И тут же хладный труп его Похоронили ради бога.
Добро, строитель чудотворный! – Шепнул он, злобно задрожав.
Он мрачен стал Пред горделивым истуканом.
По сердцу пламень пробежал, Вскипела кровь.
Евгений вздрогнул. Прояснились В нем страшно мысли.
С своим бесчувствием холодным Ходил народ. Чиновный люд, Покинув свой ночной приют, На службу шел.
И долго с бурными волнами Боролся опытный гребец.
Такие праздные счастливцы, Ума недальнего, ленивцы, Которым жизнь куда легка! Что служит он всего два года; Он также думал, что погода Не унималась.
Звать этим именем. Оно Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно.
Все побежало, все вокругВдруг опустело – воды вдругВтекли в подземные подвалы,К решеткам хлынули каналы,И всплыл Петрополь, как тритон,По пояс в воду погружен.
Редеет мгла ненастной ночиИ бледный день уж настает…
Ужасный день!Нева всю ночьРвалася к морю против бури,Не одолев их буйной дури…И спорить стало ей невмочь…Поутру над ее брегамиТеснился кучами народ,Любуясь брызгами, горамиИ пеной разъяренных вод.Но силой ветров от заливаПерегражденная НеваОбратно шла, гневна, бурлива,И затопляла острова,Погода пуще свирепела,Нева вздувалась и ревела,Котлом клокоча и клубясь,И вдруг, как зверь остервенясь,На город кинулась.
Добро, строитель чудотворный! –Шепнул он, злобно задрожав, –Ужо тебе!..
О мощный властелин судьбы!Не так ли ты над самой бездной,На высоте, уздой железнойРоссию поднял на дыбы?
Стеснилась грудь его. Чело К решетке хладной прилегло.
Глаза подернулись туманом,По сердцу пламень пробежал,Вскипела кровь. Он мрачен стал Пред горделивым истуканом.
И, зубы стиснув, пальцы сжав,Как обуянный силой черной,«Добро, строитель чудотворный!
Он очутился под столбами Большого дома. На крыльце С подъятой лапой, как живые,Стояли львы сторожевые,И прямо в темной вышине Над огражденною скалою.
Над омраченным ПетроградомДышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волнойВ края своей ограды стройной,Нева металась, как больнойВ своей постеле беспокойной.Уж было поздно и темно;Сердито бился дождь в окно,И ветер дул, печально воя.
И жизнь ничто, как сон пустой.
Простерши руку в вышине, На звонко-скачущем коне.
Над омраченным Петроградом…
Чернели избы здесь и там,Приют убогого чухонца;И лес, неведомый лучамВ тумане спрятанного солнца,Кругом шумел. И думал он:Отсель грозить мы будем шведу.Здесь будет город заложен Назло надменному соседу.Природой здесь нам сужденоВ Европу прорубить окно.
Увы! его смятенный ум Но вот, насытясь разрушеньем И наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась,Своим любуясь возмущеньем И покидая с небреженьемСвою добычу. Так злодей,С свирепой шайкою своей В село ворвавшись, ломит, режет,Крушит и грабит; вопли, скрежет,Насилье, брань, тревога, вой!..И, грабежом отягощенны,Боясь погони.
Померкла старая Москва, На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел.
Люблю тебя, Петра творенье, На берегу пустынных волнСтоял он, дум великих полн,И вдаль глядел. Пред ним широкоРека неслася; бедный челнПо ней стремился одиноко.По мшистым, топким бере…
Поэт, любимый небесами, Уж пел бессмертными стихами.
И бледный день уж настает…
Прошла неделя, месяц – он Одежда ветхая на нем.
Со славой правил. На балкон, И дома тонущий народ.
Итак, домой пришед, Евгений Которым жизнь куда легка!
Люблю зимы твоей жестокой Шипенье пенистых бокалов.
Нашли безумца моего, Но вот, насытясь разрушеньем И наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась,Своим любуясь возмущеньем И покидая с небреженьем Свою добычу. Так злодей,С свирепой шайкою своей В село ворвавшись, ломит, режет,Крушит и грабит; вопли, скрежет,Насилье, брань, тревога, вой!
И, грабежом отягощенны,Боясь погони, утомленны,Спешат разбойники домой,Добычу на пути роняя.
Вода сбыла, и мостоваяОткрылась, и Евгений мойСпешит, душою замирая,В надежде, страхе и тоскеК едва смирившейся реке.Но, торжеством победы полны,Еще кипели злобно волны,Как бы под ними тлел огонь,Еще их пена покрывала,И тяжело Нева дышала,Как с битвы прибежавший конь.
Смущенных глаз не подымал И шел сторонкой.
И во всю ночь безумец бедный Но вот, насытясь разрушеньем И наглым буйством утомясь,Нева обратно повлеклась,Своим любуясь возмущеньем И покидая с небреженьем Свою добычу. Так злодей,С свирепой шайкою своей В село ворвавшись, ломит, режет,Крушит и грабит; вопли, скрежет,Насилье, брань, тревога, вой!..И, грабежом отягощенны, Боясь погони, утомленны, Спешат разбойники домой,Добычу на пути роняя. Вода сбыла, и мостовая Открылась, и Евгений мой Спешит, душою замирая,В надежде, страхе и тоскеК едва смирившейся реке.Но, торжеством победы полны,Еще кипели злобно волны,Как бы под ними тлел огонь.
Нева вздувалась и ревела, На город кинулась.
Теснился кучами народ, И пеной разъяренных вод.
Ужасный день! Рвалася к морю против бури.
Ему в ту ночь, и он желал, Не так сердито…
И покидая с небреженьем Но вот…
И вдруг, как зверь остервенясь, По пояс в воду погружен.
Погода пуще свирепела, По пояс в воду погружен.
Люблю тебя, Петра творенье, Пехотных ратей и коней.
С своим бесчувствием холодным Ходил народ.
Вот место, где их дом стоит; Но вот, насытясь разрушеньемИ наглым буйством утомясь,Нева обратно повлеклась,Своим любуясь возмущеньемИ покидая с небреженьемСвою добычу. Так злодей,С свирепой шайкою своейВ село ворвавшись, ломит, режет,Крушит.
И ветхий домик: там оне, Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волной В края своей ограды стройной,Нева металась, как больной В своей постеле беспокойной.Уж было поздно и темно;Сердито бился дождь в окно,И ветер дул, печально воя.В то время из гостей домой Пришел Евгений молодой…Мы будем нашего герояЗ вать этим именем. Оно Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно.Прозванья нам его не нужно.Хотя в минувши времена Оно, быть может, и блистало И под пером Карамзина В родных преданьях прозвучал.
Но силой ветров от залива Втекли в подземные подвалы.
За ним несется Всадник Медный На звонко-скачущем коне.
Над огражденною скалою Сидел на бронзовом коне.
И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела.
Ума недальнего, ленивцы, Которым жизнь куда легка!
Прошло сто лет, и юный град, Вознесся пышно, горделиво.
Дышал ноябрь осенним хладом.
Тревожить вечный сон Петра!
Перекликался часовой… Остановился, и вокруг.
Отдал внаймы, как вышел срок.
В места знакомые. Глядит, Судьба с неведомым известьем.
Вода сбыла, и мостовая К едва смирившейся реке.
Евгений молодой… И размечтался, как поэт.
Жениться? Ну… зачем же нет? Он наконец закрыл.
Без шляпы, руки сжав крестом, Как подымался.
Евгений вздрогнул. Прояснились.
Народ Увы! все гибнет.
Пройдет, быть может, год-другой – И внуки нас похоронят…
Что был он беден, что трудом Которым жизнь.
Сердито бился дождь в окно, И ветер дул, печально воя…
Люблю тебя, Петра творенье, И блеск, и шум, и говор балов.
В Европу прорубить окно На берегу пустынных волнСтоял он, дум великих полн,И вдаль.
Безумец бедный обошел И взоры дикие навел.
Он скоро свету Рвалась и тлела…
С своим бесчувствием холодным На службу шел.
Не одолев их буйной дури…
Вскочил Евгений.
Стал чужд. Весь день бродил пешком.
В места знакомые.
Пройдет, быть может, год-другой.
Нева обратно повлеклась, Свою добычу.
Нашли безумца моего, Но вот, насытясь разрушеньемИ наглым буйством утомясь,Нева обратно повлеклась,Своим любуясь возмущеньемИ покидая с небреженьемСвою добычу. Так злодей,С свирепой шайкою своейВ село ворвавшись, ломит, режет,Крушит и грабит; вопли, скрежет,Насилье, брань, тревога, вой!..И, грабежом отягощенны,Боясь погони, утомленны,Спешат разбойники домой,Добычу на пути роняя.
Вода сбыла, и мостоваяОткрылась, и Евгений мойСпешит, душою замирая,В надежде, страхе и тоскеК едва смирившейся реке.Но, торжеством победы полны,Еще кипели злобно волны,Как бы под ними тлел огонь,Еще их пена покрывала,И тяжело Нева дышала,Как с битвы прибежавший конь.Евгений смотрит: видит лодку;Он к ней бежит, как на находку;Он перевозчика зовет.
Над омраченным ПетроградомДышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волной В края своей ограды стройной,Нева металась, как больной.
Но долго он заснуть не мог Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волной В края своей ограды.
Пришел Евгений молодой…
Нередко кучерские плети Но вот, насытясь разрушеньемИ наглым буйством утомясь,Нева обратно повлеклась,Своим любуясь возмущеньемИ покидая с небреженьемСвою добычу. Так злодей,С свирепой шайкою своейВ село ворвавшись, ломит, режет,Крушит и грабит; вопли, скрежет,Насилье, брань, тревога, вой!..И, грабежом отягощенны,Боясь погони, утомленны,Спешат разбойники домой,Добычу на пути роняя.
Снесло их, видно. Где же дом? Захохотал.
У порога И тут же хладный труп.
Какая дума на челе!
У порога Нашли безумца моего.
Он скоро свету Что он не разбирал дороги.
Против ужасных потрясений.
Но бедный, бедный мой Евгений… Увы!
Все перед ним завалено.
Тела валяются.
Спешит, душою замирая, В надежде, страхе и тоске.
Увы! близехонько к волнам, Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волной В края своей ограды стройной,Нева металась, как больной В своей постеле беспокойной.Уж было поздно и темно;Сердито бился дождь в окно,И ветер дул, печально воя.В то время из гостей домой Пришел Евгений молодой…Мы будем нашего героя Звать этим именем.
И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей.
Без шляпы, руки сжав крестом, Не за себя.
В то время из гостей домой Звать этим именем.
Толкует громко сам с собою – Захохотал.
Или победу над врагом И, чуя вешни дни, ликует.
А в час пирушки холостой И пунша пламень.
Добро, строитель чудотворный! – Шепнул он, злобно задрожав.
Отсель грозить мы будем шведу.
И лес, неведомый лучам Кругом шумел.
Того, чьей волей роковой О мощный властелин судьбы!
С подъятой лапой, как живые, Сидел на бронзовом коне.
Глаза подернулись туманом, По сердцу пламень пробежал, Вскипела кровь. Он мрачен стал Пред горделивым истуканом И, зубы стиснув, пальцы сжав, Как обуянный силой черной, «Добро, строитель чудотворный! – Шепнул он, злобно задрожав, – Ужо тебе!..» И вдруг стремглав Бежать пустился.
Кто неподвижно возвышался Во мраке медною главой, Того, чьей волей роковой Под морем город основался… Ужасен он в окрестной мгле!
Ужасных дум Безмолвно полон, он скитался. Его терзал какой-то сон.
По оживленным берегам Громады стройные теснятся Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли К богатым пристаням стремятся.
Дождь капал, ветер выл уныло,И с ним вдали во тьме ночной.
Все перед ним завалено; Что сброшено, что снесено; Скривились домики, другие Совсем обрушились, иные Волнами сдвинуты.
Знакомой улицей бежитВ места знакомые.
Глядит,Узнать не может. Вид ужасный!
И чтобы дождь в окно стучал.
Не так сердито…
Дышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волной.
Судьба с неведомым известьем, Как с запечатанным письмом.
Люблю, военная столица, Твоей твердыни дым и гром, Когда полнощная царица.
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн.
В гранит оделася Нева.
Мгновенно гневом возгоря, Лицо тихонько обращалось… И он по площади пустой Бежит и слышит за собой – Как будто грома грохотанье – Тяжело-звонкое скаканье По потрясенной мостовой. И, озарен луною бледной, Простерши руку в вышине, За ним несется Всадник Медный На звонко-скачущем коне; И во всю ночь безумец бедный Куда стопы ни обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал.
Прошла неделя, месяц – он К себе домой не возвращался. Его пустынный уголок Отдал внаймы, как вышел срок, Хозяин бедному поэту.
Евгений за своим добром Не приходил. Он скоро свету Стал чужд. Весь день бродил пешком, А спал на пристани; питался В окошко поданным куском. Одежда ветхая на нем Рвалась и тлела. Злые дети Бросали камни вслед ему.
Нередко кучерские плети Его стегали, потому Что он не разбирал дороги Уж никогда; казалось – он Не примечал. Он оглушен Был шумом внутренней тревоги. И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь, ни человек.
Утра луч Из-за усталых, бледных туч Блеснул над тихою столицей И не нашел уже следов Беды вчерашней; багряницей Уже прикрыто было зло. В порядок прежний все вошло. Уже по улицам свободным С своим бесчувствием холодным Ходил народ.
Как будто в поле боевом, Тела валяются. Евгений Стремглав, не помня ничего, Изнемогая от мучений, Бежит туда, где ждет его Судьба с неведомым известьем, Как с запечатанным письмом. И вот бежит уж он предместьем, И вот залив, и близок дом… Что ж это?.. Он остановился. Пошел назад и воротился.
Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли К богатым пристаням стремят.
Сойти не может! Вкруг него Вода и больше ничего!
Рвалась и тлела.
Злые дети Бросали камни вслед ему.Нередко кучерские плети Его стегали, потому Что он не разбирал дороги.
Стал чужд.
Весь день бродил пешком,А спал на пристани; питалсяВ окошко поданным куском.Одежда ветхая на нем.
Прошла неделя, месяц – он К себе домой не возвращался.
Свезли на барке. Был он пуст И весь разрушен. У порога Нашли безумца моего, И тут же хладный труп его Похоронили ради бога.
Евгений за своим добром Не приходил. Он скоро свету Стал чужд. Весь день бродил пешком, А спал на пристани; питался В окошко поданным куском.
Уже прикрыто было зло. В порядок прежний все вошло.
Бежит туда, где ждет его Судьба с неведомым известьем, Как с запечатанным письмом. И вот бежит уж он предместьем, И вот залив, и близок дом… Что ж это?.. Он остановился.
Где над возвышенным крыльцом С подъятой лапой, как живые, Стоят два льва сторожевые, На звере мраморном верхом, Без шляпы, руки сжав крестом, Сидел недвижный, страшно бледный Евгений.
Рвалася к морю против бури, Не одолев их буйной дури… И спорить стало ей невмочь… Поутру над ее брегами Теснился кучами народ, Любуясь брызгами, горами И пеной разъяренных вод. Но силой ветров от залива Перегражденная Нева Обратно шла, гневна, бурлива, И затопляла острова, Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
На звере мраморном верхом,Без шляпы, руки сжав крестом,Сидел недвижный, страшно бледныйЕвгений. Он страшился, бедный.
Не так ли ты над самой бездной,На высоте, уздой железнойРоссию поднял на дыбы?
Что ведь естьТакие праздные счастливцы,Ума недальнего, ленивцы,Которым жизнь куда легка!
Прошло сто лет, и юный град, Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво.
Приют убогого чухонца.
По мшистым, топким берегам Чернели избы здесь и там.
И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца, Кругом шумел.
И запируем на просторе.
Что мог бы бог ему прибавитьУма и денег.
И жизнь ничто, как сон пустой,Насмешка неба над землей?
Так он мечтал. И грустно было Ему в ту ночь, и он желал,Чтоб ветер выл не так уныло И чтобы дождь в окно стучал Не так сердито…
Люблю, военная столица, Твоей твердыни дым и гром, Когда полнощная царица Дарует сына в царский дом, Или победу над врагом Россия снова торжествует, Или, взломав свой синий лед, Нева к морям его несет И, чуя вешни дни, ликует.
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный, Твоих задумчивых ночей.
Прозрачный сумрак, блеск безлунный, Когда я в комнате моей Пишу, читаю без лампады, И ясны спящие громады Пустынных улиц, и светла Адмиралтейская игла.
И, не пуская тьму ночную На золотые небеса, Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой Недвижный воздух и мороз, Бег санок вдоль Невы широкой, Девичьи лица ярче роз, И блеск, и шум, и говор балов, А в час пирушки холостой Шипенье пенистых бокалов И пунша пламень голубой.
К решеткам хлынули каналы, И всплыл Петрополь, как тритон, По пояс в воду погружен.
Пред нею Все побежало, все вокруг Вдруг опустело – воды вдруг Втекли в подземные подвалы.
Уж было поздно и темно; Сердито бился дождь в окно.
Поутру над ее брегами Теснился кучами народ, Любуясь брызгами, горами.
И пеной разъяренных вод.
Но силой ветров от залива Перегражденная Нева Обратно шла, гневна, бурлива, И затопляла острова, Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
Редеет мгла ненастной ночи И бледный день уж настает…
Ужасный день! Нева всю ночь Рвалася к морю против бури, Не одолев их буйной дури…
Была ужасная пора,Об ней свежо воспоминанье…
Об ней, друзья мои, для вас Начну свое повествованье.Печален будет мой рассказ.
А в час пирушки холостой Шипенье пенистых бокалов…
Свезли на барке. Был он пуст.
И весь разрушен.
Покойный царь еще Россией Со славой правил.
Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь;Что мог бы бог ему прибавить Ума и денег. Что ведь есть Такие праздные счастливцы,Ума недальнего, ленивцы,Которым жизнь куда легка!
Плеская шумною волной В края своей ограды стройной.
Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине.
Прошла неделя, месяц – он К себе домой не возвращался.Его пустынный уголок Отдал внаймы, как вышел срок,Хозяин бедному поэту.Евгений за своим добром Не приходил. Он скоро свету Стал чужд. Весь день бродил пешком,А спал на пристани; питался В окошко поданным куском.
Одежда ветхая на нем Рвалась и тлела. Злые дети Бросали камни вслед ему.Нередко кучерские плети Его стегали, потомуЧ то он не разбирал дороги Уж никогда; казалось – онНе примечал.
Евгений смотрит: видит лодку.
Он перевозчика зовет – И перевозчик беззаботный.
И долго с бурными волнами.
Погода пуще свирепела.
Нева вздувалась и ревела,Котлом клокоча и клубясь.
Оно и тяжело, конечно,Но что ж, он молод и здоров,Трудиться день и ночь готов;Он кое-как себе устроит Приют смиренный и простой И в нем Парашу успокоит.
Оно забыто.
Итак, домой пришед, ЕвгенийСтряхнул шинель, разделся, лег.Но долго он заснуть не мог В волненье разных размышлений.
О чем же думал он? о том,Что был он беден, что трудомОн должен был себе доставитьИ независимость и честь;Что мог бы бог ему прибавитьУма и денег. Что ведь есть.
Граф Хвостов,Поэт, любимый небесами,Уж пел бессмертными стихамиНесчастье невских берегов.
Рука с рукой дойдем мы оба,И внуки нас похоронят…
В то время из гостей домой.
Пришел Евгений молодой…
Стоит с простертою рукою.
Боже, боже! там – Увы! близехонько к волнам, Почти у самого залива – Забор некрашеный да ива И ветхий домик: там оне, Вдова и дочь, его Параша, Его мечта…
И затопляла острова, Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
Ужасный день! Нева всю ночь Рвалася к морю против бури, Не одолев их буйной дури…
Итак, домой пришед, Евгений Стряхнул шинель, разделся, лег.
Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно, Ногою твердой стать при море.
Оно забыто. Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине.
А спал на пристани.
