Лучшие цитаты из книги Учение дона Хуана (500 цитат)

Сила зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны?

Человек живет только для того, чтобы учиться, а чему он учится – хорошему или плохому, – зависит лишь от его природы и от его судьбы.

Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка, и тот, кто ее совершит, непременно доживет до того дня, когда горько пожалеет об этом.

Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя. Ты умрешь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; именно от этой усталости ты глух и слеп ко всему остальному.

Человек живет только для того, чтобы учиться, а чему он учится – хорошему или плохому, – зависит лишь от его природы и от его судьбы.

Человек побежден лишь тогда, когда он оставил всякие попытки и отрекся от самого себя.

На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

Страх – первый неизбежный враг, которого человек должен победить на пути к знанию. А ты, кроме того, любопытен. Это значит, что ты будешь учиться вопреки самому себе; таково правило.

Страх – первый неизбежный враг, которого человек должен победить на пути к знанию.

– Что такое «правильная жизнь»? – Жизнь, прожитая в полном сознании и с полной ответственностью, хорошая, сильная жизнь.

Нет. Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

– Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка, и тот, кто ее совершит, непременно доживет до того дня, когда горько пожалеет об этом.

Сумерки – трещина между мирами.

Немногое нужно, чтобы умереть, но искать смерти – значит ничего не искать.

Необходимо лишь установить начало и направление бесконечного пути. Любые попытки систематизации в итоге бесполезны. Достижение совершенства возможно лишь в субъективном смысле непосредственного переживания всего, что окажется способен увидеть ученик.

Ты, в общем, человек серьезный, только твоя серьезность направлена на то, что тебя занимает, а не на то, что достойно внимания. Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость.

Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

Человеком знания не становишься навсегда. Более того – на самом деле никто не становится человеком знания. Или, скорее, дело обстоит так, что, победив четырех природных врагов, человек лишь на мгновение становится человеком знания.

Ты ведь сам говорил, что знание – это сила. – Нет, – сказал он с чувством. – Сила зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны?

Союзник, – сказал он, – это сила, которую человек может ввести в свою жизнь как советчика, как источник помощи и силы, необходимый для совершения разных поступков – больших и малых, правильных и неправильных. Союзник необходим, чтобы улучшить и укрепить жизнь человека, чтобы направлять его действия и пополнять его знания. Союзник, в сущности, – неоценимая помощь в познании.

Человек знания – это тот, кто добросовестно и с верой переносит лишения и тяготы обучения, – сказал он. – Тот, кто без спешки, но и без промедления отправился в полный опасностей путь, чтобы разгадать, насколько это ему удастся, тайны знания и силы.

Он ответил, что страхи – дело обычное; все мы им подвержены, и тут ничего не поделаешь. Однако каким бы устрашающим ни было учение, еще страшней представить себе человека, у которого нет союзника и нет знания.

Для меня существует только тот путь, которым я странствую, любой путь, который имеет сердце или может иметь сердце. Тогда я следую ему, и единственный достойный вызов – пройти его до последней пяди. И я иду по нему, иду и смотрю – пока я жив.

Ты на меня не сердишься, дон Хуан? – спросил я, когда он вернулся. Он, казалось, удивился. – Нет. Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

Дон Хуан считал, что переживание необычной реальности – единственный способ практического освоения магии и приобретения силы.

Рассказывая о своем учителе, дон Хуан часто употреблял слово «диаблеро». Этим словом, которым, кстати, пользуются только индейцы из Соноры, называют оборотня, который занимается черной магией и способен превращаться в животных – птицу, собаку, койота или любое другое существо.

Старость! Это самый жестокий враг, которого нельзя победить, можно лишь оттянуть свое поражение.

Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях.

Немногое нужно, чтобы умереть, но искать смерти – значит ничего не искать.

– Что такое «правильная жизнь»? – Жизнь, прожитая в полном сознании и с полной ответственностью, хорошая, сильная жизнь.

На этом этапе ему станет ясно, что сила, за которой он так долго гонялся, наконец принадлежит ему. Он может делать с нею все, что захочет. Его союзник в его распоряжении. Его желание – закон. Он видит насквозь все вокруг. Это и значит, что перед ним третий враг: Сила!

Союзник – это сила, которая способна увести человека за его границы. Именно таким образом союзник открывает то, что никому не известно.

Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь; если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

– Нет, – сказал он с чувством. – Сила зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны?

Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется.

Несгибаемое намерение складывалось из: 1. Умеренности. 2. Трезвости суждения. 3. Запрета на введение новшеств.

Путь без сердца никогда не бывает радостным. Уже для того, чтобы на него выйти, приходится тяжело работать. Напротив, путь, у которого есть сердце, всегда легкий; чтобы его полюбить, не нужно особых усилий.

Однако каким бы устрашающим ни было учение, еще страшней представить себе человека, у которого нет союзника и нет знания.

И вот тут без всякого предупреждения его настигает последний враг: Старость! Это самый жестокий враг, которого нельзя победить, можно лишь оттянуть свое поражение.

И так он встречает второго врага: Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет. Она заставляет человека не сомневаться в себе. Она дает уверенность, что он ясно видит все насквозь. Благодаря ясности к нему приходит мужество, он не остановится ни перед чем. Но все это – заблуждение: это вроде чего-то неполного… Если человек поддастся своему мнимому могуществу, значит, он побежден вторым врагом и будет в обучении топтаться на месте. Он будет бросаться вперед, когда надо выжидать, или он будет выжидать, когда нельзя медлить. И так он будет топтаться, пока не выдохнется и потеряет способность научиться чему-нибудь еще.

Но если человек стряхнет усталость и проживет свою судьбу до конца, тогда его в самом деле можно назвать человеком знания, пусть ненадолго, пусть лишь на тот краткий миг, когда ему удастся отогнать последнего и непобедимого врага. Одного этого мгновения ясности, силы и знания уже достаточно.

Дон Хуан считал, что переживание необычной реальности – единственный способ практического освоения магии и приобретения силы.

Постепенно вырисовалась следующая структура: использование галлюциногенных растений; используемые в магии рецепты и процедуры; приобретение «предметов силы» и обращение с ними; использование лекарственных растений; песни и легенды (фольклор).

Чушь. Путь без сердца никогда не бывает радостным. Уже для того, чтобы на него выйти, приходится тяжело работать. Напротив, путь, у которого есть сердце, всегда легкий; чтобы его полюбить, не нужно особых усилий.

Постепенно он начинает учиться – сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы.

Компенсация негативности человеческого непостоянства является смыслом указания на то, что человек должен следовать пути с сердцем. Путь с сердцем является метафорическим способом выразить то, что, даже не будучи постоянным, человек должен идти избранным путем и находить удовлетворение в самом процессе выбора наиболее приемлемой альтернативы и полностью себя с ней идентифицировать.

А может человек вновь испытать его, если с ним случится что-нибудь непредвиденное? – Нет. Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх. К этому времени человек знает все свои желания и знает, что с ними делать; он может открывать для себя или предпринимать новые шаги в обучении, и все его действия пронизывает острая ясность. Человек чувствует, что для него не существует тайн.

Без уверенности в себе человек не будет способен выполнить один из наиболее важных аспектов учения: способность считать знание Силой.

Иметь уважение – это все равно что оценивать свои скромные силы перед лицом Неведомого.

И так он встречает второго врага: Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет. Она заставляет человека не сомневаться в себе. Она дает уверенность, что он ясно видит все насквозь. Благодаря ясности к нему приходит мужество, он не остановится ни перед чем. Но все это – заблуждение: это вроде чего-то неполного… Если человек поддастся своему мнимому могуществу, значит, он побежден вторым врагом и будет в обучении топтаться на месте. Он будет бросаться вперед, когда надо выжидать, или он будет выжидать, когда нельзя медлить. И так он будет топтаться, пока не выдохнется и потеряет способность научиться чему-нибудь еще.

Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Они ведут через кусты или в кусты. Я могу сказать, что в своей жизни прошел длинные-длинные пути, но я не нахожусь нигде. Таков смысл вопроса, который задал мой бенефактор. Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь; если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости.

Он сказал, что существует множество вещей, способных свести с ума, в особенности если у тебя нет решимости, нет устремленности, необходимой для обучения; но если намерение человека непоколебимо, то никакие эмоции не могут быть препятствием, потому что он способен держать их в узде.

Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх.

Необходимо лишь установить начало и направление бесконечного пути. Любые попытки систематизации в итоге бесполезны. Достижение совершенства возможно лишь в субъективном смысле непосредственного переживания всего, что окажется способен увидеть ученик.

Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх.

Напротив, путь, у которого есть сердце, всегда легкий; чтобы его полюбить, не нужно особых усилий.

Да и все что угодно – лишь один путь из миллиона возможных. Поэтому ты всегда должен помнить, что путь – это только путь; если ты чувствуешь, что он тебе не по душе, ты должен оставить его любой ценой.

Прежде всего он обратил внимание на тот факт, что я очень устаю, сидя на полу, и для начала мне следует найти на полу «пятно», как он выразился, где я мог бы сидеть без устали сколько угодно.

Ты, в общем, человек серьезный, только твоя серьезность направлена на то, что тебя занимает, а не на то, что достойно внимания. Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость. – Но что еще можно делать, дон Хуан? – Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя. Ты умрешь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; именно от этой усталости ты глух и слеп ко всему остальному.

– Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя. Ты умрешь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; именно от этой усталости ты глух и слеп ко всему остальному.

Сумерки – трещина между мирами.

Запомни: глупо ухлопать жизнь на один-единственный путь, особенно если у него нет сердца.

Просто сидеть на «своем» месте – значит уже накапливать силу; и наоборот, «враг» ослабляет человека и может даже быть причиной его смерти. Он сказал, что всю свою энергию, которую я столь щедро растратил за ночь, я восполнил только тем, что задремал на собственном месте.

Жизнь, прожитая в полном сознании и с полной ответственностью, хорошая, сильная жизнь.

Но если в течение многих лет он даже в центре своего страха не оставит попыток учиться, тогда он рано или поздно победит страх, потому что, в сущности, никогда ему не поддавался.

Пойми меня правильно, дон Хуан, – запротестовал я. – Конечно, я хочу иметь союзника, но я также хочу узнать все, что смогу. Ты ведь сам говорил, что знание – это сила.– Нет, – сказал он с чувством. – Сила зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны?

Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх. К этому времени человек знает все свои желания и знает, что с ними делать; он может открывать для себя или предпринимать новые шаги в обучении, и все его действия пронизывает острая ясность. Человек чувствует, что для него не существует тайн.

В его мире, добавил он напоследок, ничто не дается даром, а уж знание – и подавно.

Одиночество и идиосинкразия является следствием принятого факта, что никакой человек не может достичь утверждения на основе своего восприятия.

Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях. Постепенно он начинает учиться – сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы. И таким образом перед ним появляется его первый природный враг: Страх! Ужасный враг, коварный, неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его поискам.

Поэтому я пришел к выводу, что для любого начинающего, будь он индеец или кто угодно, магическое знание представляется непостижимым из-за необычайного характера испытываемых явлений.

Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны.

Достижение совершенства возможно лишь в субъективном смысле непосредственного переживания всего, что окажется способен увидеть ученик.

Одного этого мгновения ясности, силы и знания уже достаточно.

Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях. Постепенно он начинает учиться – сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы.

Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет.

Ты не привык к жизни такого рода, поэтому от тебя и ускользают совершенно ясные знаки. Ты, в общем, человек серьезный, только твоя серьезность направлена на то, что тебя занимает, а не на то, что достойно внимания. Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость.

Этим словом, которым, кстати, пользуются только индейцы из Соноры, называют оборотня, который занимается черной магией и способен превращаться в животных – птицу, собаку, койота или любое другое существо.

Я задам этот вопрос тебе: имеет ли твой путь сердце?

Человек живет только для того, чтобы учиться, а чему он учится – хорошему или плохому, – зависит лишь от его природы и от его судьбы.

Страх – первый неизбежный враг, которого человек должен победить на пути к знанию.

Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

– Ответ очень прост: не убегать. Человек должен победить свой страх и вопреки ему сделать следующий шаг в обучении, и еще шаг, и еще. Он может быть полностью устрашенным, и, однако же, он не должен останавливаться. Таково правило. И наступит день, когда его первый враг отступит. Человек почувствует уверенность в себе. Его намерение укрепится. Обучение больше не будет пугающей задачей. Когда придет этот счастливый день, человек может сказать не колеблясь, что победил своего первого природного врага.

Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Они ведут через кусты или в кусты. Я могу сказать, что в своей жизни прошел длинные-длинные пути, но я не нахожусь нигде. Таков смысл вопроса, который задал мой бенефактор. Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь; если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Поэтому ты всегда должен помнить, что путь – это только путь; если ты чувствуешь, что он тебе не по душе, ты должен оставить его любой ценой.

Я задам этот вопрос тебе: имеет ли твой путь сердце? Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Они ведут через кусты или в кусты. Я могу сказать, что в своей жизни прошел длинные-длинные пути, но я не нахожусь нигде. Таков смысл вопроса, который задал мой бенефактор. Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь; если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую

В контексте же учения дона Хуана употребление дурмана и гриба связывается с приобретением особой силы, мудрости или, иначе говоря, знания того, как «правильно» жить.

Если человек сдался, с ним покончено.

Сила зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны.

Страх должен быть преодолен, и в жизни человека знания наступает время, когда страх оказывается преодоленным, но сначала он должен оценить это ощущение. Дон Хуан утверждает, что человек может победить страх, только повернувшись к нему лицом к лицу.

Другим условием жизни воина является необходимость испытать и тщательно оценить чувство страха.

Идея человека-воина включает в себя четыре концепции: 1. Человек знания должен иметь уважение. 2. Он должен бояться. 3. Он всегда должен быть бдительным. 4. Он должен быть уверен в себе.

Усилие также связано с идеей вызова, то есть является актом проверки того, способен ли человек выполнить требуемое действие в строгих рамках изучаемого им учения.

В силу того что все действия являются предопределенными и обязательными, необходимость их выполнения означает невозможность введения тех или иных новшеств.

Иметь несгибаемое намерение означает иметь желание выполнить необходимое действие, всегда держась твердо в пределах изучаемого знания.

Тебе надо быть сильным человеком, и твоя жизнь должна быть правильной. – Что такое «правильная жизнь»? – Жизнь, прожитая в полном сознании и с полной ответственностью, хорошая, сильная жизнь.

Дымок – это дым предсказателей!

Если же, допустим, он открыл бы мне, где находится это место, я никогда бы не имел той уверенности, которая является единственным критерием моего знания как подлинного. Это и значит: знание – сила.

– Ничего, что страшно. Когда тебе страшно, ты видишь все по-новому.

В его мире, добавил он напоследок, ничто не дается даром, а уж знание – и подавно.

Он похлопал рукой по тому месту на веранде, где сидел, и сказал, что вот, к примеру, его собственное место; затем добавил, что эту задачу я должен решить самостоятельно, причем не откладывая.

– Жизнь, прожитая в полном сознании и с полной ответственностью, хорошая, сильная жизнь.

– Сумерки – трещина между мирами, – не поворачиваясь ко мне, тихо сказал он.

И таким образом перед ним появляется его первый природный враг: Страх! Ужасный враг, коварный, неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его поискам.

– Нет. Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

– Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка, и тот, кто ее совершит, непременно доживет до того дня, когда горько пожалеет об этом.

Для дона Хуана ценность растений определяется их способностью вызывать поток необычного восприятия. С их помощью он вводил меня в переживание этого потока с целью раскрытия мира магии, удостоверения его реальности и адекватной оценки. Я назвал этот поток переживаний «состоянием необычной реальности», то есть такой реальности, которая отличается от повседневной. Их различие определяется самой природой этих состояний, которые в контексте учения дона Хуана расцениваются как совершенно реальные, хотя их реальность крайне далека от обычной.

Нет. Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх.

Для меня существует только тот путь, которым я странствую, любой путь, который имеет сердце или может иметь сердце. Тогда я следую ему, и единственный достойный вызов – пройти его до последней пяди. И я иду по нему, иду и смотрю – пока я жив. Дон Хуан.

Сумерки – трещина между мирами, – не поворачиваясь ко мне, тихо сказал он.

Это пора, когда человек избавился от страхов, от безудержной и ненасытной ясности, пора, когда вся его сила в его распоряжении, но и пора, когда им овладевает неодолимое желание отдохнуть, лечь, забыться. Если он даст ему волю, если он убаюкает себя усталостью, то упустит свою последнюю схватку, и подкравшийся враг сразит его, превратив в старое ничтожное существо. Желание отступить затмит его ясность, перечеркнет всю его силу и все его знание.

Здесь человек редко замечает третьего врага, который уже навис над ним. И он не подозревает, что битва уже проиграна. Он превращен своим врагом в жестокого, капризного человека. – Он потеряет свою силу? – Нет; ни ясности, ни силы он не потеряет никогда. – Чем же он тогда будет отличаться от человека знания? – Человек, побежденный собственной силой, умирает, так и не узнав в действительности, что с нею делать. Сила – лишь бремя в его судьбе. Такой человек не властен над самим собой и не может сказать, когда и как использовать свою силу.

Сколько я себя помню, я видел лишь одного человека, с которым Мескалито играл, – тебя. Ты не привык к жизни такого рода, поэтому от тебя и ускользают совершенно ясные знаки. Ты, в общем, человек серьезный, только твоя серьезность направлена на то, что тебя занимает, а не на то, что достойно внимания. Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость.

Все понятно. Страх – первый неизбежный враг, которого человек должен победить на пути к знанию. А ты, кроме того, любопытен. Это значит, что ты будешь учиться вопреки самому себе; таково правило.

Человек, побежденный собственной силой, умирает, так и не узнав в действительности, что с нею делать. Сила – лишь бремя в его судьбе.

Сила зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь.

Мескалито уводит тебя за твои границы для того, чтобы учить; союзник – для того, чтобы дать тебе силу.

Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя.

Ничего, что страшно. Когда тебе страшно, ты видишь все по-новому.

Да и все что угодно – лишь один путь из миллиона возможных. Поэтому ты всегда должен помнить, что путь – это только путь; если ты чувствуешь, что он тебе не по душе, ты должен оставить его любой.

Человек побежден лишь тогда, когда он оставил всякие попытки и отрекся от самого себя.

Человек, побежденный собственной силой, умирает, так и не узнав в действительности, что с нею делать. Сила – лишь бремя в его судьбе. Такой человек не властен над самим собой и не может сказать, когда и как использовать свою силу.

То же, что и со страхом: победить ясность и пользоваться ею лишь для того, чтобы видеть и терпеливо ждать, и перед каждым новым шагом тщательно все взвешивать; а прежде всего – знать, что его ясность, в сущности, иллюзорна.

Человек живет только для того, чтобы учиться, а чему он учится – хорошему или плохому, – зависит лишь от его природы и от его судьбы.

Ты умрешь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; именно от этой усталости ты глух и слеп ко всему остальному.

Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется.

Беда в том, что никто не задает себе этот вопрос; обычно человек слишком поздно понимает, что выбрал путь без сердца, когда уже стоит на краю гибели.

Моя задача – найти его среди всех остальных. Если угодно, это можно понимать так, что я должен «почувствовать» это «пятно» среди всех остальных мест, без всяких сомнений определить именно то место, которое мне подходит.

Потому, что ты не знаешь своего сердца. Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется. Учение о Мескалито – вещь крайне серьезная. Будь ты индейцем – одного твоего желания в самом деле было бы достаточно. Но лишь у очень немногих индейцев может появиться такое желание.

Предметом силы может быть что угодно. – Какие же тогда имеют наибольшую силу? – Сила предмета зависит от его владельца, от того, какого сорта человеком он является. Предмет силы, которым пользуется слабый брухо, – почти шутка; и наоборот, орудия сильного брухо получают от него свою силу.

В идеале путь открыт для каждого, кто пожелает ему следовать. Но на практике это не согласуется с тем фактом, что дон Хуан в качестве учителя сам выбирал учеников. Практически любой учитель при любых обстоятельствах выбирал бы себе учеников исходя из того, насколько они удовлетворяют определенным скрытым предпосылкам.

Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Сила зависит лишь от того, какого рода.

Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны?

– Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях.

Рассказывая о своем учителе, дон Хуан часто употреблял слово «диаблеро». Этим словом, которым, кстати, пользуются только индейцы из Соноры, называют оборотня, который занимается черной магией и способен превращаться в животных.

Стабильность была настолько сильно выражена, что это позволило мне установить следующий критерий: в необычной реальности человек всегда имеет возможность остановиться, чтобы рассмотреть любые составляющие элементы в течение сколь угодно длительного времени.

Союзник является силой, имеющей закон.

Союзник как существенная концепция включает следующие идеи и их разветвления: 1. Союзник не имеет формы. 2. Союзник воспринимается как качество. 3. Союзника можно приручить. 4. Союзник имеет закон.

Человеку необходима твердая воля для того, чтобы вынести все условия процесса, выполняемого в связи с его знанием.

Птицу, которая для нас выглядит темной, ворона видит белой. Белые голуби, например, для вороны розовые или голубые; чайки желтые.

– Ты думаешь, что для тебя имеется два мира, два пути. Но есть лишь один. Защитник показал тебе это с исключительной ясностью. Единственный доступный тебе мир – это мир людей, и этот мир ты можешь покинуть по собственной воле. Ты – человек! Защитник показал тебе мир счастья, где между вещами нет различия, потому что там некому спрашивать о различии. Но это не мир людей. Защитник вытряхнул тебя оттуда и показал, как человек думает и борется. Вот это – мир людей! И быть человеком – значит быть обреченным жить в этом мире. Ты наивно считаешь, что можешь выбирать между мирами, но это только твоя самонадеянность. Для нас существует лишь один-единственный мир. Мы – люди, и должны безропотно следовать миру людей. Именно в этом, я думаю, состоял урок.

– Мескалито – это защитник, потому что он говорит с тобой и показывает, что делать, – сказал он. – Мескалито учит, как правильно жить, его можно видеть, потому что он вне тебя. Напротив, дымок – это союзник. Он преобразует тебя и дает тебе силу, ничем при этом себя не обнаруживая. С ним не говорят. Но у тебя не остается сомнений, что он существует, потому что он убирает твое тело и делает тебя легким как воздух. Однако ты никогда не увидишь его. И все же он присутствует и дает тебе силу для осуществления, казалось бы, невозможных вещей, например убирая твое тело.

Под одним из валунов я увидел в профиль человека, сидевшего на земле. Я приблизился к нему до расстояния в три метра; тут он повернул голову и взглянул на меня. Я замер; его глаза были водой, которую я только что видел! Они были так же необъятны и сверкали теми же золотыми и черными искрами. Его голова была заостренной, как ягода клубники, кожа зеленой, усеянной множеством бородавок. За исключением заостренной формы, голова была в точности как поверхность пейота. Я стоял перед ним, не в силах отвести глаза. Было такое чувство, будто он умышленно давит мне на грудь своим взглядом. Я задыхался. Я потерял равновесие и упал. Его глаза отвернулись. Я услышал, что он говорит со мной. Сначала голос был как тихий шелест ветра. Затем он превратился в музыку – в мелодию голосов, и я «знал», что сама мелодия говорит: «Чего ты хочешь?»

И вот тут без всякого предупреждения его настигает последний враг: Старость! Это самый жестокий враг, которого нельзя победить, можно лишь оттянуть свое поражение. Это пора, когда человек избавился от страхов, от безудержной и ненасытной ясности, пора, когда вся его сила в его распоряжении, но и пора, когда им овладевает неодолимое желание отдохнуть, лечь, забыться. Если он даст ему волю, если он убаюкает себя усталостью, то упустит свою последнюю схватку, и подкравшийся враг сразит его, превратив в старое ничтожное существо. Желание отступить затмит его ясность, перечеркнет всю его силу и все его знание. Но если человек стряхнет усталость и проживет свою судьбу до конца, тогда его в самом деле можно назвать человеком знания, пусть ненадолго, пусть лишь на тот краткий миг, когда ему удастся отогнать последнего и непобедимого врага. Одного этого мгновения ясности, силы и знания уже достаточно.

– Как победить третьего врага, дон Хуан? – Он должен победить его пониманием. Человек должен прийти к пониманию того, что сила, которую он, казалось бы, покорил, в действительности ему не принадлежит и принадлежать никогда не может. Он должен утвердиться в неизменном самообладании, трезво и бескорыстно пользуясь всем, что узнал. Если он способен увидеть, что без самообладания ясность и сила хуже иллюзии, то достигнет такой точки, где все будет в его подчинении. Тогда он узнает, когда и как использовать свою силу. Это и будет означать, что он победил третьего врага и пришел к концу своего странствия в обучении.

Человек должен победить свой страх и вопреки ему сделать следующий шаг в обучении, и еще шаг, и еще. Он может быть полностью устрашенным, и, однако же, он не должен останавливаться. Таково правило. И наступит день, когда его первый враг отступит. Человек почувствует уверенность в себе. Его намерение укрепится. Обучение больше не будет пугающей задачей. Когда придет этот счастливый день, человек может сказать не колеблясь, что победил своего первого природного врага.

Я забыл, что я человек! От безнадежности меня охватила такая печаль, что я заплакал.

Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется.

Ну, говорят, что диаблеро – это брухо, который во что захочет, в то и превратится.

Дон Хуан использовал три вида галлюциногенных растений, каждый в отдельности и в зависимости от обстоятельств: пейот (lophophora williamsii), дурман (datura inoxia или d. meteloides) и гриб (по всей вероятности, psilocybe mexiсana). Галлюциногенные свойства этих растений были известны индейцам задолго до появления европейцев. У индейцев они находят, сообразно свойствам, различное применение: их используют при лечении, при колдовстве, для достижения экстатических состояний или, скажем, просто ради удовольствия. В контексте же учения дона Хуана употребление дурмана и гриба связывается с приобретением особой силы, мудрости или, иначе говоря, знания того, как «правильно» жить.

Спустя несколько месяцев я вернулся к своим записям и оказался перед проблемой, как их упорядочить и свести в какое-то связное целое. Поскольку собранный материал был почти необозрим и перегружен всяким хламом, я для начала попытался выработать какую-то систему классификации. Я разделил материал по темам и расположил по иерархии субъективной значимости, а именно по степени воздействия лично на меня. Постепенно вырисовалась следующая структура: использование галлюциногенных растений; используемые в магии рецепты и процедуры; приобретение «предметов силы» и обращение с ними; использование лекарственных растений; песни и легенды.

– Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях.

Но эта вторая фаза – пробуждение к привычному трезвому.

Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет.

Вот такая она и есть – «трава дьявола». Она подкрадывается к тебе, как женщина, а ты ничего не замечаешь. Ты весь поглощен только тем, что благодаря ей чувствуешь себя прекрасно и полон сил.

Просто сидеть на «своем» месте – значит уже накапливать силу; и наоборот, «враг» ослабляет человека и может даже быть причиной его смерти.

Если серьезно, моя причина – просто сильное желание этому учиться, просто я хочу знать, чтобы знать.

Я назвал этот поток переживаний «состоянием необычной реальности», то есть такой реальности, которая отличается от повседневной. Их различие определяется самой природой этих состояний, которые в контексте учения дона Хуана расцениваются как совершенно реальные, хотя их реальность крайне далека от обычной.

Дон Хуан скептически взглянул на меня. – Если ты привяжешь себя к скале, – сказал он, – то боюсь, что тебе придется лететь вместе со скалой и тяжелой цепью.

Постоянное возобновление попытки сделаться страхе, ясности, силе.

Предполагается, что человек, осознающий ожидаемое движение, может обнаружить самые незначительные перемены. Это тонкое осознание перемен приписывается узнаванию и интерпретации и других неординарных явлений.

Осознавать намерение – это значит обращать внимание на факторы, входящие в соотношение между особыми причинами для какого-нибудь обязательного действия.

Есть место, где оба мира пересекаются. Вот там трещина. Она открывается и закрывается, как дверь на ветру. Чтобы туда попасть, человек должен развить и испытать свою волю, то есть это должно стать его неодолимой всепоглощающей страстью. Но делать это он должен без чьей-либо помощи – силы или человека. Человек должен самостоятельно все взвешивать и стремиться к тому мгновению, когда его тело будет готово испытать путешествие. Этот момент дает знать о себе беспрерывным содроганием всего тела и сильной рвотой. Обычно человек не может ни спать, ни есть и вконец ослабевает. Если судороги не прекращаются, человек готов к путешествию, и прямо перед его глазами открывается трещина между мирами, подобная громадной двери, трещина сверху донизу. Когда трещина открывается, нужно сквозь нее проникнуть. На другой стороне границы трудно видеть. Ветер такой, как в песчаную бурю.

Он превращен своим врагом в жестокого, капризного человека – Он потеряет свою силу?

– Что я говорил: когда выбираешь путь, надо быть свободным от страха и честолюбия; но дымок ослепляет тебя страхом, а «трава дьявола» – честолюбием.

Путь без сердца никогда не бывает радостным. Уже для того, чтобы на него выйти, приходится тяжело работать. Напротив, путь, у которого есть сердце, всегда легкий; чтобы его полюбить, не нужно особых усилий. Тут он вдруг заявил, что «трава дьявола» мне очень нравится, и я был вынужден признать, что во всяком случае испытываю к ней расположение. А как я отношусь к его союзнику – дымку, спросил он, и мне пришлось сказать наконец, что сама мысль о нем вызывает у меня дикий страх.

– Прежде чем ты решишься на этот путь, спроси себя: имеет ли он сердце? Если ответ будет – нет, значит, так оно и есть, и надо искать другой путь.

– Слушая песни Я сказал, что хотел только узнать, для чего поются эти песни. Он ответил, что те песни, которые я узнал, служат для вызова защитника и что я всегда должен пользоваться ими в сочетании с его именем, чтобы его вызвать. Со временем, сказал дон Хуан, Мескалито, вероятно, научит меня другим песням для других целей.

Три года потребовалось мне для того, чтобы понять или, скорее, убедиться – что бы там ни содержалось в кактусе lophophora williamsii, его существование ничуть от меня не зависит – оно свободно существовало где угодно, везде. Теперь все было ясно.

Я совершенно забыл про дона Хуана, про всех остальных, вообще зачем здесь нахожусь, и с головой ушел в обследование всего, что попадется, своим сузившимся и обострившимся зрением.

Вода выглядела странно – она была сверкающей и глянцевой, как глазурь.

Для меня существует только тот путь, которым я странствую, любой путь, который имеет сердце или может иметь сердце. Тогда я следую ему, и единственный достойный вызов – пройти.

Смотри в оба. Не увлекайся ею; «трава дьявола» – лишь один из путей к тайнам человека знания. Существуют и другие пути. Главная ее ловушка – заставить тебя поверить, что этот путь – единственный. Запомни: глупо ухлопать жизнь на один-единственный путь, особенно если у него нет сердца.

Дон Хуан переждал, а затем в той же последовательности вновь вручил мне ящериц. Он приказал держать их головами вверх и мягко поглаживать ими виски, точно спрашивая у них все, что я хотел бы узнать.

А что нужно делать, чтобы одолеть страх? . И наступит день, когда его первый враг отступит. Человек почувствует уверенность в себе. Его намерение укрепится. Обучение больше не будет пугающей задачей. Когда придет этот счастливый день, человек может сказать не колеблясь, что победил своего первого природного врага.

И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его поискам.

Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую. Вторник, 26 декабря 1961.

Если же, допустим, он открыл бы мне, где находится это место, я никогда бы не имел той уверенности, которая является единственным критерием моего знания как подлинного.

Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя.

Только я собрался известить дона Хуана о своем решении оставить идею учиться знанию о пейоте, как он сам предложил мне стать его учеником в полном смысле слова.

То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы. Ужасный враг, коварный, неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его поискам.

Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях. Постепенно он начинает учиться – сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре.

Мой бенефактор говорил, что «трава дьявола» опутывает тех, кто ищет силу, и губит тех, кто не умеет совладать с нею.

Считается, что эти шаги должны только показать, 1. Идею, что человек должен возобновлять попытку стать человеком знания.2. Идею о собственном непостоянстве.3. Идею, что человек должен следовать пути с сердцем.

Путь без сердца никогда не бывает радостным. Уже для того, чтобы на него выйти, приходится тяжело работать. Напротив, путь, у которого есть сердце, всегда легкий; чтобы его полюбить, не нужно особых усилий.

Техника манипулирования представляет собой действующую процедуру, действующие операции, предпринимаемые в каждом случае использования силы союзником.

Его женоподобное неистовство выражалось в принуждении своих последователей к разрушительным действиям с применением грубой силы, и это своеобразное свойство делает этого более подходящим для людей пылкого характера, стремящихся в неистовстве найти путь к личному могуществу.

Следовательно, иметь , сам по себе свидетельствовал о том, что оперативная цель учения достигнута.

Так как все обязательные действия имеют определенные причины, то должен быть начеку; это означает, что он должен уметь всегда согласовывать определенные причины каждого обязательного действия с определенной причиной, которую он держит в уме и которая побуждает его действовать.

Существование является непрерывной борьбой, и представление о том, что он является воином, ведущим жизнь воина, дает человеку силы, чтобы достичь эмоциональной устойчивости. Идея человека-воина включает в себя четыре концепции.

Усилие создает не только представление, но и необходимость действия. Усилие должно быть оно должно обладать свойством быть правильно направленным, быть соответствующим.

В этом заключается идея . Она создает направление развития, сообщая человеку чувство способности приспосабливаться и находчивость.

Свобода выбора пути означает свободу выбора среди равных возможностей свершения действия, одинаково эффективных и практичных. Критерием для выбора является личное предпочтение той или иной возможности. Фактически свобода выбора пути определяет его направление развития в соответствии с личной склонностью.

Ясность мышления была тем фактором, который обеспечивал чувство ориентации. Тот факт, что все действия были предопределены, означает, что ориентация человека на получаемое знание является также предопределенной; и как следствие – ясность ума дает лишь направление развития. Она непрерывно подтверждает правильность выбранного курса при помощи следующих компонент представления: 1. Свободы выбирать путь.2. Знания конкретной цели. 3. Гибкости ума.

Мысль о том, что Человеку необходима твердая воля для того, чтобы вынести все условия процесса, выполняемого в связи с его знанием.

Он сказал, что существует множество вещей, способных свести с ума, в особенности если у тебя нет решимости, нет устремленности, необходимой для обучения; но если намерение человека непоколе.

Он спросил, помню ли я, как пытался найти свое пятно, желая при этом обойтись без всяких усилий и втайне рассчитывая, что он подаст мне на тарелочке всю информацию. Если бы я так поступил, сказал он, ты бы никогда ничему не научился. Напротив, именно узнав на собственном опыте, как трудно найти пятно, а самое главное – убедившись, что оно в самом деле существует, я получил такое чувство уверенности, какое невозможно получить никаким иным образом. Он сказал, что, пока я сижу, прикипев к своему «благоприятному пятну», никакая сила в мире не способна нанести мне вред именно по причине моей уверенности в том, что на этом месте это невозможно. На этом месте я могу отразить нападение любого врага. Если же, допустим, он открыл бы мне, где находится это место, я никогда бы не имел той уверенности, которая является единственным критерием моего знания как подлинного. Это и значит: знание.

Так, может, ты все-таки будешь меня учить? – Нет!– Потому что я не индеец? – Нет. Потому, что ты не знаешь своего сердца. Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется.

Ты ведь сам говорил, что знание – это сила. зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны?

Он взглянул на меня, потом расхохотался и сказал, что обучение посредством разговоров не только пустая трата времени, но и редкая глупость.

Он что-то говорит? – Говорит. Но не словами.

Отсюда твоя ужасная усталость. – Но что еще можно делать, дон Хуан?

Любое отступление от этого правила – роковая ошибка, и тот, кто ее совершит, непременно доживет до того дня, когда горько пожалеет об этом.

– Нет. Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей.

1. Стать 2. Человек знания обладает несгибаемым намерением.3. Человек знания имеет ясный ум.4. Стать человеком знания можно лишь в результате напряженного труда.5. Человек знания является воином. является непрекращающимся.

Это пора, когда человек избавился от страхов, от безудержной и ненасытной ясности, пора, когда вся его сила в его распоряжении, но и пора, когда им овладевает неодолимое желание отдохнуть, лечь, забыться. Если он даст ему волю, если он убаюкает себя усталостью, то упустит свою последнюю схватку, и подкравшийся враг сразит его, превратив в старое ничтожное существо.

Он сказал, что, пока я сижу, прикипев к своему «благоприятному пятну», никакая сила в мире не способна нанести мне вред именно по причине моей уверенности в том, что на этом месте это невозможно.

Путь с сердцем и затем следовать по нему, подразумевая под этим, что слияние с приемлемой альтернативой было для него достаточным. Само по себе путешествие было достаточным, поскольку любая надежда достичь какого-то перманентного состояния за пределами его знания выходила.

Постоянное возобновление попытки сделаться.

Поэтому цель – стать че – может и не быть полностью достигнута; скорее это является непрекращающимся процессом, включающим.

Другим условием жизни воина является . Идеально, чтобы человек продолжал бы начатые действия, несмотря на страх.

Усилие должно быть оно должно обладать свойством быть правильно направленным, быть соответствующим.

1. Прикладывать предельное усилие. 2. Достигать эффективности. 3. Удовлетворять выдвигаемым требованиям.

Стать человеком знания можно лишь в результате напряженного труда.

Свобода выбора пути означает свободу выбора среди равных возможностей свершения действия, одинаково эффективных и практичных.

1. Свободы выбирать путь. 2. Знания конкретной цели. 3. Гибкости ума.

Эта концепция подразумевала не обычный здравый смысл, но способность оценивать обстоятельства, связанные с какой бы то ни было необходимостью действовать.

Человеку необходима твердая воля для того, чтобы вынести все условия процесса, выполняемого в связи с его знанием.

Смотри на любой путь прямо и без колебаний. Испытай его столько раз, сколько найдешь нужным. Затем задай себе, и только самому себе, один вопрос.

Поэтому ты всегда должен помнить, что путь – это только путь; если ты чувствуешь, что он тебе не по душе, ты должен оставить его любой ценой. Чтобы овладеть такой ясностью, ты должен вести правильную жизнь.

А что нужно делать, чтобы одолеть страх?

Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях. Постепенно он начинает учиться – сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы. Ужасный враг, коварный, неумолимый.

На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны.

Мне страшно, а остальное меня мало интересует. – Ничего, что страшно. Когда тебе страшно, ты видишь все по-новому.

Я забыл, что я человек! От безнадежности меня охватила такая печаль, что я заплакал.

Он должен победить его , которую он, казалось бы, покорил, в действительности ему не принадлежит и принадлежать никогда не может. Он должен утвердиться в неизменном самообладании, трезво и бескорыстно пользуясь всем, что узнал. Если он способен увидеть, что без самообладания ясность и сила хуже иллюзии, то достигнет такой точки, где все будет в его подчинении. Тогда он узнает, когда и как использовать свою силу. Это и будет означать, что он победил третьего врага и пришел к концу своего странствия в обучении.

Говорят, что ящерицы болтливы; они повсюду останавливаются поболтать.

На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны.

Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя. Ты умрешь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; именно от этой усталости ты глух и слеп ко всему остальному. – Это, пожалуй, точно, дон Хуан. Но как мне измениться?

Если же, допустим, он открыл бы мне, где находится это место, я никогда бы не имел той уверенности, которая является единственным критерием моего знания как подлинного. Это и значит: знание – сила.

Его намерение укрепится. Обучение больше не будет пугающей задачей. Когда придет этот счастливый день, человек может сказать не колеблясь, что победил своего первого природного врага. – Это происходит сразу или постепенно? – Постепенно, и все же страх исчезает внезапно, в один миг. – А может человек вновь испытать его, если с ним случится что-нибудь непредвиденное? – Нет. Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх. К этому времени человек знает все свои желания и знает, что с ними делать; он может открывать для себя или предпринимать новые шаги в обучении, и все его действия пронизывает острая ясность. Человек чувствует, что для него не существует тайн. И так он встречает второго врага: Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет.

И таким образом перед ним появляется его первый природный враг: Страх! Ужасный враг, коварный, неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его поискам. – Что же с этим человеком происходит? – Ничего особенного, кроме того, что он никогда не научится. Он никогда не станет человеком знания. Он может стать болтуном или безвредным напуганным человеком; но во всяком случае он будет побежденным. Первый враг поставил его на место. – А что нужно делать, чтобы одолеть страх? – Ответ очень прост: не убегать. Человек должен победить свой страх и вопреки ему сделать следующий шаг в обучении, и еще шаг, и еще. Он может быть полностью устрашенным, и, однако же, он не должен останавливаться. Таково правило. И наступит день, когда его первый враг отступит. Человек почувствует.

Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции.

На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

– Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка, и тот, кто ее совершит, непременно доживет до того дня, когда горько пожалеет об этом. Я спросил его, почему это так, и он ответил, что только выполняющий эти условия застрахован от ошибок, за которые придется платить; лишь при этих условиях он не будет действовать наугад. Если такой человек и терпит поражение, то он проигрывает только битву, а об этом не стоит слишком сожалеть.

Человек побежден лишь тогда, когда он оставил всякие попытки и отрекся от самого себя.

Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

Страх сменился чувством абсолютной покинутости и обреченности. Я был оставлен тут на произвол судьбы. Если со мной что-нибудь случится, здесь нет никого, кто мог бы мне помочь. Хотелось удрать. Я испытывал предельную тревогу и растерянность, потому что не представлял, что же теперь делать.

Я был оставлен тут на произвол судьбы. Если со мной что-нибудь случится, здесь нет никого, кто мог бы мне помочь. Хотелось удрать. Я испытывал предельную тревогу и растерянность, потому что не представлял, что же теперь делать.

Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях. Постепенно он начинает учиться – сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно.

– Чушь. Путь без сердца никогда не бывает радостным. Уже для того, чтобы на него выйти, приходится тяжело работать. Напротив, путь, у которого есть сердце, всегда легкий; чтобы его полюбить, не нужно особых усилий.

Потому, что ты не знаешь своего сердца. Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется.

Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется.

Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно.

Он подчеркнул, что самому-то ему отлично известно, где мое пятно, поэтому я не смогу его обмануть. Это единственный способ, сказал дон Хуан, засчитать в качестве достаточной причины одно лишь мое желание учиться знанию о Мескалито. В его мире, добавил он напоследок, ничто не дается даром, а уж знание – и подавно.

Он, казалось, был очень недоволен мной и обвинил меня в том, что я ничего не желаю слушать и вообще, похоже, не собираюсь учиться. Потом успокоился и вновь начал втолковывать, что отнюдь не на каждом месте можно сидеть или вообще там находиться и что в пределах веранды есть одно уникальное место – «пятно», на котором мне будет лучше всего. Моя задача – найти его среди всех остальных. Если угодно, это можно понимать так, что я должен «почувствовать» это «пятно» среди всех остальных мест, без всяких сомнений определить именно то место, которое мне подходит.

Ты, в общем, человек серьезный.

Я задам этот вопрос тебе: имеет ли твой путь сердце? Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Они ведут через кусты или в кусты. Я могу сказать, что в своей жизни прошел длинные-длинные пути, но я не нахожусь нигде. Таков смысл вопроса, который задал мой бенефактор. Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь; если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет.

Немногое нужно, чтобы умереть, но искать смерти – значит ничего не искать.

Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Если он способен увидеть, что без самообладания ясность и сила хуже иллюзии, то достигнет такой точки, где все будет в его подчинении.

Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет.

Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх.

Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы.

Мескалито – учитель, а не сила.

Мескалито уводит тебя за твои границы для того, чтобы учить; союзник – для того, чтобы дать тебе силу.

Союзник, – сказал он, – это сила, которую человек может ввести в свою жизнь как советчика, как источник помощи и силы, необходимый для совершения разных поступков – больших и малых, правильных и неправильных.

Союзник, – сказал он, – это сила, которую человек может ввести в свою жизнь как советчика, как источник помощи и силы, необходимый для совершения разных поступков – больших и малых, правильных и неправильных. Союзник необходим, чтобы улучшить и укрепить жизнь человека, чтобы направлять его.

Строго говоря, они относятся к разряду предметов войны и предназначены для нанесения удара. Они созданы для того, чтобы убивать.

Их различие определяется самой природой этих состояний, которые в контексте учения дона Хуана расцениваются как совершенно реальные, хотя их реальность крайне далека от обычной.

Он похлопал рукой по тому месту на веранде, где сидел, и сказал, что вот, к примеру, его собственное место; затем добавил, что эту задачу я должен решить самостоятельно, причем не откладывая.

Дон Хуан считал, что переживание необычной реальности – единственный способ практического освоения магии и приобретения силы.

Страх – первый неизбежный враг, которого человек должен победить на пути к знанию. А ты, кроме того, любопытен. Это значит, что ты будешь учиться вопреки самому себе; таково правило.

Сила зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны?

Предельное напряжение создает непрерывную борьбу за выживание, и при таких условиях только наиболее эффективное действие, которое может выполнить человек, обеспечит ему выживание. Поскольку индивидуальные программы не разрешаются, то закон предписывает действия, образующие единственную альтернативу для выживания. Поэтому закон должен быть несгибаем. Он должен требовать неуклонного подчинения своему диктату.

Без уверенности в себе человек не будет способен выполнить один из наиболее важных аспектов учения: способность считать знание Силой.

1. Осознание намерения. 2. Осознание ожидаемого движения. Осознавать намерение – это значит обращать внимание на факторы, входящие в соотношение между особыми причинами для какого-нибудь обязательного действия.

Поэтому быть воином является формой самодисциплины, которая подчеркивает личные достижения; и вместе с тем это является положением, в котором личные интересы сокращаются до минимума, так как в большинстве случаев личные интересы бывают несравнимы с силой, требуемой для выполнения какого-нибудь предопределенного акта.

Было очевидно, что смерть является объектом вполне реальной природы, с которым имел дело человек знания; тогда является логичным, что драматическое усилие, создаваемое убеждением, что смерть вездесуща, является чем-то большим, чем эффектный прием. Усилие создает не только представление, но и необходимость действия. Усилие должно быть эффективным; оно должно обладать свойством быть правильно направленным, быть соответствующим. Идея неминуемой смерти создает не только драматичность ситуации, но также создает убеждение, что каждое действие включает в себя борьбу за выживание, что произойдет гибель, уничтожение, если усилия человека не будут достаточно эффективными. Усилие также связано с идеей вызова, то есть является актом проверки того, способен ли человек выполнить требуемое действие в строгих рамках изучаемого им учения. Человек знания является воином Существование человека знания является непрерывной борьбой, и представление о том, что он является воином, ведущим жизнь воина, дает человеку силы, чтобы достичь эмоциональной устойчивости. Идея человека-воина включает в себя четыре концепции: 1. Человек знания должен иметь уважение. 2. Он должен бояться. 3. Он всегда должен быть бдительным. 4. Он должен быть уверен в себе.

Человек знания должен иметь способность к напряженным усилиям или развить ее в себе в период тренировок. Дон Хуан говорил, что стать человеком знания можно лишь в результате тяжелого труда. Тяжелый труд означает способность: 1. Прикладывать предельное усилие. 2. Достигать эффективности. 3. Удовлетворять выдвигаемым требованиям. На пути человека знания большим препятствием, несомненно, является невыполнение отдельных пунктов, и требуется совершенно особое усилие для того, чтобы справиться с обстоятельствами, при которых возникает необходимость совершенно исключительных действий.

Другим аспектом ясности ума была мысль о том, что человек знания для лучшего выполнения своих обязательных действий должен использовать все свои ресурсы, которые дало ему учение. В этом заключается идея гибкости ума. Она создает направление развития, сообщая человеку чувство способности приспосабливаться и находчивость. Обязательность всех действий внушала бы человеку чувство жестокости или беспощадности, если бы не мысль, что человек знания должен обладать гибкостью.

Человек знания обладает ясностью мышления Ясность мышления была тем фактором, который обеспечивал чувство ориентации. Тот факт, что все действия были предопределены, означает, что ориентация человека на получаемое знание является также предопределенной; и как следствие – ясность ума дает лишь направление развития. Она непрерывно подтверждает правильность выбранного курса при помощи следующих компонент представления: 1. Свободы выбирать путь. 2. Знания конкретной цели. 3. Гибкости ума.

Так как все действия были предопределенными и обязательными, то человек знания должен был иметь трезвость суждения. Эта концепция подразумевала не обычный здравый смысл, но способность оценивать обстоятельства, связанные с какой бы то ни было необходимостью действовать. При такой оценке можно разумно пользоваться сведенными вместе всеми частями учения, имеющимися к моменту, в который должно было совершиться действие. Таким образом, по мере увеличения объема знаний руководство при оценке будет все время изменяться, однако всегда имеется убежденность в том, что любое обязательное действие, которое человек должен выполнить, будет фактически наиболее подходящим при заданных обстоятельствах.

Иметь несгибаемое намерение означает иметь желание выполнить необходимое действие, всегда держась твердо в пределах изучаемого знания.

Но учение – это процесс бесконечного поиска, и Сила, которая приняла первоначальное решение, или подобная ей сила должна была принимать аналогичное решение по вопросу, мог ли эскохидо продолжать обучение или же он потерпел поражение. Эти решения объявлялись через знаки, которые возникали на любом этапе обучения. При этом любое необычное обстоятельство, возникающее вокруг ученика, рассматривалось как такой знак.

Дон Хуан называл его эскохидо, «избранный». Быть эскохидо означает больше, чем быть только учеником. Эскохидо самим актом избрания Силой уже становился отличным от остальных людей. Он уже считался носителем минимального количества Силы, которая должна была увеличиваться в процессе обучения.

Стремление к познанию – наша судьба, потому что мы люди.

Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Они ведут через кусты или в кусты. Я могу сказать, что в своей жизни прошел длинные-длинные пути, но я не нахожусь нигде.

Смотри на любой путь прямо и без колебаний.

Поэтому ты всегда должен помнить, что путь – это только путь; если ты чувствуешь, что он тебе не по душе, ты должен оставить его любой ценой. Чтобы овладеть такой ясностью, ты должен вести правильную жизнь.

Тебе надо быть сильным человеком, и твоя жизнь должна быть правильной. – Что такое «правильная жизнь»? – Жизнь, прожитая в полном сознании и с полной ответственностью, хорошая, сильная жизнь.

Он должен победить его пониманием. Человек должен прийти к пониманию того, что сила, которую он, казалось бы, покорил, в действительности ему не принадлежит и принадлежать никогда не может. Он должен утвердиться в неизменном самообладании, трезво и бескорыстно пользуясь всем, что узнал. Если он способен увидеть, что без самообладания ясность и сила хуже иллюзии, то достигнет такой точки, где все будет в его подчинении. Тогда он узнает, когда и как использовать свою силу. Это и будет означать, что он победил третьего врага и пришел к концу своего странствия в обучении.

Если человек сдался, с ним покончено.

– Человек, побежденный собственной силой, умирает, так и не узнав в действительности, что с нею делать. Сила – лишь бремя в его судьбе. Такой человек не властен над самим собой и не может сказать, когда и как использовать свою силу.

Это и значит, что перед ним третий враг: Сила! Это – самый грозный враг.

– То же, что и со страхом: победить ясность и пользоваться ею лишь для того, чтобы видеть и терпеливо ждать, и перед каждым новым шагом тщательно все взвешивать; а прежде всего – знать, что его ясность, в сущности, иллюзорна.

Просто второй враг перекрыл ему путь; и вместо человека знания он может стать отважным воином или, скажем, шутом.

– Человек знания – это тот, кто добросовестно и с верой переносит лишения и тяготы обучения, – сказал он. – Тот, кто без спешки, но и без промедления отправился в полный опасностей путь, чтобы разгадать, насколько это ему удастся, тайны знания и силы.

Я спросил его, почему это так, и он ответил, что только выполняющий эти условия застрахован от ошибок, за которые придется платить; лишь при этих условиях он не будет действовать наугад. Если такой человек и терпит поражение, то он проигрывает только битву, а об этом не стоит слишком сожалеть. Затем он сказал, что будет давать мне знания о «союзнике» точно так же, как его самого учил бенефактор. Слова «точно так же» он особенно подчеркнул, повторив их несколько раз. – Союзник, – сказал он, – это сила, которую человек может ввести в свою жизнь как советчика, как источник помощи и силы, необходимый для совершения разных поступков – больших и малых, правильных и неправильных. Союзник необходим, чтобы улучшить и укрепить жизнь человека, чтобы направлять его действия и пополнять его знания. Союзник, в сущности, – неоценимая помощь в познании.

– Союзник, – сказал он, – это сила, которую человек может ввести в свою жизнь как советчика, как источник помощи и силы, необходимый для совершения разных поступков – больших и малых, правильных и неправильных. Союзник необходим, чтобы улучшить и укрепить жизнь человека, чтобы направлять его.

Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка, и тот, кто ее совершит, непременно доживет до того дня, когда горько пожалеет об этом.

Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость.

А ты, кроме того, любопытен. Это значит, что ты будешь учиться вопреки самому себе; таково правило.

Достижение совершенства возможно лишь в субъективном смысле непосредственного переживания всего, что окажется способен увидеть ученик.

Человек живет только для того, чтобы учиться, а чему он учится – хорошему или плохому, – зависит лишь от его природы и от его судьбы.

Страх должен быть преодолен, и в жизни человека знания наступает время, когда страх оказывается преодоленным, но сначала он должен оценить это ощущение. Дон Хуан утверждает, что человек может победить страх, только.

Прежде чем ты решишься на этот путь, спроси себя: имеет ли он сердце? Если ответ будет – нет, значит, так оно и есть, и надо искать другой путь.

– Это может любой. Беда в том, что никто не задает себе этот вопрос; обычно человек слишком поздно понимает, что выбрал путь без сердца, когда уже стоит на краю гибели. В этой точке лишь очень немногие имеют силы оставить свою устремленность и отойти.

То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы.

На этом месте я могу отразить нападение любого врага. Если же, допустим, он открыл бы мне, где находится это место, я никогда бы не имел той уверенности, которая является единственным критерием моего знания как подлинного. Это и значит: знание – сила.

Союзник – это сила, которая способна увести человека за его границы. Именно таким образом союзник открывает то.

Человек живет только для того, чтобы учиться, а чему он учится – хорошему или плохому, – зависит лишь от его природы и от его судьбы.

Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Я задам этот вопрос тебе: имеет ли твой путь сердце? Все пути одинаковы: они ведут в никуда.

Эти два пятна – ключ к самочувствию человека, в особенности того, кто ищет знание. Просто сидеть на «своем» месте – значит уже накапливать силу; и наоборот, «враг» ослабляет человека и может даже быть причиной его смерти.

Ответ очень прост: не убегать. Человек должен победить свой страх и вопреки ему сделать следующий шаг в обучении, и еще шаг, и еще. Он может быть полностью устрашенным, и, однако же, он не должен останавливаться. Таково правило.

Когда тебе страшно, ты видишь все по-новому.

Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость.

И однажды он увидит, что ясность была лишь точкой перед глазами.

Ответ очень прост: не убегать.

И таким образом перед ним появляется его первый природный враг: Страх

Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Нет. Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх.

Только те песни, которые поются с душой, – его песни и получены от него самого. Остальные – в лучшем случае копии. Люди легко обманываются. Они поют чужие песни, даже не зная, о чем поют.

Разумеется. Раз уж человек однажды побежден, он ничего не может поделать. – А может ли, например, тот, кто побежден силой, увидеть свою ошибку и ее исправить? – Нет. Если человек сдался, с ним покончено. – Но что, если он лишь временно был ослеплен силой, а потом отказался от нее? – Ну, значит, не все потеряно; значит, он все еще пытается стать человеком знания. Человек побежден лишь тогда, когда он оставил всякие попытки и отрекся от самого себя. – Но в таком случае получается, что человек может отречься от себя и испытывать страх целые годы, но в конце концов победить его. – Нет, это не так. Если он поддался страху, то никогда его не победит, потому что будет избегать учения и никогда не отважится на новую попытку. Но если в течение многих лет он даже в центре своего страха не оставит попыток учиться, тогда он рано или поздно победит страх, потому что, в сущности, никогда ему не поддавался. – Как победить третьего врага, дон Хуан? – Он должен победить его пониманием. Человек должен прийти к пониманию того, что сила, которую он, казалось бы, покорил, в действительности ему не принадлежит и принадлежать никогда не может. Он должен утвердиться в неизменном самообладании, трезво и бескорыстно пользуясь всем, что узнал. Если он способен увидеть, что без самообладания ясность и сила хуже иллюзии, то достигнет такой точки, где все будет в его подчинении. Тогда он узнает, когда и как использовать свою силу. Это и будет означать, что он победил третьего врага и пришел к концу своего странствия в обучении. И вот тут без всякого предупреждения его настигает последний враг: Старость! Это самый жестокий враг, которого нельзя победить, можно лишь оттянуть свое поражение.

Что случится с ним после такого поражения? Он что, в результате умрет? – Нет, не умрет. Просто второй враг перекрыл ему путь; и вместо человека знания он может стать отважным воином или, скажем, шутом. Однако ясность, за которую он так дорого заплатил, никогда не сменится вновь тьмой и страхом. Он будет ясно видеть до конца своих дней, но он никогда больше ничему не научится и ни к чему не будет стремиться. – Что же ему делать, чтобы избежать поражения? – То же, что и со страхом: победить ясность и пользоваться ею лишь для того, чтобы видеть и терпеливо ждать, и перед каждым новым шагом тщательно все взвешивать; а прежде всего – знать, что его ясность, в сущности, иллюзорна. И однажды он увидит, что ясность была лишь точкой перед глазами[7]. Только так он сможет одолеть своего второго природного врага и достичь такого положения, в котором ему уже ничто не сможет повредить. И это не будет заблуждением, всего лишь точкой перед глазами. Это будет подлинная сила. На этом этапе ему станет ясно, что сила, за которой он так долго гонялся, наконец принадлежит ему. Он может делать с нею все, что захочет. Его союзник в его распоряжении. Его желание – закон. Он видит насквозь все вокруг. Это и значит, что перед ним третий враг: Сила! Это – самый грозный враг. И конечно, легче всего – просто сдаться; ведь, в конце концов, ее обладатель действительно непобедим. Он хозяин, который вначале идет на обдуманный риск, а кончает тем, что устанавливает закон, потому что он – хозяин. Здесь человек редко замечает третьего врага, который уже навис над ним. И он не подозревает, что битва уже проиграна. Он превращен своим врагом в жестокого, капризного человека. – Он потеряет свою силу? – Нет; ни ясности, ни силы он не потеряет никогда. – Чем же он тогда будет отличаться от человека знания? – Человек, побежденный собственной силой, умирает, так и не узнав в действительности, что с нею делать. Сила – лишь бремя в его судьбе. Такой человек не властен над.

Готовясь к отъезду, я решил еще раз спросить его насчет врагов человека знания. Я всячески отстаивал свои доводы, убеждая его, что меня здесь долго не будет, и потому неплохо бы записать все, что он мне скажет, чтобы потом подумать об этом на досуге. Поколебавшись, он все же заговорил. – Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях. Постепенно он начинает учиться – сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы. И таким образом перед ним появляется его первый природный враг: Страх! Ужасный враг, коварный, неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство.

Поэтому ты всегда должен помнить, что путь – это только путь; если ты чувствуешь, что он тебе не по душе, ты должен оставить его любой ценой. Чтобы овладеть такой ясностью, ты должен вести правильную жизнь. Только при этом условии ты будешь знать, что любой путь – это всего лишь путь, и ничто не мешает ни тебе самому, ни кому-то другому оставить его, если сделать это велит тебе твое сердце. Но предупреждаю: твое решение должно быть свободно от страха и честолюбия. Смотри на любой путь прямо и без колебаний. Испытай его столько раз, сколько найдешь нужным. Затем задай себе, и только самому себе, один вопрос. Этот вопрос задают лишь очень старые люди. Мой бенефактор задал мне его однажды, когда я был молод, но понять мне его тогда помешала слишком горячая кровь. Теперь я его понимаю. Я задам этот вопрос тебе: имеет ли твой путь сердце? Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Они ведут через кусты или в кусты. Я могу сказать, что в своей жизни прошел длинные-длинные пути, но я не нахожусь нигде. Таков смысл вопроса, который задал мой бенефактор. Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь; если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Человек живет только для того, чтобы учиться, а чему он учится – хорошему или плохому, – зависит лишь от его природы и от его судьбы.

Поэтому ты всегда должен помнить, что путь – это только путь; если ты чувствуешь, что он тебе не по душе, ты должен оставить его любой ценой. Чтобы овладеть такой ясностью, ты должен вести правильную жизнь. Только при этом условии ты будешь знать, что любой путь – это всего лишь путь, и ничто не мешает ни тебе самому, ни кому-то другому оставить его, если сделать это велит тебе твое сердце. Но предупреждаю: твое решение должно быть свободно от страха и честолюбия.

И так он встречает второго врага: Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет. Она заставляет человека не сомневаться в себе. Она дает уверенность, что он ясно видит все насквозь. Благодаря ясности к нему приходит мужество, он не остановится ни перед чем. Но все это – заблуждение: это вроде чего-то неполного… Если человек поддастся своему мнимому могуществу, значит, он побежден вторым врагом и будет в обучении топтаться на месте. Он будет бросаться вперед, когда надо выжидать, или он будет выжидать, когда нельзя медлить. И так он будет топтаться, пока не выдохнется и потеряет способность научиться чему-нибудь еще.

Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции.

На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

Потому, что ты не знаешь своего сердца. Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется.

Если человек поддастся своему мнимому могуществу, значит, он побежден вторым врагом и будет в обучении топтаться на месте. Он будет бросаться вперед, когда надо выжидать, или он будет выжидать, когда нельзя медлить. И так он будет топтаться, пока не выдохнется и потеряет способность научиться чему-нибудь еще.

Его цель оказывается полем битвы.

Мескалито – дело более чем серьезное.

Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь; если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

– Нет. Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

Старость! Это самый жестокий враг, которого нельзя победить, можно лишь оттянуть свое поражение.

Это – самый грозный враг. И конечно, легче всего – просто сдаться; ведь, в конце концов, ее обладатель действительно непобедим. Он хозяин, который вначале идет на обдуманный риск, а кончает тем, что устанавливает закон, потому что он – хозяин.

Ужасный враг, коварный, неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его.

Тот факт, что обе области считались равнозначимыми, не означал, однако, что в любой момент человек мог вести себя одинаково в любой из них. Наоборот, поведение мага должно было быть различным, так как каждая область реальности имела свойства, которые позволяли использовать ее определенным, свойственным ей образом. Определяющим.

Для начинающего ученика такая реальность является во всяком случае необычной, но ученичество у дона Хуана требовало моего обязательного участия и применения в прагматической и экспериментальной практике всего, что я уже изучил. Это означает, что, как ученик, я должен пройти целый ряд состояний необычной реальности, и это полученное из первых рук знание рано или поздно сделает для меня классификацию «обычный» и «необычный» лишенной смысла. Тогда принятие первой единицы концептуальной формы повлечет за собой идею, что имеется еще другая, отдельная, но уже больше не необычная область реальности – «реальность особого соглашения».

Поскольку дело касается учения дона Хуана, до тех пор пока я не прекратил ученичества, принятие особой согласованности влекло за собой принятие двух единиц концептуальной формы: 1. Идеи о реальности особого соглашения. 2. Идеи о том, что реальность обычного повседневного соглашения и реальность особого соглашения имеют одинаковое прагматическое значение.

Дон Хуан никогда не указывал на точный момент или точный путь, следуя которому ученик перестает быть учеником, хотя намек был ясен: когда он достигает операционной цели системы, то есть как только он узнает, как следует управлять союзником, ему больше не нужно будет руководство. Мысль о том, что наступит время, когда руководство учителя будет излишним, подразумевает, что ученик успешно воспринял концептуальную форму и, поступая так, приобретает способность делать содержательные выводы без помощи учителя.

Хуан описывал этот характер в течение длительного периода, следующего за каждым состоянием необычной реальности. Вторым аспектом внешнего уровня был переходный этап, который заключался в переходе из состояния обычной реальности в состояние необычной реальности и наоборот. Два состояния реальности перекрываются на этих переходных этапах, и я использовал некий критерий для того, чтобы отличить эти последние от обоих состояний реальности. Этот критерий заключался в расплывчатости и неясности их составляющих элементов. Я никогда не мог различить или запомнить их в точности. По сравнению с воспринимаемым временем, переходные этапы были мгновенными или замедленными. В случае с Datura inoxia обычные и необычные состояния почти накладывались друг на друга, и переход от одного к другому происходил мгновенно. Наиболее заметными были переходы в необычную реальность. Psilocybe mexicana, с другой стороны, вызывала переходные этапы, которые я считал медленными. Переход от обычной к необычной реальности был особенно затяжным и воспринимаемым. Я всегда осознавал это.

И так он встречает второго врага: Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет. Она заставляет человека не сомневаться в себе. Она дает уверенность, что он ясно видит все насквозь. Благодаря ясности к нему приходит мужество, он не остановится ни перед чем. Но все это – заблуждение: это вроде чего-то неполного… Если человек поддастся своему мнимому могуществу, значит, он побежден вторым врагом и будет в обучении топтаться на месте. Он будет бросаться вперед, когда надо выжидать, или он будет выжидать, когда нельзя.

И таким образом перед ним появляется его первый природный враг: Страх! Ужасный враг, коварный, неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его поискам.

Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях. Его цель расплывчата, его намерение неустойчиво. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях. Постепенно он начинает учиться – сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх.

Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка, и тот, кто ее совершит, непременно доживет до того дня, когда горько пожалеет об этом. Я спросил его, почему это так, и он ответил, что только выполняющий эти условия застрахован от ошибок, за которые придется платить; лишь при этих условиях он не будет действовать наугад. Если такой человек и терпит поражение, то он проигрывает только битву, а об этом не стоит слишком сожалеть.

– Пойми меня правильно, дон Хуан, – запротестовал я. – Конечно, я хочу иметь союзника, но я также хочу узнать все, что смогу. Ты ведь сам говорил, что знание – это сила. – Нет, – сказал он с чувством. – Сила зависит лишь от того, какого рода знанием ты владеешь. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны?

Ну, значит, не все потеряно; значит, он все еще пытается стать человеком знания. Человек побежден лишь тогда, когда он оставил всякие попытки и отрекся от самого себя.

– Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя. Ты умрешь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; именно от этой усталости ты глух и слеп ко всему остальному

Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость

Страх – первый неизбежный враг, которого человек должен победить на пути к знанию. А ты, кроме того, любопытен. Это значит, что ты будешь учиться вопреки самому себе; таково правило.

Ничего подобного я давно не чувствую.

Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка.

Люди легко обманываются. Они поют чужие песни, даже не зная, о чем поют.

Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают. Каждый шаг – это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель оказывается полем битвы. И таким образом перед ним появляется его первый природный враг: Страх! Ужасный враг, коварный, неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его поискам.

В грибах – подлинная тайна смеси, – сказал он.

Страх – первый неизбежный враг, которого человек должен победить на пути к знанию. А ты, кроме того, любопытен.

Он сказал, что существует множество вещей, способных свести с ума, в особенности если у тебя нет решимости, нет устремленности, необходимой для обучения; но если намерение человека непоколебимо, то никакие эмоции не могут быть препятствием, потому что он способен держать их в узде.

На этом этапе ему станет ясно, что сила, за которой он так долго гонялся, наконец принадлежит ему. Он может делать с нею все, что захочет. Его союзник в его распоряжении. Его желание – закон. Он видит насквозь все вокруг. Это и значит, что перед ним третий враг: Сила! Это – самый грозный враг. И конечно, легче всего – просто сдаться; ведь, в конце концов, ее обладатель действительно непобедим. Он хозяин, который вначале идет на обдуманный риск, а кончает тем, что устанавливает закон, потому что он – хозяин. Здесь человек редко замечает третьего врага, который уже навис над ним. И он не подозревает, что битва уже проиграна. Он превращен своим врагом в жестокого, капризного человека.

Человек чувствует, что для него не существует тайн. И так он встречает второго врага: Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет. Она заставляет человека не сомневаться в себе. Она дает уверенность, что он ясно видит все насквозь. Благодаря ясности к нему приходит мужество, он не остановится ни перед чем. Но все это – заблуждение: это вроде чего-то неполного… Если человек поддастся своему мнимому могуществу, значит, он побежден вторым врагом и будет в обучении топтаться на месте. Он будет бросаться вперед, когда надо выжидать, или он будет выжидать, когда нельзя медлить.

Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх. К этому времени человек знает все свои желания и знает, что с ними делать; он может открывать для себя или предпринимать новые шаги в обучении, и все его действия пронизывает острая ясность.

Союзник, содержащийся в псилоцибе, считался идеально подходящим для людей, предрасположенных к созерцанию.

Человек идет к знанию так же, как он идет на войну, – полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила.

Я использовал это утверждение в качестве исходной точки. Очевидно, что стать человеком знания является оперативной целью. И так же очевидно, что каждая часть упорядоченного учения дона Хуана направлена на достижение этой цели тем или иным способом. Здесь ход моих рассуждений сводится к тому, что когда «человек знания» становится оперативной целью, тогда становится необходимым объяснить некоторую «оперативную форму», человек должен понять ее конечную цель – человека знания. После установления понятия «человек знания» в качестве первой структурной единицы я смог уверенно установить следующие семь концепций в качестве ее собственных составляющих: 1. Стать человеком знания можно в результате обучения. 2. Человек знания обладает несгибаемым намерением. 3. Человек знания имеет ясный ум. 4. Стать человеком знания можно лишь в результате напряженного труда. 5. Человек знания является воином. 6. Превращение в человека знания является непрекращающимся процессом. 7. Человек знания имеет союзника.

После установления понятия «человек знания» в качестве первой структурной единицы я смог уверенно установить следующие семь концепций в качестве ее собственных составляющих.

Оперативная форма Первая единица: Человек знания.

Поэтому человеку знания необходима ясность ума для того, чтобы согласовывать свои собственные конкретные побуждения к действию со специфическими целями каждого действия.

Тот факт, что все действия были предопределены, означает, что ориентация человека на получаемое знание является также предопределенной; и как следствие – ясность ума дает лишь направление развития. Она непрерывно подтверждает правильность выбранного курса при помощи следующих компонент представления: 1. Свободы выбирать путь. 2. Знания конкретной цели. 3. Гибкости ума.

В силу того что все действия являются предопределенными и обязательными, необходимость их выполнения означает невозможность введения тех или иных новшеств. Система передачи знания дона Хуана была настолько хорошо разработана, что ее невозможно было изменить каким бы то ни было образом.

Сегодня я не воин и не диаблеро. Для меня существует только путь, которым я странствую, – любой путь, который имеет сердце или может иметь сердце. Тогда я следую ему, и единственный достойный вызов – пройти его до последней пяди. И я странствую и гляжу без конца, бездыханный.

– Я – ворона. Я учу тебя, как стать вороной. Когда ты этому научишься, то будешь оставаться в ясном сознании и получишь свободу передвигаться куда угодно; иначе ты всегда будешь приклеен к земле там, где свалился.

Мой анализ приводит к следующему: 1. Часть учения дона Хуана, которую я представил здесь, состоит из двух аспектов: оперативная форма, или логическая последовательность, в которой все отдельные концепции его учения связаны друг с другом, и концептуальная форма, или матрица смысла, в которую включены все отдельные концепции его учения. 2. Оперативная форма имеет четыре главные единицы: а) концепция «человек знания»; б) идея, что человек знания получает помощь от особой силы, называемой союзником; в) идея, что союзник управляется совокупностью предписаний, называемой законом; г) идея о том, что выполнение закона подчинено особому соглашению. 3. Эти четыре единицы связаны между собой следующим образом: целью оперативной формы было научить человека, как стать человеком знания; человек знания отличается от обычных людей тем, что он имеет союзника; союзник является особой силой, имеющей закон; можно приобрести или приручить союзников посредством исполнения их закона в сфере необычной реальности и с помощью достижения особого соглашения при таком выполнении закона. 4. По учению дона Хуана, становление человеком знания не постоянное достижение, а скорее процесс. Это означает, что фактором, делающим человеком знания, является не только обладание союзником, но и длительная борьба человека в течение всей его жизни за то, чтобы держать себя в рамках системы убеждений. Однако учение дона Хуана было направлено на достижение практических результатов, и его практической целью в связи с обучением тому, как стать человеком знания, было научить, как приобрести союзников с помощью изучения их законов. Таким образом, целью оперативной формы было обеспечить человека особым соглашением составляющих элементов, воспринимаемых в необычной реальности, которая считается утверждением закона союзников. 5. Чтобы достичь особого соглашения в утверждении закона союзников, дон Хуан должен был обеспечить особое соглашение составляющих элементов всех состояний необычной реальности и особых состояний обычной реальности, создаваемых в процессе учения. Особое соглашение поэтому имеет дело с неупорядоченными феноменами. Этот факт позволил мне предположить, что любой ученик посредством принятия особого соглашения приводился к принятию концептуальной формы изучения знания. 6. С точки зрения моего личного этапа обучения я могу сделать вывод, что вплоть до момента, когда я оставил ученичество у дона Хуана, его учение поощряло к принятию двух единиц концептуальной формы: а) идеи, что существует отдельная сфера реальности, другой мир, который я назвал «реальностью особого соглашения»; б) идеи, что реальность особого соглашения, или тот другой мир, могла быть так же полезна, как и мир повседневной жизни.

Мескалито представлялся существом, и как существо он должен был иметь определенную форму, которая обычно менялась и была непредсказуемой. Это качество приводило к тому, что Мескалито воспринимался по-разному не только разными людьми, но также одним и тем же человеком при различных ситуациях.

Мескалито был также учителем. Он должен был выполнять дидактические функции. Он был руководителем и наставником в деле хорошего поведения. Мескалито направлял на правильный путь.

То, что Мескалито не имел закона, не только препятствовало использованию его подобно союзнику — ибо при отсутствии закона им нельзя управлять, – но также делало его силой, в корне отличной от союзника. Прямым следствием того, что Мескалито не имел закона, была возможность для любого человека применить его без необходимости прохождения длительного периода ученичества или применения манипуляционной техники, как в случае с союзником. И из-за того, что он был доступен без всякой подготовки, Мескалито называли защитником. Быть защитником означает, что он достижим для любого. Однако в качестве защитника Мескалито был достижим не для каждого человека и с некоторыми индивидуумами он был несовместим.

Растение было центром открытого выражения уважения, реципиентом глубокого почтения.

Мескалито рассматривался как единственная сила, подобная союзнику в том смысле, что он позволял человеку переходить за пределы обычной реальности, но в то же время совершенно отличался от союзника. Подобно союзнику, Мескалито пребывал в определенном растении, кактусе Lophophora williamsii.

Необычная реальность, создаваемая пейотом, имеет три характерные черты: 1. Считается, что она создается существом, называемым Мескалито. 2. Она может быть использована. 3. Она имеет составляющие элементы.

Бенефактор является представителем, без которого утверждение правила не было бы возможным. Чтобы обеспечить особое соглашение, он выполняет две задачи: 1. Подготавливает обоснования для особого соглашения по утверждению правила. 2. Проводит особое соглашение.

И единственной характеристикой закона является то, что он утверждается в необычной реальности особым соглашением.

Эта единица, из-за того что в основном она была взаимодействием между двумя индивидуумами, составлялась из: 1. Бенефактора, или гида в сообщаемое знание, агента, обеспечивающего особое соглашение. 2. Ученика, или субъекта, для которого обеспечивается особое соглашение.

Закон тогда имеет значение концепции, когда он подчиняется особому соглашению, поскольку без особого соглашения относительно его утверждения закон будет чисто идиосинкратической конструкцией.

В учении дона Хуана специальное соглашение означает молчаливую или подразумеваемую согласованность составляющих элементов в необычной реальности, которую он в качестве учителя открыл мне как ученику его знания. Это особое соглашение ни в коей мере не было ложным или поддельным, таким, какое могут сообщить один другому два человека при описании составляющих элементов своих индивидуальных сновидений. Особое соглашение, даваемое доном Хуаном, было систематичным, и для его создания ему мог понадобиться весь объем его знания. С приобретением систематической согласованности действия и элементы, воспринимаемые в необычной реальности, становились согласованно реальными, что означает, по классификационной схеме дона Хуана, что закон союзника утвержден.

Однако решающим пунктом в учении дона Хуана было установление закона прагматическим и экспериментальным способом за счет анализа тех восприятий, которые человек воспринимает как составляющие элементы необычной реальности. Но эти составляющие элементы не подчинялись обычному соглашению, и если человек не способен получить подтверждение их существования, тогда их воспринимаемая реальность будет всего лишь иллюзией. Когда человек освоится с необычной реальностью, все, что он воспримет, из-за его уединенности должно будет иметь идиосинкратический характер.

Принятие другой формы не означало, что маг под влиянием момента мог по желанию выбрать любую форму. Напротив, требовалась чрезвычайно длительная тренировка для того, чтобы достигнуть заранее намеченной формы.

Манипуляционная техника шестой особой цели закона включала не только глотание-вдыхание, но также, по всем признакам, гипнотическое внушение.

Шестая особая цель закона, проверяемая в необычной реальности, также связана с союзником, содержащимся в Psilocybe mexicana. Она имеет дело с другими аспектами движения – движения с помощью принятия другой формы. Этот аспект движения подвергался наиболее тщательной проверке. Дон Хуан утверждал, что для того, чтобы овладеть им, нужна усердная практика. Он считал, что союзник, содержащийся в Psilocybe mexicana, имеет присущую ему способность вызывать исчезновение тела мага; поэтому идея о принятии другой формы была логической возможностью для осуществления движения при условиях бестелесности.

Эффекты первого состояния необычной реальности, вызываемого Psilocybe mexicana, дали повод дону Хуану кратко рассмотреть пятую особую цель закона. Она была связана с движением – движением при помощи союзника, содержащегося в Psilocybe mexicana, в неодушевленные объекты или через них, а также в одушевленные существа или через них. Полная манипуляционная техника могла включать в себя гипнотическое внушение наряду с процессом глотания-вдыхания.

Четвертой особой целью закона было испытание союзника, содержащегося в Psilocybe mexicana. Испытание было направлено на выяснение того, имеется или не имеется у данного человека близость с союзником, а скорее оно было первой встречей с союзником или первой пробой союзника. Манипуляционная техника для четвертой особой цели использовала курительную смесь, приготовленную из сухого гриба, смешанного в различных пропорциях с другими растениями, из которых ни одно не обладало галлюциногенными свойствами. Закон делает упор на акте вдыхания дыма от смеси.

Третьей особой целью закона применительно к союзнику, содержащемуся в растении дурмана, была другая форма движения – телесный полет. Как объяснял дон Хуан, маг, применяющий этого союзника, мог перелетать телесно громадные расстояния. Телесный полет был способностью мага передвигаться через необычную реальность – и затем по желанию возвращаться в обычную реальность. Манипуляционная техника этой третьей особой цели заключалась также в процессе проглатывания-поглощения. Снадобье, приготовленное из корня растения дурмана, проглатывалось, а мазь, сделанная из семян дурмана, втиралась в подошвы ступней, на внутренние стороны обеих ног и в половые органы.

Первая особая цель, которая проверялась в необычной реальности, была испытанием союзника, содержащегося в растениях дурмана. Техника манипулирования в этом случае заключалась в том, чтобы проглотить снадобье, приготовленное из части корня растения. Проглатывание снадобья создавало поверхностное состояние необычной реальности, которое дон Хуан применял для того, чтобы испытать, имею ли я, будучи перспективным учеником, сродство с союзником, содержащимся в этом растении, или нет. Предполагалось, что это снадобье должно вызвать либо ощущение неописуемо хорошего состояния, или чувство сильного беспокойства; оба эти состояния, по мнению дона Хуана, являлись признаками наличия или отсутствия сродства. Второй особой целью было прорицание. Оно было также частью закона союзника, содержащегося в дурмане. Дон Хуан считал, что прорицание является формой особого движения, при допущении, что маг переносится союзником в особое место необычной реальности, в котором он может предугадывать события, не известные ему при других обстоятельствах. Техника манипулирования при второй особой цели заключалась в процедуре проглатывания-поглощения. Снадобье, приготовленное из корня datura, проглатывалось, а мазь, изготовленная из семян, втиралась в затылочную и лобную части головы. Я применил термин «проглатывание-поглощение» потому, что к проглатыванию может добавляться поглощение кожей при создании состояния необычной реальности – или же к поглощению кожей может добавляться проглатывание. Эта техника манипулирования требует применения, кроме растения datura, еще других элементов, в этом примере – двух ящериц. Предполагается, что они служат магу как инструменты.

Ввиду того, что особая цель относится к использованию силы союзника, то она связана с неизбежным дополнением в виде техники манипулирования. Техника манипулирования представляет собой действующую процедуру, действующие операции, предпринимаемые в каждом случае использования силы союзника. Представление о том, что союзник может быть использован, подтверждает его полезность в достижении прагматических целей, и техника манипулирования представляет собой процедуры, которые делают союзника полезным. Особая цель и техника манипулирования образуют единое целое, которое маг должен знать совершенно точно, чтобы с пользой управлять союзником.

То, что утверждалось действиями и элементами, воспринимаемыми в необычной реальности, и было особой целью закона. Эта особая цель связана с силой союзника, то есть с использованием союзника сначала как средства передвижения, а затем как помощника.

Человек замечал составляющие элементы, будучи в состоянии полного одиночества, которое больше всего походило на одиночество человека, наблюдающего незнакомую для него сцену в обычной реальности, чем одиночество сновидения. Так как стабильность составляющих элементов необычной реальности позволяет человеку как бы остановиться и рассматривать некоторые из них как угодно долго, то создается впечатление, что они как будто являются элементами повседневной жизни. Однако разница между составляющими элементами в этих двух состояниях реальности заключается в их способности к обычному соглашению. Под обычным соглашением я понимаю явно выраженное или подразумеваемое соглашение относительно составляющих элементов повседневной жизни, которое люди устанавливают между собой различными способами. Для составляющих элементов необычной реальности обычное соглашение было недостижимо. В этом отношении необычная реальность была ближе к состоянию сновидения, чем к обычной реальности. И тем не менее из-за их уникальных свойств – стабильности и необычности – составляющие элементы необычной реальности имеют неоспоримое свойство быть реальными, что подкрепляет необходимость утверждения их существования в терминах соглашения.

Необычность составляющих элементов создает, вероятно, у всех одно стремление: неуклонную необходимость, стремление соединить все детали в одну полную картину, полную композицию.

1. Стабильность. 2. Необычность. 3. Отсутствие обычного соглашения. Эти качества выделяют как отдельные единицы, обладающие бесспорной индивидуальностью. Составляющие элементы необычной реальности обладают стабильностью в том смысле, что они являются постоянными.

Полная картина необычной реальности складывается из элементов, которые обладают качествами как обычной реальности, так и качествами сновидения, не совпадая, однако, ни с одним из них.

Другой характеристикой необычной реальности является то, что она имеет составляющие элементы. Этими элементами были предметы, действия и события, которые человек воспринимает, по-видимому, органами чувств как содержание состояния необычной реальности.

Я назвал встречи с союзником «состоянием необычной реальности».

Метод осуществления встречи с союзником заключается исключительно в правильном применении растения, в котором содержится союзник.

Оба растения, в которых содержатся союзники, если их применять в соответствии с подходящими законами союзника, создают состояния особого восприятия

Закон также утверждается в необычной реальности и утверждение производится таким же прагматическим экспериментальным способом проверки применимости, как это делается при ситуациях в обычной реальности.

Под утверждением закона понимается акт проверки его, акт аттестации его справедливости, выполняемый прагматически, опытным путем.

Так как закон предписывает единственную эффективную альтернативу для выживания человека, то любая попытка изменить его или переменить его выполнение путем включения нововведений рассматривалась не только как нечто излишнее, но даже как смертельное.

Теоретически закон является неизменным и нет возможности что-нибудь добавить к нему.

Такое проявление гибкости всегда считалось результатом особой близости между союзником и его последователем.

Он должен требовать неуклонного подчинения своему диктату.

Несгибаемость закона тесно связана с идеей действенности.

В качестве концепции закон включает в себя следующие идеи и их различные компоненты: 1. Закон несгибаем. 2. Закон неизменен. 3. Закон утверждается в обычной реальности. 4. Закон утверждается в необычной реальности. 5. Закон утверждается путем особого соглашения.

Союзник является силой, имеющей закон. Все другие возможности не могут считаться союзником, потому что они не имеют закона.

Закон в учении дона Хуана был жесткой организующей концепцией, регулирующей все действия, которые должны выполняться во время процесса общения с союзником. Закон устно передается от учителя к ученику в процессе их общения, желательно без изменений. Таким образом, закон является более чем сводом правил; он является скорее рядом предначертаний относительно поведения, которого следует придерживаться в процессе общения с союзником.

Другой аспект управления союзником выражен в представлении, что союзник является помощником. Быть помощником означает, что союзник, выполнив роль инструмента и средства передвижения для мага, снова используется в качестве помощника или путеводителя, чтобы помочь магу в осуществлении любой из целей, из-за которых нужен был этот переход в область необычной реальности. По своим способностям в качестве помощников союзники имеют различные уникальные качества. Сложность и применимость этих свойств возрастает по мере продвижения человека по пути учения.

Союзник является средством передвижения в том смысле, что он служит для переноса мага в область необычной реальности. Насколько я знаю, оба союзника служили средством передвижения, хотя действие каждого из них имело совершенно различное значение.

После того как маг укротил союзника, считается, что он приобрел власть над его особой силой, что означает, что он может манипулировать ею по собственному желанию. Способность союзника быть приручаемым противоположна неспособности к этому других сил, которые подобны союзнику во всем, за исключением того, что они не поддаются управлению. Управление союзником имеет два аспекта: 1. Союзник как средство передвижения. 2. Союзник как помощник.

Мысль о том, что союзник приручаем, означает то, что он дает возможность быть использованным как сила.

Это означает, что, поскольку союзник не имеет формы, его присутствие обнаруживается только по влиянию, оказываемому им на мага.

Условие бесформенности союзника означает, что он не имеет ни определенной, ни смутно очерченной, ни даже едва распознаваемой формы, и это условие подразумевает, что союзник никогда не бывает видим.

Союзник как существенная концепция включает следующие идеи и их разветвления: 1. Союзник не имеет формы. 2. Союзник воспринимается как качество. 3. Союзника можно приручить. 4. Союзник имеет закон.

Дон Хуан называл этого союзника «умито» (маленький дымок), утверждая, что союзник аналогичен дыму или курительной смеси, которую он приготовлял с грибом. Дым он рассматривал как настоящего хранителя, однако указывал, что Сила связана лишь с одним видом псилоцибе, – поэтому нужно было обращать особое внимание при сборе, чтобы не перепутать его с десятком видов того же семейства, растущих в тех же местах.

Второй союзник содержался в грибе, который, по моему определению, принадлежал к роду псилоцибе.

В учении дона Хуана имелись два союзника. Первый содержался в растениях дурмана. Дон Хуан называл этого союзника испанским названием растения – «трава дьявола». По его мнению, образцы дурмана содержали союзника. Каждый маг должен был сам вырастить на небольшом участке растения, которые он называл своими собственными – не только в том смысле, что растения были его частной собственностью, но и в том, что они лично идентифицировались с ним.

Идея, что человек знания имеет союзника, была самой важной из семи компонент, поскольку только для нее одной было необходимо объяснение того, что представляет собой человек знания.

Быть человеком знания не является каким-то постоянным свойством. Никогда нет уверенности, что при прохождении определенных шагов изучаемого учения ученик станет человеком знания. Считается, что эти шаги должны только показать, как стать человеком знания. Поэтому цель – стать человеком знания – может и не быть полностью достигнута; скорее это является непрекращающимся процессом, включающим: 1. Идею, что человек должен возобновлять попытку стать человеком знания. 2. Идею о собственном непостоянстве. 3. Идею, что человек должен следовать пути с сердцем. Постоянное возобновление попытки сделаться человеком знания выражено в теме четырех символических врагов, встречающихся на пути учения: страхе, ясности, силе и старости. Возобновление попытки подразумевает достижение и утверждение контроля над собой. Настоящий человек знания должен последовательно побеждать каждого из этих четырех врагов до самого конца своей жизни, чтобы всегда участвовать в процессе становления человеком знания.

Осознавать намерение – это значит обращать внимание на факторы, входящие в соотношение между особыми причинами для какого-нибудь обязательного действия. Так как все обязательные действия имеют определенные причины, то человек знания должен быть начеку; это означает, что он должен уметь всегда согласовывать определенные причины каждого обязательного действия с определенной причиной, которую он держит в уме и которая побуждает его действовать. Человек знания, осознавая это отношение, становится способным понять, что представляет собой ожидаемое движение. То, что я назвал здесь «осознанием ожидаемого движения», относится к тому факту, что человек всегда способен обнаружить важные переменные, содержащиеся в отношении между особыми причинами для каждого действия и личными особыми поводами для того, чтобы действовать. Предполагается, что человек, осознающий ожидаемое движение, может обнаружить самые незначительные перемены. Это тонкое осознание перемен приписывается узнаванию и интерпретации знаков и других неординарных явлений. Последним аспектом идеи поведения воина была необходимость в уверенности в себе, то есть уверенности в том, что особые цели действия, которые человек мог решить выполнить, были лишь вероятной альтернативой для его личных мотивов действия. Без уверенности в себе человек не будет способен выполнить один из наиболее важных аспектов учения: способность считать знание Силой.

Человек знания в своей роли должен по-разному относиться к различным ситуациям; он должен уважать все, связанное с его знанием, чтобы все расположить в разумном порядке. Иметь уважение – это все равно что оценивать свои скромные силы перед лицом Неведомого.

Существование человека знания является непрерывной борьбой.

Усилие создает не только представление, но и необходимость действия. Усилие должно быть эффективным; оно должно обладать свойством быть правильно направленным, быть соответствующим.

На пути человека знания большим препятствием, несомненно, является невыполнение отдельных пунктов, и требуется совершенно особое усилие для того, чтобы справиться с обстоятельствами, при которых возникает необходимость совершенно исключительных действий.

Человек знания должен иметь способность к напряженным усилиям или развить ее в себе в период тренировок.

Другим аспектом ясности ума была мысль о том, что человек знания для лучшего выполнения своих обязательных действий должен использовать все свои ресурсы, которые дало ему учение. В этом заключается идея гибкости ума. Она создает направление развития, сообщая человеку чувство способности приспосабливаться и находчивость. Обязательность всех действий внушала бы человеку чувство жестокости или беспощадности, если бы не мысль, что человек знания должен обладать гибкостью.

Обладание свободой выбора не противоречит невозможности вносить изменения – эти два представления не противоречат друг другу и не взаимодействуют друг с другом. Свобода выбора пути означает свободу выбора среди равных возможностей свершения действия, одинаково эффективных и практичных. Критерием для выбора является личное предпочтение той или иной возможности. Фактически свобода выбора пути определяет его направление развития в соответствии с личной склонностью.

Ясность мышления была тем фактором, который обеспечивал чувство ориентации.

Эта концепция подразумевала не обычный здравый смысл, но способность оценивать обстоятельства, связанные с какой бы то ни было необходимостью действовать.

Но учение – это процесс бесконечного поиска, и Сила, которая приняла первоначальное решение, или подобная ей сила должна была принимать аналогичное решение по вопросу, мог ли эскохидо продолжать обучение или же он потерпел поражение. Эти решения объявлялись через знаки, которые возникали на любом этапе обучения. При этом любое необычное обстоятельство, возникающее вокруг ученика, рассматривалось как такой знак.

Дон Хуан называл его эскохидо, «избранный». Быть эскохидо означает больше, чем быть только учеником. Эскохидо самим актом избрания Силой уже становился отличным от остальных людей. Он уже считался носителем минимального количества Силы, которая должна была увеличиваться в процессе обучения.

Эти предпосылки должны были показать, имеет ли предполагаемый кандидат определенный склад характера, который дон Хуан называл несгибаемым намерением. Тем не менее окончательное решение вопроса, кто может научиться быть человеком знания, было предоставлено безличной Силе, которая была известна дону Хуану, но находилась за пределами его воли. Безличной Силе доверялось указать на подходящего человека через какое-нибудь его экстраординарное действие или создание вокруг этого человека ряда необычных обстоятельств.

В идеале путь открыт для каждого, кто пожелает ему следовать. Но на практике это не согласуется с тем фактом, что дон Хуан в качестве учителя сам выбирал учеников. Практически любой учитель при любых обстоятельствах выбирал бы себе учеников исходя из того, насколько они удовлетворяют определенным скрытым предпосылкам. Конкретный характер таких предпосылок никогда не был сформулирован.

Первая тема имеет три составляющие: 1. Нет никаких явных требований для того, чтобы стать человеком знания. 2. Имеются некоторые скрытые требования. 3. Решение относительно того, кто мог бы пройти обучение, чтобы стать человеком знания, было вынесено безличной Силой.

Из утверждений дона Хуана можно было установить, что человек знания может быть диаблеро, то есть колдуном, адептом черной магии.

1. Стать человеком знания можно в результате обучения. 2. Человек знания обладает несгибаемым намерением. 3. Человек знания имеет ясный ум. 4. Стать человеком знания можно лишь в результате напряженного труда. 5. Человек знания является воином. 6. Превращение в человека знания является непрекращающимся процессом. 7. Человек знания имеет союзника. Эти семь концепций были темами. Они проходили через весь курс обучения, определяя характер всего знания дона Хуана. Поскольку стратегической целью всего учения было создать человека знания, то все, чему он учил, было проникнуто специфическими чертами каждой из перечисленных семи тем. Все вместе они создавали концепцию «человек знания» как способ вести себя, характер поведения.

Очевидно, что стать человеком знания является оперативной целью. И так же очевидно, что каждая часть упорядоченного учения дона Хуана направлена на достижение этой цели тем или иным способом.

На мой взгляд, структура образуется четырьмя понятиями, которые являются следующими основными единицами: 1. Человек знания. 2. Человек знания имеет союзника. 3. Союзник имеет закон. 4. Закон устанавливается особым соглашением.

Тот дикий ветер, который дует на плато, время от времени крепчает, и когда он наберет достаточно силы, человек должен издать крик, и ветер протолкнет его сквозь шкуру. Справиться с этим ветром можно, только обладая той же несгибаемой волей – только ей подчинится ветер. Все, что нужно, – это небольшой толчок, а не удар, который может выбросить тебя на самый край того света. Оказавшись на той стороне, нужно побродить вокруг. Большая удача – найти помощника сразу же, не слишком далеко от входа. Его нужно попросить о помощи. Человек должен своими собственными словами попросить помощника научить его и сделать из него диаблеро. Если помощник согласится, он убивает человека на месте и, когда тот мертв, учит его. Когда ты сам проделаешь такое путешествие, то, если повезет, можешь найти себе в помощники великого диаблеро, который убьет тебя и обучит. Но, как правило, все же попадаются более мелкие брухо, которые могут обучить очень немногому. Однако ни у тебя, ни у них нет силы отказаться. Лучше всего найти в помощники мужскую сущность, иначе ты можешь стать жертвой диаблеры, которая заставит тебя невероятно страдать. Женщины всегда таковы. Но тут уж как повезет, разве что у человека сам бенефактор великий диаблеро, у которого в другом мире много помощников. Тогда он сможет направить ученика, чтобы он встретился именно с тем помощником, который требуется. Таким был мой бенефактор. Он меня так направил, что я встретился как раз с его собственным духом-помощником. После возвращения ты уже будешь другим. Ты будешь обречен то и дело отправляться туда на встречу с помощником и будешь забредать все дальше от входа, пока наконец когда-нибудь не зайдешь слишком далеко и не сможешь вернуться. Иногда диаблеро может схватить чью-нибудь душу и забросить ее через вход, а там оставить в плену у своего помощника до тех пор, пока тот не вытащит из нее последние остатки воли. Но бывает, как, например, с тобой, что душа принадлежит человеку с сильной волей, и тогда диаблеро будет держать ее у себя в мешке, потому что ее не так легко куда-нибудь запроторить. В таких случаях, вот как в твоем, все решает битва – битва, в которой диаблеро либо все выигрывает, либо все теряет. На этот раз та диаблера, с которой ты сражался, потерпела поражение и была вынуждена отпустить твою душу. Если бы она победила, то отдала бы ее своему помощнику, а там ты бы потихоньку растворился и угас, и с концами.

Особая часть учения – как добраться до трещины между мирами и как войти в другой мир. Существует трещина между двумя мирами: миром диаблеро и миром живых. Есть место, где оба мира пересекаются. Вот там трещина. Она открывается и закрывается, как дверь на ветру. Чтобы туда попасть, человек должен развить и испытать свою волю, то есть это должно стать его неодолимой всепоглощающей страстью. Но делать это он должен без чьей-либо помощи – силы или человека. Человек должен самостоятельно все взвешивать и стремиться к тому мгновению, когда его тело будет готово испытать путешествие. Этот момент дает знать о себе беспрерывным содроганием всего тела и сильной рвотой. Обычно человек не может ни спать, ни есть и вконец ослабевает. Если судороги не прекращаются, человек готов к путешествию, и прямо перед его глазами открывается трещина между мирами, подобная громадной двери, трещина сверху донизу. Когда трещина открывается, нужно сквозь нее проникнуть. На другой стороне границы трудно видеть. Ветер такой, как в песчаную бурю. Кругом носятся смерчи. Попав туда, человек должен идти в любом направлении. Коротким или длинным будет путешествие – зависит только от его силы воли. У того, у кого сильная воля, путешествие короткое; у человека слабого и нерешительного – долгое и опасное. Кончается путешествие у своеобразного плато. Его легко узнать по некоторым признакам. Это плоская возвышенность. Один из признаков – это ветер, который здесь особенно яростный, удары ветра сбивают с ног, и все тонет в его реве. Наверху этого плато.

Для меня существует только путь, которым я странствую, – любой путь, который имеет сердце или может иметь сердце. Тогда я следую ему, и единственный достойный вызов – пройти его до последней пяди. И я странствую и гляжу без конца, бездыханный.

Как правило, сказал он, околдованного человека, у которого утащили душу, может поймать шум ручья или реки и унести его к смерти.

Перебирая картины, которые запомнились из моего галлюциногенного опыта, я с неизбежностью пришел к выводу, что видел мир таким образом, который в структурном отношении отличается от обычного видения. Сами по себе формы и картины, которые я видел в этих состояниях необычной реальности, всегда оставались в границах обычного визуального восприятия; совсем иным было то, как я видел. Все, что я видел, располагалось в горизонтальной плоскости зрения; не было ничего выше или ниже этого горизонта. Каждая картина была раздражающе плоской и в то же время обладала какой-то необычайной глубиной. Точнее, вероятно, было бы сказать, что каждая картина представляла собой совокупность невероятно ясных деталей, расположенных в поле различного освещения; свет в этих полях двигался, создавал эффект вращения.

Сила же, которую требует дымок, – это сила сердца. У тебя ее нет, как, впрочем, и у очень многих.

А потом путь без сердца обернется против человека и его уничтожит. Немногое нужно, чтобы умереть, но искать смерти – значит ничего не искать.

Стремление к познанию – наша судьба, потому что мы люди.

Прежде чем ты решишься на этот путь, спроси себя: имеет ли он сердце? Если ответ будет – нет, значит, так оно и есть, и надо искать другой путь. – Но как я могу наверняка узнать, имеет ли этот путь сердце? – Это может любой. Беда в том, что никто не задает себе этот вопрос; обычно человек слишком поздно понимает, что выбрал путь без сердца, когда уже стоит на краю гибели. В этой точке лишь очень немногие имеют силы оставить свою устремленность и отойти. – Как правильно задать себе этот вопрос? – Просто задай его.

Ты один, без проводника, и видишь устрашающие и бессмысленные вещи. – Что значит – бессмысленные? – То, что мы видим сами по себе. Вещи, которые мы видим, когда лишены направления.

Позиция дона Хуана заключалась в том, что если уж взялся за что-либо, то отступать нельзя.

– Ты думаешь, что для тебя имеется два мира, два пути. Но есть лишь один. Защитник показал тебе это с исключительной ясностью. Единственный доступный тебе мир – это мир людей, и этот мир ты можешь покинуть по собственной воле. Ты – человек! Защитник показал тебе мир счастья, где между вещами нет различия, потому что там некому спрашивать о различии. Но это не мир людей. Защитник вытряхнул тебя оттуда и показал, как человек думает и борется. Вот это – мир людей! И быть человеком – значит быть обреченным жить в этом мире. Ты наивно считаешь, что можешь выбирать между мирами, но это только твоя самонадеянность. Для нас существует лишь один-единственный мир. Мы – люди, и должны безропотно следовать миру людей. Именно в этом, я думаю, состоял урок.

Вопросы не произносятся, а задаются внутренне.

Чтобы по-настоящему увидеть и понять то, что имеет в виду Мескалито, нужно время; вот и думай над его уроками, пока тебе не станет все совершенно ясно.

Бесполезны были все мои упорные попытки получить рациональное объяснение.

Мескалито – это защитник, потому что он говорит с тобой и показывает, что делать, – сказал он. – Мескалито учит, как правильно жить, его можно видеть, потому что он вне тебя. Напротив, дымок – это союзник. Он преобразует тебя и дает тебе силу, ничем при этом себя не обнаруживая. С ним не говорят. Но у тебя не остается сомнений, что он существует, потому что он убирает твое тело и делает тебя легким как воздух. Однако ты никогда не увидишь его. И все же он присутствует и дает тебе силу для осуществления, казалось бы, невозможных вещей, например убирая твое тело.

Я обреченно вспомнил, что выбор сделан давным-давно, и сейчас, стало быть, остается лишь одно – делать все, что он прикажет.

Для дымка не важен порядок сбора составляющих; от того, кто готовит смесь, требуется только аккуратность и точность.

– Хорошо, я скажу иначе. Скажи, если я тяжелой цепью привяжу себя к скале, то все равно буду точно так же летать, потому что мое тело не имеет с этим полетом ничего общего? Дон Хуан скептически взглянул на меня. – Если ты привяжешь себя к скале, – сказал он, – то боюсь, что тебе придется лететь вместе со скалой и тяжелой цепью.

Ну вот, ты опять со своими вопросами, что было бы, если… Все это бессмысленная болтовня.

Беда с тобой в том, что ты понимаешь все только с одной стороны.

Ты не можешь без своих вопросов, на которые я не знаю, как ответить.

Он говорил, что делать и как поступать, но никогда не посвящал меня в то, что он видел. Это личное дело каждого.

Пока я одевался, он смотрел на меня и хохотал. Он так хохотал, что мне стало совсем не по себе.

Сказочная темнота внушала чувство непонятной печали или, может быть, страстного стремления, как если бы я нашел свою родину – ночную тьму. Я пытался осмотреться как следует, но ощущал лишь покой безмолвной ночи, в которой таилось столько могущества.

Но предупреждаю: твое решение должно быть свободно от страха и честолюбия. Смотри на любой путь прямо и без колебаний. Испытай его столько раз, сколько найдешь нужным. Затем задай себе, и только самому себе, один вопрос. Этот вопрос задают лишь очень старые люди. Мой бенефактор задал мне его однажды, когда я был молод, но понять мне его тогда помешала слишком горячая кровь. Теперь я его понимаю. Я задам этот вопрос тебе: имеет ли твой путь сердце? Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Они ведут через кусты или в кусты. Я могу сказать, что в своей жизни прошел длинные-длинные пути, но я не нахожусь нигде. Таков смысл вопроса, который задал мой бенефактор. Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь; если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя. Воскресенье, 21 апреля 1963 Во вторник днем, 16 апреля, я отправился с доном Хуаном в горы, туда, где рос его дурман. Он велел подождать в машине. Вернулся дон Хуан почти через три часа с завернутым в красную тряпку свертком. Когда мы поехали назад, он сказал, указывая на сверток, что это его последний дар мне. Я спросил, не значит ли это.

Сумерки – трещина между мирами.

В тот первый раз, не сомневаюсь, он сказал тебе великое множество вещей, но ты был глух и слеп.

А потом? – Потом сам все поймешь. Тебе больше не понадобится ничего мне рассказывать. – Можешь ли ты мне рассказать, куда тебя берет Мескалито? – Я не могу говорить об этом. – Я только хочу знать, существует ли какой-то другой мир, куда он берет людей? – Существует. – Это рай? – Он берет тебя сквозь небо. – То есть я хочу сказать, это те Небеса, где Бог? – Ты говоришь чушь. Я не знаю, где Бог. – Мескалито – это Бог, единый Бог? Или один из богов? – Он просто защитник и учитель. Он – сила. – Он что, сила внутри нас? – Нет. Мескалито не имеет с нами ничего общего. Он вне нас. – Но тогда каждый, кто принимает Мескалито, должен видеть его так же, как остальные. – Ничего подобного. Для каждого он другой. Четверг, 12 апреля 1962 – Почему ты не расскажешь мне побольше о Мескалито, дон Хуан? – Нечего рассказывать. – Но существует же, наверное, тысяча вещей, которые не мешало бы узнать, прежде чем я снова с ним встречусь. – Нет. Я думаю, в твоем случае нет ничего такого, что тебе следовало бы знать. Я говорил уже – он с каждым другой. – Я понял. Но все же хотелось бы знать, что обычно при встрече с ним испытывают. – Суждения тех, кто о нем болтает, не многого стоят. Сам увидишь, какое-то время и ты будешь молоть о нем языком.

Сколько еще мне предстоит учиться? – Пока он сам по себе не начнет приобретать для тебя смысл.

Мескалито – защитник; добрый, благородный защитник; но это не значит, что с ним можно шутить. Именно потому, что он добрый защитник, он может быть воплощением ужаса для тех, кто ему не нравится.

– Но ты же говорил, что он бывает устрашающ. – Конечно, он устрашающ; но с тем, кто ему вверяется, он благороден и добр. – Из чего видно, что он добр? – Он – защитник и учитель. – Каким же образом он защищает? – Ты всегда можешь держать его при себе, а он будет следить, чтобы с тобой ничего не случилось плохого. – Как это – держать при себе? – В мешочке под рукой или на шее. – Ты носишь его с собой? – Нет, потому что у меня есть союзник. Но другие обычно носят. – Чему же он учит? – Правильно жить. – А как он учит? – Он показывает разные вещи и говорит, что есть что. – Как? – Сам увидишь.

– «Трава дьявола» никогда никого не защищала. Ее назначение – давать силу, и не более того. Мескалито, напротив, великодушен, как дитя.

Но всякий, кто его ищет, должен обладать непреклонной волей и устремленностью: во-первых, потому, что он должен рассчитывать вернуться и желать возвращения, иначе дымок его не отпустит; во-вторых, он должен рассчитывать и стремиться запомнить все, что даст ему увидеть дымок, иначе в голове останутся просто обрывки тумана.

Она смертельно опасна для всякого, кроме тех, кому покровительствует дымок. Трубка и смесь требуют самого бережного отношения, и тот, кто намерен с ними учиться, должен подготовить себя, ведя строгую и скромную жизнь. Действие дымка столь устрашающе, что только очень сильный человек способен устоять даже против слабой затяжки. Вначале все представляется пугающим и запутанным, зато каждая следующая затяжка проясняет все вокруг и вносит все большую ясность. И внезапно мир открывается заново. Это поразительно! Когда это происходит, дымок становится союзником этого человека и открывает путь в невидимые чудесные миры. Это главное в дымке, его величайший подарок. И делает он это, не причиняя ни малейшего вреда. Вот это – настоящий союзник.

– Я уже сказал, что должен защищать себя сам, следуя при этом лишь указаниям дымка, моего союзника. И в этом смысле, насколько мне известно, дымок может многое. Какие бы проблемы ни возникали, дымок тебе все расскажет, и при этом укажет не только что делать, но и как. Из всех доступных человеку это самый замечательный союзник.

Он засмеялся и стал еще больше похож на вредного мальчишку, который подстроил какой-то подвох и про себя ждет не дождется, когда он сработает. Со смехом он сказал: – Да нет, не очень-то ты похож на больного – даже хамишь мне. – Ничего подобного, – возмутился я. – Я вообще не помню случая, чтобы говорил с тобой грубо.

Он сказал, что имена хранятся в тайне, на тот крайний случай, когда придется.

За два года он подвел меня к неизбежному результату всех бесед и к обобщению всего учения – к состояниям необычной реальности.

Союзник – это сила, которая способна увести человека за его границы. Именно таким образом союзник открывает то, что никому не известно. – Но и Мескалито тоже уводит тебя за твои границы. Разве это не делает его союзником? – Нет. Мескалито уводит тебя за твои границы для того, чтобы учить; союзник – для того, чтобы дать тебе силу.

С другой стороны, чтобы получить союзника, в обучении требуется строжайшая последовательность, не допускающая ни малейших отклонений. В мире много таких союзных сил, сказал дон Хуан, но сам он знаком лишь с двумя из них. Именно с ними и с их тайнами он намеревался меня познакомить; однако выбирать между союзниками придется мне самому, поскольку я могу иметь лишь одного. У его бенефактора союзником была «трава дьявола». Но самому дону Хуану она пришлась не очень по душе, хотя он узнал от бенефактора все ее тайны. Мой личный союзник – «дымок» (humito), сказал дон Хуан, но в дальнейшие детали не вдавался.

Чем же он отличается от союзника? – Союзника можно приручить и использовать, Мескалито – нет. Он вне всего и ни от кого не зависит. Он по собственному желанию являет себя в каком захочет виде тому, кто предстал перед ним, будь это брухо или обыкновенный пастух.

С помощью союзника ты увидишь и поймешь такие вещи, о которых вряд ли еще от кого-нибудь узнаешь.

Ты думаешь не о том и думаешь не так, как следует

Одним из побочных следствий употребления пейота было странное недомогание – какой-то непонятный страх, какая-то тревога и меланхолия, не поддающаяся точному определению.

На веранде мы тебя оставили потому, что боялись, как бы ты мне весь дом не обписал. Все разразились хохотом. – Что такое? – сказал я. – Неужели я… – «Неужели ты»? – передразнил Джон. – Мы не хотели тебе говорить, но дон Хуан сказал, что можно. Ты обписал всю собаку с ног до головы! – Что-что? – Ну, ты же не думаешь, что собака удирала от тебя потому, что боялась? Собака удирала потому, что ты ее поливал.

Переход от моего нормального состояния прошел почти незаметно: я оставался в сознании, чувства и мысли были критерием этого, и сам переход был гладким и ясным. Но эта вторая фаза – пробуждение к привычному трезвому сознанию – была поистине потрясающей. Я забыл, что я человек!

Шутки свои оставь при себе. Тебе придется подождать, пока у тебя не останется сомнений, и тогда ты с ним, может быть, встретишься.

Я спросил, нет ли еще каких-нибудь касающихся меня пятен и как их разыскать. Он ответил, что мест, сходных с этим, в мире множество, и находить их проще всего по соответствующим цветам. Для меня все-таки осталось неясным, решил ли я в конце концов эту проблему, и вообще – существовала ли она на самом деле. Я был уверен, что дон Хуан всю ночь за мной подсматривал, а потом решил меня подбодрить и свел все к шутке, объяснив, что я, мол, уснул как раз где надо. И все же это было как-то малоубедительно, а когда он потребовал для пробы сесть на другое пятно, я ни за что не мог себя заставить это сделать. Существовало странное несоответствие между моими логическими выкладками.

Лежать на спине было теплее. Я снова начал кататься по полу, теперь в обратную сторону, и снова проверил весь пол, на этот раз укладываясь ничком там, где прежде ложился навзничь. Ощущения тепла или холода были неизменными – в зависимости от моего положения, но разницы между местами не было.

На этот раз я спросил его – может быть, существует способ, при котором мое желание выглядело бы так, как если бы я был индейцем.

– Так, может, ты все-таки будешь меня учить? – Нет! – Потому что я не индеец? – Нет. Потому, что ты не знаешь своего сердца. Что по-настоящему важно – это чтобы ты точно знал, почему тебе так сильно этого хочется.

Лично для меня, как для человека западной культуры, они были столь ошеломляющими, что истолковать их в привычных терминах повседневной жизни было заведомо невозможно, и это означало, что обреченной будет также любая попытка их классификации.Так для меня стало очевидным, что знание дона Хуана имеет смысл рассматривать лишь с его собственной точки зрения; лишь в этом случае оно будет достоверным и убедительным. В попытках согласовать наши представления я пришел к выводу, что всякий раз, пытаясь разъяснить мне свое знание, он с необходимостью использовал собственные понятия. Поскольку для меня эти понятия и концепции были изначально чуждыми, усилия увидеть его мир его глазами ставили меня в нелепое.

– А теперь есть диаблеро, донья Лус?– Такие вещи под большим секретом. Говорят, что их уже нет, но я сомневаюсь, потому что кто-то из семьи диаблеро должен получить его знание. У них свои законы, и один из них в том и состоит, что диаблеро должен кому-то из своего рода передать свои тайны.

Вопросы не произносятся, а задаются внутренне. Защитник.

– Чтобы по-настоящему увидеть и понять то, что имеет в виду Мескалито, нужно время; вот и думай над его уроками, пока тебе не станет все совершенно ясно.

Да откуда я знаю. Я могу сказать тебе только то, что я чувствовал. – Вот так оно и есть в действительности: то, что ты чувствовал.

Это может любой. Беда в том, что никто не задает себе этот вопрос; обычно человек слишком поздно понимает, что выбрал путь без сердца, когда уже стоит на краю гибели. В этой точке лишь очень немногие имеют силы оставить свою устремленность и отойти.

Ты думаешь, что для тебя имеется два мира, два пути. Но есть лишь один. Защитник показал тебе это с исключительной ясностью. Единственный доступный тебе мир – это мир людей, и этот мир ты можешь покинуть по собственной воле. Ты – человек! Защитник показал тебе мир счастья, где между вещами нет различия, потому что там некому спрашивать о различии. Но это не мир людей. Защитник вытряхнул тебя оттуда и показал, как человек думает и борется. Вот это – мир людей! И быть человеком – значит быть обреченным жить в этом мире. Ты наивно считаешь, что можешь выбирать между мирами, но это только твоя самонадеянность. Для нас существует лишь один-единственный мир. Мы – люди, и должны безропотно следовать миру людей. Именно в этом, я думаю, состоял урок.