Так уж сложилось, что в этом мире для каждой силы есть противоборствующая ей. Даже у Бога, который считается тотальным проявлением любви, появилась оппозиция в лице Дьявола. Когда-то последний был на стороне света, но решил поднять мятеж. Образ Дьявола часто используют в литературе и фильмах, правда он может преподносится по разному и под разными именами. В данной подборке собраны цитаты персонажа Мефистофеля.
Ну вот вам и спектакль! Эх, право, предосадно!
Связаться с дураком и сатане накладно.
Связаться с дураком и сатане накладно.
Я рад бы к черту провалиться,
Когда бы сам я не был черт!
Когда бы сам я не был черт!
Бояться горя, счастия не знать.
Глупцы довольствуются тем,
Что видят смысл в каждом слове.
Что видят смысл в каждом слове.
Цените время: дни уходят невозвратно!
Ступай, чудак, про гений свой трубя!
Чтоб сталось с важностью твоей бахвальской,
Когда б ты знал: нет мысли маломальской,
Которой бы не знали до тебя!
Чтоб сталось с важностью твоей бахвальской,
Когда б ты знал: нет мысли маломальской,
Которой бы не знали до тебя!
Ты — то, что представляешь ты собою.
Надень парик с мильоном завитков,
Повысь каблук на несколько вершков,
Ты — это только ты, не что иное.
Надень парик с мильоном завитков,
Повысь каблук на несколько вершков,
Ты — это только ты, не что иное.
…Так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы,
что вечно хочет
зла и вечно совершает благо.
— Я — часть той силы,
что вечно хочет
зла и вечно совершает благо.
Котам нужна живая мышь,
их мёртвою не соблазнишь.
их мёртвою не соблазнишь.
В ком больше силы — тот и прав.
Никто не спросит: «Чьё богатство?
Где взято и какой ценой?»
Война, торговля и пиратство —
Три вида сущности одной.
Никто не спросит: «Чьё богатство?
Где взято и какой ценой?»
Война, торговля и пиратство —
Три вида сущности одной.
Бессодержательную речь
Всегда легко в слова облечь.
Из голых слов, ярясь и споря,
Возводят здания теорий.
Словами вера лишь жива.
Как можно отрицать слова?
Всегда легко в слова облечь.
Из голых слов, ярясь и споря,
Возводят здания теорий.
Словами вера лишь жива.
Как можно отрицать слова?
Несчастные влюбленные! Отказ
Вам не урок. Вы рады без ответа
Смотреть, свернувши шею, вслед предмету.
Вам не урок. Вы рады без ответа
Смотреть, свернувши шею, вслед предмету.
Вот, значит, чем был пудель начинен! Скрывала школяра в себе собака? Отвешу вам почтительный поклон. Ну, вы меня запарили, однако!
Глупцы! Судьба своих даров, Заслуг не видя, не истратит! Имей вы камень мудрецов — Для камня мудреца не хватит.
Жил-был король державный С любимицей блохой. С блохой? Вот это так! Хвалю, хвалю. Блоха — прямая пара королю.
Что предстоит всему творенью? Всё, всё идёт к уничтожению!
Люди слабы. И поэтому они объединяются в группы. А лидер, что контролирует её, начинает думать, что вся власть в его руках, совершенно забывая, что он всего лишь человек, слабое создание.
Ад менее жесток, чем люди!
За громы схватиться хочешь? Счастье, что не вам Даны они, жалким смертным! Сокрушить непокорного — вот известный прием тиранов, к которому они прибегают, когда их поставят в тупик!
Мир бытия — досадно малый штрих Среди небытия пространств пустых.
На ваших лицах холода печать, Я равнодушье вам прощаю, дети: Чёрт старше вас, и чтоб его понять, Должны пожить вы столько же на свете.
Узнал ученого ответ. Что не по вас — того и нет. Что не попало в ваши руки — Противно истинам науки. Чего учёный счесть не мог — То заблужденье и подлог.
Везде своя нужда: таков уж белый свет! Здесь то, другое там. У нас вот денег нет.
Ведь эта глупость до того жалка, Что даже потерпевшего не жалко!
Лишь в маленьком кружке интимном Есть место тонкостям взаимным. Здесь, видишь ли, полутемно, И это лучше полусвета.
Но время — царь; пришёл последний миг, Боровшийся так долго пал старик,Часы стоят!
Позвольте мне — хоть этикет здесь строгий, Сравненьем речь украсить: он на вид, Ни дать ни взять, — кузнечик долгоногий, Который по траве то скачет, то взлетит И вечно песенку старинную твердит. И пусть ещё в траве сидел бы он уютно, — Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно.
Им не понять, как детям малым, Что счастье не влетает в рот. Я б философский камень дал им, — Философа недостает.
Божок вселенной, человек таков, Каким и был он испокон веков. Он лучше б жил чуть-чуть, не озари Его ты божьей искрой изнутри. Он эту искру разумом зовёт И с этой искрой скот скотом живёт. Прошу простить, но по своим приемам Он кажется каким-то насекомым. Полулетя, полускача, Он свиристит, как саранча, О, если б он сидел в траве покоса И во все дрязги не совал бы носа!
Вы стройны и во всей красе,
Ваш вид надменен, взгляд рассеян.
В того невольно верят все,
Кто больше всех самонадеян.
Ваш вид надменен, взгляд рассеян.
В того невольно верят все,
Кто больше всех самонадеян.
Я дух, всегда привыкший отрицать.
И с основаньем: ничего не надо.
Нет в мире вещи, стоящей пощады,
Творенье не годится никуда.
И с основаньем: ничего не надо.
Нет в мире вещи, стоящей пощады,
Творенье не годится никуда.
Я скромно высказал лишь правду, без сомненья.
Ведь это только вы мирок нелепый свой
Считаете за все, за центр всего творенья!
Ведь это только вы мирок нелепый свой
Считаете за все, за центр всего творенья!
Что было прежде, то и тут:
Весь мир, любя лишь игры и забавы,
В конце концов — один огромный шут.
Весь мир, любя лишь игры и забавы,
В конце концов — один огромный шут.
Я не всеведущ, я лишь искушен.
Каким путем вошел, таким и выходить.
Влюбившийся на глупости горазд:
Светила и созвездья он отдаст
На фейерверк — красотке на забаву!
Светила и созвездья он отдаст
На фейерверк — красотке на забаву!
Да, хорошо, конечно, где нас нет;
Когда привычный угол мы теряем,
Он поневоле кажется нам раем.
Когда привычный угол мы теряем,
Он поневоле кажется нам раем.
Вы не хотите мне внимать?
Не стану, дети, спорить с вами.
Чёрт стар, и чтоб его понять,
Должны состариться вы сами.
Не стану, дети, спорить с вами.
Чёрт стар, и чтоб его понять,
Должны состариться вы сами.
Что осязать нельзя — то далеко для вас,
Что в руки взять нельзя — того для вас и нет,
С чем не согласны вы — то ложь одна и бред,
Что вы не взвесили — за вздор считать должны,
Что не чеканили — в том будто нет цены.
Что в руки взять нельзя — того для вас и нет,
С чем не согласны вы — то ложь одна и бред,
Что вы не взвесили — за вздор считать должны,
Что не чеканили — в том будто нет цены.
Искусство вечно, жизнь коротка.
Суха, мой друг, теория везде,
А древо жизни пышно зеленеет!
А древо жизни пышно зеленеет!
Мне нечего сказать о солнцах и мирах:
Я вижу лишь одни мученья человека.
Смешной божок земли, всегда, во всех веках
Чудак такой же он, как был в начале века!
Ему немножко лучше бы жилось,
Когда б ему владеть не довелось
Тем отблеском божественного света,
Что разумом зовёт он: свойство это
Он на одно лишь смог употребить —
Чтоб из скотов скотиной быть!
Я вижу лишь одни мученья человека.
Смешной божок земли, всегда, во всех веках
Чудак такой же он, как был в начале века!
Ему немножко лучше бы жилось,
Когда б ему владеть не довелось
Тем отблеском божественного света,
Что разумом зовёт он: свойство это
Он на одно лишь смог употребить —
Чтоб из скотов скотиной быть!
Не понимаю, право, что за вкус
В глотанье наспех лакомства, без смаку?
Приятно то, что отдаляет цель.
В глотанье наспех лакомства, без смаку?
Приятно то, что отдаляет цель.
На «ты» давно ты с чертом стал,
А всё ещё огня боишься.
А всё ещё огня боишься.
Людская ваша с самомненьем смелым
Себя считают вместо части целым.
Себя считают вместо части целым.
Вот косность! Ты боишься новых слов
И хочешь слышать только повторенья?
Пора бы не бояться пустяков
И принимать любые превращенья
Спокойно, без боязни катастроф,
Как ни звучало б их обозначенье.
И хочешь слышать только повторенья?
Пора бы не бояться пустяков
И принимать любые превращенья
Спокойно, без боязни катастроф,
Как ни звучало б их обозначенье.
Смерть — посетитель не ахти какой.
— Как ты зовешься? — Мелочный вопрос В устах того, кто безразличен к слову, Но к делу лишь относится всерьёз И смотрит в корень, в суть вещей, в основу.
Разлившиеся реки входят в русло. Тебе перебеситься суждено. В конце концов, как ни бродило б сусло, В итоге получается вино.
Ты тянешься за молниями, громовержец? Счастье, что они не даны тебе, смертному! Уничтожить несогласного — какой простой выход из затруднения.
Иной закон из рода в род От деда переходит к внуку. Он благом был, но в свой черёд Стал из благодеянья мукой. Вся суть в естественных правах. А их и втаптывают в прах.
Цивилизация велит идти вперёд; Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.
Пословица гласит: жена своя и кров Дороже всех на свете нам даров.
Мефистофель (танцуя со старухой): Встревожен был я диким сном: Я видел дерево с дуплом, В дупле и сыро, и темно, Но мне понравилось оно. Старуха: Копыта, рыцарь, я для вас Готова всем служить сейчас: Дупло охотно я отдам, Когда оно не страшно вам.
Добуду больше, чем нужда, Руками голыми добуду, Легко, без всякого труда, Вся трудность только в том, откуда?
Конец? Нелепое словцо! Чему конец? Что, собственно, случилось? Раз нечто и ничто отождествилось, То было ль вправду что-то налицо? Зачем же созидать? Один ответ; Чтоб созданное всё сводить, на нет. «Все кончено». А было ли начало? Могло ли быть? Лишь видимость мелькала, Зато в понятье вечной пустоты Двусмысленности нет и темноты.
Кровь – сок совсем особенного свойства.
Благодарю, не надо мертвых мне! От трупов я держуся в стороне.Нет, дайте мне здорового вполне: Таких я мертвецам всегда предпочитаю,- Как кошка с мышью, с ними я играю.
Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться, Годна вся эта дрянь, что на земле живет. Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!
Как речь его спокойна и мягка! Мы ладим, отношений с ним не портя. Прекрасная черта у старика, Так человечно думать и о черте.
Не делая ошибок, полноты Ума ты не достигнешь.
Всё в мире изменил прогресс. Как быть? Меняется и бес.
Проклятый рок! Мужчины — простофили Со дней Адама вечно всё глупили! Состарятся — а нет ума в мозгах! Ну, не бывал ли сам ты в дураках? Ведь знаешь ясно, сколько тут изъяна: Корсет на тальи, на лице румяна! Здорового в них нету ни на грош: Всё гниль да дрянь, как ближе подойдёшь. Всё это знаешь, видишь, сердцем чуешь, А свистнут стервы — мигом затанцуешь.
Мощь человека, разум презирай, Который более тебе не дорог! Дай ослепленью лжи зайти за край, И ты в моих руках без отговорок!
Кто не сбивался, не придёт к уму, И если ты не крохоборец жалкий, Возникни сам, сложись своей смекалкой.
Слышишь? Дух-малютка
Не лишен рассудка;
Он даёт совет разумный:
Кличет к делу, к жизни шумной!
Не лишен рассудка;
Он даёт совет разумный:
Кличет к делу, к жизни шумной!
Брось же угол свой,
Где, во мгле сырой,
Стынет кровь и ум смолкает:
Выйди в мир, где жизнь сверкает!
Где, во мгле сырой,
Стынет кровь и ум смолкает:
Выйди в мир, где жизнь сверкает!
Кто не сбивался, не придёт к уму,
И если ты не крохоборец жалкий,
Возникни сам, сложись своей смекалкой.
И если ты не крохоборец жалкий,
Возникни сам, сложись своей смекалкой.
Не делая ошибок, полноты
Ума ты не достигнешь.
Ума ты не достигнешь.
Всё в мире изменил прогресс.
Как быть? Меняется и бес.
Как быть? Меняется и бес.
Конец? Нелепое словцо!
Чему конец? Что, собственно, случилось?
Раз нечто и ничто отождествилось,
То было ль вправду что-то налицо?
Зачем же созидать? Один ответ;
Чтоб созданное всё сводить, на нет.
«Все кончено». А было ли начало?
Могло ли быть? Лишь видимость мелькала,
Зато в понятье вечной пустоты
Двусмысленности нет и темноты.
Чему конец? Что, собственно, случилось?
Раз нечто и ничто отождествилось,
То было ль вправду что-то налицо?
Зачем же созидать? Один ответ;
Чтоб созданное всё сводить, на нет.
«Все кончено». А было ли начало?
Могло ли быть? Лишь видимость мелькала,
Зато в понятье вечной пустоты
Двусмысленности нет и темноты.
Как речь его спокойна и мягка!
Мы ладим, отношений с ним не портя.
Прекрасная черта у старика,
Так человечно думать и о черте.
Мы ладим, отношений с ним не портя.
Прекрасная черта у старика,
Так человечно думать и о черте.
Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,
Годна вся эта дрянь, что на земле живет.
Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!
Годна вся эта дрянь, что на земле живет.
Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!
Благодарю, не надо мертвых мне!
От трупов я держуся в стороне.
Нет, дайте мне здорового вполне:
Таких я мертвецам всегда предпочитаю,-
Как кошка с мышью, с ними я играю.
От трупов я держуся в стороне.
Нет, дайте мне здорового вполне:
Таких я мертвецам всегда предпочитаю,-
Как кошка с мышью, с ними я играю.
Кровь – сок совсем особенного свойства.
Добуду больше, чем нужда,
Руками голыми добуду,
Легко, без всякого труда,
Вся трудность только в том, откуда?
Руками голыми добуду,
Легко, без всякого труда,
Вся трудность только в том, откуда?
Пословица гласит: жена своя и кров
Дороже всех на свете нам даров.
Дороже всех на свете нам даров.
Слышишь? Дух-малютка Не лишен рассудка; Он даёт совет разумный: Кличет к делу, к жизни шумной! Брось же угол свой, Где, во мгле сырой, Стынет кровь и ум смолкает: Выйди в мир, где жизнь сверкает!
Искусство вечно, жизнь коротка. Ars longa, vita brevis est.
На «ты» давно ты с чертом стал, А всё ещё огня боишься.
Вот косность! Ты боишься новых слов И хочешь слышать только повторенья? Пора бы не бояться пустяков И принимать любые превращенья Спокойно, без боязни катастроф, Как ни звучало б их обозначенье.
Мне нечего сказать о солнцах и мирах: Я вижу лишь одни мученья человека. Смешной божок земли, всегда, во всех веках Чудак такой же он, как был в начале века! Ему немножко лучше бы жилось, Когда б ему владеть не довелось Тем отблеском божественного света, Что разумом зовёт он: свойство это Он на одно лишь смог употребить — Чтоб из скотов скотиной быть!
Не понимаю, право, что за вкус В глотанье наспех лакомства, без смаку? Приятно то, что отдаляет цель.
Вы не хотите мне внимать? Не стану, дети, спорить с вами. Чёрт стар, и чтоб его понять, Должны состариться вы сами.
Суха, мой друг, теория везде, А древо жизни пышно зеленеет!
Что осязать нельзя — то далеко для вас, Что в руки взять нельзя — того для вас и нет, С чем не согласны вы — то ложь одна и бред, Что вы не взвесили — за вздор считать должны, Что не чеканили — в том будто нет цены.
Да, хорошо, конечно, где нас нет; Когда привычный угол мы теряем, Он поневоле кажется нам раем.
Влюбившийся на глупости горазд: Светила и созвездья он отдаст На фейерверк — красотке на забаву!
Что было прежде, то и тут: Весь мир, любя лишь игры и забавы, В конце концов — один огромный шут.
Каким путем вошел, таким и выходить.
Я не всеведущ, я лишь искушен.
Я скромно высказал лишь правду, без сомненья. Ведь это только вы мирок нелепый свой Считаете за все, за центр всего творенья!
Я дух, всегда привыкший отрицать. И с основаньем: ничего не надо.Нет в мире вещи, стоящей пощады, Творенье не годится никуда.
Вы стройны и во всей красе, Ваш вид надменен, взгляд рассеян. В того невольно верят все, Кто больше всех самонадеян.
Бессодержательную речь Всегда легко в слова облечь. Из голых слов, ярясь и споря, Возводят здания теорий. Словами вера лишь жива. Как можно отрицать слова?
Несчастные влюбленные! Отказ Вам не урок. Вы рады без ответа Смотреть, свернувши шею, вслед предмету.
В ком больше силы — тот и прав. Никто не спросит: «Чьё богатство? Где взято и какой ценой?»Война, торговля и пиратство — Три вида сущности одной.
…Так кто ж ты, наконец? — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.
Нет худа без добра, и нет добра без худа!
Цивилизация велит идти вперёд;
Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.
Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.
Что предстоит всему творенью?
Всё, всё идёт к уничтожению!
Всё, всё идёт к уничтожению!
Ты тянешься за молниями, громовержец? Счастье, что они не даны тебе, смертному! Уничтожить несогласного — какой простой выход из затруднения.
Уменье жить придет само собою,
Лишь верь в себя, так жизнь возьмешь ты с бою!
Лишь верь в себя, так жизнь возьмешь ты с бою!
Иной закон из рода в род
От деда переходит к внуку.
Он благом был, но в свой черёд
Стал из благодеянья мукой.
Вся суть в естественных правах.
А их и втаптывают в прах.
От деда переходит к внуку.
Он благом был, но в свой черёд
Стал из благодеянья мукой.
Вся суть в естественных правах.
А их и втаптывают в прах.
Жил-был король державный
С любимицей блохой.
С любимицей блохой.
Разлившиеся реки входят в русло.
Тебе перебеситься суждено.
В конце концов, как ни бродило б сусло,
В итоге получается вино.
Тебе перебеситься суждено.
В конце концов, как ни бродило б сусло,
В итоге получается вино.
В угожденье богу злата
Край на край встает войной,
И людская кровь рекой
По клинку течет булата.
Люди гибнут за металл,
Сатана там правит бал.
Край на край встает войной,
И людская кровь рекой
По клинку течет булата.
Люди гибнут за металл,
Сатана там правит бал.
Божок вселенной, человек таков,
Каким и был он испокон веков.
Он лучше б жил чуть-чуть, не озари
Его ты божьей искрой изнутри.
Он эту искру разумом зовёт
И с этой искрой скот скотом живёт.
Прошу простить, но по своим приемам
Он кажется каким-то насекомым.
Полулетя, полускача,
Он свиристит, как саранча,
О, если б он сидел в траве покоса
И во все дрязги не совал бы носа!
Каким и был он испокон веков.
Он лучше б жил чуть-чуть, не озари
Его ты божьей искрой изнутри.
Он эту искру разумом зовёт
И с этой искрой скот скотом живёт.
Прошу простить, но по своим приемам
Он кажется каким-то насекомым.
Полулетя, полускача,
Он свиристит, как саранча,
О, если б он сидел в траве покоса
И во все дрязги не совал бы носа!
— Как ты зовешься?
— Мелочный вопрос
В устах того, кто безразличен к слову,
Но к делу лишь относится всерьёз
И смотрит в корень, в суть вещей, в основу.
— Мелочный вопрос
В устах того, кто безразличен к слову,
Но к делу лишь относится всерьёз
И смотрит в корень, в суть вещей, в основу.
— Мне скучно, Бес!
— Что делать, Фауст?
Таков вам положён предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
— Что делать, Фауст?
Таков вам положён предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
